Весомый аргумент (тренировка по владению бо)

Судя по замечаниям мастера Бо, проблемы с тем, чтобы твёрдо стоять на ногах, периодически проскакивали не у одной только Октавии. Дженнаро кратко возгордилась - я-то уже ученая, знаю теперь волшебное слово, после которого перестаешь на поворотах падать - и, крайне воодушевленная и собой довольная, перешла к последнему упражнению. Которое на первый взгляд показалось девушке столь непохожим на все предыдущие, что хоть заново учись жить с шестом. И лишь чуть потом, присмотревшись, Октавия заметила: а, не, ну шаги такие же. Не совсем заново, ладно.

Логика в этом движении, несомненно, была - если тебя бьют по голове движением сверху вниз, то защищаться надо строго обратным движением. С первым шагом Октавия на пробу выставила шест над головой обеими руками, проверяя, как оно там вообще движется. Двигалось ничего так, без особых сложностей, бо не пытался неожиданно зацепиться за руку, застрять в подмышке или отколоть еще что-нибудь в том же духе. Словом, если руки не кривые, то накосячить особенно и негде, поэтому уже со следующим шагом Дженнаро вскинула руки над головой гораздо энергичнее, так что это было куда больше похоже на удар.

Единственная и главная проблема теперь заключалась не в ногах, которые Октавия успела приучить к тому, что стоять на земле надо максимально твердо, а в руках. Руки после удара не замирали впереди, а на автомате чуть сгибались обратно, уже готовясь подтягивать шест к груди перед следующим ударом. Головой Октавия понимала, что если она продолжит так делать, то когда-нибудь ей такой блок пробьют насквозь - тем более, что там пробивать, он сам назад проваливается - и череп промнут. Но стоило Дженнаро на что-нибудь отвлечься, например, задуматься над шагающей назад ногой, и руки опять начинали делать свое черное дело и подгибаться. Надо было, конечно, непременно саму себя переучивать, но за две-три минуты этого было сделать не успеть.

В ответ на замечание мастера Бо Анна-Лиза всем телом делает невесомое, почти неуловимое, но очень виноватое движение. Саволайнен в курсе того, какой косяк она допускает, и пытается по ходу работы с шестом избавиться от него, но последняя комбинация ударов по-прежнему кажется девушке очень легкой, почему-то даже почти танцевальной, и избавиться от ощущения, что ее нужно и протанцовывать соответствующим образом, девушке никак не избавиться. Сдвиги есть, но до конца упражнения все никак не получается сдвинуться нужным образом, чтобы это смотрелось не слишком легковесно для того, чтобы вызвать критику у мастера Бо. Так что Анна-Лиза виновато ежится и готовится как можно серьезнее перейти к следующему упражнению. Там, к счастью, все проще.
Принять суровые, основательные блоки за легкие танцевальные движения уже невозможно. Поэтому Саволайнен основательно, прочно устаканивается на земле и начинает так же основательно и твердо шагать, усердно толкая шестом воздух, сбиваясь с мощного толчка на отчаянный рывок и обратно. Уловить окончательно, каким именно должно быть это движение - более рваным или менее? прямо пробивать обратно или все-таки блокировать? - Анна-Лиза мечется от одного варианта к другому и ни на чем не может остановится. Девушка то и дело меняет свою точку зрения, перескакивает с одного решения на другое, логичным и приемлемым ей кажется и то, и это. С уверенностью утверждать можно лишь что уж сейчас-то Анна-Лиза точно шагает правильно, намертво врастая в землю после каждого шага.

Слова "последнее задание" заставили Розмари навострить уши и взяться за шест внимательнее прежнего. Такое объявление вполне однозначно говорило британке о том, что поток полезных знаний и умений вот-вот будет перекрыт наглухо, до следующего раза, который ещё неизвестно когда случится. Пока что Розмари везло с занятиями, но как знать, вдруг этот поток везения уже на последнем издыхании и вот-вот исчезнет совсем? Поэтому следовало собраться и из последних минут занятия выжать пользу для себя по максимуму.

С тем, чтобы "собраться", у девушки проблем не было изначально, она и без того не растекалась вниманием по сторонам. Оставалось только начать выжимать пользу. На пробу Розмари качнула шестом вверх-вниз, представляя себе, как она сначала будет этим движением поднимать бо над головой и разворачивать в горизонталь, а потом уводить обратно, потому что где-то примерно здесь будет ответный удар. Пока что, в приблизительном представлении, это выглядело не сложно. Да и в полноценном выполнении оказалось не слишком замысловатым.

Неприятным было разве лишь только то, что блок был более размашистым движением, чем удар, и в какой-то степени более утомительным. То и дело поднимать бо над собой было явно большей нагрузкой на руки, чем поворачивать шест перед собой на сто восемьдесят градусов и немного вверх. Розмари выручало то, что руки у неё были сильные, пять групп ударов девушка выдержала, не испытывая желания начать выталкивать шест над собой отчаянными рывками, похожими больше на конвульсии утопающего, чем на удары. Мышцы начали наливаться неприятной тяжестью, но для хорошей тренировки это, пожалуй, было неизбежно. В остальном же британка вышла из последнего упражнения, можно сказать, с честью, вроде бы не уронив лица никакими глупыми ошибками.

Арлетте казалось, что освоилась она уже неплохо - если пока и не со всеми движениями шеста, то уж как минимум с шагами. Особенно в этом помогла последняя комбинация, дополнительно усложненная поворотами. После этого возвращение к просто шагам вперед-назад казалось упрощением. Даже в каком-то смысле - окрыляющим упрощением. Оставалось только понять, что за новое движение сменило ставшие уже привычными рубящие удары, и никаких сложностей остаться будет не должно.
Движение, как показалось Арлетте, в целом было не слишком замысловатым и заключалось в основном в том, чтобы с должной "фурией" вскинуть шест над головой, как бы ударяя навстречу чужому удару всей плоскостью бо и отбивая его. Давенпорт сосредоточенно проделала это движение сперва четыре раза, шагая вперед, потом еще четырежды - двигаясь назад, и вроде бы во всех глобальных деталях разобралась. Нужно не лягаться шестом с чрезмерным усердием, чтобы руки действительно оставались чуть согнутыми, а не вылетали чёрт знает куда, только что не оставляя на воздухе тормозной след в попытках остановиться в нужный момент. Это, в общем, невеликой сложности было умозаключение, дойти до него получалось быстро. Если всё делать аккуратно, то и сложностей не будет - а Арлетта уже выросла из того возраста, когда первые пять раз еще стараешься, а на шестой уже все надоедает и начинаешь небрежничать.

Необходимость в финале занятия вертеть над головой длинный шест едва не ввергает Ломэхонгву в панику. Если уж и взрослые ученики и ученицы жалуются на то, что руки наливаются неприятной тяжестью, то что уж говорить о тощей одиннадцатилетней девочке.
Вскидывать шест, блокируя воображаемый удар, неудобно. Судя по всему, Ломэхонгва держит его как-то неправильно, не совсем за середину. Это было не очень заметно, пока девочка работала с рубящими ударами, а теперь начинает проявлять себя во всей красе. Шест неудобно кривится на сторону, каждый раз, когда девочка поднимает его над головой – и через раз получается поднимать на вытянутых руках, потому что следить ещё и за этим Ломэхонгва не успевает.

Стараясь исправить главную свою сейчас, самую некрасивую, самую заметную ошибку, девочка шарит ладонями по шесту, перехватывает его то правее, то левее в поисках того хвата, при котором бо наконец перестанет опасно покачиваться набок. Уговорить себя оружие позволяет не сразу, где-то ближе к третьему заходу на серию шагов. И к этому заходу взволнованная Ломэхонгва уже вся в мыле. Но продолжает шагать и, несмотря на подрагивающие локти, упорно толкать шест вверх, изображая блок. Сейчас уже можно сосредоточиться на том, чтобы руки не распрямлялись до конца – впрочем, они и сами по себе уже скоро перестают это делать, они мелко трясутся и прогибаются в локтях.
Ломэхонгва сцепляет зубы и старательно терпит до конца комбинации. Потому что ну а как ещё.

В перерывах между заданиями Ярина заметила, что у них на занятии обозначилось два очевидных гномика, которые ростом не вышли для того, чтобы шестом махать, но тем не менее, пыхтят вот. Причём если один гномик ещё мог вырасти и познать счастливую жизнь с шестом, то вот одесситке это явно не светило. Ярина закончила расти давно и прочно, судя по ощущениям - классе эдак в пятом. Ну, может, чуть позже. Когда-нибудь обрести достаточный рост для того, чтобы относительно беззаботно работать с длинным шестом, Ярина явно не могла рассчитывать. Приходилось привыкать так.
Впрочем, по сравнению с летающей тарелочкой, по которой на давнем мастер-классе нужно было успевать попадать, а желательно её ещё было и разбивать, блок казался не особо сложным. Заставлял изрядно пропотеть, да. Но всё-таки был выполнимым, в отличие от того циркового финта.
Ярина честно потела. Шагала, стараясь делать это как можно тверже, не теряя равновесия, исправно поднимала и опускала шест, имитируя удар, но всё равно порой покачивалась, отклоняясь назад. Как будто не до конца доверяла блоку и на всякий случай уводила голову из-под удара. Покачивало Ярину в основном на первом шаге в четверке, особенно когда девушка шла спиной вперёд. Потом получалось устаканить себя в пространстве и больше не шататься. Но сразу же, с первого шага войти в нужный ритм и сделать все правильно у рыженькой одесситки всё больше не получалось.

Пока что "лидерская доска" Доминику, судя по всему, не отторгала - благосклонное молчание мастера Бо в адрес француженки продолжалось. По этому поводу, пожалуй, можно было растечься от радости бесформенной кляксой - ненадолго, на пару секунд, в перерывах между упражнениями. А потом нужно было снова взять ноги в зубы, превратиться в концентрат сосредоточенности и чисто отработать финишную прямую. Потому что финишная прямая - вот она, здесь и сейчас, начинается, уже началась!... И до гордого звания "мне-ни-разу-не-сказали-что-я-косячу" оставалось совсем немного. Считанные шаги. В прямом смысле слова.
И наплевать, что "не косячащих" будет примерно полгруппы. Главное - попасть в эту золотую касту. А сколько человек в неё в итоге ворвалось, уже не столь важно, об этом потом можно будет попросту не распространяться.
Доминика на блоках била вверх с такой энергией, что если бы там, куда приходился удар, находилась голова воображаемого противника, а у этой головы был бы реальный, осязаемый череп, то к концу упражнения этот череп раскрошило бы в мелкие черепки. Во всяком случае, опьяненной своими успехами девушке казалось, что дело обстоит именно так и сила её рьяных ударов практически не поддается описанию. Со стороны можно было подумать, что у всех упражнение как упражнение, и у одной только Лакруа задача - отработать такой с ног сшибающий блок, чтобы с этим блоком уже никакие другие удары не нужны были для победы. Старание хлестало из француженки через край. Это же финишный рывок к условной золотой медали, разве можно здесь по-другому?

Как и у многих учеников вокруг, у Лавинии нашлось чем себя подбадривать, подстегивать и заставлять саму себя даже под занавес тренировки лезть как можно выше на Олимп с неизменным усердием. Личный стимул девушки вышагивал совсем рядом. Рожу имел индифферентную, загорелую, наглую. Уничтожающих взглядов Лавинии замечать не желал. Упражнения делал чисто - по меньшей мере, настолько чисто, чтобы не получать от мастера замечаний. Выглядело это всё как вызов. Совершенно хамский, не переносимый, который Лавинии спортивная ревность не позволяла оставить без внимания.
Одними губами Касерес пообещала арабу: я тебя завалю. И прилежно взялась за блоки - это тема была опять же знакомая, уже раз-другой девушкой пройденная на давних тренировках. Где же и вырваться вперёд, если не здесь?
С ясно пропечатавшейся на лице ответственностью Лавиния сделала шаг вперёд и на чуть согнутых руках выкинула горизонтальный бо вверх, отбивая предполагаемый удар. Дернула было краем шеста, чтобы немедленно попытаться пробить предполагаемому врагу ответный удар в голову, но вовремя спохватилась: сейчас геройствовать не просят, просят блоки отработать. Ортега опустила шест, потом рванула его вверх ещё раз, только теперь шагнув с другой ноги. Повторила блок снова, и снова, и снова, механически выполняя движение под счёт мастера Бо. В какой-то момент Лавиния даже позволила себе перестать думать о движениях рук, о том, достаточно ли резко они сгибаются, да достаточно ли сильно остаются присогнутыми. Руки отлично ходили вверх-вниз, в общем-то, сами, ноги, шагающие вперёд-назад, от них не отставали. Не упражнение, а песня. Как раз то, что надо, чтобы красиво, на приятной ноте завершить тренировку.

Интересно было бы сейчас заглянуть ученикам в головы, вяло думает Финехас, поймав очередной пламенный взгляд черноокой ученицы, и узнать, кто из них на чём зацикливается. Чем себя мотивирует к дальнейшим маленьким подвигам. Наверняка ведь можно собрать прелюбопытнейшую коллекцию, от ученического фанатизма и желания быть лучше всех до из не пойми откуда выросшей кровной вражды. И возможность действительно заглянуть и проверить у Финна в теории вроде как есть. А на практике – не хочется связываться. Во-первых, по дурной голове за такие фокусы не погладят. А во-вторых, и без подглядываний видно, что кровная вражда – это как раз случай черноокой красотки, сверлящей юношу огненным взором. Вот выдумала же себе.
Но нельзя не признать, что в её рассуждениях немало правильного. Действительно, где ещё выглядеть бодрее и расторопнее конкурента, чем не на отработке блоков, которые Финехас сегодня вообще впервые в жизни видит.
Как следствие – Финн, не откладывая в долгий ящик, начинает лажать. Если с чужими абстрактными головами и ногами всё ещё было более-менее понятно, то вот необходимость в эту же гору валить ещё и чужой абстрактный шест юношу поистине убивает. Если бы мастер взяла свой бо и пару раз шарахнула им долго раздупляющегося ученика по башке, жить и учиться сразу стало бы куда проще. И не в том смысле, что у Финна на лбу выключатель, по которому надо непременно попасть с размаху, чтобы голова в действие пришла. На примере абстрактной палки сложно понять, как следует бросаться навстречу абстрактному удару. И блоки у Финна почти ленивые, не слишком-то похожие на встречный яростный удар. Шест, конечно, в монастыре не один да на всё село, чересчур старательно экономить его особого смысла нет – и всё же, где-то на задворках головного мозга шуршит о том, что чересчур энергично ходить в контратаку будет делом лишним. Это на тренировке можно семь шестов изломать и обглодать, а когда реально прижмет, то палка, скорее всего, будет одна на всё про всё.