В поисках ответа

В последние дни Чин неосознанно избегал встреч с Даниэлой, особенно наедине. Он чувствовал, что должен разобраться в себе, прежде чем принимать какие-то решения. Он не жалел о произошедшем, чувствуя, что поступил правильно, но стоило закрыть глаза, как он видел перед собой лицо итальянки с огромными, бездонными карими глазами. Казалось, его повсюду преследует запах глициний, что какая-то важная часть души осталась там, в диком заросшем парке, и она не вернется до тех пор, пока сам Чин не получит ответы на свои вопросы.

Сейчас была одна из тех редких минут, когда можно отвлечься от работы, проведя час в спокойствии и уединении. Прежде Чин радовался возможности отдохнуть, но сейчас ему было слишком сложно оставаться наедине с собой. Он хотел увидеть Дани. Хотя бы мельком, издалека, поймать её взгляд, перекинуться парой ничего не значащих фраз, услышать её голос с легким очаровательным акцентом, почувствовать запах её волос. Но вместо этого Чин направился к озеру, где по его расчетам должен был находиться Учитель. Если не знаешь, что делать, и кажется, что оказался в тупике из-за собственных противоречий – спроси совета. Некоторые, говорят, умеют советоваться с самим Буддой, Чину же сейчас было непросто обратиться даже к Сифу. Увидев ирбиса, юноша начал волноваться. Он не знал, что скажет Учитель, боясь не столько его гнева (Шэ Бао хоть и был весьма строг, настолько хорошо себя контролировал, что Чин ни разу не видел злости или ярости настоятеля), сколько того, что тот скажет своим, как обычно спокойным, голосом. Юноша молча поклонился, собираясь с мыслями. На его щеках проступил румянец, а глаза чуть заблестели. Он не знал, с чего стоит начать разговор, но зато был готов рассказать все, что думает о происходящем. Чин надеялся, что мудрый Учитель поможет ему разобраться с противоречиями и принять верное решение.

Строительство в монастыре шло полным ходом, несмотря на то, что строителей-то по сути было всего четверо. Но в отличие, пожалуй, от учеников, Шэ от этой работы получал удовольствия и удовлетворения гораздо больше, нежели усталости. Методичная, часто монотонная и нудная работа, но имеющая четко поставленную цель и смысл - то, что нужно магу Земли, если не для полного, то по крайней мере частичного счастья. Безусловно, работы было еще очень и очень много, но конец ее уже был виден, особенно с тех пор, как были полностью восстановлены амбар и жилые корпуса, проведен путь для воды. Домик на берегу рукотворного пруда пока был бесхозным и Шэ не очень-то представлял под что его можно приспособить, но это можно оставить на потом. Как и подъем выше в горы, где тоже можно было найти много интересного. По крайней мере маг был в этом уверен.

Но сейчас было время не для работы. Обед был только недавно и сейчас пора было немного передохнуть и погрузиться в созерцание. На полноценную медитацию у Ирбиса не было времени, да и желания особенного тоже, поэтому он просто решил отправится на берег горного озера и посидеть там в тишине и покое. Вода - одна из трех вещей, помимо огня и чужой работы, на которые можно смотреть бесконечно. Но в отличие от тех двух, она своей мерностью успокаивает и приводит в порядок все мечущиеся в голове мысли, набег за набегом смывая стрессы, суету и всяческие душевные метания.

Правда, в этот раз посидеть долго в тишине и покое у Шэ не вышло, не прошло и двадцати минут, как его ноги почувствовали приближение Чина. Отличать обитателей монастыря по походке и весу Шэ уже научился, так что проблемы с определением личности подходящего человека за несколько десятков, а иногда и сотен метров не было. Юноша приблизился и поклонился, что не оставляло сомнений в том, что он не случайно оказался здесь и что он ищет его, Шэ, общества и разговора. А по бешеному ритму сердца было ясно, что того что-то сильно взволновало .

- Здравствуй, Чин, - не отрывая взгляда от водной глади произнес Ирбис, - подойди и садись рядом. Что тебя беспокоит?

Чин закусил губу, собираясь мыслями, и сделал глубокий вдох, чтобы хоть немного унять бешенный ритм сердца. Он даже не представлял, что будет так волноваться во время разговора с Настоятелем. Юноша подошел ближе к ирбису, садясь на колени рядом с ним, также лицом к озеру. Говорят, созерцание водной глади успокаивает. Чин бы сейчас наверняка поспорил с этим утверждением.

- Сифу, мне нужен Ваш совет, - юноша посмотрел на учителя, после чего вновь перевел взгляд на воду, решая, как лучше рассказать о том, что терзало его в последние дни. Можно было, конечно, начать с какой-нибудь общей философии, лишь затем сказав о конкретном деле, но Чин привык говорить все прямо. – Это касается меня и Дани. Последние дни я думаю только о ней. Наверное, это неправильно, - Чин опустил взгляд, боясь говорить дальше, но понимая, что уходить от разговора уже поздно. – Сифу, я люблю её. И не знаю, могу ли быть с ней. Не знаю, правильно это или нет. Мне кажется, она меня начала избегать, или мне просто хочется верить, что я её тоже небезразличен. Я запутался, боюсь допустить ошибку. Знаю только то, что я не могу без неё.

И все-таки не успокаивает вид воды в озере. По крайней мере, Чина, который уже прокусил губу до крови, путаясь в собственных мыслях и пытаясь побороть волнение. Ему было стыдно, что он отвлекает Учителя подобными вопросами, но он просто не знал, что ещё делать. Нельзя вечно играть с Даниэлой в прятки, избегать взглядов и делать вид, что ничего не происходит. Чин поднял взгляд на ирбиса, с волнением, близким к паническому страху, ожидая его ответа.

Стоило Чину произнести первые слова, Шэ уже знал, о чем тот собирается говорить. Конечно, эта тема не могла его удивить, более того, он ждал этого разговора и надеялся, что Чин не станет терять голову раньше времени. А будучи магом Огня, он это мог более чем запросто. Что ж, хорошо, что он все таки пришел, так или иначе. Правда, все же он был слишком взволнован, словно ему было 16, а не 20 с лишним. Это волнение и этот пожар требовалось охладить. В таких ситуациях принимать решения должна голова, а не сердце или, не приведи Будда, другие органы. Вопрос был только в том, как это сделать. Для начала нужно выдержать паузу и надеяться, что выбор из десятка вариантов придет сам собой. В противном случае выбирать придется случайным образом, а это не всегда лучшее. Шэ сделал глубокий вдох и с некоторым облегчением осознал, что решение все таки пришло само.

- Я понимаю тебя, - мягко и спокойно ответил Ирбис, - и я дам тебе несколько советов.
Еще одна пауза, чтобы дать Чину возможность перебрать в голове варианты. Горячей голове это полезно, она постепенно начинает думать. Хотя и не очень хорошо. Но уже лучше, чем ничего. Впрочем, слишком длинная пауза смотрится нелепым издевательством, так что затягивать ожидание тоже не стоит.
- Первый мой совет - искупайся, - Шэ говорил голосом, не предполагавшим подозрений в шутке или возражений, - вода сегодня свежа и прохладна, она обязательно поможет. Второй совет ты услышишь после этого.

Ирбис понимал, что решение Чин уже принял. Оставалось только уберечь его от горячей глупости, и не одной, которую он может сотворить со своей магией Огня. Большей задачи он и не ставил перед собой. Но и меньше от этого задача не становилась. Помимо этого, нужно было сохранить традиции и дисциплину. Но это уже намного, намного проще.

Ирбис говорил спокойно и уверенно, и это настолько контрастировало с общим эмоциональным состоянием Чина, что юноша невольно пытался уловить в словах Учителя что-то ещё, что оставалось невысказанным. Он сам не знал, что он боится услышать в этом разговоре. Запрет? Возможно. Но сифу сказал, что понимает его… Что за советы он тогда даст? Ведь именно за ними Чин пришел на берег озера. Сердце бешено колотилось, и безуспешные попытки выровнять дыхание мало помогали вернуть хотя бы иллюзию спокойствия. Что посоветует ирбис? Как забыть, не думать, отвлечься от навязчивых образов? Как вести образ жизни, достойный обитателя монастыря, когда пламя во всем теле доставляет почти физическую боль? Как разлюбить? Чин внимательно смотрел на Учителя, дожидаясь его совета. Услышав слова ирбиса, юноша сначала удивился, подумав, что Шэ Бао над ним просто издевается, но благоразумия все же хватило, чтобы промолчать и задуматься над словами сифу. Судя по тону, это была не издевка, это был почти приказ, требовавший выполнения. Учитель никогда и ничего не говорил просто так, Чин это успел понять достаточно хорошо.

- Слушаюсь, сифу, - юноша кивнул, поднимаясь с колен. Он совершенно точно знал, что вода сегодня не просто «свежа и прохладна», а, как всегда в горном озере, сопоставима по температуре с водой горного родника, но ради любви к Даниэле он был готов и на большие подвиги.

Сняв пояс и разувшись, Чин подошел к краю воды немного в стороне от того места, где сидел ирбис, пару мгновений собираясь с мыслями. В этом месте озеро было достаточно глубоким, поэтому юноша сразу нырнул в воду, отталкиваясь от берега двумя ногами и стараясь поднять как можно меньше брызг. Первое ощущение было больше похоже на то, что его окружает не вода, а ледяная глыба, от которой сводит мышцы и перехватывает дыхание. Казалось, на какое-то мгновение сердце пропустило удар. Чин вынырнул из воды, судорожно глотая воздух, после чего быстро поплыл к центру озера, стараясь движениями разогреть закоченевшие мышцы. Тело слушалось плохо, холод пронизывал буквально до костей, а мокрая одежда мешала двигаться. Ледяная вода, казалось, беспощадно гасила разливавшееся по телу пламя, противопоставить ей можно было только твердость и упрямство. Мышцы ныли от холода, а кожа никак не могла привыкнуть к температуре воды. Проплыв около ста метров, Чин развернулся в ту сторону, где сидел Учитель. Казалось, что берег находится очень далеко, а вокруг только сковывающий холод, мешавший дышать, сковывающий и утягивающий в глубину. Нельзя сдаваться этому холоду – движение рождает тепло, а сил достаточно, чтобы доплыть обратно. Чин пытался выровнять дыхание, но из-за холода это было непросто. Глубокий вдох, выдох, дальше плыть, в быстром, но ровном темпе, подстраивая дыхание под движения. К тому моменту, когда юноша добрался до берега, вода казалась ему теплее, чем согретый солнцем воздух. Но он знал, что это просто иллюзия и он просто замерз. Чин выбрался на берег и поклонился учителю. Его буквально трясло от холода, и малейший порыв ветра казался ледяным, но юноша старался держаться уверенно и гордо. Он считал, что выполнил первое задание сифу.

Наблюдая за Чином, Шэ невольно подивился его упорству. Все таки Огонь в сочетании с Землей способен при должной мотивации не только сжигать леса и сворачивать горы, но при этом еще и, пожалуй, распевать какие-нибудь задорные песенки в процессе. Вопрос возник разве что в том, почему ученик решил не перекидываться в тигра, так бы он сохранил тепло, да и плавать тигру в своей шкуре куда удобнее, нежели человеку в одежде. Но это Ирбис решил оставить на совести ученика. Хочет усложнять себе жизнь - его полное право.
Теперь же, когда тот направлялся к берегу и, как надеялся Настоятель, изрядно остыл, нужно было заставить его повторить свои слова и посмотреть на разницу. В этом случае можно советовать дальше.

Шэ сидел неподвижно на том же месте, глядя боковым зрением как Чин выбирается из воды и отряхивается. Конечно, ему было холодно, а прохладный ветер, обдувавший берега озера, вряд ли добавлял комфорта. Но это стоило того, чтобы охладить пыл юного мага и возможно заставить его больше думать, чем чувствовать.
Когда тот немного перестал трястись, Шэ повернул голову и смерил его ободряющим взглядом.

- Ну вот, с первым заданием ты справился, - сказал он все тем же спокойным голосом, - а теперь не мог бы ты напомнить, о чем был наш разговор. Пока ты плавал, я размышлял о Шэн и Руж, тех, что пришли недавно, и немного потерял нить твоих слов.

Конечно, это было неправдой, но это был лучший способ заставить его повторить свои слова. Теперь все зависело только от Чина, от того, сможет ли он вовремя остановить порыв своих чувств и начать думать прежде чем говорить. Думать глубоко и серьезно. Без этого Шэ не мог позволить себе разрешить ему вести отношения с Дани, нести ответственность за обоих и за соблюдение правил поведение нужно с хотя бы более-менее холодной головой.

Говорят, Лянцзы достиг Просветления, подняв руку на своего учителя. То, что Чин сейчас считал вопросом жизни и смерти, оказывается, даже не привлекло должного внимания ирбиса. Но, во-первых, Шэ Бао безоговорочно превосходил Чина в кунг-фу, а, во-вторых, юноша понимал, что сифу сказал неправду. Терпение является одной из пяти воинских добродетелей. Юноша опустился на колени возле ирбиса, сделав три глубоких вдоха. Ему по-прежнему было холодно, но на смену волнению пришла уверенность.

- Сифу, я говорил о том, что люблю Даниэлу и хочу быть с ней. Я уверен в своих чувствах, и надеюсь, что они взаимны, - ровным голосом сказал Чин, прямо глядя на Учителя. – Я помню о пророчестве и знаю, что от нас всех зависит очень многое, потому считаю, что должен спросить Вашего разрешения. Я сомневаюсь, что любил кого-либо до встречи с Дани, и я готов отвечать за свои слова.

Солнце в этот день было жарким, и от его лучей озноб, вызванный ледяной водой, проходил. Чин мог высушить одежду с помощью пламени, но намного важнее сейчас было продолжить разговор. Капли воды стекали с мокрых волос на плечи, попадали за ворот рубахи, но юноша не обращал на них никакого внимания. Он знал, что будет обязан принять любое решение Учителя, но был уверен, что от этого его любовь к Даниэле не ослабнет. И если для того, чтобы доказать это ирбису, ему придется ещё пару десятков раз искупаться в ледяном озере, его решение не изменится. Единственное, что могло остановить Чина – известие о том, что их с Даниэлой отношения могут помешать сбыться пророчеству. Провидение рассчитывало на ирбиса и его учеников, их долгом было вернуть к жизни Линь Ян Шо, дав монастырю новую жизнь, а ради этой цели можно поступиться собственными чувствами, забывшись в работе и тренировках. Во взгляде Чина, обращенном к настоятелю монастыря, читалась надежда, но не было страха или волнения. От того, что сейчас скажет ирбис, зависела судьба юноши, но он понимал, что сейчас время для принятия разумных решений, от которых зависит очень многое.

Шэ слушал Чина, не меняя ни выражения лица, ни взгляда. О том, какие мысли посещают голову учителя, ученику знать не обязательно. По крайней мере до тех пор, пока учитель сам не решит о них поведать. Слова Чина, впрочем, Ирбиса радовали. Он не отказался от того, что говорил ранее, но теперь в его голосе было куда больше спокойной уверенности и рассудительности, той самой, которой он от него добивался. Что ж, по крайней мере часть задуманного было исполнено. Что же до сути дела.. решения, которые неизменны и не зависят от степени волнения и бури гормонов, стоит принимать всерьез и уж менять их в силах только сам человек. Но за эти решения, как и за все прочие, человек обязан нести ответственность. И отвечать не только за свои слова, но и за свои действия. А в данном случае, еще и за слова и действия другого человека. Понимал ли и осознавал ли это Чин? Это был вопрос. По крайней мере напомнить ему об этом стоило. Шэ сделал глубокий вдох.

- В таком случае, я не буду препятствовать тебе, - спокойно сказал он, - но помни, что отныне ты в ответе не только за себя, свои слова, свои побуждения и свои поступки, но и за ее действия и слова. Если ты осознаешь это и готов принять все это, то пусть ваш путь будет добрым.

Он ненадолго прервался, на секунду вспомнив о пророчестве. Он был уверен, что все, что должно было случится, уже случилось и все остальное уже не изменить, особенно столь явным и ожидаемым действием. Так что за будущее монастыря волноваться было нечего. Вопрос был только в поведении молодых людей.

- Но есть еще одно, - сказал он, прервав свои размышления, - вы оба должны следовать традициям и правилам поведения. Думаю, тебе стоит при случае объяснить это Даниэле. Уверен, вскоре гостей у нас будет значительно больше, чем только Шэн и Руж, так что вести себя вы должны так, как того требует традиция. Не забывай об этом. Как и обо всем остальном. Если это все, ступай. У тебя есть мое благословение.

Уже на первых словах Учителя на губах Чина появилась радостная улыбка, а глаза заблестели, теперь не от волнения, а от радости. Юноша понимал, что нужно держать себя в руках, именно сейчас он должен показать наставнику, что способен контролировать свои эмоции и хорошо понимает, какую ответственность на себя берет. Чин был благодарен ирбису за то, что тот смог его понять, и дал свое благословение. Это было нечто большее, чем формальное согласие, это была настоящая поддержка, которой так искал юноша в последние дни. Чин уважал своего учителя и не пошел бы против его воли, и это делало согласие ирбиса особенно важным. Все терзания и сомнения последних дней оказались незначительными, единственное, в чем юноша все ещё не мог быть уверен – отвечает ли Дани ему взаимностью. Против её воли он с ней не может быть, даже если благословение даст сам Будда. Но сердце подсказывало, что тогда, среди одичавших глициний, девушка была готова ответить ему взаимностью.

- Благодарю, сифу, - Чин почтительно поклонился. – Я осознаю свою ответственность и важность соблюдения традиций, и объясню их Дани.

Юноша встал, надел обувь и повязал пояс. Ещё раз поклонившись Учителю, он направился в сторону жилого корпуса. Время отдыха подходило к концу, а на вечер было запланировано много работы, но мысли сейчас были вовсе не о необходимости чинить очередную постройку. Он может быть с Даниэлой, ему не нужно больше избегать её, стараясь не выдать своих чувств, и Учитель их благословил. Кожу Чина окутали тонкие языки пламени, высушивая волосы и одежду и разгоняя остатки холода. Ученик ирбиса был счастлив, не тем юношеским бездумным восторгом, который быстро сменяется разочарованием от первой же неудачи, а счастлив в твердой уверенности, что все происходящее правильно и не нужно бегать от себя, и эта уверенность позволяла не бояться взятой ответственности.