Вызов

Ян начал привыкать к новому распорядку жизни, и теперь присутствие дома аж двоих детей уже не казалось ему стихийным бедствием. Юйшэн был намного шумнее, чем Лин в его возрасте, но и он время от времени спал. Шири не всегда бросалась посудой, периодически бывала по-прежнему ангелом во плоти, да и вообще ей можно было прощать все уже за то, что семья все равно держалась на ней. Лин становилась все более шумной, стремясь везде залезть и все узнать, но в монастыре ещё часто бывал господин Ириарте с Грегором и все ещё не получившим по заслугам Гриром – не до него. Опытный ребенок заколебёт кого угодно, и поэтому Ян всегда с радостью соглашался на то, чтобы его дочь время от времени находилась в компании этой бодрой группы поддержки.

На сегодня тренировки закончились, до дежурства ещё оставалось время, а Шири говорила, что зайдет к кому-то из подруг, поэтому домой можно было не спешить. Ян шел по центральной площади с тренировочной площадки в сторону мостика, который вел к жилым корпусам. Был довольно холодный зимний день – градусов семь, а то и пять, да ещё и сухой ветер, полный красноватой пыли от пересушенной земли. Порой Лю был готов согласиться с тем, что на Тибете непросветленным жить сложно, хоть район Лхасы и был намного дружелюбнее северных краев, где помимо коренных тибетцев и яков нет ничего, что на фоне вечной мерзлоты создавало бы видимость того, что здесь вообще возможна жизнь.

Кунай был каким-то не таким, но в чем именно - Акио никак не мог понять. Будь оружие сковано его руками - все было бы ясно... впрочем, тогда бы дефектов не было. Своим умением кузнеца Тагара заслуженно гордился.
Но этот кунай он взял из кладовых, здраво решив, что стоит потренироваться и с тем оружием, которое он не знал до мелочей; и сейчас акариюси пытался понять - что же тут не так. Кажется, баланс нарушен... или он все же чрезмерно придирчив? Акио знал, что зачастую кузнецы Семей в грош не ставят изделия других, и нередко при этом бывают неправы.

Возможно, такая чувствительность обострилась после недавней беседы с Айро-сама, которая помогла... да, пожалуй что помогла обрести некоторое равновесие. Впервые за шесть лет Тагара подробно говорил о том, что его преследовало; впервые говорил об этом вообще. Отцу - единственному, кому он мог бы рассказать - подробные речи и не требовались, он понял все сам.
Сасори покачал головой. Ладно. Сейчас все-таки не это важно, размышляет он о совсем другом.

Он шел в сторону тренировочной площадки - там можно было опробовать странное оружие, никому не мешая. Ну разве что там сейчас занятие, но в этом случае он может и подождать. Или даже посоветоваться, если окажется кто-то, хорошо разбирающийся в кунаях.
И Тагара посчитал изрядной милостью ками то, что именно такой человек попался ему навстречу. С Лю-доно он пока что знаком практически не был, однако уже слышал о его мастерстве метания - из случайных разговоров.

- Прошу прощения, Лю сяншен, - окликнул Сасори китайского мастера, стараясь тщательно выговорить как фамилию, так и должное обращение. - Вы не поможете мне?
Он протянул руку с кунаем на ладони.
- У меня такое впечатление, что тут слегка нарушен баланс. Вы не поможете определить - правильно ли я полагаю, или все же ошибаюсь?

Ян издалека увидел японца, направлявшегося в сторону тренировочной площадки. Когда тот к нему обратился, Лю приветствовал Тагару вежливым поклоном. Он не привык к тому, чтобы другие мастера обращались к нему с просьбами. С того дня, как он оказался в Линь Ян Шо он мало с кем общался и в основном по делу, а после того, как его встретила целая делегация у дверей корпуса мастеров в день возвращения из Фучжоу отношения сменились с не очень доверительных на прохладные. Пусть в те дни в монастыре были лишь немногие из тех, кто жили здесь сейчас, это отношение невольно распространялось на всех. Ян воспринимал это нормально, остальные – тем более, так что сейчас просьба господина Тагары вызвала у старшего мастера легкое удивление. Впрочем, других мастеров по кунаям рядом видно не было.

- Доброго дня, Тагара сяншен, - Лю приветствовал японца в рамках китайского этикета, потому что находились они все же в Поднебесной. – Позвольте посмотреть.

Он взял протянутый кунай и положил его на ребро ладони, сосредоточившись на ощущении центра тяжести ножа. Он мог бы и не обратить на это внимания, если бы Тагара не задал свой вопрос, заставивший более внимательно присмотреться к оружию. Ян задумчиво нахмурил брови, затем пару раз перехватил кунай в руке, меняя хваты.

- Да, возможно, Вы правы, - согласился он. - Лезвие чуть тяжелее, чем должно быть. Возможно, мастер предполагал на рукояти какую-то хитрую оплетку, - Лю вернул японцу кунай, протянув его рукоятью вперед. – Вы хорошо чувствуете оружие, Тагара сяншен. Не думаю, что многие заметили бы такие нарушение баланса.

- Я же ими владею и сам умею их делать, - улыбнулся Акио, принимая оружие назад. - Благодарю за помощь; пожалуй, мне стоит посмотреть и другие кунаи в кладовой. Мастер может скомпенсировать недостатки оружия собственным умением, но вот ученика такой клинок способен серьезно подвести.

Он покачал головой, с легким запозданием сообразив, что уж кому-кому, а другому мастеру не стоит это объяснять. Похоже, он сам просто соскучился по беседам, и с радостью пользуется любой возможностью; вот как тогда разговорился с Юэ-чан о том, что, по сути, к нему отношения не имело.
Акио не задумывался о том, что ведет он себя почти что как привыкший наставлять - пока что такая мысль для акариюси была совершенно немыслима.

- Благодарю еще раз, - повторил он. - Если вам потребуется дополнительное оружие - всегда буду рад помочь.
Такая фраза не выходила за рамки традиций Девяти Семей; кунаи, сюрикены и прочее оружие, которое вполне могло расходоваться и нередко теряться, да и использовалось обычно массово, можно было ковать для других. С этим был связан свой этикет: подобное предложение от вышестоящего считалось честью, от равного - изрядной вежливой услугой.
Конечно же, Лю-доно этого знать не мог - но незнание традиций Семей собеседниками не мешало Акио строго придерживаться привычных правил.

Он уже собирался распрощаться и двинуться дальше, когда краем глаза заметил приближающегося человека. Повернул голову, нахмурившись - судя по одежде и совершенно незнакомому лицу, молодой японец (хм, да, явно соотечественник) только что пришел в обитель. И было в нем что-то знакомое, хотя Тагара и не мог понять - что именно.

Незнакомец остановился в двенадцати шагах от них и учтиво поклонился. Лицо его хранило полностью бесстрастное выражение.
- Прошу прощения, - сказал он по-китайски, с изрядным акцентом, но достаточно ясно. - Вижу ли я пред собой Тагару Акио, также носящего имя Сасори?
- Да, - ответ сорвался с уст акариюси раньше, чем он успел насторожиться.
Глаза гостя вспыхнули, он вновь коротко поклонился и произнес:
- Мое имя рождения - Сумара Тоширо. Имя моей жизни - Кибан.

Акио резко и коротко втянул воздух.

Услышав поучающие нотки в тоне собеседника Ян с немалым трудом воздержался от презрительной усмешки «не учи папу любить маму». Он считал, что достаточно хорошо разбирается в метательном оружии, хоть и не был опытным наставником. Кунаи были довольно сложными для изучения, и в Линь Ян Шо не находилось энтузиастов, готовых всерьез их изучать, в то время как Ян не рвался обучать всех подряд. Тренировки с кунаями для Шири не в счет, об оружии там речь почти не шла.

- Благодарю за предложение, Тагара сяншен, - Лю вежливо поклонился. – Возможно, мне понадобится Ваша помощь.

Если сюрикены он умел делать сам, кунаи обычно ему делали на заказ. Японец явно понимал в этом оружии, так что его мастерству Ян считал, что может доверять. Возможно, это предложение значило что-то особенное, все же ковка оружия занимает много времени, и, однозначно, согласие на такое предложение было бы жестом большого доверия, так как потенциальному противнику нельзя хорошо знать твое оружие.

В этот момент на площади показался японец, которого Лю прежде не встречал. Это уже было поводом насторожиться, потому что редкий японец случайно забредет в тибетский монастырь, не относящийся к числу туристических достопримечательностей. Ян коротко поклонился в ответ на его приветствие, затем вопросительно посмотрел на Тагару, знакомцем которого оказался этот посетитель. Представляться Лю не стал, потому что имя незнакомец назвал, обращаясь к своему соотечественнику. Кто их знает, этих диких островитян, какие у них там традиции? Ян немного разбирался в этикете, принятом у тамошнего уголовного мира, и то лишь по наблюдениям со стороны, здесь же манеры были явно другими, да и собеседники мало походили на представителей якудзы.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга; теперь Акио сознавал, почему лицо молодого человека показалось ему столь знакомым. Да... представить лет на двадцать старше - и будет точная копия отца, Сумары Харады. Воина Земли и Воды.
Погибшего в поединке, где никто не должен был погибнуть. Убитого, потому что его противник посчитал для себя более приемлемым нарушение, чем честный проигрыш.
А ведь он уже начал думать, что Храм станет концом пути... Что тут его точно не отыщет никто из Семей. Но, видно, он недооценил Земное упорство в сочетании с Водной изобретательностью. Хотя Земли в характере молодого Сумары явно больше - об этом и имя жизни говорит.
"Основа". Сильное имя.

- Сумара-сан, - неспешно произнес Тагара; голос звучал ровно, что удивило его самого. - Позвольте представить вас - Лю сяншен, старший мастер этой обители.
- Рад знакомству, Лю сяншен, - Кибан учтиво поклонился китайцу. - Я приношу извинения за то, что нам приходится встречаться в подобных обстоятельствах.

Так.
Акио на мгновение сузил глаза. Эта фраза говорила куда больше чем самые красноречивые рассуждения, и была предельно ясна для любого, знающего воинов Девяти Семей.
Что теперь? На территории храма Сумара атаковать не станет - он же соблюдает традицию чести... Теоретически, возможно отступить и исчезнуть - в скорости передвижения Сасори явно его превосходит.
Но нет. Он больше не будет бежать и больше не будет пытаться скрыться. Линь Ян Шо - конец пути... так или иначе.

- Что именно вы предпочтете, Сумара-сан? - вежливо осведомился Акио.
- Я оскорбил бы память отца, если бы предложил нечто иное, кроме как круга стихий, - ответил Тоширо, не двигаясь с места; казалось, он застыл каменным изваянием, шевелились лишь губы.
Ожидаемо. И... правильно, он бы на его месте поступил точно так же. Единственное что... у круга стихий должен, обязан быть свидетель - тогда действительно все будет полностью по правилам.

Тагара повернулся к Яну, мягко вежливо улыбнулся и сказал, как будто речь шла о чем-то обыденном:
- Лю сяншен, Сумура-сан проделал долгий путь, чтобы убить меня. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы стали свидетелем нашего поединка, и подсказали бы место, где мы могли бы прояснить этот вопрос, не нарушая покоя обители.

Все, что из дальнейшего разговора понял Ян, сводилась к тому, что незнакомец хочет вот прямо сейчас убить Тагару, причем с соблюдением каких-то традиций, а Тагара вроде как и не против, но ему нужны свидетели. Дикие люди, – подумал человек, нарушивший четырнадцать расстрельных статей уголовного кодекса КНР, но понял, что нужно соглашаться. Хотя бы для того, чтобы проследить, что будет происходить потом, потому что на территории Линь Ян Шо для пущей безопасности обитателей не хватало только самураев-фанатиков. Вдруг у них сохранилось право на пробу меча? О самураях Лю знал очень немногое, и то по большей извращенное представлениями якудза о кодексе бусидо. При этом, как любой китаец, к японцам Ян относился, скажем так, без особой теплоты.

- Будь по Вашему, Тагара сяншен, - согласился Лю. – Но поединок должен происходить за пределами монастыря, - уверенно добавил он. – Пойдемте.

Хорошо, что у этого разговора не было лишних свидетелей, потому что Яну совершенно не улыбалось объясняться с настоятелем и другими мастерами, что тут должно было произойти. Если бы Сумура просто решил убить Тагару, за «своего» японца тут бы заступились, но тут гордый самурай принимал бой, а каждый сам волен совершать свои глупости.

Ян повел обоих иностранцев за ворота монастыря к поляне на берегу реки, находившейся на приличном расстоянии от западных ворот Линь Ян Шо, где случайные прохожие не могли бы увидеть предстоящую битву. Идея по-прежнему Лю не нравилась, но он не хотел лезть на рожон промеж двух самураев, которые готовы друг друга прикончить, соблюдая какие-то свои традиции.

- Господа, простите мое невежество, но не могли бы вы пояснить, что требуется лично от меня? – осторожно поинтересовался Ян, когда все трое остановились на краю довольно просторной площадки.

Лю-доно согласился помочь - и это хорошо. Акио не был уверен, что без его помощи нашел бы подходящее место - так что лишь благодарно кивнул китайцу и последовал за ним. Кибан шел позади, но неожиданного удара Тагара не опасался - не та личность, чтобы атаковать со спины. Не то воспитание.
Не та честь.

Место, выбранное Лю-доно, Акио понравилось. Не его стихии вокруг - однако приятная обстановка которая, к сожалению, может быть изуродована магической схваткой. Однако в таком месте любой знающий пути, не отказался бы умереть.
Когда же они остановились, Лю-доно задал вполне ожидаемый вопрос. Сасори вопросительно взглянул на Тоширо, тот вежливо повел ладонью, давая врагу возможность объяснить традиции.

- Видите ли, Лю сяншен, - начал Тагара, - Сумара-сан пришел мстить мне, имея на это полное право. Однако он предложил не просто схватку, а поединок стихий. Таковой следует достаточно четким правилам: нельзя пересекать границу области, которую мы сейчас очертим, недолжно использовать оружие, дозволены лишь стихии и собственное тело. Поединок проходить может по-разному, но, полагаю, Сумара-сан удовлетворится лишь смертельным боем.
- Именно так, - подтвердил Тоширо.
- Обязанность свидетеля, - продолжил Акио, - наблюдать за происходящим и в случае необходимости подтвердить, что все проходило согласно этим правилам, а также подтвердить предбоевые обещания, дающиеся в таком случае. Обычно свидетелем выступает тот, против кого не возражают оба участника поединка.
- У меня нет возражений против мастера данной обители, - учтиво поклонился Сумара.
- Как и у меня, - кивнул Акио. - Был бы вам очень признателен, Лю сяншен.

Ненормальные люди. Ян выслушал объяснения японцев, которые проявили удивительное согласие друг с другом, несмотря на то, что были кровными врагами. Один собирается убить другого, для разнообразия только стихиями и в пределах площадки, после этого Лю должен будет в случае сего подтвердить, что убили при нем, и он стоял и, да, все видел. Соучастие в убийстве, статья какая там? В общем, все понятно и как-то безрадостно, но не согласиться он не мог. То, что для него сейчас было поводом для скептических замечаний, для этих двоих было делом всей жизни. Героизм – вот настроение человека, слепо идущего к цели, помимо которой он не идет в счет, как сказал кто-то из умных.

- Хорошо, господа, я буду вашим свидетелем, - Ян коротко поклонился.

Он не собирался отговаривать японцев от боя, потому что предпочитал не лезть не в свое дело. Да и видно тут, что у ребят дело чести, которое кажется обоим важнее такой ерунды как собственная жизнь. В общем, не суди и авось обойдется. Ян приготовился наблюдать за тем, что будет происходить дальше. Сумара, судя по всему, также был магом, да ещё и стихийником, и, судя по фатализму Тагары, подготовлен был неплохо.

Этот бой можно было бы считать интересным, если бы Яну за всю его жизнь не успел осточертеть вид крови. Сейчас от него требовалась роль стороннего наблюдателя, и он был готов её принять, не накручивая себя мыслями о том, жалко ли ему кого-то из участников схватки. Сумару он не знал, Тагару он знал весьма смутно, и при этом никакой неприязни к нему не испытывал. До появления охотника за головами Лю мог бы сказать, что считает Акио адекватным, но сейчас, когда в двадцать первом веке вопросы планировалось решать в смертельном бою, он не был бы столь категоричен. В любом случае, если ты не можешь изменить ситуацию, прими её такой, какая она есть.

- Благодарю, - вновь повторил Тагара.
- Я вам весьма признателен, - согласился Тоширо, учтиво поклонившись китайцу.

Оба бойца отошли на некоторое расстояние от свидетеля, остановились. Застыли на несколько секунд, сцепившись взглядами.
Не отрывая взгляда от лица противника, Акио повел рукой - поток ветра взъерошил траву, очерчивая явно видимый полукруг границы за его спиной. То же самое сделал и Тоширо - более резким, мощным жестом, заставляя легкую борозду распороть траву.
Две части круга сошлись, и стихийные воины на мгновение замерли у его границ, внимательно следя друг за другом. Традиции Девяти Семей достаточно жестко диктовали правила поединка; в том числе и святое правило предбоевой просьбы - которую оставшийся в живых обязан был выполнить.

- Как вызвавший, Сумура-сан, - заговорил Акио, - вы имеете право на первую просьбу. Ками и стихии свидетели - я исполню ее в случае вашей смерти.
- Конечно, - кивнул Кибан; глаза его сверкнули холодно и жестко. - В случае моей смерти вы явитесь к моей семье и признаетесь в том, что произошло во время поединка с отцом. Действительно произошло.
Акио на мгновение задержал дыхание. Ход был по-Водному расчетлив - даже в случае победы он должен был добровольно подвергнуть себя смертельной опасности. Более того - возможно, и стоить семье части престижа... но иного выбора нет.
Хороший ход. Жесткий.
- Да, - произнес он вслух.

Тоширо с явным удовлетворением поклонился.
- Какова ваша просьба? Ками и стихии свидетели - я исполню ее в случае вашей смерти.
- В случае моей смерти, Сумура-сан, - медленно произнес Сасори, - вы лично расскажете о происшедшем моему отцу.
В глазах бойца плеснулось смятение, он даже сделал шаг назад. Акио мягко, но хищно улыбнулся: да, все верно. Далеко не каждый сможет прийти к Тагаре Минору и рассказать про то, что убил его сына, пусть даже и в поединке. Далеко не каждый отважится ощутить на себе по-настоящему гневный взгляд Каитокадзэна.
И именно потому Акио почувствовал истинное уважение к Кибану, когда тот совладал с собой и твердо ответил:
- Да!

Говорили они сейчас по-китайски - из уважения к свидетелю, и дабы тот смог подтвердить все происходящее. Но теперь слова были сказаны и услышаны... оставалось лишь то, ради чего они и пришли.
Оба бойца мгновенно и легко перетекли в боевые стойки - высокая легкая у Акио, низкая и мощная у Тоширо. На мгновение повисло напряжение - несколько мгновений затишья перед бурей стихий.

Подготовка японцев к бою заставила Яна отказаться от язвительных мыслей о том, что зря здесь нет попкорна, потому что он чувствовал звенящее напряжение смертельного поединка. Противники говорили при нем на китайском языке, явно для того, чтобы он услышал эти пожелания, смысл которых не мог понять хотя бы потому, что не знал, кем были отцы Сумуры и Тагары. Но по их реакциям Лю понял, что даже смерть противника в этом бою не будет означать безоговорочной победы. Он отошел чуть дальше от границ круга, очерченного противниками, но все равно остался достаточно близко, чтобы видеть все, что сейчас будет происходить.

Уже по исходным стойкам было видно, что в схватке сошлись противоположности. Земля против Воздуха. Ни одну из этих стихий Ян не применял в бою, Воздух он попросту не понимал, Землю открыл в себе лишь недавно, но это не имело никакого значения на фоне того, что за бой должен был сейчас состояться. Сейчас, наблюдая за японцами, он чувствовал уважение к ним обоим. В том, как они себя вели, не было юношеского азарта, лишь расчетливое предвиденье возможных исходов схватки двух мастеров. И именно в этот момент появилась уверенность, что один из них сегодня убьет другого.

Интуитивно Ян хотел, чтобы победителем вышел Тагара, потому что этого человека он немного знал и все же уважал. Но из просьбы Сумуры он понял, что у Акио есть свои скелеты в шкафу, из-за которых он оказался здесь. Наверняка прятался. Учитывая, что в Линь Ян Шо никто не попадает случайно, самой судьбе было угодно, чтобы этот бой все же состоялся. Ян замер, дожидаясь начала поединка.

Молчание. Краткие мгновения молчания - оценки противника, расчета собственных сил и выработки тактики. Акио с присущей его стихиям стремительностью взвесил свои сильные и слабые стороны. Он старше и опытнее Кибана, вероятно, у него больше силы, скорее всего - больше скорости. Но Тоширо владеет именно теми стихиями, которые недоступны ему самому. Кроме того, Сумара наверняка узнал максимально возможное о его стиле боя и методах... в то время как он сам может только гадать о том, чему обучился мститель.
И наверняка он сейчас точно так же оценивает преимущества и недостатки, выбирая верную тактику.

Первый шаг навстречу противнику сделал Тоширо - и в самом деле шагнув, впечатав ступню в землю. Та вздрогнула, выплеснув каменный шип - острый камень прянул по диагонали вверх, словно выпущенный из сокрытого арбалета.
Акио уклонился, позволив Воздуху унести себя в сторону, и выбросил кулак в ответ; из сжатых пальцев выплеснулся сгусток огня, распоровший воздух жарким светом.
Кибан, уступавший противнику в гибкости, не стал уворачиваться: резким движением вскинув кулак, он вырвал из земли камень, перехватив им огонь - искры полетели во все стороны, когда пламя столкнулось с преградой и погасло.
И в то же мгновение короткое жесткое движение запястья отправило снаряд в лицо Акио - который стремительно закрутил кистью скользящий вокруг ветер, отклоняя чужой выпад в сторону... одновременно легко и быстро взмахивая свободной рукой, посылая в противника невидимый кинжал ветра, способный легко рассечь человеческую плоть.

Тоширо моментально пригнулся; из земли вырвалась широкая каменная пластина, принявшая на себя удар, и даже не треснувшая. Резким выпадом Сумара отправил ее к противнику - казалось, под землей скользит исполинская акула с поперечным плавником, выставив его над поверхностью.
Акио не стал пытаться парировать - он просто прыгнул вверх, восходя на воздушных потоках, выбросил вперед обе руки - жаркие пламенные стрелы сорвались с пальцев, осыпая Тоширо огненным дождем. Всего мгновение потребовалось на маневр перед атакой... однако за это время Кибан успел воззвать и ко второй стихии - вода из реки рядом стремительно скользнула к нему, слившись с поднятой волей мага мягкой землей.
Кокон двух стихий поглотил огонь и опал - Тоширо выпрямился, вода вилась у его ног, готовая в любую секунду прийти на помощь.
Акио тоже опустился, коснувшись ногами земли. Да, он правильно предположил - Кибан знает о любимой им тактике ударов с неба, и подготовился к ней.

На пару секунд оба мага снова замерли, вычерчивая в уме новый рисунок боя.

Поединок можно было бы принять за невероятно красивое показательное выступление, если бы с каждой новой атакой борцов Ян не убеждался в их желании друг друга убить. Никогда прежде ему не приходилось видеть подобных схваток, свое собственное преимущество в бою, которое давала магия, он предпочитал демонстрировать без всякого сложного этикета, да и противники обычно не были готовы отразить такие атаки. А сейчас был бой равных по силе и противоположных по стихиям магов, каждый из которых надеялся на победу, но был готов к смерти. Странное ощущение судьбы, вершащейся на твоих глазах, когда ты можешь быть лишь свидетелем, понимая, что не можешь и не должен вмешиваться. Тагара и Сумура были достойными друг друга противниками, возможно, по их кодексу чести было бы почетно погибнуть от руки драг друга. Ян же невольно думал о том, как сам стал бы действовать в том же сражении – куда уходил бы от атак, какие удары наносил бы сам. В бою он предпочитал действовать хитро, отчасти подло, и при этом, в первую очередь, рассчитывая на быструю победу из инстинктивного страха пропустить ответный удар, потому что больно. И ни множество ран, ни боевой опыт этот страх до конца искоренить в нем не могли, оттого даже нынешний Лю был жесток в бою, а прежний и подавно. Но японцы изначально рассчитывали на смертельный поединок, и потому явно применяли все доступные им средства в рамках правил для того, чтобы одержать победу. При всем недопонимании кодекса бусидо Ян сомневался, что там есть что-то о прикладном мазохизме в виде желания растянуть хороший бой на как можно более долгое время.

За поединком Лю следил очень внимательно, и даже не потому, что ему выпала честь быть его свидетелем. Он никогда не понимал смысла от наблюдения за подпольными боями, которые приносили немало денег, и потому контролировались столичным лунтао, но сейчас просто не мог отвернуться. Он поймал себя на мысли о том, что готов едва ли не подсказывать Тагаре со стороны, как тому стоит вести себя в бою, но все же понял, что должен быть судьей, а не болельщиком, да и японец был не слабее его самого.

Кибан, похоже, хорошо изучил его любимые методы боя - и у кого только спрашивал? Акио стремительно перебрал в памяти тактики схватки отлично знакомых ему людей - возможно, к смене поведения противник окажется не готов.
Отец? Нет, для полноценного применения его принципов сражения нужна Вода. Техники Гакэ-сенсея отпадают по той же причине - требуется Земля.
Дед? Не получится, он еще не достиг такой легкости обращения со стихиями и любимыми Тагарой Акихиро молниями. Брат? Нет смысла, у них с Дзомеем практически одинаковый подход к бою. "Пустой вдох" помог бы сейчас, но на такой боевой скорости им не воспользуешься, да и распознает его противник, если подготовлен...

Эти соображения промелькнули в сознании буквально за секунду, и стоило ей истечь - Акио сам перешел в нападение.
Ладони Тагары вспыхнули пламенем, оно сорвалось с рук, обратившись в стремительные диски, распоровшие воздух; четыре снаряда в мгновение ока преодолели расстояние между бойцами. Навстречу им взметнулась смесь Земли и Воды - прочная решетка, о которую бы удар разбился...
С двумя дисками так и произошло - но еще два в последнюю долю секунды повернулись ребром, скользнув меж прутьев преграды. Тоширо сумел-таки уклониться от одного, однако второй полоснул по плечу, на мгновение воспламенив одежду - пусть даже Кибан моментально залил ее, вырвав воду из своей защиты.
Но для этого защиту пришлось ослабить, и Сасори этим моментально воспользовался. Он словно обрушил град ударов на невидимого противника - и движения рук и ног отражались вспышками пламени и жаркими длинными выплесками огня.
Огонь и Воздух не очень хороши в жесткой обороне - но атаковать и давить на противника ими не так уж сложно.

Сумара, к удивлению Акио, умудрялся отражать его атаки, пригнувшись и выставляя все новые каменные щиты взамен разлетающихся... либо же ускользать, плавно перетекая с места на место. И все-таки полностью уберечь себя ему не удалось - одежда вспыхивала и гасла, и Тагара знал, что ожоги будут. Что ж, тактика "пламенного града" себя оправдала, а теперь стоит неожиданно сменить стихии, ударить Воздухом...
Он не успел. Точнее, успел - обернуть вокруг себя ветер, готовый мигом стать множеством незримых лезвий - но Кибан сумел вклиниться в эту секунду, практически припав к земле, охватив своим восприятием родную стихию на многие шаги вокруг себя.

Земля круга, казалось, взорвалась - Тоширо отвечал такой же подобной граду тактикой. Острые камни взмыли вверх и по диагонали; Сумара не направлял каждый сознательно, но лишь посылал в одну точку.
В своего противника.
Ветер вокруг Акио, казалось, стал видимым - Тагара стремительно крутнулся вокруг своей оси, руки его закружились в настоящем смерче, управляя тугими потоками ветра, сбивая камни на лету. Динамичная, быстрая защита и отклонение - лучшая оборона, доступная Воздуху.
Он знал, что Тоширо сейчас не двигается, не сможет двигаться - даже в полном контакте с землей все его внимание будет сосредоточено на том, чтобы вырывать и посылать все новые куски. Но пользы Акио сейчас от этого было немного - он сам ушел в оборону, отбивая тяжелые снаряды. Некоторые из них и прорывались сквозь защиту, и ребра уже болели от удачного удара, но пока что нет чего-то серьезного...

Ни один из осколков, тем не менее, не полетел в сторону Яна. Каким-то уголком сознания оба бойца следили за соблюдением правил - дабы свидетель не пострадал.

Вихрь Земли и Воздуха длился несколько секунд - а потом Сумара неожиданно осознал, что происходит. Крутясь в защитном смерче движений и потоков ветра, Акио смещался - не слишком быстро, но уверенно.
Оказываясь все ближе к нему самому.
Маг мгновенно оказался на ногах - еще не успевшие взмыть камни рухнули вниз. Вода, струившаяся вокруг Тоширо, напротив, взлетела - отправившись в лицо противнику текучим снарядом.
Ветер вокруг Акио тоже опал - он встретил жидкий выпад мощной пламенной вспышкой. Звонкое шипение разорвало воздух, взвился клуб пара - и посредине этого клуба двое бойцов сошлись уже в чисто рукопашном бою.