Любовь...? Или осколки прошлого?

С того страшного момента, о котором девушке даже думать не хотелось, прошло четыря дня. Четыре страшных дня, когда она мало спала, мало ела и вообще всячески пыталась наказать себя за то, что упустила из, казалось бы, цепких лапок самое ценное, что имела. Как странно, она ведь и не задумывалась о том, что так легко может его потерять. Раз, и нету. И их уже ничего кроме отношений "учитель-ученик" не связывает. Это пугало, она не знала, как сможет после такого болезненного разрыва смотреть на него. А ещё, как назло, он попал в лазарет... И просто титанических усилий ей стоило того, чтобы на это известие безразлично пожать плечами, а не метнуться к лазарету. Она переживала, очень. переживала и грызла себя за это. Она не должна была думать и заботиться о человеке, который так легко её бросил. Первый, кого она действительно полюбила и который сделал её слабой. От этой мысли в груди что-то зажигалось, что-то очень злое, поглощающее все хорошие мысли и все приятные воспоминания от этих отношений. Это... Называется ненависть, да? Рано или поздно, но она пришла к ней.

В ту, самую первую ночь, она так и не появилась у себя в комнате. Её никто не искал и она всю ночь бродила по темному лесу, стараясь не думать ни о чем и ни о ком. Существенным плюсом было то, что пантеры при всем желании не могли плакать. Потом, ей пришлось вернуться в Храм и делать вид что всё хорошо, что ей не хочется закрыться у себя в комнате и долго-долго рыдать и убиваться. Но страшнее всего была ночь, когда она оставалась одна, наедине со своими мыслями и почти не спала. Она не любила воду, а подушка была мокрая практически насквозь. Под утро, обычно, уставший организм превращал её в пантеру, чтобы она могла хотя бы на пару часов забыться в сне. Разумеется, все эти дни не прошли даром. Она постепенно выстраивала у себя в душе стену против эмоций, чтобы было проще и легче, когда им наконец-таки будет суждено встретиться.

Совершенно не понимая почему, но в этот холодный вечер, когда ветер буквально пронизывал всё живое, она отправилась туда, где он бушевал сильнее всего. Может быть потому, что сейчас беседка была бы совершенно точно пустой? Или, может, потому что инстинктивно стремилась к родной стихии? Не важно. Она не думала об этом. Прости сидела на скамейке, сжавшись в комочек и слушала завывание ветра и то, как ветки кустов ударяют по бокам деревянной беседке. И хотя в лицо периодически дул ледяной ветер, ей было не холодно. Родная стихия дарила тепло, ветер, игравший с волосами, будто утешал её. Впервые за эти дни она почувствовала себя нормально, открывая душу родному воздуху и будто погружаясь в какой-то транс.

Первый день на свободе, первый день как он выполз из лазарета, весь перевязанный, но при этом довольный собой. Какая все таки радость, вдохнуть всей грудью свежий утренний воздух ... ай ... радость радостью, но четыре сломанных ребра пока еще о себе давали знать. Но по крайней мере, еще неделька-две, периодические процедуры у Чина или Яна и Кораев окончательно встанет на ноги. И сможет как и раньше искать себе на пятую точку приключение. Единственное , что сейчас портило ему настроение - Оливия, которая за все эти дни даже носу не сунула в лазарет. Единственное оправдание - ее не пускали, но почему тогда к нему приходила Лаура, Ариана, Лунтик, даже Паулу заглянул, а вот Лив нет. Совершенно непонятное дело. И именно этим как раз планировал заняться Кораев, однако все оказалось не так просто. К середине дня он уже был совершенно не рад тому, что вышел из лазарета, так как ОЛивии и след простыл, казалось что ее почти никто не видел. Только пара ребят, дежуривших после трапез в столовой говорили, что она заглядывала, дабы взять еды, то есть даже вместе со всеми она не ела. Что за глупости?

К вечеру Кораев излазил почти всю территорию монастыря, комната пустая, мастера не видели. Значит лазает где то в обазе пантеры, но найти он ее не смог. В голову даже начали лезть страшные мысли, что Оливия сбежала из монастыря, как когда-то он, но почему? Что такого могло случится за эти дни? Уже наступил поздний вечер, когда Кораев в третий раз проверял беседку на краю обрыва. И тут, бинго! Он увидел, но что это. Девушка мало того, что не была ему рада, так еще и отшатнулась, почти отскочила от него в противоположную сторону, как будто боялась, или же не хотела его видеть. Дамьян даже опешил. Он глупо стоял на входе в беседку и смотрел на Оливию, даже не зная как на это реагировать. Что сказать? Или уйти? Что вообще это было такое. С каких пор она его сторонится? Неужели на столько осуждает его поступок, но он дрался за нее. Или же ей что-то наговорили? И все таки болгарин решился и зашел в беседку, как минимум там ветер дул не так сильно как снаружи, но приближаться к пантерке не решался, кто ее знает, убежит еще, вон лицо какое запуганное, да и что с глазами, как будто все эти дни плакала. Лохматенькая взъерошенная. Кораев так и замер посреди беседки, слегка разведя руки в сторону, символизируя всем своим видом, что ничего не понимает.

Девушка напряженно разглядывала деревянные балки, из которых была сооружена, будто это было самое интересное, что она когда-либо видела в своей жизни. Не услышать приближающегося человека она просто не могла, хотя и находилась в неком трансе. Он вызван был, наверное, полнейшим отсутствием мыслей в голове. Тишина и пустота, не хотелось ровным счетом ничего, кроме как оставаться одной, желательно, подольше. Девушка слушала звук приближающихся шагов и зачем-то отсчитывала их: один-два-три. Наконец, глубоко вздохнула. Интересно, кого это в столь поздний час занесло в это холодное место? Надежда была на то, что этот кто-то не будет сильно разговорчивым. В ту секунду, когда она узнала запах этого человека, девушка как-то сразу побледнела, а душу сковало ледяной глыбой, взгляд испуганно заметался. Бежать, надо превратиться в кошку и бежать. На улице темно, он не заметит, как она выскользнет из беседки и убежит. Слишком поздно... Она не успела даже встать, а болгарин уже появился в беседке.

Девушка испуганно взглянула на него, а затем отвернулась. По коже пробежались мурашки и где-то в глубине души что-то радостно екнуло. Он в порядке, жив и здоров, его вылечили. Вот только этот радостный порыв она, поморщившись, жестоко задушила в себе. Не пристало ей радоваться за человека, который посмел её бросить. Да, именно посмел, потому что никто и никогда её не бросал. Всё бывает в первый раз, ведь так?
Девушка отодвинулась подальше, вжимаясь в деревянный угол беседки и стараясь уменьшиться в размерах. В голове зароились глупые мысли, что она ужасно выглядит. А не всё ли равно? Оливия с сожалением чувствовала, что вся её оборона начинает крошиться под его пристальным взглядом. Она ощущала его на коже. Удивленный, вопросительный взгляд. Зачем он пришел? Чему он удивлен? Он правда рассчитывал на то, что после всего этого, она рада будет его видеть? Нет, не рада. Слишком рано... Чтобы спокойно смотреть на него и чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, требовалось ещё хотя бы пара дней. Она старалась не смотреть на него, поджимала губы и отводила глаза в сторону, отворачивалась. Может он поймет, что она не желает разговаривать и видеть его? Может уйдет? Она от всей души надеялась на это. Но такой исход событий был слишком хорош, чтобы стать правдой.

Происходящее все больше и больше походило на какую-то плохую шутку. Что произошло, за что с ним так, что он натворил? Даже слова не сказала, взгляд спрятала как будто он ей жизнь сломал, или изменил грязно на ее же глазах. Непонимание все больше и больше нарастало, и ответы явно просто так не дадутся ему в руки. Но что он сейчас должен сказать? Извинится? Или же просто уйти? Опять таки было на только большим вопросом, что Кораев решился открыть рот только через какие-то несколько десятков секунд, собираясь с мыслями и пытаясь найти хотя бы пару подходящих слов.

- Оливия, а что вообще происходит? - Дамья так и не решился подойти ближе к девушке, даже шаг назад сделал, к выходу из беседки и облокотился плечом на колонну. Предвкушение от того, что сейчас ему ответит переполняло парня, так как его любимая вела себя далеко не так как должна вести себя любимая, и это не просто настораживало, это по настоящему пугало. Такой Оливию он не видел никогда, даже тогда, когда она ему признавалась в происшедшем она выглядела более живой чем сейчас. казалось, что за эти несколько дней кто-то просто высосал из не всю жизнь и радость. Но кто мог сделать это кроме нее самой, а если это сделал она сама, то почему?

Все еще надеясь на то, что он уйдет, девушка отворачивалась и жмурилась, вслушивалась в тишину. В какой-то момент воспаленное воображение даже нарисовало ей то, что она слышит, как он уходит. Она даже не обернулась. Не важно, её не должно интересовать что он там делает и думает. Ему же оказалось всё равно, почему с ней должно быть иначе? Напряженный голос болгарина нарушил звенящую тишину вокруг и Лив вздрогнула от удивления. Не ушёл... Каких титанических усилий ей стоило не застонать от разочарования? Ей нужно было с ним говорить... О чем говорить, если ей даже смотреть на него невыносимо. Поджала губы и зло взглянула на парня. Что бы не случилось, она не должна казаться слабой. Конечно, по ней видно, что последние несколько дней ей было не сладко и попытки казаться сильный могли бы разве что насмешить. Но разве она об этом думала?

- А тебе ли не всё равно? - процедила она через зубы, откидываясь назад и облокачиваясь на стенку беседки. Она сверлила его испепеляющим взглядом. Что случилось? Он ещё её спрашивает? Он что, решил придти и поиздеваться над ней? Или он считает, что она должна была обрадоваться от того, что он её бросил. Ну да, просто танцует и пляшет от радости. Британка сжала челюсть, отчего скрипнули зубы и перевела взгляд на ветку дерева, которая была видна из-за балки. Смотреть на любимого больше десятка секунд было невыносимо, потому что она чувствовала, что та стена, которую она так тщательно в себе выстраивалась трещит и рушиться. Ей было жалко себя, было обидно, что столько усилий было потрачено зря. А в груди словно образовалась воронка, которая медленно засасывала все мысли, не оставляя ничего кроме злости. Злости от того, что он пришел и вот так вот нагло над ней издевается. Под тяжелым взглядом девушки ветка начала дымиться.

Дамьян от удивления чуть воздухом не поперхнулся, это с чего ему должно было быть не все равно. Его любимая тут в каком-то совершенно невменяемом состоянии, причем смотрит на него так как будто он при ней принес в жертву Богу Сковородок сто пятьдесят белых милых зайчиков, причем в самой извращенной форме, и сейчас пришел к ней не повидаться, обняться и поцеловаться, а что бы украсть ее душу. Блин, может все это сон, и он в лазарете, под действием какие-нибудь травок спит и это все отличненький такой глюк. Да вот только как-то не похоже, так как холодно было вполне себе так натурально, и мозг соображал на удивление славно, только этого не хватало для того, что бы понять что в конце концов такого произошло с этой девчонкой, пока ему чинили ребра и лазали спину. Кстати для Кораева было большим облегчением, когда он узнал, что татуировка его не пострадала. Но сейчас не об этом. Надо было разбираться причем срочно, и если того требуется он будет терпиливым и спокойны. Давить фактами, Кораев, надо давить фактами.

- Знаешь, мне как-то далеко не все равно, почему моя любимая девушка, ни разу не пришла ко мне в лазарет после того как я туда попал, из-за того, что влез в драку отстаивая ее честь и доброе имя. - Дамьяну много стоило сейчас подбирать более менее красивые слова, так как по сути хотелось просто орать что-то в духе "КАКОГО %?№ ТУТ ПРОИСХОДИТ!?". Но он сдерживался и пока что вполне удачно. И что самое интересное вроде как его слова поимели некоторое действие на Лив, по крайней мере на него уж точно обратили внимания, хотя и до сих пор не наградили мало мальским приятным взглядом. То, как сейчас смотрела на него любимая могло вызвать только одно желание - бежать, причем подальше. Но он все таки решил продолжить и наверное выразил самую очевидную мысль которая только могла бы прийти в голову здравому человеку. - Лив, а между нами точно не никакого недопонимания?

А вот дальнейшие слова болгарина ввели девушку в такой ступор, что она, не в силах держать себя в руках, перевела на парня взгляд. Вид у неё был такой, будто она увидела приведение. Или нет, нет, не так. Как будто она увидела большого, страшного мохнатого паука. Пару секунд она не могла совладать с эмоциями, а затем, опомнившись, нахмурила брови и поджала губы, одаряя болгарина ещё более испепеляющим взглядом. Почему-то появилось желание запустить в него фаерболом, но, к сожалению, его он даже бы не задел. Эта мысль несколько печалила девушку, а печаль отвлекала от хаоса, который творился у неё в голове.

Недопонимания. Его слова действительно напоминали то, что между ними какое-то недопонимание. С чего это вдруг она любимая девушка, с чего должна приходить и навещать его? Всё больше и больше происходящее начинало напоминать глупый и очень жестокий розыгрыш, издевку. Зачем он сюда пришел? Что он вообще несет? Британка зажмурилась, чувствуя, что сейчас заревет. Нет-нет, только не при нём, только не при нем, она не должна показывать, что ей плохо и больно. В душе мелкой букашкой зашевелилась надежда, что она всё себе напридумывала и на самом деле у них всё хорошо. Эту надежду она тут же попыталась в себе придушить. Уж лучше это сделает она сама, чем он. Безуспешно, впрочем. Она начала чувствовать, что как только откроет глаза, слезы хлынут из глаз. Неуверенно и сбивчиво она начала говорить, ненавидя себя за свой сиплый, сбивчивый голос. Провал. Она переоценила свои силы и больше не могла стоить из себя что-либо.
- Зачем ты пришел? Ты бросил меня, о'кей. Мне больно, плохо. Ты пришел удостовериться и позлорадствовать? Доволен? - британка открыла глаза, устремляя на парня злой взгляд. Из глаз катились слезы.

На лице Кораева за несколько секунд после сказанного Оливией сменилось наверное три десятка эмоций, десятка два оттенков, и челюсть , наверное, в прямом смысле слова отвисла до пола. Он даже не сразу поверил в серьезность услышанного, пока не заметил текущие по лицу девушки слезы. Ему самому одновременно хотелось и смеятся и плакать от сложившейся ситуации. Она действительно решила, что он ее бросил, на полном серьезе, да как она только могла. Он именно из-за нее попал в лазарет, за нее и Ари ломал себе ребра своими же руками, ну почти руками. И она тут такое сейчас ему говорит. Вот даже непонятно как реагировать. Сначала ему захотелось просто уйти, демонстративно, на зло, так как первично умозаключения Оливии показались ему оскорбительными. Потом ему хотелось подойти, обнять ее и погладить по глупой головушке, но тогда он рисковал своим здоровьем, причем очень сильно, от пантеры он бы даже убежать на смог. В итоге, шок и растерянность наложились друг на друга и в место спокойно речи Дамьян буквально закричал.

- Дура! Ты что себе напридумывала! Я тебя люблю! Мне чего, тебя прям тут изнасиловать, что бы ты мне поверила? - Наверное больше и добавлять было нечего, да и не получилось бы так как Кораев теперь стоял в полном шоке, и от того что услышал, и от того что сказал. Хотя, наверное, именно так у него и получится достучатся до Оливии. Сама себе историю выдумала, сама над ней поревела, да теперь еще и его пытается сюда приплести, нет уж, на такое он не подписывался. Пускай теперь в таком же шоковом порядке выходит из этого ненормального состояния. Дамьян хотел видеть перед собой Оливию, настоящую Оливию, а не это затюканное самобичеванием создание. Вот видит Будда, он ее завтра же опять к Дани отправит, что бы голову проверили, фантазерка блин. Теперь кажется уже настала очередь ему испепелять Оливию взглядом, а ей тихо, мирно прибывать в состоянии глубокого шока от происходящего.

Наверное, если бы ей не было так плохо, смена выражений лица болгарина откровенно рассмешила бы девушку, но нет... Она лишь могла гадать о том, чем же вызвана столько странная реакция на её слова. Девушка нахмурилась и попыталась утереть слезы, которые, кажется, даже не собирались кончаться. Она сама себе казалась жалкой и противной. Обычная... сидит и рыдает от того, что её бросили. А не она ли, едва ли не пол года назад смеялась над всеми этими глупыми девушками, которые убивались из-за того, что им разбили сердце. Она не понимала, потому что сама никогда никого не подпускала к сердцу настолько близко, чтобы оно успело зацепиться за человека. А тут полюбила и вуаля... Сидит, унижается, рыдает. Рыдает перед ним, хотя должна была бы запустить к него чем-нибудь тяжелым ну или, хотя бы, очень-очень горячим.

От его крика зазвенело в ушах и британка испуганно вжалась в угол, не в силах поверить в то, что он говорит. От фразы про изнасилование в душе похолодело. Раньше, возможно, такая перспектива показалась бы желанной, но всего неделю назад она поняла, что испытываешь, когда тебя действительно, в прямом смысле пытаются изнасиловать. Ей снова стало жалко себя. За что вообще ей такие мучения? Сначала Двер, теперь вот это... Оливия облизнула высохшие губы и начала что-то невнятно бормотать:
- Но ты же ушел... Ничего не сказал, просто куда-то ушёл... Бросил, - девушка прижала ладони к лицу, чтобы он не видел, что она заплакала ещё сильнее. Она странно себя чувствовала. Вроде бы ей ещё плохо, но вроде он говорит, что любит её, а в итоге совсем ничего не понятно и она ощущала себя каким-то маленьким, глупым, запутавшимся ребенком.

От последующих слов Дамьян опять лишь опешил. Как вообще надо было построить логическую цепочку, что бы решить, он ее бросил, он ведь реально не сказал ни слова, а ушел непосредственно к Дверу, а потом почему-то оказался в лазарете. Если бы он хотел ее бросить, зачем бы он полез к Пэйну, боже, Лив, да что у тебя в голове вообще такое творится, что ты делашь такие вот выводы. Ушел он, как ушел так и пришел, не в армию как никак ушел, а всего на один вечер, даже если бы обиделося, отсиделся бы, вернулся. Но нет, она же умнее, она за обоих решила, и вместо того, что бы придти и помирится, сидела и страдала в одиночку. Хотелось еще раз наорать на девушку, что она огромная, круглая дура, но это было перебором, так как Оливия опять пустилась в слезы. Вот теперь еще и жалей ее. Нет, уж пускай по-наслаждается своей сказкой, хотя бы еще несколько секунда, пока до нее наконец не дойдет та глупость, которую оно натворила. Кораев до сих пор не мог понять, как, ну как вообще можно было прийти к такому вот выводу, это же маразм и бред в самом что ни на есть основании. Нет, она же наоборот, поверила настолько, что и не переубедит.

- Я пошел Пэйну за тебя морду бить! Я должен был тебе это рассказать, что бы ты влезла и пострадала! Кааак? Оливия! Кааак ты вообще до такого додумалась? Какими дебрями женской логики ты пришла к выводу, что я тебя бросил, что я вообще могу тебя бросить? - А ведь знатно у него получалось кричать, и благо ветер был такой, что сразу же уносил в сторону от монастыря, а то бы сюда уже сбежались любопытные. Дамьян дошел до такого состояния, что сам уже начинало слегка злится от происходящей глупости. По-крайней мере, жар в груди стал вполне себе ощутимым.

Чувствуя, как рыдания постепенно начинают стихать, девушка нерешительно убрала руки от лица и взглянула на Кораева, который, кажется, потихоньку начинал вскипать. Она по-прежнему чувствовала себя странно, но наконец, до мозга начала доходить информация, что никто её не бросал и все эти дни она мучила себя сама, придумывала, накручивала и рыдала. Вдруг она почувствовала себя полнейшей дурой. Ну правда же... Она попыталась вспомнить события того дня. Да что там вспомнить? Она и не забывала, постоянно прокручивала информацию у себя в голове. Почему ей не пришло в голову, что он пошёл к Дверу? Почему подумала, что он не хочет её видеть и поэтому, не сказав ни слова, ушёл. Кажется, потому, что она сама бы так сделала. Наверное. Но ведь не все же такие как она.

Дошло до того, что Лив даже перехотелось рыдать. Теперь она чувствовала лишь обжигающее чувство стыда за себя и злость. На саму же себя. Выставила себя круглой идиоткой, ещё и показала, насколько сильно она зависима от него. разрыдалась тут, как тряпка, готовая вот-вот сползти на пол и умолять его, чтобы он не бросал её. От это мысли девушка передернуло. Нет, надо что-то с этим делать. Правда, об этом она подумает чуть позже, а пока...

- Не ори на меня, - раздраженно буркнула британка и, обиженная, кажется, на весь мир, уткнулась носом в колени, не сводя взгляда с возлюбленного.

Так, вы все слышали, все? Нет, только поглядите, она еще ему указывает, это после всего, что она натворила. Что значит не ори, он там валялся один, почти, в лазарете, страдал, не очень сильно, но все равно, из-за того, что она тут себе накрутила в голове, все это время голова парня была забита только одной мыслью, где носит Оливию, что бы ей икалось. И сейчас он узнает, что случилось и после всего ему еще смеют приказывать. Да кукиш с масло. Дамьян уже открыл рот, дабы продолжить свой монолог, но понял, что говорить то особо нечего, так как у них сейчас только два пути, или они реально на фоне всего этого разбегаются прямо тут и прямо сейчас, либо она, хотя бы извинится его и поцелует, так как как не крути Лив, но сейчас вина за тобой.

- Лив! Ты не хочешь мне ничего сказать? - Дамьян опять вопросительно уставился на девушку, по его лицу вполне можно было понять, что сделать чего-то уже было надо, так как ситуация начинала выходить из под контроля, а тепло в груди все наростало и наростало, пропорционально злобе, которую скоро уже будет сложновато сдерживать.

И в очередной раз выражение лица болгарина испугало девушку. Кажется, она и вправду переборщила, потому что таким злым она никогда ещё его не видела. Взгляд её испуганно заметался, будто бы где-то на какой-нибудь деревянной балке должен был быть написан ответ или подсказка, что ей делать и говорить. Хотя даже если бы она очень сильно постаралась, в темноте бы ничего не разглядела. Хотя нет, что это она вдруг... На фоне расстройств забыла, что она кошка и что может видеть в темноте? Пантерка грустно вздохнула, будто весь мир сейчас был против неё, а затем как-то неуверенно, вопросительно глядя любимому в глаза полусказала-полуспросила:

- Прости?

Ох, теперь самое главное, чтобы он понял её и перестал злиться. Она, конечно же, чувствовала, что надо бы подойти к нему, обнять, поцеловать. Но за эти четыре дня она так прочно вбила себе в голову то, что он не её и что он теперь чужой, что разувериться вот так вот за пару минут было просто невозможно. Ей было неловко и неудобно. А вообще, хотелось чтобы её пожалели, как маленькую, за то что она такая глупая и за то, сколько страданий сама себе доставила.

Прости... всего одно слово, а эффект такой, будто в него сложена вся таблица Менделеева, и сложенна таким образом, что Кораев остыл буквально за долю секунды. Ну куда он денется, конечно простил, любит же эту глупую девчонку, которая кажется всю жизнь будет только и делать что создавать проблемы. Ну, зато с ней не соскучишься, хотя вот таких развлечений ему больше точно не хотелось. Такого удивления он наверное еще ни разу в жизни не испытывал, до чего британка его шокировала своей логикой.

- Да, именно. Прости. И ты меня прости, что раскричался, но ты конечно, блин выдала, солнце. - Дамьян все еще не пришел окончательно в себя от пережитого, поэтому предложения его были максимально лаконичны. Да и не до красноречия сейчас. Так что пусть она сейчас отрывает свою маленькую попку от скамейки и идет к нему, а то он за себя не ручается. - Все, иди сюда, дуреха. Я соскучился, только аккуратнее, у меня как никак четыре ребра сломаны. Теперь со мной придется быть максимально нежной и возится как с писанной торбой. Ты же справишься?

Дамьян расставил руки, желая принять девушку в свои объятия, но видимо, слегка не рассчитал, так как по турсу пробежала волна боли. Да, секс наверное сейчас явно развлечение не для него, а ведь хотелось. Он когда вышел и первое время искал Лив, на полном серьезе размышлял о том, как можно выкрутиться в его состоянии, что бы никак себе же не повредить.