Прогулка

Говорят, что первые сутки – самые сложные. Возможно. По крайней мере она-то себе уж точно никак не могла теперь найти места, ей постоянно казалось, что что-то не так, что Орлову тут не понравится, как и она сама такой, какая она есть. Проще говоря, это была паника. Тихая, не буйная, выдаваемая лишь тараторством с ее стороны и попытками угодить абсолютно во всем.

Разговор с настоятелем состоялся, с Руж они тоже мило пообщались, и с Эриком, потом просто пообщались, потому был ужин, а теперь надо было срочно решать чем бы еще таким заняться, чтобы ему, этому русскому, не было скучно. И, что самое смешное, головой-то Алекс прекрасно понимала, что подобная суматоха – ненормальное явление для местной размеренной жизни, но ничего сейчас не могла с собой поделать. И это она еще над Руж всегда ухахатывалась, панику которой всегда можно было засечь за пару километров от эпицентра. Вот теперь-то было совсем не смешно.

- Может, прогуляемся по окрестностям, если ты не очень устал? – аккуратно поинтересовалась спортсменка, понимая, что идея, по сути-то, довольно глупая, а Александр наверняка устал и наверняка будет не против избавиться от ее общества до утра. Хотя бы до утра. Но предложить что-то надо было, а не просто молчаливо идти к своим комнатам. Наверное.

Настоятель не кусался, за ужином никто не бросался фаерболами, и, не считая языкового барьера, все прошло довольно мило и мирно. Орлов заметил, что среди местных жителей есть люди, похожие на нормальных даже немало европейцев, а есть такие настоящие китайцы, да ещё и со всякими странностями. Например, беловолосая женщина, имени которой он не запомнил, у которой были звериные глаза типа львиных, и её ученики, голубоглазые китайцы с кошачьими глазами. Было немало детей, стайки шумной молодежи и люди постарше, но, в целом, они казались довольно дружелюбными. Понятнее не стало, но удалось немного смириться и успокоиться. Орлов устал от всех этих переездов и перелетов, но не захотел отказывать Уэзенби в её просьбе.

- Пойдем, - согласился он, стараясь сделать вид, что бодр, как на параде. – А что находится вокруг монастыря кроме гор?

По дороге он ничего толком не запомнил. Одинаковые холмы, горные хребты, пыльная дорога и редкие кустарники. Деревня находилась не очень близко, идти до неё сейчас совершенно не хотелось, но вряд ли местные жители сидят в пределах этого славного заведения, не выбираясь за ворота. Орлов хотел в первые дни запомнить, где расположены основные постройки, и сто находится в непосредственной близости от монастыря, это казалось ему логичным. А в компании с Уэзенби, наконец-то вновь оказавшись с ней наедине, можно было просто нормально поговорить, на этот раз сделав чуть более умное выражение лица, чем днем.

Странно, но ей сначала показалось, что ей послышалось. Но Орлов и вправду дал согласие, потому еще несколько секунд девушка просто хлопала глазами, судорожно соображая куда бы действительно пойти. Не менее странный день перетек в не менее странный вечер. Слишком уж все странно, слишком непривычно.

- Да я, честно говоря, и не знаю, я тут не намного дольше тебя, поэтому не успела еще ничего толком посмотреть. Но я знаю, что в той стороне есть озеро. Так что можем либо прогуляться вокруг него, либо взять циновки и просто посидеть на берегу и поболтать. – Она улыбнулась, повернувшись к Орлову, - Мне второй вариант нравится чуточку больше, а тебе?

Ходить и правда было просто лениво, да и за весь день что-то настолько она умоталась, даже если не считать ту тренировку, за которой ее и застал Орлов. В общем, сумасшедший день абсолютно во всех смыслах, поэтому перед сном хотелось чего-нибудь тихого и спокойного. В идеале так вообще романтичного, но слишком много мечтать – вредно. Ах, мечты, вы ведь постепенно становитесь правдой… даже несмотря на то, что он больше ни разу не касался ее лишний раз после ее сообщения о том, что магия вокруг нас самих, что мы ее сами творим, да и вообще… Эх, Орлов, мужчина-мечта.

- Хорошо, давай пойдем к озеру, - Орлов улыбнулся. – И я согласен на вариант с циновками. Их, наверное, в комнатах лучше взять?

Он уже успел услышать о некоторых местных правилах, но многое оставалось непонятным. Кажется, настало время учить китайский язык, из которого он пока на слух запомнил «нихао Бао сяншен», «се-се ни» и «цзю ян цзю ян», обозначавшее какую-то вежливую реакцию на представление незнакомца. Было ещё приветствие типа «раз видеть вас», но оно пока резало слух Орлова, все ещё не отвыкшего воспринимать русскую речь.

Было немного странно понять местное время. Ужин уже прошел, то есть был вечер, а Солнце лишь начинало неспешно клониться к закату, причем, по словам местных жителей, делать оно это будет примерно до полуночи. А все потому, что китайцы живут по одному времени, что на Тибете, что в Пекине. Страшные люди, которых умом не понять.

Все это было расплатой за возможность снова найти Уэзенби, которая здесь была совершенно не такой, как в Лондоне. Она была среди своих, но при этом казалась немного растерянной и смущенной. Это буквально спасало Орлова, не давая ему возможности чувствовать себя рядом с ней совсем глупым школьником, который сам не понимает, чего хочет. А на фоне общей вероятности невероятного он уже признал, что хочет быть рядом с Шурой, и именно ради неё готов мириться с местными обычаями.

И, как ни странно, но думали они сейчас одинаково. Кажется. В любом случае, он хотел того же, так почему бы просто этому не порадоваться? Правильно, она и радовалась.

- Я видела их на веранде, - кивнула Уэзенби, когда они подошли к жилым корпусам. – Ты посмотри тут¸ а на секундочку в комнату заскочу.

В общем-то, с этими словами Алекс и унеслась на первой космической в сторону своей комнаты, что только пятки сверкали. Да уж, а еще что-то думала про усталость. Тем не менее, делалось это с явным намерением создать немного комфорта для их предстоящих посиделок. Несмотря на лето, вечера тут довольно прохладные, как она уже успела заметить за целый один день. Да и в принципе, ей показалось, что это будет довольно мило. Пара пледов, которые она видела у себя в комоде, точнее говоря один тот, которым она накрывалась ночью, а второй – из комода. В общем, сколько внезапно соплей появилось в ее поведении! Аж самой немного тошно было, ведь она, Уэзенби, и какие-то мелкие романтические фигулины – это несовместимые вещи. Или, все-таки, более, чем совместимые?

- Я вернулась, - радостно сообщила девушка, прижимая к груди сложенные пледы и совершенно не замечая, как растрепались волосы и раскраснелись щеки. – Пойдем?

Девчонка-подросток чистой воды, не больше и не меньше. Не пропускайте, дети, юношеские годы, даже если слишком сильно увлечены спортом.

Уэзенби убежала, не дождавшись ответа. Орлов взял две циновки из тех, что были расстелены на веранде, и свернул их в рулон. К тому времени уже вернулась Шура, которая притащила пледы. Для пикника не хватает только бутербродов, но только что был ужин, причем традиционно китайский, потому есть совершенно не хотелось. Все это остро-сладкое отличалось от еды, к которой привык Орлов, но любой, кто служил в советской армии, ест даже то, что не едят китайцы.

- Пойдем, - согласился Александр.

Ветер становился немного прохладным, тут наверняка лунный климат, когда жаркий день внезапно сменяется очень холодной ночью. Нечто подобное было на Кавказе, только тут ещё выше, значит, сюрпризы от климата могут быть любыми. Собираясь в спешке, Орлов не потрудился хоть что-нибудь узнать о Тибете, потому сейчас обходился общей эрудицией.

- Саш, я тебе сейчас сложный вопрос задам. Скажи мне, почему за шесть лет, что мы знакомы, ты всегда старалась казаться мужиком в юбке, и только вчера во время нашего разговора стала вести себя, как женщина? – Орлов с интересом посмотрел на Шуру.

Она сейчас выглядела младше, чем обычно, и казалась немного растерянной. Это было очень мило, потому что позволяло вновь воспринимать её не как «своего парня», а как интересную женщину не из тех, кто своей кукольной ухоженностью радует глаз, но не вызывает особого интереса, а именно такую, с которой интересно даже просто погулять чёрти где в поисках неведомого озера.

Они неспешно направились в сторону озера, просто наслаждаясь спокойствием. Во всяком случае, она, потому что на фоне прошедшего дня, даже веселый смех маленьких обитателей монастыря казался тишиной. Странно, но здесь все казалось совершенно иным, не таким, каким она привыкла воспринимать и видеть. Тут был Орлов, рядом с ней, приехал к ней, и, наверное, это и было самым главным объяснением всего.

- А? – англичанка отвлеклась от собственных мыслей, когда Александр упомянул что-то про сложный вопрос. Что может быть сложнее, чем объяснение взрослому состоявшемуся человеку о существовании магии? А вот и может, потому что когда прозвучал его вопрос, Алекс буквально оцепенела. Она и сама, наверное, не знала ответа на этот вопрос. – Просто так получилось. Получалось, - Уэзенби окончательно смутилась. В который раз за этот день – неизвестно, тем не менее, это все еще была она, хоть ей самой в это не верилось. Однако, внезапная догадка заставила ее смутиться чуть больше, но на лице заиграла легкая улыбка, - А ты бы смог воспринимать своего партнера по бизнесу как красивую куклу? Ой. В смысле, если бы я была как одна из тех девиц, с которыми ты иногда проводил время, ты бы решился вложить деньги в наше дело?

Вопрос, наверное, сложный. Но, с другой стороны, Александра, несмотря на то, что в детстве ей всячески прививали великосветские манеры, когда пошла в школу и вылезла из своей маленькой скорлупы, просто стала такой. Самой собой. Боевой, веселой, улыбчивой, спортивной. А один хороший друг однажды назвал ее чудом цветочным. И, наверное, это один из тех моментов в жизни, которые занимают очень важное место в памяти и сердце. Как, например, их сегодняшний поцелуй с Орловым, или эта прогулка.

За пределами монастыря деревьев становилось меньше, будто они переходили из одного мира, зеленого и цветущего, в другой, с обычным горным пейзажем. Здесь было удивительно тихо по сравнению с шумом мегаполисов, и как-то спокойно. Так и начинаешь верить, что Тибет останется стоять даже после нескольких всемирных потопов и апокалипсисов.

- Хорошо, поначалу ты хотела казаться серьезным деловым партнером, - согласился Орлов. – Но уже после того, как я вложил в бизнес деньги, что тебе мешало быть такой, как сейчас? И…, - он усмехнулся, - ты следила за тем, с какими девицами я проводил время?

В Лондоне у Орлова не было серьезных увлечений. Время от времени ему хотелось развлечься, и он развлекался, благо как-то так получалось, что он никогда не было обделен женским вниманием, но никогда не было каких-то подруг, которых он всерьез представлял друзьям. Это был длинный список контактов в телефоне из всяких Джессик, Эмм, Самант и иже с ними, при общении с которыми спасала возможность поставить фото на вызов, потому что мало кого удавалось вспомнить с ходу. Впрочем, среди них было немного тех, с кем захотелось бы встретиться второй или третий раз. Они были одинаковыми: смотрели одни фильмы, ходили по одним магазинам, волновались об одних и тех же проблемах с подругами и очень сильно хотели казаться какими-то особенными и роковыми, тем самым окончательно расписываясь в своей принадлежности к инкубатору. Интересно, о ком сейчас говорила Шура? Женщины обычно обращают внимание на чьих-то случайных подруг лишь в том случае, если сильно ревнуют, а это уже интересно.

Да уж, вот что называется пооткровенничала. Или сболтнула совершенно не подумав, а ведь действительно ничего такого не было, в смысле, что она даже и думать не думала, чтобы следить за ним.

- Вот еще, - искренне возмутилась англичанка, - просто некоторые из них имели наглость пытаться застать тебя на работе. А я была такой, какая я есть. Великосветские манеры и правила этикета остались в далеком детстве, до того как я увлеклась спортом. Так что даже не считаю нужным за это извиняться, - в голосе Александры сквозила обида, потому что слова относительно ее поведения выглядели откровенным упреком и… стало так обидно. Почему она должна быть на кого-то похожей, почему должна подстраиваться под кого-то? Она благодарна ему за то, что приехал за ней, приехал к ней, но будь она как те все, разве случилось бы такое?

Не спи там, где работаешь, не работай там, где спишь. Очень правильная поговорка, пусть иногда и выходишь за ее рамки. Как сейчас, например, но, кажется, ее-то чувства можно уже считать проверенными и… Да бред это все! Тут вся фигня не в том, что она чего-то пыталась бы добиваться, просто влюбилась, как настоящая дурочка, и до сих пор не знает как правильно следует себя вести, даже когда он рядом, как сейчас. Бурные романы на пару ночей после бара это, все-таки, немного не то, даже когда ходишь на свидание, с которого хочется сбежать.

- Тут красиво, правда? – Алекс решали, что если не увести разговор в другое русло, так немного отвлечь и Орлова, и себя от собственного же раздражения. Впрочем, пейзаж действительно завораживал

Орлов искренне удивился услышанному ответу. Он считал, что его подругам не хватит наглости караулить его на работе, а тут они, оказывается, мельтешили так часто, что Шура кого-то умудрилась запомнить.

- Саш, да причем тут великосветские манеры, - Орлов фыркнул, но замолчал.

Он говорил совершенно о другом, когда задавал свои непростые вопросы. Накануне ему показалось, что Уэзенби готова в чем-то показаться слабой. Что в её взглядах и недомолвках могут сквозить какие-то просьбы, выдающие, что она не так неприступна, как хочет казаться. Он не стал бы даже допускать мысли о том, что между ними что-то возможно, если бы оставался уверен, что ей хорошо быть такой, какая она была. Орлов не считал, что может доказывать ей, навязывая свое общество, и только вчера смог почувствовать, что в чем-то самодостаточность Шуры иллюзорна, и она будто хотела что-то от него услышать ещё вчера, когда он этого не сказал.

- Да, красиво, - пока можно поддержать и разговор ни о чем. – Чем-то похоже на Кавказ, только там зелени больше.

Тропа привела к большому горному озеру, гладкому, как поверхность огромного зеркала. Вода в нем наверняка была ледяной, но начало оранжевого заката и заснеженные вершины, отражавшиеся в поверхности воды, создавали иллюзию, что под ним находится ещё один мир, который просто расположен вверх ногами.

Великосветские манеры. Манеры великосветские. А черт его знает причем они тут вообще оказались. Так, к слову пришлись. Но разве эти расфуфыренные куклы не обучены им, этим манерам? В памяти Алекс невольно всплыла одна сцена, когда вся такая кукольная девица (в понимании Алекс, конечно, а не то, что на самом деле) явилась в центр в поисках Орлова. Зачем – неизвестно, но нарвалась эта Джессика или Сара, не принципиально, на его тезку, которой пришлось закончить занятие на пару минут пораньше из-за срочного звонка матери. Вот в таком непотребном виде и пришлось объяснять девушке, что центр – не место для свиданий и что если Орлов сочтет нужным, то перезвонит ей, потому что в данный момент у него работа работается. И почему-то вспомнился тот брезгливый взгляд, в котором читалась доля зависти, которым она прошлась по ее фигуре, какое-то странное внимание уделив прессу. Чему завидовать Уэзенби не поняла, а вот неуютно себя нет-нет, да и почувствовала, потому что прекрасно представляла какой мокрой кошкой сейчас выглядит. А к чему все это? Ну вот вспомнилось отчего-то, да.

- Я никогда не пыталась казаться мужиком в юбке, - проворчала девушка, всучив русскому оба пледа и забрав у него циновки, чтобы постелить их на землю. Рядом друг с другом, чтобы образовать некое подобие покрывала. И оставалось надеяться, что сегодня никому не захочется прогуляться перед сном именно тут. Управившись с циновками, она поудобнее уселась и зависла, переведя взгляд на мир, отраженный на гладкой поверхности воды. Еще несколько минут назад она как-то не обратила на него внимания, восхитившись красотой гор на закате, но сейчас… - Боже мой, как красиво…

Орлов сел на циновке возле Уэзенби и, после секундного размышления, обнял её за талию, продолжая смотреть на озеро, расстилавшееся перед ними. Здесь и сейчас было хорошо. Тихо, спокойно, и что-то наконец-то оказалось так, как должно быть. Когда сбываются мечты, чувствуешь опустошение. Когда не любишь мечтать, но при этом вечно бегаешь за своими фантазиями, оказываешься слишком далеко от того, что на самом деле приносит радость. Ему не хотелось говорить о чем-то серьезном или принимать какие-то решения, сейчас для этого было слишком спокойно. Затишье, как после бури, а не перед ней.

- Мне всегда казалось, что Тибет – это такая большая горная пустыня, по которой гуляют монахи и яки, - Орлов усмехнулся. – А тут, оказывается, красиво. И спокойно. Не знаю, как ты, но я пока не хочу возвращаться в Лондон.

Становилось прохладнее, а снег на вершинах гор стал окрашиваться в теплые оттенки заходящего Солнца. Была какая-то магия уже в самом этом месте, без всяких хваленых тренировок по стихиям. Вот Вода, что гладким зеркалом расстилается перед ними, вот Огонь в оранжевых лучах вечернего Солнца, вот Земля в огромных монолитах тибетских гор, а вот и Воздух в холодном свежем ветре, который пахнет немного травами и немного снегом, налетая на гладь озера и заставляя её беспокойно морщиться мелкой рябью.

Девушка настолько увлеклась восхищением открывшейся перед ней картины, что не сразу заметила севшего рядом Орлова. Он едва вздрогнула от его прикосновения, но скорее от неожиданности и с непривычки, чем от чего-либо еще. Просто сейчас было так спокойно и тепло, внутри тепло, словно что-то согревало сердце и душу, что любым движением она искренне боялась нарушить это непривычное состояние. Она улыбнулась и положила голову ему на плечо, поудобнее устроившись в его объятиях. С ним тепло и спокойно. Просто хорошо.

- Я тоже не хочу. Пока что, - она улыбнулась ему, наверное, самой ласковой и нежной улыбкой, после чего чуть приобняла его в ответ. – Никогда не думала, что тут настолько красиво и спокойно.

Хотелось одного, но делала она совершенно другое. Вместо того, чтобы поцеловать, обнимала, вместо каких-то важных слов просто приобнимала . Возможно, так все и должно быть, но за неимением опыта в сколь-либо продолжительных и серьезных отношениях, ей было не на что ориентироваться, а все мелодрамы, которые казались откровенным перебором в отношении всякой слащавости. А в итоге что? В итоге она нет-нет, да и начинает постепенно повторять подобные же телодвижения.

- Никогда не думала, что такое возможно, - она все еще улыбалась, чувствуя некое умиротворение, - чтобы мы были вместе.

- Я до сегодняшнего дня не думал, что когда-нибудь поеду в Китай, тем более на Тибет, что китайскую визу можно получить меньше, чем за сутки, и что существует магия, - сказал Орлов, обернувшись на Шуру. – И то, что мы тут вместе, кажется наименее невероятным из произошедшего за сегодня. Но вчера утром я бы не поверил даже в это.

Он снова отвернулся к озеру. Как-то все странно и глупо. И при этом ничего не хочется делать, чтобы это изменить, как будто именно сейчас все стало происходить правильно. Шура казалась близкой и родной, хоть ещё вчера он относился к ней как к деловому партнеру и немножко другу, а сегодня она стала едва ли ни центром мира. В оранжевом свете заката её лицо казалось особенным.

Уэзенби была типичной англичанкой, и эта внешность прежде казалась Орлову довольно неинтересной. Но именно в чертах лица Шуры сейчас проступало то, на что он никогда прежде не обращал внимания: эти ямочки на щеках, когда она улыбается, этот блеск светлых глаз, её выразительные губы и особый изгиб бровей создавали иллюзию, что лицо немного грустное, даже когда она смеется. И он не мог себе вообразить, какой должна быть внешность той, кто покажется привлекательнее.

Орлов провел рукой по изгибу талии Шуры, затем заглянул в её глаза, пытаясь понять, правильно ли поступает, но в следующий момент поцеловал её в губы, крепче обнимая и прижимая к себе.