И снова о каллиграфии

Оставались последние дни жизни в монастыре, а потом надо возвращаться в Пекин, к мужу и дочке, учиться контролировать огонь и учиться в институте. Летом будет сессия, она перейдет на третий курс, и у нее будет еще одна выставка. В отношениях тоже пока все более-менее нормально. Об отношениях она больше не хотела говорить.

Пару дней назад она встретила Настю, и та попросила ее позаниматься с ней каллиграфией. Яреци согласилась, хотя уже давно не занималась этим, вот и появилась возможность вспомнить все, что знала. Последний раз вместо каллиграфии она поссорилась с Джуном.

Было утро, теплая погода радовала, и Яреци, взяв в храме все нужные вещи, пошла в одну из комнат в корпусе мастеров, где была несколько раз. Положила все на стол и стала ждать Настю, думая о предстоящем занятии.

По прибытии в монастырь Настя планировала углубиться в теорию врачевания, но внезапно вспомнила, как начинала с Яреци изучать каллиграфию, и интерес резко сместился в иную плоскость. Шатенка не была, да так и не стала, ярой фанаткой этого искусства. Впрочем, у нее и шансов на подобное особо не было. Но что-то все же привлекало в нем девушку, да и с Яреци хотелось встретиться, и Настя решила совместить оба своих желания. К тому же, лучше было продолжать изучение каллиграфии у мастера, который и начал обучать ее этому навыку, чтобы не тратить время на вопросы в духе "что уже умеешь? чему хочешь научиться? для чего?".

В корпусе мастеров Настя была лишь однажды, незадолго до своего отъезда. Тогда у них с Маркусом состоялся не самый простой разговор, и с тех пор они не общались. Отголоски прежних чувств вспыхнули внезапно, и Настя провела ладонью по лицу, пытаясь отогнать их прочь. Сейчас было не время и не место.

Постучавшись, Настя шагнула в комнату. Ее уже ждали. Девушка спокойно улыбнулась, изобразила поклон и произнесла:
— Здравствуйте, сифу, — решив, что во время занятия стоит вести себя соответствующе. Ведь сейчас перед ней была в первую очередь не подруга, а мастер монастыря.

Ученица не заставила себя ждать, и Яреци вежливо поклонилась ей и указала на место по другую сторону маленького столика. Настя за это время нисколько не изменилась, и это было, наверное, хорошо. Вот только Яреци не привыкла к обращению "сифу", и хотелось попросить Настю обращаться к ней в привычной манере - просто по имени, фамилии с приставкой "сеньоритта" или, как принято в России, по имени-отчеству. Хотя Яреци Моррисовна даже по-русски звучит не очень, а уж по-китайски вообще не выговоришь.

- Здравствуй, Настя. Давай мы будем общаться без этих "сифу"? Мне пока еще это обращение непривычно, - улыбнулась девушка. - Что, перейдем сразу к делу? Как у тебя успехи? Ты что-то помнишь из прошлого "занятия"?

Занятием этот балаган, конечно, нельзя было назвать, но вроде тогда Яри что-то рассказала подруге. Кажется, про линию хэн.

На первых же словах подруги Настя расслабилась, и все напряжение, которого она до этого толком и не замечала, исчезло. Девушка радостно кивнула и согласилась, хоть и была удивлена, что за столько лет Яреци так и не привыкла к своему статусу мастера. Впрочем, учитывая мужа, ребенка и учебу в вузе, вряд ли она часто преподавала в монастыре.

— Успехи... — протянула Настя, несколько смущённо улыбаясь. — Наше занятие я помню от и до. Я чертила линию хэн. И с тех пор ничему новому так и не научилась. В каллиграфии, — тут же уточнила девушка. Может, она и не считала себя выдающимся врачевателем, но успехи у нее были, а демонстрировать ложную скромность не хотелось. Да и глупо это было бы.

Настя почувствовала предвкушение, вдруг осознав, что это будет ее первое официальное занятие по каллиграфии и с Яреци. Сомкнув ладони, девушка, не скрывая энтузиама, спросила:
— С чего начнем?

Почему-то она не сомневалась, что Анастасия не занималась каллиграфией. Да и она сама последнее время забросила это искусство, лишь изредка, появляясь в монастыре, заходила в комнату для занятий и снова и снова вырисовывала различные символы. А потом забывала об этом на неопределенное время. Потому что учеба, семья, работа в антикварном магазине. Времени свободного почти не было, а семья требовала внимания. Отдыхать Яреци могла здесь

- Хорошо, давай повторим пройденный материал. Я не стала тащить ящики с песком сюда, поэтому будем сразу тренироваться на бумаге. Берем кисть. Она держится вертикально. Держится большим, средним и указательным пальцами так, чтобы в руке было свободное пространство. Нижние два пальца создают упор, - девушка взяла кисть и показала ученице. - Попробуй нарисовать линию хэн. Она горизонтальная, пишется на выдохе. Помни, что сесть надо удобно, расслабиться и не думать ни о чем. Особенно о том, как ты рисуешь эту линию.

Яреци нарисовала несколько линий и стала смотреть за работой подруги.

Не думать ни о чем не получалось: в голове настойчиво мелькала мысль, что со своим нынешним уровнем она и самую обычную горизонтальную линию на выдохе написать не успеет, не то что хэн. Но очень быстро Настя привела мысли в порядок (спасибо, ментальная магия), села поудобнее, перехватывая кисть так, как было сказано, и приготовились творить.

Какой бы ни была она временами шебутной и невнимательной, но, когда дело касалось немногих друзей и семьи, Настя давила в корне все свои недостатки и старательно запоминала все. Так что и объяснения Яреци с прошлого занятия она помнила, пусть и не слово в слово. Мельком удивилась, что занятие всего второе, а они уже на бумагу перешли. Впрочем, не тащить же сюда песок: мастера этому вряд ли обрадуются.

Очистив сознание, Настя кончиком кисти коснулась бумаги в движении чуть вниз и влево, затем "повела" пишущий инструмент вправо, рисуя горизонтальную черту, чуть наклоненную вверх. Девушка помнила, что на этом этапе писать нужно было со скоростью капли дождя, скользящей по стеклу, но, насколько близка была к этому идеалу, спроси кто, сказать бы не смогла. В последний момент шатенка чуть увеличила нажим на кисть, создавая утолщение на конце элемента.

Точно так же Настя написала ещё с десяток линий: первые, из-за долгого отсутствия практики, вышли неровными и кривоватыми, но постепенно девушка поймала нужное ощущение, и дальше дело пошло на лад.

Яреци внимательно следила за действиями девушки. Сначала линии были неуверенными, чувствовалось напряжение в плече, руках, но потом движения стали уверенными и четкими. Чтобы не "зависать", как любила говорить Кимико, девушка тоже стала рисовать линию, но уже другую. Линия шу, или вертикальная линия, казалась проще в написании, но девушка не была согласна с этим. По ее мнению, все линии, будь то точка, одинаково сложные, и нет важной или не очень важной линии. Из-за неправильного написания меняется сам иероглиф, и это выглядит по крайней мере некрасиво.

Настя справилась с заданием. Постепенно линии становились правильнее, нажим кисти и само написание увереннее, и Чреци улыбнулась и кивнула головой.

- Достаточно, - сказала она. - Теперь попробуй написать линию шу, или вертикальную линию. Она, как и большинство элементов, пишется на выдохе. Кисть касается бумаги коротким движением право вверх, затем опускается вниз таким образом, что конец черты прорисовывается самим кончиком кисти. Вот так, - Яреци макнула кисть в чернила, стряхнула лишнее и медленно, чтобы Насте было понятно, нарисовала черту. Потом написала так, как было нужно. Линии отличались. Первая была толстой, некрасивой, а вторая - тонкая и изящная. И такими должны быть все линии.

Яреци перевернула образец, чтобы Насте было удобно срисовывать, и стала внимательно следить за ее работой.

Не получив замечаний по написанному, Настя засверкала, как медный пятак. И со всем тщанием продолжила погружение в искусство каллиграфии. По правде, со словом "шу" у девушки ассоциировалась совсем не линия. В голове мелькали образы пирожных и страница книжки по египетской мифологии, но Яреци это вряд ли бы оценила. Следовало быть сосредоточеннее. Благо, ментальная магия требовала умения работать с собственным сознанием, так что выбросить из головы лишние мысли было не так сложно, как могло бы.

"Чем-то на написание хэн похоже," — всего на мгновение мелькнула в голове мысль, и именно из-за нее произошло большинство дальнейших ляпов. Настя подумывала было повернуть лист бумаги, и писать шу горизонтально, но быстро отказалась от этой затеи: следовало сразу учиться писать так, как надо, а не так, как будет легче.

По сравнению с ее первыми попытками написания хэн, приноровилась девушка быстро. И если первая часть выходила у нее более-менее похоже на то, что изобразила Яреци, то под конец Настя каждый раз путалась и вместо того, чтобы делать линию тоньше, нажимала кистью на бумагу, создавая утолщение в конце, как у хэн.

Осторожно вдохнув и выдохнув, Настя стала гораздо медленнее выписывать шу, про себя повторяя полученные от Яреци инструкции и пытаясь противиться неосознанным попыткам вновь и вновь сделать линию в конце толще. Со временем ненужную "точку" девушка рисовать перестала. Вот только шу выходила либо одной толщины, либо почти вся вырисовывалась концом кисти.

Настя попыталась писать вдумчиво, спокойно, сосредоточившись на движениях кисти, но уже не проговаривая про себя мысленно выданную "инструкцию". Постепенно получалось уже больше похоже на правду, вот только ее линии оказывались гораздо длиннее, чем у Яреци, потому что про более тонкий конец шатенка вспоминала, собственно, лишь в конце и приходилось завершать линию дальше, чем предполагалось изначально.

Теперь Настя точно знала, чем займётся в свободное время.

А вот с последующей линией выходили проблемы. Ученица стала путаться и, кажется, не была сосредоточенной. Хотя тут дело было не в сосредоточенности, а банальном неумении писать эту линию. Все с этого начинали, и большинство на этом и заканчивало. Потому что это муторно, скучно и монотонно. А большинство людей не любит монотонную работу. Вот и бросают на полпути.

Яреци бы тоже бросила это искусство, если бы не навязчивые мысли о Тору и монастыре, когда она попрощалась с мистером Мотидзуки в аэропорту Лхасы. И как-то случайно она наткнулась на объявление о курсах каллиграфии. И закрутилось-завертелось.

А Настя все рисовала эту линию.

- Достаточно, - сказала Яреци, решив на некоторое время сделать перерыв от практики и перейти к теории. - Линии хэн и шу - два самых важных элемента, они встречаются практически во всех иероглифах. Для освоения искусства каллиграфии достаточно знать ключи, их всего двести четырнадцать. Каждый ключ состоит из семи линий. Это если кратко. Ты уверена, что хочешь постигать это искусство? - спросила она, думая, что же делать дальше.

На словах про двести четырнадцать ключей Настя малость загрустила. Она тут с одной линией справится не может, куда ей..? А двести четырнадцать умножить на семь — это сколько получается? Больше полутора тысяч! Линии, конечно, в них одни и те же, наверное, но все же... Похоже, и Яреци оценила её дальнейшие перспективы, поэтому и задала уточняющий вопрос в духе "а стоит ли?"

Подобное неверие в её силы несколько обидело. Не у всех ведь сразу получается! Сколько раз отказывали в печати тем же Роулинг или Кингу! Насте просто нужно было больше практики, вот и все. Или Яреци думала, что у неё из-за пары неудач пропадает весь интерес к каллиграфии? Как бы не так!

— Уверена, — твёрдо заявила девушка. И взглянула на свою работу. — Это лишь временные трудности. Мне просто нужно больше тренироваться — и все получится! Вот увидишь.

Настя сложила ладони вместе и перевела умоляющий взгляд на подругу.
— Давай продолжим, пожалуйста. Я буду очень стараться. Честно-честно.

Энтузиазм, с которым Анастасия ответила, что она будет дальше учиться и хочет продолжить это занятие, вызвал на губах Яреци лёгкую улыбку. Она поймала себя на мысли, что уже давно не улыбается, поэтому даже ей самой улыбка показалась чем-то странным. Но она отбросила свои мысли и задумалась. Можно было заняться дальше черчением линий, а можно было продолжить теорию, углубться в историю, и спокойно поболтать. А потом она может дать задание, вроде как домашнее. Или для самостоятельной работы, кому как больше нравится.

- Да я не отказываюсь тебя учить, - сказала девушка. - Если хочешь, то давай продолжим. Каллиграфия - это одно из древнейших искусств, это не только средство общения, но и способ выражения внутреннего мира человека эстетическим способом. Существует несколько стилей каллиграфии, но сейчас нас интересует стиль кайшу, или стиль делового письма. После того, как ты выучишь написание всех основных линий, тебе будет проще запомнить иероглифические ключи, которых, как я уже сказала, двести четырнадцать. Некоторые из них являются самостоятельными иероглифами.

Яреци поймала себя на мысли, что объясняет как-то неправильно. Вот у Тору все систематизировано, понятно, а у неё какая-то каша в голове. Значит, надо было что-то мнять. И, наверное, продолжить практику. Она вспомнила остальные пять линий и задумалась. Давать все семь линий или попросить, чтобы Настя написала по пятьдесят раз первые две линии, хэн и шу? Нет, она даст все семь линий. Потому что это важно.

- Вернёмся к практике. Сейчас я покажу ещё одну линию, потом посмотрим. Возьми кисть и приготовься рисовать следующую линию, крючок. Она начинается так же как и черта шу, но в конце надо завершить нажатием под углом около 45 градусов к левой стороне и поднять кисть полностью слева.

Яреци начертила эту линию, повторила несколько раз, а потом стала смотреть на то, как Настя выполняет это задание. А тем временем она вспоминала ещё другие черты.

.

Настя внимательно слушала, что ей говорят: Яреци как-то внезапно перескакивала с темы на тему — видимо, и правда не привыкла преподавать кому-то каллиграфию. Хотелось спросить про остальные стили письма, но девушка одернула себя: сейчас, пока она под присмотром профессионала, стоит разобраться с практикой, а про стили можно будет и в библиотеке почитать.

— А она так и называется — крючок? — уточнила Настя. Первые две линии имели китайские названия, которые никак не переводились, и наименование "крючок" её удивило.

Повторив про себя полученную инструкцию, Настя взяла в руку кисточку, убедилась, что держит её правильно, обмакнула в чернила и глубоко вздохнула, а затем приготовилась творить. Коротким движением вправо и вверх коснуться бумаги, а затем направить вниз, но не делать линию тоньше, а нажать под углом и влево.

Загнутая часть крючка в первый раз вышла слишком длинной: как у реального рыболовного крючка. Но таких проблем, как с линией шу (когда Настя под конец, вместо того, чтобы ослабить давление, сильнее нажимала на кисть), не было. Девушка попыталась ещё раз: провела линию и под конец нажала под углом, забирая влево. Вышло уже лучше, но до идеала ещё не добралось.

Настя расслабилась, заметив, что с этой линией ей работать проще, и уже гораздо спокойнее и увереннее продолжила работу. Написав ещё с десяток "крючков", она остановилась и посмотрела на подругу, стараясь понять: получилось? Или нет?

- Эм... нет, у неё есть китайское название, но я не помню его, - смущённо улыбнулась девушка. - Но мы никому не скажем об этом, верно?

Надо бы посмотреть все материалы в библиотеке и найти ту брошюру с правилами каллиграфии, которую ей давали в Москве, когда она пыталась изучить эту науку. Но ничего, она пыталась вспомнить хоть какое-то ещё название, но было сложно. И она стала внимательно следить за своей подругой и по совместительству сегодняшней ученицей. Ей казалось, что Настя, сначала неуверенно чертившая эту линию, постепенно становилась смелее, и черты стали ровными и правильными. Яреци кивнула и улыбнулась.

- У тебя хорошо получается. Я вот что подумала. Давай я тебе дам все названия линий, ты их научишься писать, а потом посмотрим, что можно с тобой делать дальше? Каллиграфия подразумевает частую практику, даже, скорее всего, слишком частую. И надо тренироваться и тренироваться, и тогда можно будет писать иероглифы хоть с закрытыми глазами. Хотя она сомневалась, что это вообще возможно, но решила как-нибудь попробовать. Но это будет потом. Сейчас надо продолжить занятие.

- Следующая линия - это "падающая влево", или "пе", чертится таким образом: кисть сначала движется вправо и вверх, потом делает крутой поворот и идёт вниз и влево, на конце кисть постепенно поднимается, чтобы завершить линию, - девушка начертила несколько линий.

- Можешь приступать. Помни про осанку и правильную посадку. Расслабь плечи и кисти рук. Тебя ничто не должно беспокоить, даже если ты будешь писать хоть тысячу этих линий.

Настя тихо рассмеялась, а затем приложила палец к губам и шепотом сказала:
— Так уж и быть, я никому не выдам твоей тайны.

Похвала от человека, который в каллиграфии уже мастер, была приятна. Ещё приятнее оказалось то, что Настя все же не так безнадёжна, как успела себе вообразить. Видимо, проблемы были с одной конкретной линией, а не каллиграфией в целом, так что стоило позже потренироваться. А то нехорошо выходит: она ничего не делает, а потом приходит на занятие и тратит время, и своё, и мастера, пытаясь что-то вспомнить и сделать. Поэтому на предложение Яреци она согласилась почти без раздумий.

— Конечно. Непременно. Я буду стараться.

Настя внимательно рассмотрела представленные линии, постепенно понимая, что линия пе — это же... запятая. Ну, почти. Но по технике написания очень похожа на самые обычные запятые, какие русские школьники в тетрадях выписывают при необходимости.

Про осанку — это ей вовремя напомнили. Настя тут же исправилась и приступила к написанию. Совсем недолго кисть идёт вправо и вверх, а затем резко поворачивает (только бы запястье себе не вывернуть!), вниз и влево, и под конец кисточку постепенно поднимают. Несколько попыток спустя до Насти дошло наконец, как изначально поставить руку, чтобы своими попытками не ломать себе запястье, и стало легче.

Девушка весело и бодро, чего до этого за ней на каллиграфии не наблюдалось, чертила "падающую влево" пе, а про себя думала, что эта линия наверняка станет ее самой любимой из всех.