Поездка на рынок

Бизон уже долгое время курил, подпирая спиной стенку у входа в подъезд, в то время как автомобиль с одним из младших за рулем был готов к ответственному заданию по доставку детей на рынок. Гунмао вышел из подъезда, ведя обоих близнецов за руки, при этом он старался сохранить гордый и невозмутимый вид в присутствии подчиненных. Нельзя же показывать, что большого босса могут вымораживать трехлетние спиногрызы, с которыми он провел меньше половины дня.

- Дети, знакомьтесь. Это – дядя Бизон, Бизон – это Тай и Тео, - представил Кот своих подопечных. – А в машине сидит…

- Дядя Чжоу, - подсказал Бизон, потому что за тонированным стеклом лицо сорок девятого боссу было бы сложно разглядеть. – Босс, мы с ними на рынок едем, да? – он открыл одну из задних дверей автомобиля

- Угу, - кивнул Кот, пропуская детей вперед и гадая, передерутся ли они, кто будет сидеть у окна, потому что у второго окна в любом случае собирался сидеть он.

Бизон сел рядом с водителем, который, не дожидаясь подсказки, выключил диск с умеренно цензурной музыкой, вместо которого включил радио, вещавшее о важном для культурной жизни столицы событии – каком-то там по счету фестивале народной музыки. Гунмао чуть улыбнулся, довольный такой догадливостью, Бизон зевнул с риском вывихнуть челюсть.

Таю всю дорогу до самой машины пришлось терпеть, что дядя Мао держит его за руку. Это было унизительно - идти за ручку с кем-то, как маленькому, как какому-нибудь Тео, но поделать с этим ребенок ничего не мог - держали его крепко. Только когда они оказались внизу, Тай вырвал свою ладонь и с такой неприкрытой злостью посмотрел на Гунмао, что у того по всем законам волосы на голове должны были вспыхнуть, как фейерверк.

Мальчик, как более наглый во всей этой компании, отпихнул Тео, первым залез в машину и с каменным лицом устроился у окна, не обращая внимания на то, что обычно у окна сидел его брат. Просто сейчас стоял выбор - либо сидеть рядом с взрослым, и в центре, что, согласитесь, совершенно несолидно для такого мужчины, как Тай, либо немного поссориться с братом, но доказать ему свой нерушимый выбор. Тай выбрал второе, потому что прогулку за руку просто так не мог просить дяде Мао - опозорить его перед...да перед всеми!

Тай посмотрел в окно, но не нашел ничего там привлекательного, поэтому перевел тяжелый подозрительный взгляд на представленного им дядю Бизона, надеясь вывести того из равновесия. А то чего у него имя такое странное...Непорядок.

Тео возмущенно замычал, когда близнец занял место у окна, сунулся к нему, чтобы оспорить его право на занятие именно этого места, получил локтем в бок, обиженно показал язык, хотел было шмыгнуть на переднее сиденье, чтобы согнать этого нового дядю Бизона, потом подумал и решил, что с взрослым таких размеров ему не поспорить. Расстроился, потому что получалось, что сидеть ему в середине, и ничего-то не увидеть по дороге в магазин, а потом повертел головой, и решение созрело. Вот так сразу взяло и созрело. Тео вообще был сообразительным. Так мама говорила.

Тео еще раз показал брату язык, увернулся от его руки и бодро полез на колени к дяде Мао, помня, что в прошлый раз тот стоически вытерпел все мучения. Значит и сейчас должен. Ничего же почти не изменилось, ведь так? Забравшись на Гунмао, и не особо заботясь, что коленками может ему что-то там отдавить, Тео прижался ладонями и носом к стеклу и начал восторженно рассматривать улицу, словно видел ее в первый раз в своей жизни.

- Дядя Мао, - внезапно вспомнив, но не отрываясь от стекла и своего наблюдения, обратился ребенок к Гунмао, скорее чувствуя, чем зная наверняка, что брату тоже это интересно. В их с братом отношениях молча думал за двоих обычно Тай, а вот говорил за двоих обычно Тео. - А почему дядю Бизона так зовут?

Вопрос с окнами был решен весьма экстремальным способом, но Гунмао даже придержал Тео, чтобы тот не свалился с колен, во время резких поворотов, потому что пристегнут ремнем безопасности был только водитель.

- Ну, он отзывается, вот и зовут, - ответил Кот, мельком посмотрев на сидевшего на переднем сиденье бойца. – А что, не похож?

Бизон фыркнул, обернувшись на Тео. Он даже чуть нахмурился, потому что не знал, как реагировать на такие вопросы, особенно когда при каких-то детях босс позволяет себе так о тебе говорить.

- Вообще, меня зовут Хань Сяодунь, - буркнул он. – Но, ладно, для вас двоих – дядя Бизон, - смилостивился сорок девятый. – У вас двоих имена тоже не очень китайские, я же не спрашиваю почему.

- Ещё б ты спрашивал, - сказал Гунмао. – Хань Сяодунь на пенсии будешь. Почему меня никто Чун сяншен не называет?

- Потому что ты – Кот, - авторитетно заявил Бизон. – Чун сяншенов в Пекине как собак нерезаных, а ты, босс, один такой.

- Ответ засчитан, - Гунмао снисходительно улыбнулся, затем выглянул в окно, заметив, что они попали в небольшую пробку. Пешком здесь было недалеко, но не хотелось ловить близнецов по всем окрестностям, а спешить им все равно некуда.

Тай уставился на дядю Бизона еще подозрительнее, потому что тот говорил странные непонятные вещи, и еще на что-то обижался. Ребенок все ни как не мог понять, на что тут обижаться, потому что на Тео вообще, в принципе, невозможно обижаться. А кто будет - тому Тео лично в нос даст. Только он имеет право обижать своего собственного брата, и никому больше это не разрешалось. Это правило самым строжайшим образом соблюдалось в их семье, и все об этом знали. А вот этот, пожалуй что, еще не знал, потому что начал на рыжего наезжать. Мальчик нахмурился так, как умеет только он, пугая всех своим выражением лица и ненавидя все человечество в целом, не прекращая сверлить дядю Бизона взглядом, шумно выдохнул воздух, то ли так пытаясь напугать конкретно дядю Бизона, либо просто показат свое отношение к происходящему.

И еще чего ему имена их не нравятся? Уж все лучше, чем его это...Сяодунь. Кто такие только придумывает? Вот у них все хорошо - Тай и Тео, коротко, по-мужски, как у папы. У дяди Мао тоже ничего, хотя больше похоже на женское, но сойдет, так и быть, только потому что маме, кажется, нравится его имя. Во всяком случае у нее становится такое глупое восторженное лицо, ну точь в точь как сейчас у брата, когда она дядю Мао называет по имени. А дядя Мао ей начинает улыбаться в ответ, и все - пиши пропало, потому что они больше ни на кого внимания не обращают. Тай фыркнул со знанием дела - женщины...

Тео даже перепугался сначала и неуверенно так нащупал рукой шею дяди Мао, чтобы почувствовать ощутимую поддержку. Самое главное, когда на тебя ругаются - найти того, кто посильнее, чтобы он мог поругаться за тебя или, на крайний случай, защитить от всяких посягательств. Вот и сейчас ребенок явно отдавал предпочтение именно Гунмао, обнимая его одной рукой за шею, а второй все еще держась за стекло, оставляя живописные разводы.

- Похож, - ответил Тео, который во всем любил ясность, но сейчас, сидя на руках у Кота, явно осмелел, потому что понял - его обижать не дадут. Тео следом за мужчиной высунул голову в окно, едва вы сунувшись туда целиком, потому что высоко сидел, удобно, заглянул в окно соседней машины, широко и приветственно улыбнулся, даже рукой помахал, чуть не грохнувшись на улицу, но потом спрятался обратно.

Если обижать его не дадут - это хорошо. Значит можно буквально сесть на шею и свесить ноги. Чем Тео и занялся, принявшись карабкаться назад на сиденье, где можно было бы посмотреть в заднее окно. Ему становилось скучно. Потому что они стояли, и ничего интересного не происходило, и в окне обстановка тоже не менялась. - Дядя Мао, а почему мы стоим? Нам долго еще ехать? А что значит "как собак нере...нерезаных"?

Гунмао поймал Тео за шкирку, чтобы тот не вывалился в окно машины, затем поднял стекло. Тай тем временем всем своим видом показывал, что готов набить лицо даже Бизону. Бедный боец, то его кошка с лестницы норовит спустить, то её котята показывают всем своим видом, что с говном его съедят. Не повезло парню.

- Мы стоим, потому что перед нами стоят машины. Чжоу, разве с этим ничего нельзя сделать? – спросил Кот у водителя. – А «как собак нерезаных» означает очень много.

Водитель посмотрел по сторонам, затем выехал на обочину, чуть не задев стоявший с краю дороги столб, забрался одним колесом на тротуар и таким способом проехал до следующего светофора. Не дожидаясь зеленого света, он вывернул перед машинами и свернул на свободную улицу, где движение было более свободным.

- Мы почти приехали, - объявил Гунмао. – Только когда станете взрослыми, не водите машину так, как дядя Чжоу.

На самом деле, правила дорожного движения в Пекине были понятием условным, и соблюдали их от случая к случаю. Поворотники существовали для красоты, светофоры светили для себя, а на перекрестках велосипеды, рикши, автомобили, общественный транспорт и самоотверженные пешеходы расходились по принципу «кто громче орет». Но Чжоу даже на этом фоне часто водил слишком лихо, хоть это и было полезно.

Дядя Бизон не реагировал на Тая, поэтому Тай решил, что тоже не будет реагировать на Бизона. Он его будет вообще игнорировать, во! Пусть им всем будет обидно, что он на них внимания не обращает. А Тай будет сидеть, хмуриться и молчать. Как всегда. Вот так хорошо. Мальчик решил, что и так достаточно времени уделил мужчине, поэтому хмыкнул и перевел взгляд на брата. Без него было скучно, с ним - невыносимо, но невыносимо все же лучше, чем скучно. Это все таки Тео. Ему можно быть невыносимым, но только ему.

Таю снова нужно было подговорить брата против дяди Мао, ибо что-то они сильно подружились, и Тео больше приставал к взрослому, чем с своему законному близнецу. Как именно это сделать - Тай пока еще не знал, но для этого нужно было для начала переключить внимание брата с Гунмао на себя, а сделать это старший мог только одним способом.

Тай попытался дружелюбно улыбнуться, но вышло у него это очень криво, больше похоже на болезненную гримасу неудовольствия, но Тео должен был понять смысл - потому что когда Тай так делал, это значило, что все вокруг должны бросить свои дела и бросаться к нему. Ну не все, но хотя бы один брат. Его - и то уже достаточно. И Тай даже снизошел до того, чтобы негромко произнести имя брата вслух, что было сродни божественному чуду. За один день целых три слова - это уже рекорд.

Тео брыкнул ногой, когда его поймали, но позволил себя поймать и вернуть обратно в машину, после чего с восторгом проследил, как мимо окна, что он, наверное, рукой мог бы дотянуться, если бы стекло не было поднято, проплыл фонарный столб. На столбе была приклеена какая-то яркая бумажка.

- А почему они стоят перед нами? - запоздало поинтересовался Тео, когда впереди машин уже не было. Он оглянулся назад, чтобы посмотреть, почему они все-таки стояли, но так и не понял. Поэтому вся надежда оставалась только на дядю Мао. А потом его позвал Тай. Тео мигом отвлекся от интересующего его вопроса, перестал топтать Гунмао, и оказался возле брата, чтобы понять, что тот хотел ему сказать. Вроде бы Тай и не сказал ничего, но уже произнес его имя - а это бывало редко - они все больше молчали между собой. Ну, Тай молчал, а Тео говорил.

Мальчик преданными глазами уставился на близнеца, некоторое время они общались просто глазами, но им и этого хватало, чтобы понять друг друга. После чего Тео вновь потерял к брату интерес, повернувшись к Гунмао.

- А сейчас мы приехали? - в машине скучно и ничего интересного. Тай опять пытается командовать, дядя Мао не веселится, даже дядя Бизон молчит. И на него внимания не обращают. Скукота. Может дядю Мао опять по ноге стукнуть? Он потом веселиться всегда начинает. Тео даже начал приглядываться к ноге Мао. - Почему ты такой грустный?

А дальше случилось самое настоящее чудо – Тай улыбнулся и позвал Тео. Гунмао удивленно посмотрел на старшего из близнецов, надеясь, что тот скажет что-нибудь ещё. Рыжий тут же устремился к нему, явно тоже нечасто слышал голос брата, но Тай молчал. Кот пока понимал его намного меньше, чем Тео. Он не знал, всегда ли старший такой молчаливый, или из-за какой-то личной неприязни к нему, при этом замечал, что Тай ревнует Тео, когда тот лезет общаться с ним.

- Да, мы приехали, - сказал Гунмао, когда автомобиль остановился у входа на рынок.

Он заметил взгляд Тео, не обещавший ничего хорошего. Сегодня он уже уронил пистолет на больную ногу, и Коту хотелось бы верить, что на этом рыжий угомонится с прикладным садизмом, ведь ему даже не ответишь, потому что мелкий.

- Тео, а почему ты считаешь, что я грустный? – поинтересовался Гунмао, выходя из машины. – Бизон, ты идешь с нами, Чжоу, оставайся в машине, - коротко скомандовал он бойцам. – А вы от меня не отходите. Тут много людей, поэтому держитесь за руки и кто-нибудь за меня. Вопросы есть?

Он остановился у входа на рынок, дожидаясь, пока дети выберутся из машины. Вокруг было много народу, перед входом была свалка велосипедов, у ворот стояла палатка с едой, в которой продавались всякие мелочи типа помидоров, скорпионов и прочих традиционных уличных закусок. Люди выходили с рынка с сумками и тюками, кто-то пытался ловить рикшей, которые роились здесь, как осы над свежим мясом. Пахло мокрыми тканями, какой-то гнилью, хлоркой, подгоревшим маслом и ещё несколькими традиционными для таких мест запахов, в общем виде составлявших неповторимый аромат «китайский рынок».

Вот. И стоит ему только что сказать - как все сразу смотрят на него, хотя он звал только брата. Тай ответил Гунмао агрессивным взглядом, после чего очень долго смотрел в глаза близнецу, пытаясь так объяснить ему всю важность его затеи. Но то ли брат ему совсем тупой достался, то ли объяснял он плохо, но Тео не проникся идеей и отвернулся обратно к дяде Мао. Тай фыркнул, показывая свое отношение ко всему этому и уже занес руку, чтобы ударить брата, но банально не успел, потому что машина остановилась, и нужно было вылезать наружу.

Мальчишка выбрался и насмешливо глянул на Кота - мол, действительно веришь, что я с тобой за руку пойду? В второй раз? Чтобы опять позориться перед всеми? Тут ведь полно народу. Весь вид ребенка говорил, что он лучше откусит себе руку, чем позволит себе такое, поэтому Тай крепко сцапал за ладонь Тео, вынуждая крутившегося вокруг близнеца остановиться подле. Конечно, можно было и поспорить с дядей Мао, но Тай обычно не спорил в таких делах, он же не Тео. Этот он может капризничать сколько ему вздумается, а Тай уже взрослый, он на такие глупости не обращает внимания. К тому же второй раз пропадать ему совсем не хотелось - его заставляли долго идти, он устал, но не жаловался, а потом его просто оставили одного. Таю не было страшно, просто он впервые остался один, даже без брата, и это было...непривычно. Неправильно. Поэтому каким бы не был настырным Тео - с ним все же лучше, чем без него.

- Ты не улыбаешься. Потому что ты по маме скучаешь? - громко выдал мальчик, выкарабкиваясь из машины и старательно крутя головой, чтобы ничего не пропустить. То, что вокруг много народу и все это слышали - его, конечно же, не волновало ни в коей степени. А вот пусть не подслушивают!

Тео недовольно тряхнул рукой, в которую вцепился брат, понял, что его не оторвешь просто так, и протянул свободную руку дяде Мао с видом послушной пушистой няшки, явно намереваясь сорвать с Гунмао весь ассортимент ласки, на которую вообще был способен мужчина. За руку - так за руку, это даже лучше, чем одному идти. Потому что в этом случае, если крепко держать, то можно за собой еще и их подтащить к понравившейся игрушке - чтобы уж наверняка, и дядя Мао не смог сбежать. А то может он только дома пообещал, чтобы они не баловались. Кто его знает - вон на него как Тай смотрит. Подозрительно. Хотя он на всех так смотрит.

- А дядя Мао обещал мне купить пистолет! - известил дядю Бизона довольный мальчишка, и желая, чтобы о его радости знали все вокруг. - Он и Таю тоже обещал, но Тай не любит стрелять. Он любит драться. Больно.

И потянул Гнумао за собой в самую гущу - то есть внутрь, прекрасно зная, что снаружи все равно ничего нет и ничего купить нельзя.

Кто бы сомневался, что Тай ни за что не пойдет за руку со взрослым, когда есть возможность выбора. Он снова молчал с угрюмым видом, уже не удивляя отдельными внезапно произнесенными словами и тем более попытками улыбаться. Говорил за двоих, как обычно, Тео.

- Так лучше? – спросил Гунмао, натянуто улыбнувшись ребенку.

Он умел задавать такие вопросы, на которые не хочется отвечать даже себе самому. Цирилла уехала недавно и вернется уже завтра, во всей этой ситуации больше проблем было из-за необходимости сидеть с близнецами, чем от тоски по уехавшей подруге. Но Кот не был бы честен, сказав, что не скучает. И это в вопросе Тео добивало сильнее чем то, что ребенок орал на весь рынок.

- Мама приедет уже завтра вечером, - сказал Гунмао, ведя детей между палаток к тому ряду, где находились ларьки с игрушками.

Бизон мужественно защищал босса и близнецов от прилипчивых торговцев, в то время как кот смотрел по сторонам, пытаясь понять, какую именно игрушку нужно купить Тео. Логично, что ему не доводилось покупать товары для детей, и он уже раза три подумал, что правильнее было бы отправить за покупками кого-нибудь из сорок девятых.

- Ну что, видишь пистолет, который ты хочешь? – спросил Гунмао у Тео, стараясь перекричать окружавшую их толпу.

Единственное, о чем думал Тай, хмуро разглядывая окружающих их людей - это о том, то поскорее бы вернулась мама. С ней идти за руку гораздо удобнее, чем с Тео или с дядей Мао, да и не так стыдно - он же мужчина, и нет ничего постыдного в том, чтобы держать женщину - тем боле свою маму! - за руку. Зато так все сразу видят, что она не одна, и с ней Тай, и он ее обязательно защитит от всех напастей, и не полезут к маме. А вот толк держать за руку брата или другого взрослого - никакого смысла, ни горячо, ни холодно, а если бессмысленно - то зачем тогда делать? Нужно делать все так, чтобы хотя бы какой-то смысл имело - Тай любил порядок.

Но стоило ему только увидеть этого робота - этого замечательного робота-трансформера, которого он видел по телевизору у дедушки Матиаса, то все мысли стал занимать только этот красно-синий большой робот, который еще превращался в красивую машину. Тай не знал точно, как именно зовут этого робота, потому что кино было на английском языке, а он был еще совсем-совсем сложным для ребенка, но понятно ему стало одно - это самая замечательная игрушка, которую он когда либо видел в своей жизни. Но не мог же он вот так взять, встать, как Тео, ткнуть в нее пальцем и заявить: "Хочу!" Конечно же не мог, поэтому Тай промолчал, страдальчески проводив взглядом вожделенную коробку. Кажется, даже вздохнул, но тихо, чтобы никто не услышал.