Скажи мне, кто твой друг

Последние недели стали для Джуна одним из самых странных и непростых периодов в его жизни. Помимо его одержимости мертвой семьей, некогда жившей в деревне, доводящей до того, что он часами просиживал в полуразрушенном доме в попытках выяснить правду о его загадочных жителях, параллельно приходилось вмешиваться в жизнь и его настоящей семьи. Не успела нормализоваться личная жизни брата и поутихнуть страсти из-за его женитьбы, как беда грянула откуда не ждали - дядя и Яреци умудрились поругаться так, что дело запахло чуть ли не разводом. И пусть Джун не сомневался в верности Мотидзуки Тору клятвам, данным им во время венчания, подобные проблемы не добавляли ему хорошего настроения и без того частенько портящегося из-за постоянных головных болей. Несколько дней назад ему даже начало казаться, что он стал выглядеть старше своего возраста, то ли из-за начавшихся образовываться под глазами темных кругов, то ли из-за изменившегося взгляда, создающего впечатление, как ему недавно сказали, будто он находится где-то в другой реальности.

Сегодня он снова был один, последнее время все больше отдаляясь от других обитателей монастыря. Дядя и Яреци вернулись в Пекин так и не помирившись, и, раз ему пока не нужно было думать, как помочь им залатать дыры в отношениях, Джун решил потратить немного времени, чтобы собрать разбегающиеся в голове мысли во что-то единое и непротиворечивое. Получалось не очень успешно, так что в какой-то момент он решил не тратить на это время, а просто немного прогуляться по территории монастыря и постараться отрешиться от всего лишнего, неторопливо перебирая черные бусины своих четок, с которыми он не расставался с того момента, как их купил. Ноги сами привели его к ручью, и Джун хотел было поменять направление своего движения, как заметил знакомую фигуру. После всей этой истории с превращением Маркуса в гиену, ментальной битвой и прочими дикими вещами, да и какое-то время до этого, Джун не общался с Дарсией, поэтому, заметив девушку, пришедшую к ручью по каким-то своим, возможно, связанным с тренировкой, причинам, сразу направился в ее сторону. За это время накопилось немало вещей, которые он хотел бы с ней обсудить, поэтому случайную встречу Джун сразу записал в неслучайные, посчитав, что сама судьба решила столкнуть его с человеком, не так давно названным им другом.

Если бы Дарсия могла сейчас превратиться в чёртов мозг в колбе, она бы это сделала, не раздумывая. Чтобы только думать, всем своим существом думать, ни на что больше не отвлекаясь, ничего больше не умея. Но такое превращение было невозможно, и потому Дарси изрядную часть времени тратила на то, чтобы волноваться, и даже почти паниковать, и бегать кругами с мыслями "а-вот-если-бы-я". Все это ей мешало, отвлекало её и никак не помогало найти ответ. В очередном порыве самобичевания "надо проблему решать, а ты психует только", Дарсия не нашла ничего лучше, чем умчаться к ручью. И это, как ни странно, ей неплохо помогло.
Дарси сидела на берегу ручья, смотрела на его резвое течение, и это непрерывно напоминало ей, что и время убегает так же стремительно, пока она сидит и тупит. Помогало думать усердно и даже, может быть, немножко быстрее.
То, что происходило со Стефано, больше всего походило на ментальный блок, поставленный поверх магии Воздуха. С чакрой было все в порядке, чакра работала исправно, а вот все попытки её использовать итальянец как будто сам себе исправно сбрасывал и обнулял, ни одно усилие не доводя до конца. Именно это наводило Дарси на невеселые мысли о ментальном блоке - а ещё девушка понимала, что снять его своими силами она сейчас не сможет, для этого ей банально не хватит ни умений, ни даже знаний. Потому что сопля она зелёная, пустоголовая, бесполезная.
Можно, конечно, сесть и настырно учиться, пока не получится одолеть ментальную магию в нужном объёме. Но это мало того что сложно, это ещё и долго. Снятие ментального блока, это же сложнейшая, тончайшая техника, наивысший почти пилотаж. До неё можно несколько лет ползти. Дарсия представляла себе, как все несколько лет голубая чакра будет просто впустую распыляться у Стефано в горле, и в ужасе содрогалась. Нет, этот вариант не подходит, нужно думать дальше.
Можно было пойти и повиниться мастерам. Среди них наверняка кому-нибудь это по силам. Но мастера ведь точно начнут выяснять, а как так вышло, и ведь точно выяснят. В этом месте Дарсия непроизвольно думала о Яреци - у той сейчас и так все в жизни рассыпалось, ей только взбучки от старших мастеров ещё и не хватало.
Ещё, конечно, был вариант найти кого-нибудь, кому будет плевать. Кто снимет ментальный блок и даже не поинтересуется, откуда. Но Дарси опасалась, что такому магу будет вообще в принципе плевать, и как бы он вместо того, чтобы исцелить, в наплевательской небрежности не доломал мозг Стефано окончательно. В общем, это явно тоже было плохое решение. В этом месте Дарси в отчаянии вцепилась в свои волосы и напряженнее прежнего уставилась на быстро убегающую воду.
Быстро убегающее время, чем дольше она тут сидит, тем быстрее убегает. Ей уже давно пора на что-то решаться, а она все между трех сосен плутает, и поди ещё пойми, то ли нужно все же выбирать одну из них, в то ли она четвертую и самую лучшую где-то совсем рядом проглядела.

Хотя Джун никоим образом не пытался скрыть свое присутствие, старательно топая в лучших слоновьих традициях, Дарсия была настолько погружена в свои мысли, что не обращала на его приближение никакого внимания. Он даже на какое-то мгновение усомнился в ее реальности, начав хаотично перебирать в голове все последние события, пытаясь вспомнить, не входил ли недавно в транс, но тут же отказался от этой идеи. Его подруга была слишком жива, чтобы посещать всевозможные видения, да и опасность ей, судя по всему не угрожала, так что вариант с его прогрессирующим безумием, мешающим отличать реальное от нереального, пока можно было оставить до лучших, а, точнее, худших времен. Но, пусть Джун и уверился в реальности девушки, четки он все же предпочел оставить в покое, быстро убрав их в карман.

- Привет, Дарсия, - негромко произнес он, стараясь не напугать ее своим появлением. - Вот смотрю я на тебя и понимаю, что нынче в монастыре плохо практически всем.

Он невесело усмехнулся, окидывая девушку внимательным взглядом и делая вывод, что его слова более чем соответствуют действительности. Она, конечно, выглядела как всегда мило, но на ее лице отражался мучительный мыслительный процесс, вызывающий самые нехорошие подозрения. Джун догадывался, что недавняя история должна была так или иначе отразиться на всех ее участниках, но не испытал ни малейшей радости от подтверждения своей догадки. Он всегда хотел для близких ему людей мира и покоя, и ему неприятно было видеть, как они, поддаваясь эмоциям, причиняют друг другу боль, а потом мучаются, пожиная последствия необдуманных поступков.

Сквозь свои панически мечущиеся мысли Дарсия умудрилась совершенно не расслышать, как к ней приближается Джун - да что там, появись рядом снова та самая гиена и начни с рычанием и лаянием ее атаковать, Дарси и того бы не заметила. Она силилась прорвать неприятную зацикленность своих мыслей на том, что она ничего не может сделать, беспомощная, бесполезная, бессмысленная, прорвать, чтобы снова начать полезно думать. И голос Джуна, раздавшийся почти что над самым ухом, заставил девушку почти что подпрыгнуть в нервном испуге - Боже, никого не ждала ведь, никого не видела, и вдруг.
- Привет, Джун, - растерянно сказала Дарси, не с первого раза заставляя себя временно отложить свою отчаянно трепещущую проблему и вынырнуть обратно в живой мир, к живым людям. Когда же ей это удалось, то Дарси, сосредоточив взгляд на бледном лице юноши, испуганно охнула: - Джун, что с тобой? Ты так выглядишь, как будто тебя, ну не знаю, орда призраков по ночам жует беззубыми челюстями, - сказала Дарси, почему-то ощущая себя так, словно персонально она в этом виновата. Лично приводит призраков ночами и лично указывает им, кого жевать. Да и вообще, если копнуть поглубже, то выяснится, что из всех неприятностей в монастыре непременно торчат ее длинные уши. Не придумав ничего лучше и уместнее, Дарси похлопала ладонью по берегу рядом с собой, молча приглашая Джуна присесть и пообщаться.
Если, конечно, у него вообще есть на то желание. Но какое-нибудь ведь есть, наверное, подошел же он к ней зачем-то.

Его появление Дарсия не замечала ровно до того момента, как Джун решил его обозначить, поэтому на обращенные к ней слова нервно дернулась, подтверждая первое предположение о забитости ее головы не самыми веселыми мыслями. И чтобы не превращать их разговор во встречу двух страдальцев, он решил не вдаваться в подробности собственных проблем, а сосредоточиться на проблемах Дарсии, вполне могущих быть связаны с недавним случаем, внесшим разлад в семью дяди и его жены.

- Твое предположение не так уж и далеко от истины, - усмехнулся Джун, присаживаясь на указанное место. - И, если честно, не только ночью.

Пожалуй, днем у него проблем было намного больше, поскольку последние дни его сон представлял что-то вроде погружения в липкую темноту, не оставляющую после себя снов, в то время как день заставлял его жить реальном мире среди реальных людей, что в последнее время вызывало некоторые трудности.

- Но это все ерунда, я разберусь. - Джун постарался, чтобы в его голос прозвучала уверенность. - Ты лучше скажи, что тебя гложет? На заметку, про историю с гиеной и ссору с Яреци я знаю.

Конечно, о произошедшем Джун слышал от своей молоденькой тети, которую трудно было назвать идеальным рассказчиком, но ему вполне хватало ума, чтобы реконструировать события того дня и признать виноватыми в той или иной степени все стороны конфликта.

В сложностях и тонкостях, связанных с шаманизмом, Дарсия разбиралась никак и даже хуже. Если ее общего кругозора еще хватало на то, чтобы не очень сильно врать, представляя себе в общих чертах, что, как и почему делают шаманы, то при любой попытке шагнуть чуть вглубь выяснялось, что ровно на этом ее знания и заканчиваются, и дальше начинаются сплошь белые пятна, возможно, даже неприятного зеленоватого оттенка. Думая об этом, Дарсия в очередной раз, в который раз подряд ощущала свою бесполезность, больно и остро бьющую. Но, по меньшей мере, девушка уж точно могла обежать мастеров и узнать, кто из них может в этом деле помочь. Дарси и раскрыла было рот, чтобы предложить это Джуну - но тут разговор сделал безжалостный скачок в сторону, и Дарсия уткнулась лицом в ладони.
Ну конечно, он знает, знает про эту их потасовку, удивительно, что по всему монастырю еще эта новость не разлетелась.
- И что ты теперь обо мне думаешь? - сквозь ладони кое-как выдавила Дарсия. - Нет, не надо, не говори, я сама знаю, - чем больше времени проходило и чем сильнее остывали воспоминания, тем отчетливее Дарси видела, что она повела себя попросту мерзко. Сперва бросила Яреци в горах, потом выгнала ее с порога своего дома, и все это после того, как клялась быть ее верной подругой на века. Заставив себя отнять ладони от лица, Дарси убито сказала: - Я пойму, если ты больше не захочешь со мной общаться. Я не заслуживаю твоей дружбы. И Яреци... я должна была быть ее подругой, а вместо этого только подвела ее, - в тот момент, когда Дарсия это осознала, ее как кувалдой ударило, но бежать и пытаться исправиться было уже поздно, потому что Яреци и Мотидзуки-сан успели уехать в Пекин. Разве только мчаться за ними в город, пытаться там догнать их и найти - но в суматохе да с разбегу, наверное, только под рейсовый автобус попасть и получится.

Джун не ожидал от Дарсии столь бурной реакции на свои слова. Видимо, вся эта ситуации затронула ее сильнее, чем он думал, заставляя расплачиваться за ошибки, сделанные, наверняка, из-за любви к своему молодому человеку. И если изначально он планировал ее немного пожурить, то сейчас почувствовал острую необходимость еще и как-то поддержать девушку, которую сам же назвал своим другом.

- Дарсия, - негромко начал он. - Я не собираюсь переставать с тобой общаться. Если честно, я был немного удивлен, узнав что ты оставила невменяемую Яреци и, самое главное, беззащитную Кимико в горах, но я могу понять причину твоего поступка. Ты думала о своем любимом. Любовь - интересная штука и, наверное, мне даже повезло, что я так сильно ни в кого не влюблялся. И, когда это произойдет, если вообще произойдет, я бы хотел научиться лучше видеть любимого человека, а не перестать замечать все вокруг.

В какой-то момент он понял, что перегибает палку, вместо поддержки, в очередной раз ударяя по больному, поэтому решил исправиться, смягчив свой тон настолько, насколько это было возможно.

- Прости, Дарсия. Я не хотел тебя снова расстраивать. Ты мой друг и всегда им будешь. Я действительно тебя не виню. И если я могу тебе чем-то помочь, ты только скажи. В любом случае, даже в испорченных отношениях с другими людьми нет ничего непоправимого.

Джун искренне надеялся, что дядя с Яреци помирятся, как и две подруги, в чьих отношениях произошел раскол и был готов сделать что угодно, если это могло поспособствовать всеобщему миру и гармонии.

Слова Джуна, наверное, должны были успокаивать, но вместо этого сделали только хуже, и Дарсия вся сжалась в комок. Она никогда ещё так остро и болезненно не чувствовала себя мерзкой, как теперь, когда выяснилось, что она бросила в горах не только Яреци, но и беззащитную малышку Кимико, которая уж точно этого не заслуживала и ни в чем была не виновата. От этого нового открытия в голове зазвенело, как от оплеухи. Дарсия слабо призналась: - Я думала... нет, к черту, ничего я не думала, я просто испугалась. Ты знаешь, что ментальной магией можно атаковать мозг напрямую? Я ведь учила анатомию. Затылочная доля - это зрение. Теменная - осязание. Лобная - мышление и речь. Височные доли дают нам слух и память. Опытный ментальный маг может их все вывести из строя, развалить человека на куски, - горестно сказала Дарси, подавляя желание снова спрятать лицо в ладонях или даже в коленях, лишь бы спрятать. Она очень старалась не разрешать себе мысль о том, может ли ментальный маг сделать что-то подобное, атакуя почти вслепую и на эмоциях не вполне понимая, куда именно он бьёт. Очень старалась, потому что если вдруг да, то ментальный блок, который сотворила Яреци, вряд ли осознанно того желая, несколько бледнел и отъезжал на второй план по сравнению с вопросом, что ещё страшное могло успеть произойти, но пока просто себя не проявлять.
Заверения же Джуна в том, что он все равно останется её другом, несмотря на все её в высшей степени гадкие поступки, больно резанули убийственными добротой и терпением, и Дарси заплакала, уткнувшись лбом в колени. Она не понимала, когда и чем могла успеть заработать такое к себе отношение, и получалось, что её, ничем этого не заслужившую, омерзительную, прощали снова и снова. А она только висела на шее, тяжёлая, как мельничный жернов, все так же требовала себе поддержки, и пока вовсе не похоже было, что это когда-нибудь изменится.

- Эй, - мягко произнес Джун, осторожно проводя рукой по спине уткнувшейся лицом в колени и разревевшейся Дарсии, - не надо так убиваться. А то мне станет стыдно, что я в очередной раз довел девушку до слез. Не парень, а изверг какой-то.

Ему вполне хватило переживаний, связанных со страданиями Яреци, на которые он насмотрелся, обнаружив свою юную тетю в практически невменяемом состоянии, и Джуну совершенно не хотелось видеть мучения еще одного небезразличного ему человека, пусть угрызения совести девушки возникли и не на пустом месте.

- Да всем понятно, что действовала ты на эмоциях и поэтому не разбирала, что творишь. Но, в конце концов, со всеми нормальными людьми хотя бы раз в жизни случается что-то подобное, и это не делает их плохими.

Джун, не слишком задумываясь, что делает, продолжал успокаивающе поглаживать Дарсию по спине. Сейчас ему очень хотелось загладить свою вину и чем-то помочь подруге, чьи страдания не оставляли его равнодушным. И даже, по возможности, забрать часть ее переживаний на себя, если это могло хоть как-то облегчить ее состояние.

А потом его накрыло... Неожиданный вихрь чужих эмоций вторгся и, на какое-то мгновение, практически поглотил собой его собственные. Джун даже не предполагал, что так легко и быстро способен настроиться на чужую энергию, не прилагая для этого особых усилий и, благодаря только небольшому физическому контакту, отзеркалить эмоции другого человека. Что говорило только об одном - его способности развивались с какой-то нездоровой скоростью и, похоже, он сам пока не был к этому готов.

- Дарсия, переставай уже купаться в чувстве собственной вины и никчемности, - он резко отдернул руку и шумно вздохнул, пытаясь успокоиться. - То, что ты допустила ошибку - не смертельно, и пусть ты не можешь вернуться в прошлое и поступить иначе, ты вполне можешь повлиять на настоящее. Например, прислать той же Яреци, которой сейчас живется несладко, по почте что-нибудь поддерживающее и показывающее, что ты не забыла вашу дружбу.

Несмотря на разумные рассуждения, чувствовал себя Джун более чем странно. Конечно, он знал о способности шаманов проделывать подобные штуки и даже как-то пробовал настроиться на чужую энергию, используя фотографию, но чтобы так, неожиданно для самого себя... На такое молодой Мотидзуки не рассчитывал и не был уверен, что произошедшее стоит считать хорошим знаком.

Если бы Джун её не одернул, Дарсия ещё долго могла бы размазывать слезы по щекам - слезы в ней как будто копились уже давно, а теперь наконец прорвались и хлынули наружу, и любые попытки Джуна её утешить словно только мощнее открывали вентиль, переводя поток в настоящий водопад. Но вот резкое "переставай уже" оказалось самым тем, чем надо, тем, что доктор прописал. Дарси виновато вздрогнула, выпрямилась и поспешила вытереть рукавом мокрое лицо, дыша как можно глубже и размереннее, чтобы быстрее успокоиться. Вот ещё выдумала, в самом деле - рыдать взялась. Как будто Джуну заняться больше нечем, кроме как слезы ей подтирать.
- Ты прав. Прости. Конечно же, ты прав, - кивнула Дарси, яростно стирая рукавом остатки мокрости с ресниц и щёк. - Конечно, я должна уже начать делать что-нибудь... что-нибудь осмысленное. Ты случайно не знаешь адрес Яреци в Пекине? Понимаю, это глупо, но - мы почти все время общались в монастыре, и я даже как-то ни разу не спросила, куда ей можно написать в случае чего. Вообще о письмах не думала, - досадуя на саму себя, сказала Дарси. Даже круче того, никогда в жизни никому никуда не писала. Напрочь не привыкла думать о почте. И сейчас Дарси совершенно не представляла себе, что она такого ободряющего может написать Яреци, чтобы это адекватно выглядело и хоть чем-нибудь помогло. Но это наживное, сейчас бы хоть с адреса начать, а дальше слова уже подобрать получится. Главное - начать двигаться, потому что и дальше вязнуть в том, как у неё ничего не складывается и ни черта не получается, уже попросту нельзя.

К счастью, Дарсия ничего не заметила, постольку была слишком сильно погружена в свои переживания. Джун сомневался, что она пришла бы в восторг, узнай о том, что он ненароком разделил ее эмоции, забравшись туда, куда его никто не пускал. Ведь каким бы там его другом девушка не являлась, личные моменты так и должны были оставаться личными, пока она сама не захотела бы о них рассказать.

- Вот и молодец, - голос Джуна снова зазвучал мягко, хоть это давалось ему не так легко, как раньше. "Послевкусие" чужих эмоций все еще не позволяло до конца забыть о произошедшем и сосредоточиться на содержании беседы.

- Конечно, у меня есть ее пекинский адрес. Яреци же член моей семьи.

Его воспитывали с мыслью о том, что семья всегда должна быть на первом месте и, при любой возможности, он должен был поддерживать любого из ее членов. Так что Яреци, войдя в семью Мотидзуки, сама того не осознавая, получила очень серьезную поддержку со стороны его родни и, в частности, его самого. Хотя по натуре своей Джун старался помогать людям в независимости от того, являются ли они Мотидзуки или просто нуждаются в помощи, которую он мог оказать.

- Дарсия, я хочу, чтобы ты поняла - любую проблему можно решить. Какой бы неприятной не была вся эта ситуация и ее последствия, постепенно все наладится, но для этого придется немного поработать.

Хоть сам он и не присутствовал при нападении гиены и обо всем произошедшем узнал из чужих рассказов, в эту историю Джун как-то умудрился влезть по самые уши. И в этом был один явный плюс. Задумавшись о чужих проблемах он, хотя бы на какое-то время, забыл о своих собственных, позволяя себе отложить их решение на неопределенный срок.

Конечно, было логичным предположить, что Джун знает адрес своих родственников, это было очень ожидаемым и закономерным - но Дарси, как это с ней нередко случалось, на эмоциях едва ли была способна хоть к какой-нибудь логике. И вполне серьезно была готова ожидать, что никакого адреса у Джуна не окажется. Однако же адрес был, что немало обнадеживало, и приободрившаяся Дарси рискнула сделать следующий шажок и попросить: - Тогда, может быть, ты сможешь со мной этим адресом поделиться? Пожалуйста. Я бы тогда, действительно, написала Яреци что-нибудь... ну, хотя бы приятное, - осторожно предположила Дарси. Подбирать утешительные слова она была не мастак, но попытаться, вдохновленная весьма действенным дружеским пинком со стороны Джуна, была готова. Знать бы теперь только, на какой адрес результат своих попыток направлять.
- Так я ведь и готова работать! - горячо возразила Дарси. Меньше всего ей хотелось выглядеть в глазах Джуна бесполезной совершенно истеричкой, которая только и умеет, что устроить всем проблемы, а потом сидеть и слезы лить по этому поводу. - Я готова, Джун, ты не думай! Мне бы только знать, что делать - потому что я иногда и не знаю, и придумать ничего толкового не могу, и вот тогда действительно все становится грустно, - пробормотала Дарси. Ровно как с этим треклятым ментальным блоком - девушка сейчас и сама снять его не могла, и придумать какой-нибудь альтернативный способ это сделать так, чтобы никого не вогнать в дополнительные проблемы , и у нее на этой беде мозг заклинило и заморозило, и оттого Дарсия только беспомощно буксовала на месте, практически теряя способность мыслить вообще. Что, конечно, к ее достоинствам никоим образом не относилось и относиться не могло.

Естественно, Джун не собирался скрывать от Дарсии адрес Яреци, тем более, что сам активно выступал за всеобщий мир и гармонию. По его мнению, любую проблему в отношениях можно было решить, если люди искренне ценили друг друга и не боялись признавать свои ошибки и их исправлять, что, похоже, Дарсия как раз в ближайшее время и собиралась делать.

- Конечно, поделюсь, - успокоил Джун девушку. - Мне не жалко. Сейчас записать нечем, так что, как буду у себя в комнате, напишу и тебе передам.

Юноша надеялся, что с этого письма или хотя бы с желания его написать, постепенно начнет заделываться трещина, возникшая в отношении двух подруг, которым сейчас явно не мешала поддержка и понимание близкого человека.

- Дарсия, - Джун постарался улыбнуться, пусть его улыбка сейчас и немного отличалась от привычной, из-за очередного не вовремя подкравшегося приступа головной боли, - если не знаешь, что делать и не можешь справиться сама - проси помощи. Здесь всегда найдутся те, кто выслушает, даст совет или хотя бы поработает жилеткой, в которую можно поплакать.

Наверное, ему самому стоило начать слушаться собственных советов и начать сразу обращаться за помощью, но пока все его проблемы решались без серьезного вмешательства со стороны, поэтому Джун надеялся, что и сам постепенно адаптируется к происходящим с ним сейчас изменениям.

- Да, конечно, как тебе будет удобнее! - послушно закивала Дарсия. Она была рада уже тому только, что Джун согласился поделиться с ней адресом Яреци и на любой способ передачи была готова, даже если бы Джун сказал, что за неимением других подходящих возможностей он сейчас этот адрес напишет у девушки на спине. По счастью, обошлось без таких радикальных методов. Джун предложил куда более мирный способ поделиться нужным адресом, и Дарсия с искренней благодарностью кивнула: - Спасибо. Спасибо тебе. Знаешь, мне иногда кажется, ты наша добрая фея-крестная. Не знаю, что бы мы делали без тебя, - явно пропали бы.
Итого - с одной бедой, кажется, начинало что-то вырисовываться и здесь можно было пытаться починить разбитые отношения. Это радовало, особенно на фоне того, что девушка по-прежнему не представляла, что ей делать со второй своей бедой.
- Знала бы я ещё, к кому именно обращаться, - пробормотала Дарси, воспринимая предложение Джуна бежать за помощью без особого энтузиазма, и с силой потерла лицо руками, пытаясь окончательно стереть с него следы слез. - Согласись, не могу же я бегать и просить помощи у всех подряд. Тем более что это не совсем моя тайна, я не думаю, что могу пускать в неё посторонних. Он мне вряд ли простит, если я побегу всему монастырю рассказывать, что с ним случилось, - вздохнула Дарси, уже больше рассуждая вслух сама с собой, чем пытаясь поделиться проблемой. Только к концу своего рассуждения девушка заметила, как по лицу Джуна время от времени пробегает тень боли, и это немедленно заставило её спохватиться и напрячься: - Джун? Джун, тебе нехорошо? Ты плохо себя чувствуешь? Что-то болит, да? Где? Я могу попробовать тебе помочь?