Родственники и родственнички

Тору следом за неё подошёл к маленькой дочке, и девушка краем глаза посмотрела на мужа. Улыбнулась, заметив, что он просто светится счастьем. Она не жалела ни о чём, и ей даже было стыдно за то, что когда-то давно, только узнав о своей беременности, хотела сделать аборт. Ну, мысль такая была, но, разумеется, она бы не стала этого делать. Католическая церковь выступает против абортов, она сама не сторонница этих самых абортов. Но всё это получилось очень неожиданно. Когда же? Кажется, в тот день, перед её отлётом во Францию с однокурсниками. Эх, как же давно это было.

Папа отказался брать на руки малышку, и, вероятно, он оказался прав. Ей не хотелось будить маленького человека, тормошить её, тискать просто так. А вдруг она просто не может проснуться из-за слабости? А вдруг её не покормили, и она не может проснуться, чтобы потребовать еду? Может, просто приложить её к груди? Или это всё глупо? Потому что вряд ли медсестра будет обманывать её. Зачем им это нужно?

Она улыбнулась, когда папа поцеловал её и обнял. Он сказал, что любит её, и по сердцу на мгновение будто прошёлся острый нож. Сколько времени она не слышала этой фразы от мамы? Почему мама не говорила, что любит её, что может смириться с ранней беременностью, да и вообще что рада за неё?

- Я тебя тоже люблю. папочка.

Папа стал что-то говорить Тору, а она стала смотреть на дочку. Маленькая девочка всё спала и вызывала лишь огромное желание её защитить, любить и никогда не отпускать от себя.

Моррис решил не мешать Кимико спать, ограничившись тем, что просто посмотрел на свою внучку и коснулся ее ладошки. В каком-то смысле именно это крохотное существо объединило всех присутствующих и связало их крепкими семейными узами, чему Тору не забывал радоваться чуть ли не каждый день. Да, беременность Яри во многом было несвоевременной, но она, в итоге, подарила им семью, которая, по его мнению, являлась величайшей из ценностей. И сейчас, если бы ему сказали, что можно отмотать время назад и вернуться к началу мая прошлого года, он бы, пожалуй, проявил ту же результативную безответственность, что и в прошлый раз.

Тесть снова вернулся на диван, и по его взгляду Тору понял, что тот был бы не против чем-то поделиться, поэтому подошел к нему и встал рядом, оставляя Яреци любоваться на малышку. Как он уже успел заметить, девушка, в присутствии дочери начинала чуть ли не глохнуть и слепнуть в отношении всего, что не было связано с ребенком, поэтому не боялся, что она станет прислушиваться к их разговору.

- Да, пока не стоит ей об этом говорить, - негромко произнес Тору, присаживаясь на диван. – Сейчас Яри будет чем заняться кроме подозрений по поводу вашего появления в Пекине. А вот на счет отца Маркуса – не уверен. Не знаю, что там произошло, но сомневаюсь, что тот бы действительно убил своего сына. А вот хорошую взбучку этот мальчишка явно заслужил. А то все с ним постоянно возятся и, в итоге, он совершенно не отвечает за свои поступки.

По мнению Тору, как следует всыпать двоюродному брату Яри стоило еще в Москве, а потом оставить без средств к существованию. Никто не обязан был содержать уже вполне взрослого парня, который, похоже, совершенно не представлял себе, что такое труд и самостоятельный заработок. И в этом Тору видел как раз ошибку потакающих мальчишке родственников, поскольку в той же семье Мотидзуки ни один из представителей молодого поколения не мог и помыслить о подобном поведении.

Моррис посмотрел на дочь и улыбнулся каким-то своим мыслям. Кто-то когда-то очень давно ему сказал, что для родителей ребенок - это последняя игрушка, а для бабушек и дедушек - первый ребенок. Моррис мог дать совет, помочь, поддержать, но даже за девятнадцать лет столько всего поменялось, даже ценности. Теперь воспитание детей происходит совсем не так, как было, когда он каких-то девятнадцать лет назад впервые взял на руки малышку Яри и пытался почувствовать себя отцом. Получилось не сразу. Он усмехнулся, вспомнив, что привезя дочку с Лаурой домой, первое время вообще боялся брать дочь на руки. Потому что она была такая крохотная, казалось, что ей можно что-то сломать или повредить. А там еще и у Лауры была депрессия. Он надеялся, что Тору и дочка не пойдут по их стопам. Наверное, для отца рождение ребенка - это что-то более значимое.

- Я тогда был уверен, что Лаура что-то ему объяснит. Наверное, это была моя вина, что я тогда допустил все это и упустил ситуацию. Надо было ему тогда как следует накостылять, еще в Москве. Потому что, - он вздохнул и посмотрел на дочь. Потом посмотрел на Тору. - Как я понял, этот ублюдок что-то подсыпал Лауре. У нее и без того крыша поехала после смерти бабки, а тут еще и это... и я уверен, что за такое бы Рикардо его точно убил. Он попросил меня убрать этого щенка, неважно куда, хоть скормить крокодилам...

Мужчина замолчал и горько усмехнулся. Он пытался в самолете все это проанализировать, но даже и сейчас ему казалось, что какой-то важной детали в этом пазле жизни никак не хватает. Он явно где-то что-то не понимал. Где-то он допустил огромную ошибку, и теперь любимые люди, которые что-то для него значат, страдают. Он никогда не любил этого мальчишку, он иногда ссорился с Лаурой, когда та пыталась ему чем-то помочь. Он контролировал ситуацию. А потом он был слишком занят. И Лаура воспользовалась болезнью дочери и его отсутствием, и пустила этого щенка домой.

- Я совершенно не знаю, что мне делать со всем этим. Вероятно, это было глупо, что я его притащил сюда. Но я видел страх в его глазах. Он пришел ко мне и попросил меня о помощи после того, как отец вышвырнул его и он сутки провел на улице. Я не отрицаю, что все это игра. Но Лаура... понимаешь, ее мама, - он кивнул на Яри, которая во время его монолога что-то тихо пела малышке и совершенно не обращала на них внимания, - в общем, ее положили в больницу.

Он снова замолчал и стал изучать содержимое чашки. Говорят, если выговориться, то станет легче. Сейчас Моррису легче не стало...

Рассказ Морриса, которого, к счастью, занятая дочкой Яреци не слышала, поразил Тору до глубины души. Ему казалось, что подобное могло произойти в каком-нибудь фильме или книге, но уж никак не в реальной жизни. Он даже представить себе не мог, что там такое можно подсыпать, чтобы это постепенно сказывалось на психическом здоровье человека. Похоже, что у самого Маркуса с головой был какой-то непорядок, раз он додумался до чего-то подобного. И, по мнению Тору, своими действиями мальчишка навредил себе самому, поскольку его тетя была единственным человеком, проявлявшим о нем заботу, и раз тот этого не понял, стоило держать его от Яри как можно дальше, поскольку трудно было себе представить кого-то опаснее злого дурака.

- Пока ничего не будем говорить Яреци. А с этой ходячей проблемой как-нибудь разберемся. Не забивайте себе прямо сейчас голову. Маркус все равно никуда не денется. Он, наверняка, толком не знает языка, да и денег у него своих нет. Так что сейчас этот мальчишка полностью зависит от вас. И если он попробует, об этом забыв, хоть что-то выкинуть, советую сразу гнать его на все четыре стороны. Пусть сам выживает, как может.

Тору не испытывал ни малейшей жалости к двоюродному брату Яреци и не собирался вдаваться в подробности, почему тот стал именно таким. Для него, родня жены пока ограничивалась тестем и ему вполне этого хватало, поскольку все, кто так или иначе был связан с матерью Яреци, включая саму Лауру, казались Тору личностями достаточно странными, а временами и опасными как для окружающих, так и для самих себя.

Может быть, это всё действительно было неправильно. Где-то явно потерялся какой-то кусок мироздания, чтобы картинка стала целой. Сейчас в этой картинке чего-то явно не хватает. Чего-то совсем незначительного. Либо это всё мозг, либо что-то другое. Он любил Лауру, продолжал её любить даже после того предательства, и он не мог простить себе, что оставил всё так, как есть. Он вернулся в Испанию, погрузился с головой в работу, пытаясь поймать эту птицу удачи, и не смог контролировать ситуацию. И это всё привело к печальному исходу. На сегодняшний момент. Не каждый день узнаешь, что твоя благоверная попадает в психиатрическую больницу.

- Да, Яреци точно ничего говорить не надо. Ей и без того проблем хватает. Я всё-таки надеюсь, что у Рикардо действительно есть хорошие врачи, которые смогут её вернуть. - Он печально усмехнулся и горько вздохнул. - Спасибо тебе.

Он допил чай и поставил кружку на подлокотник дивана.

- Я в психиатрии не разбираюсь, но мне всегда казалось, что после того, как исчезает действие какого-нибудь препарата, человек постепенно приходит в норму, хотя я, конечно, могу и ошибаться.

Тору даже представить было страшно, как Яри могла отреагировать на известия о состоянии матери. Она и так безумно переживала из-за развода родителей и нежелания матери принять их брак и свою внучку, а тут еще и вмешательство двоюродного братца, который почему-то вырос совсем не таким, каким нормальные родители хотят видеть своих детей.

- Если будут какие-то проблемы - сразу обращайтесь. Я больше других заинтересован в том, чтобы сейчас обезопасить Яреци от негативной информации.

Тору бросил на тестя понимающий взгляд, похлопал его по плечу, а затем поднялся и подошел к Яреци, что-то мурлыкающей себе под нос. Возможно причиной этого была игра его воображения, но ему казалось, что после рождения ребенка девушка стала какой-то другой, хотя характер изменений он пока до конца определить не смог. Но, в любом случае, они ему очень нравились, поскольку делали Яри еще более женственной и словно излучающей особое тепло.

- Кимико такая же красивая, как мама, - Тору обнял жену за талию и посмотрел на спящую дочь. - Но, надеюсь, ей в семнадцать-восемнадцать лет не придет в голову притащить в дом какого-нибудь старика, лет на двадцать старше. А то я же его прибью.

Тору не мог гарантировать, что он вообще будет в восторге хоть от какого-то ухажера дочери, поэтому сейчас безумно радовался, что она еще совсем маленькая, и в ближайшие годы их ждали совершенно другие проблемы, к которым, как он надеялся, они с Яреци были морально и физически готовы.