Основные техники магии Огня

Когда Юэ стала объяснять следующую технику, Кот понял, что дождался того, чему реально хотел бы научиться. Прямой в челюсть всегда был хорошим и, главное, доходчивым аргументом при многих разногласиях, а в сочетании с магией Огня это было бы вообще прекрасно. Но Коту было непросто разобраться с тем, как распределить энергию Огня от этой так называемой чакры, еще и так, чтобы она не поднималась на уровень сердца. Стало понятнее, когда он просто сосредоточился на обычно ощущении от удара кулаком, при котором энергия этого удара как раз и проходила по телу так, чтобы достичь пика в конечной точке, и просто добавил к ней энергию Огня, которая ощущалась как желтый свет в области солнечного сплетения. Во время первой пары ударов Кот не понял, получилось создать из кулака пламя, или нет. Но уже на третьем ударе он заметил небольшие всполохи на костяшках, после чего дело пошло бодрее.

На втором десятке ударов огненные всполохи получалось достаточно яркими, и Гунмао уже был уверен в том, что разобрался с техникой, но к концу третьего десятка он стал чувствовать, что энергия Огня, которую он ощущал в своем теле, стала куда слабее. Он даже почувствовал небольшое головокружение и понял, что на это упражнение ушло довольно много сил. Но Кот был готов работать дальше, и после жеста "дарую" он почувствовал, что дышать снова стало легко.

- Ясно. К Анахате не пущать. Спасибо, - кивнула Эва, которая для себя перевела на максимально доступный язык и закрепила проблему в голове такой аналогией: если огонь пустить в легкие, он немедленно сожжет там весь кислород, и дышать тут же станет нечем. Звучит логично? Да вроде. Звучит разумно? Вполне. Ну вот, а больше ничего для понимания проблемы, пожалуй, и не надо.
Правда, после этого почему-то немедленно стало тяжелее жить. Как будто до этого огонь сам, интуитивно соображал, куда ему двигаться и что где огибать, а теперь мозг пытался командовать и ведь ни разу же в этом не помогал. Пытаться не лезть энергией Манипуры в зону Анахаты теперь было примерно как стараться не думать о белой обезьяне - лезет и лезет в голову, и ничего с ней не поделать.
Существовать в счастливом неведении было проще.
При первых нескольких ударах, пока Старк всей головой мучительно и со скрипом пыталась разводить желтую энергию в обход Анахаты, огня у неё на кулаках не получалось вообще никакого. Потом голову немного попустило, и счетов десять Эва бодро отработала как положено, с четкими огненными вспышками. А потом снова вспомнила про то, что нужно беречь Анахату, будь она неладна, и что-то внутри опять замкнуло, и огонь снова куда-то делся, и до конца упражнения уже больше не появлялся.
Эва встряхнула руками и раздражённо чертыхнулась - вот не было заботы, нашла себе на ровном месте проблему. Старк повторила жест "дарую" - сложила пальцы перед грудью "домиком", потом развела руки в стороны, на вдохе их подняла, свела вместе над головой, на выдохе опустила, снова раскрыла ладони, и после всех этих телодвижений вроде как успокоилась. Теперь можно было попытаться за оставшееся время занятия (если там что-то ещё осталось, конечно) всё-таки изобразить что-нибудь не барахлящее, на приличном уровне.

Райан поежилась и дернула головой, этим угловатым жестом пытаясь робко выразить, что ничего из объяснений мастера она не поняла и легче ей не стало. Ирландке казалось, у нее нет никакой иллюзии власти над огнем - наоборот, у нее есть полная иллюзия того, что огонь подминает ее под себя, так похожая на реальность, что страшно становится: а не реальность ли это и на самом деле. И совсем неясно, как теперь всё это лечить. Райан с надеждой ухватилась за слова "со временем" - это давало шанс верить в то, что просто нужное время пока ещё не пришло. Что понимание огня и умение его контролировать у неё ещё впереди, а пока нужно просто постепенно и терпеливо с ним сживаться.
Правда, необходимость сживаться одновременно ещё и с рукопашным боем повергла ирландку в глубокий ужас. Драться О'Мера не умела и не желала уметь. Но на занятии никак нельзя было укрыться своим пацифизмом как мантией-невидимкой и терпеливо переждать, когда дело дойдёт до какого-нибудь мирного упражнения. Поэтому Райан с полными страдания глазами чуть отошла от Эвы, принявшейся упражняться прямо там же, где стояла, присогнула ноги в коленях и принялась старательно перебирать руками по воздуху. Ударами это не было - для удара нужно иметь стремление поразить цель своим кулаком, О'Мера же просто поочерёдно выбрасывала руки вперёд, уделяя всё внимание огненной вспышке и при каждом движении руки шепотом командуя себе "огонь". Ирландке при работе с пламенем почему-то очень помогало хотя бы схематично приговаривать вслух, кто она и что она, помогло и сейчас. Несмотря на безжизненную бесхребетность ударов, огненные вспышки у Райан выходили красивые и чёткие, ими даже можно было попробовать гордиться. О'Мера попыталась было, потом спохватилась, что не произносит киай, потому что из-за разговора с пламенем его попросту негде произнести, и снова обрела взгляд, полный страдальческого ужаса. Жест "дарую", скопированный с движений мастера Шэ, девушку немного успокоил, но никак не утихомирил окончательно.

Эльзе не нравится то, как своевольно Эва лезет со своим клочком бумаги в работу немки. Не нравится настолько, что Линдеманн даже угрожающе щелкает зубами, целясь в блуждающие где не следует пальцы – откушу и не побрезгую. Как следует выполнить упражнение с полоской бумаги, к счастью, это всё немке не мешает. Но если бы помешало, маленькая и наглая Старк точно одним испугом бы не отделалась. Как минимум подзатыльник бы схлопотала.
Новое упражнение Эльза выполняет с огромным удовольствием – девушка чувствует, что ей такая задача полностью по силам, а когда начинает делать, так и окончательно в этом убеждается. Теперь нужно только не поймать звезду от своей невероятной умелости и всё с тем же удовольствием доделать упражнение до конца. Линдеманн чётко ударяет кулаком по воздуху на каждый счёт; в тот момент, когда удар достигает крайней точки, Эльза ловко гонит к кулаку желтую энергию, выбрасывая перед собой в воздух огненную вспышку, а потом чуть сгибает руку, как бы начиная уводить кулак обратно, перед тем как окончательно поменять руки и ударить другим кулаком. Где-то на просторах интернета девушка когда-то слышала, что это правильно – немного оттягивать руку назад после удара. И теперь немка вовсю проверяет этот совет на практике.
Жест "дарую" Эльза изображает с особым вниманием и старанием – мало того, что он должен восстанавливать энергию, так это ещё и просто красивый, эффектный жест, которым не грех где-нибудь козырнуть. Линдеманн пытается запомнить его как можно надежнее и точнее. Руки всё повторяют, руки какое-то время будут помнить, но лучше бы это потом записать, хоть рисунком на бумажке, хоть на видео, как вырезку из видеоурока. Просто для надёжности.

А следующее задание показалось ей ужасно сложным, ведь она еще никогда до этого не старалась сама зажечь огонь не от свечи, а так, руками. Эстер подумала, что наверное это и есть удары, сопряженные с боевыми искусствами и совсем сникла - она-то вообще ничего не знала про эти боевые искусства, так, один раз только пыталась постоять в позе всадника, и то потом все ужасно болело, а сама она вывалялась в грязи с кончика носа до самых пяток. Эстер отошла подальше от других, чтобы никого не задеть, хотя она вообще сомневалась в том, что у нее удастся зажечь хоть самый малюсенький огонечек, не говоря уж о том, чтобы кого-то поранить. Но все равно. Затем опустилась в половину позы всадника, потому что то положение, которое показала мастер, не было полноценной позой, но так стоять было намного легче, чем когда бедра были параллельно земле. Она сложила руки так, как было показано и почувствовала себя глупо.
Эстер принялась мысленно чертить линию по позвоночнику от Манипуры вверх по мышцам плеч к рукам и дальше ладоням, сжатым в кулаки. Пока все эти течения энергии внутри тела оставались для не загадкой, но Эстер дисциплинированно делала так, как говорят, чтобы было понятнее.
Первый, его можно так его назвать, с вашего позволения, удар, вышел совсем смешным и неловким, поэтому Эсти не удивилась, что у не ничего не вышло. Нужно был следить сразу за многим - стоять ровно, менять руки, мысленно представлять себе этот путь от Манипуры к рукам, концентрироваться на чарке, да еще и дышать определенным образом. Как она только все не перепутала.
Эсти старалась еще и еще, пытаясь направить энергию так, как говорили - чтобы она шла по этим линиям в момент резкого выдоха наружу, но, кажется, от такого дыхания у нее начала болеть голова. Или от напряжение. Или от чего угодно. А еще она совсем не попала в последнюю тройку в темп, напрочь все перепутав, но в этот раз ей удалось изобразить хоть что-то - с костяшек пальцем в последний шумный и какой-то несмелый ХЫП сорвалось что-то, похожее на огонь. И Эстер очень хотелось, чтобы это был действительно огонь, а не обман ее зрения.
После окончания упражнения она чувствовала, что устала, но прилежно повторила жест дарую, после которого стало немного лучше.

Лавиния к появлению нового упражнения, уже куда более воинственного, чем предыдущее, отнеслась даже с энтузиазмом. Девушка и так подумывала о том, чтобы не ограничиваться одним только длинным шестом и освоить еще какую-нибудь боевую науку. А тут такой повод, и даже сразу возможность несколько ударов изобразить. Поэтому за задание Ортега взялась с энтузиазмом, и даже немедленно прорезавшаяся проблема ее не остановила.
С тем, как бить по воздуху и менять руки, одной рукой обозначая цель, а другой нанося удар, Лавиния разобралась очень быстро, это оказалось совсем и не сложно. А вот с тем, чтобы подключать к удару еще и огонь, у девушки возникли сложности. Когда Ортега стягивала желтую энергию к руке, выбросить ее наружу в огненной вспышке почему-то получалось только или с кончиков пальцев, или из центра ладони, внешняя же сторона руки и, в частности, очень интересовавшие сейчас Лавинию костяшки пальцев почему-то словно не подходили для огненного залпа, и сбросить вспышку пламени через них упорно не получалось.
Заметив, что своим же собственным пламенем она не обжигается, Лавиния начала выкручиваться как могла и выбрасывать огненную вспышку через ладонь, из середины ладони, прямо внутрь сжатого кулака. Пламя вырывалось из кулака со всех сторон, ища выход, и получалось, что при ударе рука девушки как бы на миг окутывалась огнем. Это, конечно, был не тот шикарный и мощный огненный всполох, о котором просила сифу Шэ, но ничего лучшего пока изобразить не вышло. Покончив с ударами, слегка запыхавшаяся Лавиния с облегчением повторяет жест "дарую" - хорошо-отлично, это пауза, в которую можно отдышаться, собраться с силами и приготовиться к новому заданию на случай, если там опять будет что-нибудь такое, не слишком девушке подвластное.

Практические приемы на этом закончились, и новое задание было какой-то на первый взгляд муторной работой над собой. Гунмао не был склонен к рефлексии. Во-первых, он в принципе не знал это слово, во-вторых, он предпочитал топить неприятные мысли в алкоголе, а не сжигать в пламени, созданном магически. Но он сел на землю по-турецки, создал над ладонью огненные всполохи и задумался.

Могли ли у пекинского фу шан шу быть сомнения, страхи и неуверенность в себе? Если бы их не было, он бы так долго не прожил. Он не мог считать себя непобедимым и бессмертным, потому что такое безрассудство могло стоить жизни не только ему самому, но и многим другим людям, начиная с его родной семьи. Он боялся за безопасность сыновей, которые были уже самостоятельными и активно работали на пекинскую триаду, рискуя собственной жизнью. Он боялся за безопасность Кошки и дочерей, которые просто могли попасть под раздачу, если в городе снова не будет порядка. Он боялся не справиться, что-то упустить, что ему или его людям не хватит сил. Боялся того, что все меньше понимал взрослевших дочерей, и что та же Янлин теряла остатки рассудительности, впутавшись в отношения с Лю-младшим. Боялся, что после определенного возраста годы - это не взросление, а старение, и силы скоро начнут его покидать. Он видел лунтао, который перенес инфаркт. Тигр все еще был способен править семьей, он оставался в здравом уме, и наверняка мог стрелять не хуже, чем прежде, но он старел. А сяолунтао взрослел слишком медленно, и его отношения с Таем и Тео были очень напряженными.

Кот думал обо всем этом, глядя на пламя на своей ладони. Он не чувствовал, что готов сжечь каждую из своих тревог и каждый из своих страхов. Он был готов избавиться от неприятных эмоций, которые были с ними связаны, но не собирался забывать о здравом смысле и разумной осторожности.

Еще одно задание, где нужно научиться зажигать огонь на ладони. Эстер страдала - ей до сих пор плохо понималось, как это делается. Она считала, что то, что ей удалось делать какие-то слабые вспышки - это просто удача, потому что это было очень тяжело, контролировать сразу несколько процессов, да еще и замечать, как она все это умудряется делать. Так что для девочки работа начала немного раньше, чем медитативное упражнение.
Поначалу Эстер просто пыталась зажечь огонь на ладони, для этого она снова представила себе Манипуру, и те линии и пути энергии, по которым она шла к рукам, только теперь не надо было дышать резко, чтобы энергия слушалась дыхания и рвалась вперед, нужно было просто взять и создать маленький огонек на руке. Но сказать это было проще, чем сделать. Эсти опустилась на колени, чтобы не отвлекаться, и она была рада этой передышке, потому что ноги от позы всадника, даже если она была и неполной, все равно болели, ведь она не привыкла к таким нагрузкам. Она задышала спокойно и ровно, глядя на свою ладонь, сложенную лодочкой, перед собой, и подумала, что было бы здорово, если бы там сейчас заплясал маленький костерок, и постаралась осторожно направить энергию Манипуры через воображаемую линию в руке к пальцам. Поначалу ничего не происходило, но Эстер продолжала дышать, а потом решила, что попробует сделать так, как в предыдущем задании - она выдохнула сильнее, чем обычно, и - УРА! - получилось, на ладони появился крохотной, как свечной, огонек. Он радости девочка чуть даже не упустила его, но вспомнила, как работала со свечкой - наверняка тут тоже самое, только еще прозе, это ведь ее собственное пламя, а не свечи. Огонечек согревал руку, но не обжигал ее, и это было очень приятно.
Она снова подумала о том, что ей не нравится что она такая неуверенная в себе. Всего боится, особенно если что-то не получится, и кто-нибудь над ней будет смеяться. И еще она была маленькой, младше остальных, это тоже было не очень хорошо. Но вряд ли этот недостаток задержится с ней надолго, она ведь взрослеет, правильно? Так что Эстер стала думать о своей первой слабости - неуверенности и робости, от которых хотела избавиться. Вот бы быть такой же, как Тео - яркой, смелой, уверенной, наверное, у него и с огнем нет проблем, и пламя его охотно слушается, ведь они так похожи между собой - подвижные, согревающие своим теплом, освещающие все вокруг. Она ведь совсем нетакая - ей наверное больше подходит именно что пламя свечи - робкое и слабое, готовое потухнуть от одного дуновения ветра. Но оно все равно пламя. И от свечи можно запалить большой костер.
Эсти почувствовала, что ей стало легче воспринимать себя такой, какая она есть - пока еще застенчивая и робкая, но наверняка она сможет превратиться в настоящий пожар, если захочет.

К последнему заданию Эва подошла глубоко озадаченной. Старк привыкла не раскладывать проблемы перед собой, уходя их глубокий анализ, а отмахиваться от них пяткой: да рассосутся же сами, ну. Вот их надо потащить за собой какое-то время, а там на очередном повороте или получится их стряхнуть, или они сами отвалятся. Валлийка с таким подходом условно легко скакала по жизни, а теперь вот оказалось, серьезные люди над своими проблемами серьезно работают, а не таскают за собой что попало.
Эва села, скрестила перед собой ноги, зажгла на ладони огонек - небольшой, не имея возможности есть ладонь, пламя должно было непрерывно есть желтую энергию, потихоньку подтачивая чакру. Если раскочегарить у себя на ладони целый вулкан, так можно до конца занятия и не дожить, упасть безвольной тряпочкой. Эва один раз уже падала такой тряпочкой - довольно давно, ухитрившись ей самой неясным способом надорваться на прорицании, и тогда ей так жить не понравилось. Повторения не хотелось.
Неприятные мысли, воспоминания, слабости - это все неожиданно оказалось очень сложно найти. Эва, довольно надежно защищенная своим легким пофигизмом, довольно долго думала, пытаясь выискать что-нибудь, что казалось бы ей постыдным воспоминанием и просто позорищем. Худо-бедно удалось только вспомнить, как она, вареная от болезни, прибыла в монастырь и у ворот лежала под каждым столбом, пока ее добрые люди не подобрали. А она еще и вместо благодарности укусила одного из добрых людей за мохнатый медвежий бок.
Укусила, ох, твою ж мать, да как додумалась-то.
Эва смущенно зажмурилась и немедленно предложила это воспоминание огню - на, забирай, мне не надо, не хочу я с этим жить. Пламя зализало эту рану мгновенно, подменяя смущение твердой уверенностью в себе и своих поступках: ну тяпнула, ну и подумаешь. Чего ты, кобра, что ли, чтобы от твоих укусов помирали?
И ведь не поспоришь. Не кобра.

"Сжечь все неприятные мысли" - это для Лавинии на первый взгляд прозвучало так сложносочиненно, что девушка даже не очень поняла, с какого бы конца ей ловчее за это задание взяться. Мысли, они мысли и есть - легкие совсем, невесомые, неуловимые, как их сжечь-то прикажете. Огонь только можно попытаться к себе в голову впустить, чтобы он там все лишнее пожрал, но эта идея как-то отдавала сногсшибательной глупостью. Для огня, иногда казалось Лавинии, все лишнее, во что он зубами как следует вцепиться может. Попробуй-ка, пусти к себе такого в голову бесконтрольно.
Пока приличный ответ на вопрос "ну и как мне теперь быть?" у Касерес наклевывался всего один: сесть и хоть как, но начинать делать. Может, по ходу дела что прояснится. Все равно более пристойных вариантов у нее пока нет и, кажется, не предвидится.
Сев на землю и устроившись поудобнее, Лавиния зажгла перед собой на ладони небольшой огонек - наконец-то можно было зажигать его спокойно, не зацикливаясь на том, что просят пламя на тыльной стороне ладони, а получается только на внутренней, - и вопросительно на него посмотрела, пытаясь понять, что делать дальше. Найти в своей голове неприятные мысли большого труда не составило - как минимум одно только прибытие девушки в монастырь было практически целиком одним большим позорным воспоминанием, вызывавшим тонны неловкости, но как теперь предложить эту мысль пламени, Ортега упорно не понимала. Сам по себе огонь никуда не спешил, ни к чему не тянулся и подсказок не давал. А без подсказок, к огорчению Лавинии, жить с этим заданием оказалось настолько туго, что даже практически невозможно.

Последнее задание группового занятия стало тем единственным, на котором Райан наконец полностью успокоилась и обрела уверенность в своих силах. Сжигать страхи ирландка уже умела, освоив это задание на оном из мастер-классов, и ей порой казалось, одного знания о том, что она на это способна, хватает для того, чтобы все страхи если не испарились, то как минимум прикинулись, что улетучиваются.
Так и сейчас, О'Мера почти мгновенно наполнилась окрыляющей уверенностью, распирающей ребра изнутри. Отыскать под ней страхи было непросто - Райан их и не искала, предположив, что она их всех разогнала одним только намерением сжечь их, а те, кто не успел сбежать сам, сейчас все равно обернутся золой и пеплом, так что нечего о них и беспокоиться. Ирландка села на землю, подобрала под себя ноги и собрала огонь в сложенных лодочкой ладонях, не удовлетворяясь одним только скромным огоньком. Пламя ласково касалось кожи, не обжигая ее, заполняло изнутри теплом, которое было так легко превратить в жар, в силу, бросить на борьбу с чем угодно, с любыми страхами и монстрами-из-под-кровати. Райан лишь жалела о том, что не может по жизни всё время нести в ладони огонь, а вместе с ним и это бесконечно тёплое ощущение уверенности в себе. И это сожаление, вопреки любым стараниям ирландки, пламени упорно не поддавалось. Вот сейчас занятие закончится, и опять Райан будет ходить вечно перепуганным, съежившимся котенком, и ничего пока с этим не поделаешь.