На странных берегах

Сонгцэн взял у Яшви тряпку. Суеверия её односельчан казались дикими, потому что реки в Непале обычно были настолько грязными, что даже искусный знаток ядов не мог сильно ухудшить их состояние. Часто в воде хоронили умерших, и река несла в себе все, что оставалось от погребальных костров.

- Не бокши травят воду, - сказал Сонгцэн. - Здесь в соседних деревнях недавно была эпидемия холеры, потому что люди отравили колодцы. И среди этих людей бокши не было, только те, кому платили за такую работу.

Яшви старалась отжать куртку и волосы. Она наверняка замерзла, потому что утреннее солнце еще не начало как следует греть. А девушка только вчера лежала в лихорадке.

- Встань прямо, я уберу воду из твоей одежды, - сказал Сонгцэн. - Не бойся, для этого мне не нужно тебя касаться.

Он вытянул руку открытой ладонью вперед и сосредоточился на ощущении оранжевой энергии. Серебристые капли воды, выбираясь из волокон ткани и волос девушки, стали сливаться в блестящие на солнце нити, которые стали собираться в клубок перед рукой Сонгцэна. Когда капли иссякли, водяной шар отправился в озеро, в котором пропал с тихим плеском.

Яшви никогда не думала, что она и правда может что-то испортить или отравить, как говорили в деревне. Что может наслать порчу, проклясть кого-то, что непременно заболеют и умрут. Проще было делать вид, что веришь и следовать этим правилам, чем доказывать, что это не так. Потому что ей бы все равно не поверили. Мать запретила разговаривать с односельчанами, чтобы избежать всех кривотолков, и постоянно выговаривала Яшви, что она сама виновата в том, что с ней происходит. Что боги наказывают ее за своеволие и нежелание идти замуж, и она подвела под людское недоверие всю семью. Глядишь, если бы молчала и поменьше думала и побольше работала, то все бы было нормально.

- Я не боюсь, если вы ко мне прикоснетесь, - медленно, словно раздумывала над тем, нужно ли это говорить вслух, сказала Яшви, но она, как и предупредил Садхир-джи, встала прямо не шевелясь, чтобы ему не мешать.

Это было довольно странное ощущение, когда вода покидала одежду и волосы, но она вблизи видела, как прозрачные капли собираются из ткани в большой шар на руке принца, а одежда оказывается совершенно сухой, как будто не она всего минуту назад сидела в воде по пояс, насквозь промокшая. Когда шар упал в озеро, Яшви не удержалась и рассмотрела одну прядь своих волос - та была абсолютно сухой.

- Это странно, - призналась она. - Как вы это делаете? Что вода слушается?

Сонгцэн ничего не стал говорить на слова Яшви о том, что она не боялась, если он к неё прикоснется. Эта тема могла завести далеко и не туда. Сонгцэна вполне устраивало, что между ними сейчас была комфортная для обоих дистанция, позволявшая не думать о ненужном и не выдумывать лишнего. Куда проще было говорить о магии Воды.

- С водой можно договориться, - ответил Сонгцэн. - Для этого её достаточно почувствовать. Это поначалу сложно, но потом она все лучше слушается.

Для него магия Воды была второй стихией после Огня, с чем были связаны дополнительные сложности. Сонгцэну приходилось в каких-то моментах ломать себя и перекраивать восприятие мира, чтобы добиться нужного ощущения для работы с Водой. Еще и не забывая о том, как управлять пламенем. Но Яшви было сложно сейчас объяснять эти тонкости.

- Если хочешь - попробую тебя научить, - предложил Сонгцэн.

Он надеялся получить статус младшего мастера, и это могла быть неплохая практика, ведь Сонгцэн привык учиться, а не учить.

Садхир-джи ничего не ответил, но Яшви и не ждала от него какого-то ответа. Она сказала это больше для самой себя, потому что поняла, что действительно она не боится прикосновений, как она раньше думала, и ей они не неприятны, она просто к ним не привыкла и не считала их необходимыми, как, скорее всего, и большинство непальцев.

Она посмотрела на воду, о которой рассказывал принц. С ней можно было договориться, но Яшви понятия не имела, как это можно сделать. Как и не знала, как можно понять тех духов, которые говорят на другом, незнакомом тебе языке. Но с ними тоже можно было договориться. Только непонятно, как именно. В любом случае, о воде ей сейчас думать ни к чему.

- Я люблю воду, - сказала Яшви. - И хотела бы послушать про нее, но я не хочу делать что-то...как вы делали. Сначала мне нужно разобраться, что от меня нужно духам.

Несмотря на то, что Яшви было интересно практически все, потому что раньше она была этого всего лишена, она не хотела за это все хвататься, а сосредоточиться на чем-то если не одном, то на паре вещей. Пока это были духи и китайский язык, а потом, когда что-то станет понятнее, можно добавлять еще сверху занятия. Иначе она запутается и не преуспеет ни там ни там. Она хотела как можно быстрее стать самостоятельной, но понимала, что ее возможности сильно ограничены.

Сонгцэн понимал, что на Яшви сейчас и так свалилось много новой информации. И он уважал её решение не хвататься за все сразу, когда ей и так предстояло изучать шаманизм под руководством тетушки Весны и одновременно пытаться выучить китайский язык. А девушка лишь третий день как жила в Линь Ян Шо и даже не привыкла к местным порядкам.

- У Воды есть два ключа: то, что видят со стороны, и то, что происходит в душе человека, - сказал Сонгцэн, глядя на мелкую рябь, что покрывала поверхность озера. - Внешний ключ Воды - гибкость. Она всегда найдет путь к цели, даже если для этого нужно по капле пробить камень. Внутренний ключ Воды - это эмоции. Вода переживает каждый момент своего существования. Она запоминает, впитывает, чувствует. Для того, чтобы её понять, нужно научиться чувствовать так же.

Для него это было самым сложным. Огонь рвался к цели, он требовал решительных действий, он затухал, топчась на месте, в то время как Вода учила жить в моменте нынешнего движения, а не в его конечной точке. А также признавать, принимать и переживать собственные эмоции. Поначалу очень велик соблазн контролировать эмоции через их отрицание, но тогда они сковывают ледяным коконом, не давая двигаться дальше. И настоящее мастерство начинается там, где позволяешь собственным чувствам оставаться живыми, продолжая контролировать их течение.

Яшви села на траву рядом с седлом, потому что слушать стоя было бы немного странно. Она приготовилась к чему-то подобному тому, что обычно рассказывал мастер Радж, хотя он никогда не говорил с ней о маги или том, как ее понять. Но это потому, что она сама об этом не спрашивала, а у седовласого старцы были темы намного интереснее, которые он считал нужным ей поведать.

Она просто молча слушала то, что рассказывал Садхир-джи,и старалась примерить все его слова на себя, чтобы понять, может ли она также научиться управлять водой, как это делал он, но это было весьма непросто, понять своим собственные качества, когда всеми силами стараешься быть просто удобной для всех вокруг, забывая о себе.

Она не знала, была ли она гибкой. Она умела приспосабливаться, но не знала, можно ли это назвать гибкость, потому что у нее никогда до этого не было необходимости идти к какой-то цели. Она скорее подчинялась течению, терпеливо дожидаясь момента, когда ее выбросит на берег, а она встанет, отожмет волосы и будет делать то, что скажут или чего от нее ожидают. Наверное, это не гибкость, а равнодушие к собственной судьбе. Но также она и не могла понять, можно ли отнести к ней слова про внутренний ключ воды, потому что эмоции были для нее сложной темой.

- Вы думаете, мне подходит вода? - спросила она у принца.

Для Сонгцэна этот вопрос был сложным, потому что он достиг мастерства в магии Воды, зная, что изначально она ему не подходила. Из упрямства, которое в итоге привело к взаимопониманию с противоположной стихией. И сейчас Сонгцэн считал себя магом Воды, более того, он доказал на испытаниях в клане королевских кобр, что достиг мастерства в управлении этой стихией. Оставаясь в то же время и магом Огня.

- Я думаю, Вода не может не подойти, - ответил Сонцгэн. - Если даже я смог изучить магию Воды, ты при желании легко сможешь найти с ней общий язык. И она поможет тебе стать сильнее.

Яшви нужно было учиться тому, как жить своей жизнью. Понимать, к чему она сама хотела идти, принимать решения, думать о том, что хочется и что выгодно лично ей. От этого всего её отучали с детства, заставляя слушаться, выполнять правила и жертвовать собой вплоть до того момента, как родители решили продать её на рынке.

Если же говорить о чертах стихии, Яшви в понимании Сонгцэна была самой что ни на есть водой. Огонь бы воевал и протестовал, разрушая себя и окружающих. Земля, оставшись без корней, чувствовала себя потерянной и искала бы новые надежды, если бы ей хватило сил. Воздух пустился бы во все тяжкие, не стараясь подстроиться под новую жизнь. А Яшви подстраивалась, и справлялась с этим очень хорошо, если учесть, как многое изменилось за последнее время в её жизни.

Яшви покосилась на принца. Сложно судить, когда ты практически ничего не знаешь, насколько сложным было изучать воду и еще огонь, ведь она помнила, как на его ладонях появлялся огонь во время его экзамена. И глупо было сейчас принимать позу униженного и пытаться убедить себя и всех окружающих, что ей намного сложнее, потому что он знал о магии с детства, а она - только несколько недель назад поняла, что все это не сказки, а существует в реальности.

Но пока она не ощущала в себе никакой уверенности, что ей стоит все бросить и браться за магию воды, чтобы побыстрее стать сильнее. Да и что в его понимании было стать сильнее? Яшви хотела стать самостоятельной, чтобы ни от кого не зависеть, потому что сначала она зависела от родителей, потом, когда Садхир-джи ее выкупил - зависела от него, а здесь, в монастыре, она зависела от мастера Весны, потому что знала, что не сможет сама справиться с духами и не сможет никогда их понять и научиться общаться так, чтобы это не приводило к таким вот лихорадочным приступам.

- Вам сложно было этому учиться? - спросила Яшви. Она тоже посмотрела на воду, отсюда казавшуюся ровным зеркалом. Она думала о том, почему в жизни все складывается так неравномерно. Почему кому-то выпадает родиться в королевской семье и учиться магии, а кому-то - в нищей непальской деревне, и ограничиваться пониманием, что весь мир заключен в трех десятках деревенских домов.

В разговорах с Яшви Сонгцэн замечал, что готов отвечать прямо и честно на многие личные вопросы. Потому что у неё не было никакого интереса в том, чтобы что-то у него выведывать и этим манипулировать. После того, как они говорили в клане в день, когда он узнал о гибели клана Сурикатов, Сонгцэн почувствовал, что по-настоящему доверяет Яшви. Настолько, что считал лишним уточнять, что какие-то его слова должны были остаться только между ними.

- Я - маг Огня, и с детства изучал эту стихию. Огонь для меня всегда был понятным и родным. Из-за этого Воду мне пришлось понимать долго и с трудом, - объяснил Сонгцэн. - Но это был мой выбор, сдавать на экзамене и Огонь, и Воду, чтобы доказать клану, что я не хуже, чем они. Магия Воды - традиционная магия Королевских Кобр. Склонность к магии Огня я унаследовал от матери.

Сонгцэн гордился тем, как в итоге сдал экзамен. Он замахнулся на более сложное испытание, чем проходили другие воины его клана, и он с ним справился. Нет противника сложнее, чем ты сам, потому что этот противник знает тебя слишком хорошо. И станешь сильнее лишь тогда, когда будешь соревноваться с собой, а не с людьми Асаки или ровесниками в клане.

Яшви снова пыталась понять сложную для себя тему свободы выбора и свободы в принципе. Садхир-джи твердил ей, что она свободна, но все вокруг только утверждало ее в мысли, что человек никогда не бывает свободен сам по себе. И что вообще такое свобода? Делать то, что хочется? Выбирать между смертью в огне и смертью на камнях, когда шагаешь из окна? Или когда выбираешь между тем, стоит ли тебе подчиниться и остаться в живых, пусть и в рабстве, или сделать попытку бежать, даже если и увенчавшуюся успехом, но затем умереть в горах от жажды, холода или диких животных?

- Но если бы вы не стали учить магию воды и сдавать ее на экзамене, что-то бы поменялось? - это не очень походило на свободу. Садхир-джи говорил, что принял решение сам, но при этом ему пришлось выбрать ту стихию, которую ему нужно было понимать долго и с трудом только потому, что это соответствовало ожиданиям и традициям его клана. Тогда это почти ничем не отличалось от того, чтобы быть проданной и делать то, что говорят или то, что от тебя ждут, или то, что принято делать годами. Наверное это выбор без права выбора.

Ей казалось сейчас,что она никогда не перестанет думать о себе как о вещи, которую продали, потому что она стала неудобной, неуместной, да просто бесполезной. Когда она перестала соответствовать чьим-то ожиданиям, ее просто выкинули, больше не интересуясь ее судьбой.

Это было утро очень сложных вопросов. Потому что после того, как недавно часть твоего мира, с которой ты связывал свое будущее, рухнула и обратилась в прах, любое "если бы" воспринимается больнее и острее. Сонгцэн ответил не сразу, ему нужно было сначала найти этот ответ на вопрос Яшви в собственных мыслях.

- Да, наверное, поменялось бы, - ответил Сонгцэн. - Я мог сдать те дисциплины, которые сдают Белые Тигры, хоть этим мог вызвать недовольство кого-то из кобр. Или магию Огня, что-то из традиционного оружия кобр, традиционный для тигров бо и рукопашный бой, которым должен владеть любой воин.

Он в свое время много думал об этих вариантах. Сонгцэн для себя выбрал, пожалуй, самый сложный, и это затянуло сроки сдачи экзамена, хоть и не так сильно, как изначально можно было ожидать.

- Тогда я сдал бы экзамен раньше. Наверное, и о помолвке с Майей Тхакур объявили бы раньше, - Сонгцэн прямо сказал о том, о чем говорить было сложнее всего. - Но мы никогда не знаем, что было бы на самом деле, поступи мы иначе, - он отвернулся от озера и взглянул на Яшви.

Яшви промолчала. Она не думала, что разговор о магии воды вдруг обернется упоминанием о Майе Тхакур, и ей стало не по себе от ее имени, произнесенного вслух. Прошедшее было чувство боли где-то в груди и животе всколыхнулось вновь. Майя Тхакур была мертва. Но теперь Яшви всерьез начинала переживать о том, что среди тысячи голосов, которые шептали ей на разный лад прошлой ночью, был и голос принцессы клана Сурикатов.

Она не могла разобраться в себе, почему весть о помолвке принца была ей так...не неприятна, но болезненна. Тем более после того, как она увидела принцессу и смогла сравнить ее с собой. Яшви не питала иллюзий по поводу своего внешнего вида, но до того момента не задумывалась о том, как она вообще выглядит в глазах других людей. Она больше волновалась о том, что она бокши, чем о том, что выглядит не такой утонченной. Как ей выглядеть изящной или утонченной, когда ей приходится таскать ведра с водой, работать в огороде и стирать горы грязного белья?

Наверное, если бы все пошло так, как представил Садхир-джи, Майя Тхакур была бы его женой и была бы жива. И могло сложиться так, что он бы не поехал через ее деревню и не выкупил ее. Яшви подумала, что тогда это был бы не самый худший расклад. Она бы не узнала принца. Ей не было бы сейчас так больно внутри. Эти мысли были неправильными. Они вели только к жалости к себе.

- Мама говорит, что бывают такие правильные решения, которые приводят к неприятным последствиям, - сказал Сонгцэн, вновь глядя в сторону озера, где сейчас отражалось ярко-синее близкое тибетское небо.

Воин в своей жизни вынужден принимать те решения, которые ведут к смертям и потерям. Сонгцэн доверял опыту матери, когда она говорила о таких вещах. В клане Белых Тигров рассказывали, что она никогда не считала свои поступки ошибочными, потому что иначе при такой жизни можно сойти с ума. И то, что его путь в роли воина клана начался с потери, могло быть знаком судьбы, что дальше не будет легче.

- В любом случае, у нас есть только то настоящее, к которому мы пришли. Бесполезно думать о том, что у него могли быть варианты, - сказал Сонгцэн. - Путь умнее идущего.

Он не сделал ничего, что делало бы его виноватым в гибели клана Сурикатов. Просто так сложилась судьба, и так складывался его путь.

Яшви тоже посмотрела в сторону озера, куда смотрел Саджир-джи. Она бы хотела, чтобы мать говорила ей что-то подобное. Что-то, что звучало бы как поддержка, а не как обвинения и упреки. Или чтобы отец хоть раз сел рядом и спросил, как прошел ее день. Чтобы он заступился за нее, когда впервые в спину ударил камень, а соседи начали шипеть ей в лицо не самые приятные слова. Но они ничего не сделали, чтобы защитить ее, наоборот, последовали примеру односельчан и уверовали в то, что она какая-то нечистая, прокаженная бокши, которая может отравить воду просто прикоснувшись к ней.

Сейчас она даже завидовала Садхиру-джи, потому что у него было все, о чем сама Яшви могла бы только помечтать в самых смелых фантазиях. Еще была ответственность, но она как раз ее и не пугала, потому что она привыкла брать на себя ответственности даже больше, чем просто за себя или младших братьев и сестру. Ответственность и обязанности казались ей не сильно большой платой за нормальную жизнь, с родителями, которые не продают тебя, которые переживают о тебе, а не о том, что скажут люди, когда можно учиться тому, что нравится, когда можно самой за себя решать.

- Спасибо, что выкупили меня, - сказала Яшви. До этого она все искала удобного момента, чтобы поблагодарить принца за это решение. Сейчас вроде бы момент казался подходящим.