Всё новое - это... Всё новое

Когда в их жизни всё пошло не так, как должно идти у нормальных семей? Что есть нормальность? Можно ли что-то изменить, исправить? Или надо отпустить?..

Яреци посмотрела на себя в зеркало. Когда-то давно она была очень красивой девушкой, но сейчас во внешности что-то поменялось. Нет, она следила за собой, у нее не было прыщей, она не была толстой, с немытыми волосами, в грязной одежде. Она следила за собой, умывалась, причёсывалась и даже иногда красилась. Просто чтобы чувствовать себя девушкой. Свободной, хорошей, прекрасной.

Вот только была одна существенная проблема - она была замужем. Очень всё это быстро получилось, влюблённость, розовые очки, страхи, слёзы, непонимание. Ей казалось, что весь мир против нее. Ей казалось, что ее осуждают, ненавидят, проклинают. Хотят сделать пакость. Рождение дочери сильно отдалило её от жизни, мира, друзей. Она погрязла в пелёнках, кормлениях, домашнем хозяйстве. Но она любила... думала, что любила... Тору.

После рождения дочери в жизни Яреци, как она сама считала, наступила сплошная чёрная полоса. Жизнь превратилась в зловонное болото, которое засасывало ее всё глубже в быт, пораждало ненависть и убивало всё прекрасное, что могло было в ней быть. Замужество, рождение ребёнка в таком молодом возрасте было совсем неправильным. Но она хотела сделать Тору счастливым, подарить ему уют. А в результате она всё только портила.

Последний испорченный осколок - секта. Самый большой, острый, причиняющий боль, окончательно разрушил их очень хрупкий мир. Тору не простил ее, и даже сейчас, живя с ней в одной квартире, занимаясь с Кимико, гуляя с ней, он не мог простить её. Близости почти нет. Они превратились в соседей, которых связывает только Кимико. Яреци помнила, как много раз пыталась поговорить с Тору, плакала, но он ее никогда не успокаивал. Он был отстранённым, просто молчал.

А когда она пришла в себя после того, как ее вытащили из секты? Тору вообще сказал, что не хочет ее больше видеть. Он продал их квартиру, запрещал ей видеться с Кимико, не посетил ни одну ее выставку. А потом ему стало плохо, он перебрал алкоголя, и конечно же, сразу позвонил ей. Она ему помогла, пригрела, хотела начать всё заново, но уже ничего не могло быть. Ей надо было в тот день просто не брать трубку. Но, как известно, сделанного не вернёшь, и от того становится больнее.

Яреци улыбнулась своему отражению, заколола волосы заколкой и посмотрела на руку, на безымянном пальце которой было обручальное кольцо. Сняв его, она положила его на тумбочку, рядом с листом бумаги, на котором было написано только "Прощайте", и, взяв чемодан, последний раз вышла из квартиры. закрыла дверь ключом, спустилась на первый этаж и кинула ключ в почтовый ящик. Выйдя на улицу, она села в поджидавшее такси, и направилась в аэропорт.