Когда можно укрыться от дождя

Дождь мешал разговаривать, к тому же Сонгцэн не знал, о чем говорить с Яшви сейчас, когда в голове столько мыслей, с которыми стоило разобраться самому. Он подумал о том, что стоило бы провести час, а то и два в Храме Будды у священного пламени, посвятив это время медитации. Тогда эмоции и мысли скорее удастся понять и согласовать. Да и страхи хорошо сгорали в священном пламени.

Фэн проехал через ворота, за которыми располагалась резиденция клана Белых Тигров. Дождь все еще шел, и вода стекала ручьями по плитам. которыми была вымощена центральная площадь. Дежурные вышли, чтобы забрать и расседлать лошадей. Они знали Сонгцэна и вежливо с ним поздоровались, как ученики с воином клана. Сонгцэн спешился и подождал Яшви.

- Пойдем, мы остановимся в доме старейшины Бо, моего деда, - сказал он девушке, после чего направился к двухэтажному зданию, которое стояло здесь очень давно, но все равно выглядело ухоженным.

Клан был похож на китайскую деревню, здесь чувствовалось больше влияния ханьской культуры, чем непальской, и чаще говорили на путунхуа, хоть, конечно, и все знали непали. У входа в дом Сонгцэна и Яшви встретила одна из женщин клана. Она сказала, что старейшина и его дочь на совещании у вождя, и что ей велено принять и накормить гостей.

- Вам дать женскую или мужскую одежду? - спросила женщина у Яшви и протянула девушке большое мягкое полотенце, чтобы та могла вытереть волосы.

Сама она была одета в темно-синее длинное ханьфу с широкими рукавами, подвязанное вышитым золотом зеленым поясом.

К тому моменту, как они прибыли в клан Тигров, Яшви совсем окоченела, и с трудом отцепила замерзшие пальцы от повода прежде чем сползти - по другому не скажешь - с лошади. Из-за этого ей совсем не хотелось рассматривать все вокруг, к тому же начало болеть плечо, не сильно, но выматывающе. Яшви чувствовала, что не только замерзла, но еще и устала, и уже не была рада, что согласилась куда-то ехать. Кто-то из воинов клана, если это, конечно, были воины, а не ученики, отличить одних от других Яшви пока еще не могла, забрали лошадей, а Садхир-джи повел ее к двухэтажному зданию. Сейчас Яшви заметила, что клан Тигров на первый взгляд почти не похож на клан Кобр, а потом поняла, что не почти, а совсем не похож. Здесь все было совершенно по-другому. Даже дворца никакого не было, просто отдельные дома, какие больше, какие меньше. Больше похоже на Линь Ян Шо.

Яшви постаралась выжать волосы и пригладить их, хотя наверняка не сделала лучше, и чувствовала себя мокрой псиной. И выглядела наверняка также. Впрочем, женщина, которая их встретила, не выразила особых эмоций, увидев их с принцем.

- Мужскую, - решила Яшви, заметив, что на женщине надет нарядный костюм, который ей показался неудобным. Она привыкла к чему-то простому или хотя бы к той одежде, что носили женщины в клане Кобр, но думала, что в мужской ей будет комфортнее. Ей было все равно, что о ней затем подумают, когда увидят в мужской одежде. Ей хотелось только поскорее оказаться в тепле. - Спасибо, - она с поклоном приняла пушистое полотенце. Влажные волосы упали на лицо и тут же прилипли к щекам.

Сонгцэн бы удивился, услышав другое решение Яшви. В клане Кобр она часто носила женскую одежду, но непальские наряды кащались чуть более практичными, чем ханьские, и тигрицы могли радоваться разве что тому, что ушла в прошлое традиция бинтования ног.

- Ваша одежда в гостевой комнате возле комнаты старейшины Бо, - сказала женщина Сонгцэну. - Позвольте я провожу вашу спутницу в ее комнату.

- Гуньян зовут Невари-джи, - сказал Сонгцэн. - Проводите, но вопросы лучше задавайте Невари-джи напрямую.

- Я вас поняла, - сказала женщина с вежливым поклоном. - Пойдёмте, Невари-джи, - добавила она, обращаясь к Яшви.

- Встретимся в столовой, - сказал девушке Сонгцэн.

Он хотел быстрее переодеться и был уверен, что желания Яшви сейчас не отличались от его. Сонгцэн был даже рад, что ни матери, ни деда не было дома, поэтому продолжение неприятного разговора откладывалось. Мать разозлилась, ей нужно было время остыть, и тогда диалог с ней мог стать более спокойным и конструктивным. Сонгцэн понимал, что она за него испугалась, и что ее прорицания заставили ее всерьёз понервничать, но в сухом остатке все обошлось: Сонгцэн был жив, благодаря Яшви, а Мацуи мертв.

Она кивнула Садхиру-джи и пошла следом за своей провожатой. Яшви чувствовала, что проголодалась, несмотря на то, что ей, скорее всего, кусок в горло не полезет от пережитого волнения. Она не знала, хочет ли остаться одна, или лучше наоборот быть в обществе, потому что от этого было не так страшно и не по себе. Сейчас она начала осознавать случившееся. Она же убила человека так же легко, как сворачивала шею курице к ужину. Просто одно движение - и человека уже нет, причем его нет вообще, поглотила земля, даже праха не осталось. Это было страшно. А потом она представила, что было бы, если бы она не успела, и этим мертвым человеком оказался бы Садхир-джи. Это было еще страшнее.

- Яшви, - поправила она женщину, когда они немного отошли, и та повела ее куда-то вглубь здания, видимо, к одной из гостевых комнат или как здесь было принято. - Меня зовут Яшви.

Фамилия напоминала ей лишь о том, что у нее не осталось семьи, с который она могла бы разделить ее. И она не хотела, чтобы ей постоянно напоминали о том, что те люди, которые вместе с ней носили эту фамилию, в итоге ее продали. Была бы ее воля, она бы вообще от нее отказалась, только вот менять ее нужно было на что-то, а на что менять, Яшви не знала.

Она заметила, что оставляет за собой мокрые следы, по которым легко отследить, куда она направлялась. Но обстановка клана была более аскетичной, чем во дворце, и это немного успокаивало. Было привычнее.

Сонгцэн поднялся в свою комнату. Там он нашел смену одежды - это была форма клана Белых Тигров из темно-бордового хлопка с эмблемой, вышитой на плече. Тигры любили напоминать о том, что он был не только Коброй по происхождению, особенно после сдачи экзамена. Сонгцэн вытер волосы полотенцем, переоделся в сухую одежду и оставил мокрую в ванной комнате, откуда это все заберут стирать женщины клана. Он мог просто вытянуть воду из своей одежды с помощью магии, но сейчас слишком устал, чтобы тратить на это силы.

Сонгцэн спустился в столовую на первом этаже и стал дожидаться Яшви. Ужин уже был подан: лепешки с мясом, чечевица в остром соусе, овощи, фрукты, блюдо со сладостями и горячий тибетский чай, который сейчас радовал больше всего. Сонгцэн положил себе на тарелку лепешку и овощи и принялся пить чайсуму. В столовой горел очаг, от которого шло приятное тепло, а за окном все еще барабанил дождь, только раскаты грома уже стихли.

Все было позади, здесь безопасно.

Шли они недолго, и скоро женщина привела ее в небольшую комнату, которая была обставлена довольно просто, но здесь было все, что необходимо, чтобы счесть покои комфортными. Она показала, где ванная комната и сказала, что принесет сменную одежду и удалилась, так и не назвав своего имени, а Яшви была сейчас слишком отстраненной, чтобы спрашивать самой. Она с удовольствием смыла с себя грязь и дождевую воду, но все еще никак не могла согреться, несмотря на горевший в комнате очаг, куда она разве что целиком не залезла, и теплое полотенце, в которое завернулась аж в два оборота.

У нее было странное состояние, какое, наверное, бывает у пыльного мешка с прошлогодней чечевицей - сидишь себе типичным мешком пыльным, ничего не соображаешь, и вообще не понятно, что делать дальше, да и не знаешь, что ты можешь сделать, ты же ведь просто мешок с чечевицей, еще и не свежей. Яшви подумала, что может быть, если лечь спать, будет проще, но в то же время боялась, что во сне к ней придут поговорить по душам, и к этому она была не готова. Она не хотела ни о чем говорить с мертвыми. Не сегодня. Не в ближайшие дни.

Женщина принесла одежду, которая оказалась чуть-чуть великовата, но Яшви не обратила на это внимания. Ей подсказали, где столовая, и девушка отказалась от сопровождения, заверив, что найдет сама, и через несколько минут увидела Садхира-джи и накрытый стол, от вида которой у нее заворчало в животе.

Яшви не было некоторое время, но потом она пришла, и Сонгцэн ей улыбнулся. Он знал, что она тоже устала, не успела толком пообедать, но от души понервничала, пока его выручала во время схватки с Мацуи. А еще она первый раз убила человека, это было довольно тяжелое испытание, это сложно принять.

- Приятного аппетита, - сказал Сонгцэн девушке.

Он заметил, что ей шла форма Белых Тигров. Она была немного выше матери Сонгцэна, и у неё были темные волосы, но в остальном они были чем-то похожи. Прямой осанкой и решительностью во взгляде. Яшви по своей натуре была воином, даже если её происхождение и воспитание говорили об ином.

- В этой форме ты похожа на маму, - сказал Сонгцэн.

Он не был уверен, что эти слова уместны, но они не были комплиментом как таковым, он не считал возможными какие-либо оценочные реплики в адрес Яшви. Она была привлекательной, он мог даже признать, что она нравилась ему внешне, но он не имел права об этом говорить.

Яшви села за низкий столик напротив принца и в ответ пожелала ему приятного аппетита, и, хотя была довольно голодна, почти не ощутила никакого вкуса ни горячей лепешки с начинкой из какого-то мяса, ни острого супа дал, который в любое другое время показался бы ей очень вкусным, потому что был похож на тот, что делала матушка, когда у нее были на то силы, настроение и время. Жуй она сейчас подошву от ботинка, она не поняла бы особой разницы.

Но нужно было поесть, чтобы были силы. Она не ела весь день, переволновалась, и поездка верхом стала для нее испытанием. Сейяас к ноющему плечу присоединились и бедра, которые болели после непривычного для Яшви галопа, да еще и в сырую погоду, когда удержаться в седле становится первостепенной задачей. А на тот момент она даже об этом не думала, торопясь не опоздать.

- Она удобнее женского костюма, - ответила Яшви. Она не знала, как ей воспринять слова Садхира-джи. Потому что было два пути - правильный и не правильный. Правильным был тот, который она в итоге и выбрала. Даже если допустить то, что Майя Тхакур говорила правду, а ведь мертвые, как известно, не врут, но могут лишь не говорить всей правды, ограничиваясь загадкам и недомолвками, и видения мастера Раджа также были правдивы, Яшви считала, что то, что они имели в виду, невозможно ни в коем образе, а, значит, нечего и тешить себя глупыми надеждами.

- Вы обработали рану? - спросила она, вспомнив о крови на одежде принца.

- Уверен, мама с тобой согласится, - Сонгцэн улыбнулся.

Пока он переодевался, он даже не думал о ране. Это была царапина, которая сейчас не кровоточила. как будут силы. её можно будет затянуть, чтобы заживала быстрее.

- Нет, но кровь уже остановилась. Обработаю потом, - сказал Сонгцэн. - Как твое плечо?

Ему усталость не мешала есть с аппетитом, потому что он устал и проголодался. И ему нужно было восстанавливать силы, что было сделать проще, если больше есть и больше спать. Тигры жили довольно аскетично, но готовили вкусно, хотя блюда были менее острыми, чем во дворце Кобр. Зато тибетский чай был крепче, и он хорошо согревал и восполнял силы.

Сейчас Сонгцэн чувствовал тяжесть и усталость во всем теле, но здесь и рядом с Яшви ему было спокойно. Он мог расслабиться и отпустить страхи сегодняшнего дня. И сейчас он впервые четко осознавал, что присутствие Яшви рядом было для него важным, с ней ему было лучше, чем когда её рядом не было.

Яшви молча кивнула. Она верила Садхиру-джи, если он говорил, что там ничего серьезного, то так оно и было, потому что он не производил впечатление излишне легкомысленного человека. Хотя Бо-джи скорее всего таковым его и считала, когда отчитывала за то, что он погнался за Мацуи, не предупредив клан, в одиночку, и лишь чудом остался жив. Чудом ли? Яшви подумала, что духи наверняка в каком-то сговоре с провидением, иначе почему они так настойчиво подгоняли ее, призывая успеть и спасти принца? Она зажмурилась, чтобы выгнать из головы эти непрошеные мысли, но затем открыла глаза и взяла пиалу с тибетским чаем, который всегда любила, несмотря на его специфический вкус. Это напоминало ей о доме, которого у нее больше не было, но воспоминания эти все равно остались с ней.

- Немного болит, - призналась Яшви, потому что это было правдой. Она старалась поменьше шевелить правой рукой, чтобы держать ее в покое. Боль была не сильной, какой-то ноющей, но она зудела как противная мошка над ухом, постоянно напоминая о себе.

Бо-джи обещала долечить руку, но Яшви умела терпеть и ждать, не напоминая о себе, тем более, когда Тигрица была занята более важными делами, чем лечить слишком гордых девиц, которые не умеют правильно расставлять приоритеты. А просить о помощи Садхира-джи она не считала правильным, потому что он и сам был ранен. Яшви отпила горячего чая, который согревал изнутри. Холод понемногу отпускал.

Сонгцэн чувствовал, что сейчас между ним и Яшви копилась недосказанность, и не мог понять, стоило ли копать глубже, чтобы понять, в чем дело. Яшви ему нравилась, сегодня он понимал это все отчетливее, но его судьба не принадлежала ему самому. Мать об этом сегодня напомнила в очередной раз. И все же. Если бы. Сонгцэн взглянул на Яшви, когда та стала пить тибетский чай. Что она думала о нем? Почему помчалась его спасать, почему поручилась потом? Только лишь из-за того, что считала себя должной, получив свободу?

- Позволишь снять боль? - спросил Сонгцэн.

Он присмотрелся к ауре девушки и заметил, что вокруг её плеча копилась ша-ци. Ему сейчас хватило бы сил, чтобы убрать эту боль. И это было бы меньшим из того, что он мог сделать для Яшви. Для этого усталость не имела значения, он хотел ей помочь.

Может, они просто слишком много времени проводили вместе. Но Сонгцэн не мог отрицать привязанность, которую сейчас испытывал. И которую предпочел бы считать дружеской.

Она подняла взгляд на принца, когда он предложил снять боль, и надолго задумалась. Снова разрываясь между тем, что было правильно и не правильно, но так желанно. Она знала, что должна отказаться, что принимая помощь от него, она только сделает еще хуже, потому что это даст ей какую-то надежду, что ему не все равно....Уже дало, одно только его предложение всколыхнуло все то, что она так тщательно пыталась похоронить. Яшви не понимала саму себя. И если считала, что ей было тяжело жить раньше, когда ее называли бокши и могли кинуть вслед камень, то она ошибалась. Там было все просто - чистая, неподдельная ненависть, с которой ей не нужно было ничего делать, потому что она ей не принадлежала и была чужой. Гораздо труднее оказалось разобраться внутри себя.

Яшви кивнула, ничего не став говорить, но полагая, что этого кивка будет достаточно. Могла бы добавить - если вам не трудно - но не стала, потому что и так поняла, что ему не трудно, иначе бы он не предложил. Яшви одновременно и хотелось, чтобы принц оказался чуть ближе, чем обычно, и одновременно она опасалась этого, зная, что так дистанция, которая всегда сохранятся между ними, безопасна и комфортна, а потому ей в его обществе так спокойно. Но только не в последнее время, когда она старалась его по возможности избегать по крайней мере в клане Кобр, потому что все ее равновесие, с трудом установленное, снова оказывалось безнадежно расшатанным.

Сонгцэн поставил чашку на низкий столик, встал со своего места и подошел к Яшви. Он опустился на колени за спиной девушки и поднес ладони к её плечу, не касаясь её одежды, расстояние до которой оставалось в пару цуней. Сонгцэн стал вытягивать из ауры бурую и красную ша-ци, которые стягивали ткани и вызывали боль. Он не стал искать воду, они достаточно промокли за сегодня, просто время от времени стряхивал негативную энергию в сторону.

- У тебя повреждена связка. Мама долечит, когда вернется, я сейчас могу только убрать боль, чтобы она тебя не беспокоила, - объяснил Сонгцэн.

Находясь так близко от Яшви, он чувствовал запах её влажных волос. И думал о том, что не будет изменять своим принципам. Он не имел права как-то явно высказывать свою симпатию к Яшви, потому что не мог её ничего обещать. В его жизни будет одна женщина, и она будет его женой. А без согласия вождя он мог брать лишь наложниц, и эта роль была недостойна Яшви. А сама Яшви не представляла для клана интереса в роли невесты принца.

Яшви замерла на месте, спиной чувствуя, как близко сейчас к ней принц, что она даже могла почувствовать идущее от него тепло. От его рук, которыми он даже не касался ее одежды, потому что это был не принято, у Яшви возникали какие-то странные ощущения, и она подозревала, что они не имеют ничего общего с процессом лечения, хотя боль утихала и уходила на задний план. Ощущения эти возникали в самой спине и ниже, где-то в пояснице, а потом уползали вперед, к животу, и оттуда растекались по всему телу. Эти ощущения не были неприятными, скорее, наоборот, но они пугали своей непривычностью, тем, что были ей абсолютно незнакомы.

- Спасибо, - она обернулась, чтобы посмотреть на Садхира-джи, но он был слишком близко, что она все же опустила взгляд, Это лишнее, кричало все ее подсознание, но девушка не могла найти в себе силы отодвинуться или даже отвернуться, так и сидела вполоборота, рассматривая вышитую на плече его формы эмблему клана Тигров.

Почему-то сейчас она вспомнила о том, что он не Кобра и не Тигр, как бы ни хотели его видеть тем или другим кланы. Как и она не была ни Коброй ни Тигром, но и не была королевской кровью. Всего лишь тибетская лисица, деревенская девочка теперь уже без рода и племени, потому что ее семья отказалась от нее, продав на невольничьем рынке.

Яшви отвернулась, вернувшись к своей плошке с чаем. Так было правильно.