Страшное слово - никогда.

Солнце еще только взошло, а Руслик, закинув в свою неизменную сумку одеяло, немного еды, ручку и блокнот, топал вниз по склону. На этот раз подготовился к походу он хорошо. Даже более чем. Во-первых, продумал дорогу и сверился с нормальной картой. Вычислил места, где антилопы должны были появиться с наибольшей вероятностью. Нет, сидеть и ждать где-то в определенном месте Руслик не собирался, еще чего, это скучно и не по его характеру. А вот побродить - это да, там внизу было интересно.
Что же до дороги - Руслик многое расспросил у старожилов в деревне, узнал названия гор. Надзор за мальчишкой в монастыре был ослаблен и он иной раз по полдня пропадал, где ему нужно, не забывая показываться лишь на обедах и ужинах, ну а если шатался где-то ночью, то старался поспеть к завтраку. Руж проверяла наличие мальчика на этих вот обязательных мероприятиях, да еще математикой они с Адлером занимались, ну вот и получалось, что она спокойна. А чем там еще Руслан днями и ночами занимается... В монастыре ли он, или бродит где-то неподалеку, женщина не знала, а отследить перемещения шустрого паренька, у которого каждый день сто новых идей в голове, просто не успевала. Поэтому если нужно - Руслик наведывался в деревню, если надо - ходил к обрыву, да и горы поблизости уже облазал. В общем, со временем Руслан оценил преимущества кураторства Адлер, был бы у него кто-то вроде Роберта, шиш бы он имел такую свободу. Но ему повезло.
Что же касается конкретно сегодняшнего утра… тут все было не совсем так благополучно. Поход планировался давно и был уже подготовлен заранее, но в целом уходить Руслан собирался на выходных. А сегодня просто сбежал, если так можно выразиться. Нет, он вернется, но гораздо позже. Дело в том, что вчера у них с Руж вышел весьма и весьма неприятный разговор. Началось все с того, что она наказала его за курение китайским и английским, а кончилось вообще кошмаром – Руслан опять накурился, но самое главное и самое неприятное – он сжег учебники. Это было очень неприятно. Сделать такое сутра например мальчишка бы уже не смог. А вот вечером, в сердцах… В общем, не то чтобы даже Руслан боялся наказания. Нет. Хотя и это тоже. Но больше – ему просто было стыдно. Как он теперь Руж в глаза посмотрит? Вел парнишка себя откровенно некрасиво вчера и оооочень хотелось хоть пару дней наставницу не видеть. А то и больше. В монастыре же это было невозможно, вот Руслан и решил, что нефиг ждать выходных и можно уже свинтить, да раз еще и дело нашлось.
И вот мальчишка спускался с гор. Здесь было несколько троп, которые Руслик уже разведал. Ни одна из них не шла прямо, но все были хожеными и хорошо угадывались в траве. А раз есть тропа - с дороги не собьешься. Никуда не сворачивать - это Руслан взял себе за правило. Он еще слишком хорошо помнил ту историю с Игорем, когда сбился и его в итоге спас Игорь. Нееее, никаких самовольных поворотов, даже по карте. Теперь Руслан шел четко по тропинке, указанной местными крестьянами. Она, вероятно, огибала все опасные места. Не зря же люди так ходили. Вот и он пойдет. По расчетам мальчика к вечеру он должен был спуститься в долину между двумя какими-то горами. Там и было то самое плато. А дальше надо было подниматься. День пути и он на месте, чтобы попасть на пастбища антилоп. Это уже после того, как он заночует.
Дорога была не в тягость, мальчишка совсем не боялся ничего совершенно и не думал, что помимо самих гор, тут могут быть другие опасности. Какие тут опасности то? Игорь даже сказал, что хищников нет. Да и сам Руслик кое-что подчитал за последнее время о природе Тибета. Руж дала одну книжку - детскую. Там все было написано понятно. Действительно - никаких опасных зверей вот как, например, львы и тигры тут не водилось. Мальчик беспечно шлепал по тропинке и насвистывал песенку про ежика из какого-то русского мультика.
Природа всегда действовала на него успокаивающе, а потому уже очень скоро проблемы взаимоотношений со старшими выветрились из русой башки. Потом. Он потом вернется и подумает об этом, а здесь было так хорошо, что не хотелось думать о чем-то, что приносило боль. Вот Руслан и не думал.

Очень скоро тропинка вывела на луг и дальше, сколько хватало глаз, почти лысая гора шла полого. Видимо потому тропинка и обрывалась - дальше кому куда. В общем-то на мили вокруг был пологий спуск. Руслан решил присесть перекусить. Все, что он с собой взял - чай в бутылке, тот самый монастырский чай, попросил в столовой налить, типа по ночам пить хочет, ему и налили, еще с вечера дежурные заварили и налили и даже сами бутылку нашли из-под чего-то. Ну и хлеб. Много. Запасал пару недель - не ел свой в столовой. Все привыкли, что он его вечно по карманам прячет, никто не замечал особо. А Руслану только того и надо было. Вот теперь он пил прохладный чай и грыз сухарик из корочки. Что еще надо мальчишке для счастья?
А ветер приятно обдувал лицо и трепал волосы. А вокруг было так легко и свежо, так просторно. Руслан, который рос преимущественно в городе, любил бывать у бабушки на даче, там тоже был рядом лес и тянулись поля, тоже было так широко-широко. Кажется, расправь руки, оттолкнись от земли и полетишь! С тех пор, как Руслан начал изучать магию воздуха, ощущение простора, широты, какого-то приволья стало потребностью. Ну не сиделось мальчишке на месте. Все тянуло его полазать по горам, побродить, побыть в одиночестве. Хотя, он и с друзьями бы полазал, но в монастыре было мало детей. А мальчики - только малыши. Ну ладно, ему и одному было неплохо.
Дожевав свой скудный обед, паренек двинулся дальше. Теперь следовало сосредоточиться на том, чтобы запомнить, как и куда идешь. Чтобы точно выйти на этот луг и не бродить потом в горах невесть где, как в прошлый раз. Руслан стал лицом к той тропинке, которая, словно речка, "втекала" в луг. Так - справа гора повыше, слева пониже. Нет, не ориентир. Что еще? Трава? Руслан поглядел под ноги - ну нафиг, трава тут везде была такой. И цветы всюду будто одинаковые. Но если присмотреться... Мальчик присел на корточки и поднял камешек наподобие гальки. Что это? Щебень? Откуда он в горах. Мальчишка провел по земле рукой и обнаружил, что земля на лугу, чуть подними дерн, очень каменистая, сверху присыпана мелкими камешками. Не круглыми, больше какими-то оскольчатыми, но этот луг, безусловно, этим отличался от других. Мальчик прошел еще вниз, следя, чтобы эта особенность почвы сохранялась дальше, ведь только тогда она будет надежным ориентиром.
И - да, действительно, дальше характер почвы поменялся. Перевал. Скоро будет перевал, а там должна быть еще тропинка.
Очень скоро мальчишка нашел и ее. Теперь снова можно было двигаться смело - не собьешься. И вот впереди две горы сомкнулись вершинами и казалось, будто это пальцы рук огромной кисти, тянутся к солнцу, чтобы схватить его. Это был Темный перевал, там везде царили тени и даже росли высокие, как сказали крестьяне в деревне, деревья. Ну да, росли. Метров по пять. Руслану, который привык видеть дома сосны, это казалось смешным, но... Тибет, тут деревьев почти не было.
Перевал вскоре остался позади, а тропинка бежала вперед. К вечеру Руслан вышел на широкое плато. Вдали уже садилось солнце и огненные его, ржавые лучи, точно сверлили равнину. А еще они играли на вершинах гор, покрытых снегом, и те пылали розовым огном заката. Облака рассыпались по небу алыми перьями, точно это красавец-дракон пролетел здесь недавно и оставил часть своего оперенья. Антилоп здесь не было, но Руслан надеялся, что увидит их утром, когда животные придут к водопою - недалеко отсюда протекал ручей.
Костер запаливать паренек не стал, на этот раз с собой была теплая одежда и одеяло. Он закутался потеплее и уснул прямо на лугу, утонув в тибетском благоухающем разнотравье.

Сны были тревожны и мучительны. Алые круги все плыли и плыли перед глазами и почему-то Руслан все силился закричать во сне. Нет, он не кричал в голос, он просто хотел крикнуть и знал, что должен это сделать. Не так, что сделает это. Что непременно это сделает. Но зачем? Ему было неясно. И потом по лицу его тек странный пот с металлическим привкусом, а в горле пересыхало. И так хотелось чаю. Того самого чаю, что он принес с собой из монастыря. И мальчишке снилось, словно он ищет свою бутылку, ищет, но найти не может, а так хотелось пить, так нестерпимо першило в горле и перехватывало голос! И этот кроваво-красный пот застилал глаза... И так трудно было дышать! А потом почему-то сердце затрепыхалось быстро-быстро и смешалось со стуком копыт о землю и Руслан не мог понять, почему он так отчетливо слышит этот стук. Это были антилопы! Это точно были антилопы, они бежали, бежали прочь, но почему. Мальчишка не понимал, его лихорадило и трясло во сне, а проснулся он словно от звука выстрела. Но, конечно, это только померещилось. Только приснилось. Было еще темно.
- Уф, приснится же блин! - Руслан провел рукой по влажной верхней губе и даже в темноте понял, что шла кровь. - От черт!
Он уже почти встал, но тут издали будто послышались мужские голоса.
- Придут, всегда приходят и сегодня придут, в здешних местах не так много водопоев, чтобы им еще выбирать можно было.
- Стреляйте ногам. Иначе шкура потом вся в кровянке, за такую меньше дадут, шерсть больше ценится, если ее не обрабатывают.
- И побыстрее. Первыми оттуда, из-за подъема... нельзя, чтобы они заметили нас раньше... и не загоните их к ущелью...
- Пока не подойдут к воде, вообще не показывайтесь!
Руслан лег и сердце его трепыхалось теперь уже не во сне, а наяву. Так вот о чем говорили его видения. Ночью сюда пожаловали браконьеры. И сейчас... Если он правильно понял, сейчас, когда животные выйдут к водопою, их просто безжалостно расстреляют здесь... Снимут шкуры и продадут завтра или уже сегодня где-то в городе. Нет-нет, так нельзя. Так неправильно. Руслан всегда любил, когда на уроках в школе им рассказывали о том, как люди борются за спасение вымирающих видов. А вот теперь он в реальной жизни столкнулся с тем, что этих антилоп могут убить. А ведь они в Красной Книге. И этого нельзя допускать! Нельзя и все тут! И он не допустит. Он их спугнет. Всех, еще раньше, чем стрелять начнут. И тогда животные убегут.
К сожалению, Руслан не мог знать, что людям с автоматами в руках все равно, в кого стрелять - в людей или в антилоп. И ему в голову не пришло, что в него могут выстрелить так же, как в них... Данзас никогда не сталкивался с таким, в мире, где он вырос, люди ссорились и бывали конфликты, но они не стреляли друг в друга ради наживы. А потому...

Они вышли к водопою несмело оглядываясь и словно уже зная, что здесь их подстерегает засада. Их длинные изогнутые рога, словно повторяли такие же неправильные очертания гор. Их тени слились с ветром и сумраком. Но если знать всю правду о том, что должно было произойти через несколько минут, стройные Оронго напоминали ряды смертников перед расстрелом. Беззащитные, беспомощные, они робко озирались, будто никогда не пили воду из этого ручья. Самые первые подошли и начали пить, а из-за невысокого холма, за которым был спуск, все поднимались новые. Сероватые и рыжеватые, пестрые Чиру... Они выгибали спины и подрагивали на утреннем ветру, совсем молодые и постарше... А за их спинами, там вдали, поднималось такое большое, такое огненно-красное солнце. Алые блики играли в воде ручья, а животные наклонялись и пили эту воду.
А там, вдалеке, уже притаились джипы. Там были взрослые мужчины. Там были автоматы. А с другой стороны ручья среди травы спрятался мальчик. И у него не было ничего, кроме собственного голоса и быстрых ног. И... юной непредусмотрительности, глупого детского бесстрашия. И, наверное, любви ко всему, что способно двигаться и дышать.
Стояло тихое тибетское утро. Одно из тех, когда, кажется, слышен ход солнца по небу, голос каждого цветка, взмах крыла каждой птицы, глухая поступь каждого даже самого маленького зверя.
Он первым нарушил ее, он успел! И только это сейчас имело значение. Все смешалось, в одно мгновение вековая гармония, так тщательно хранимая горами, растворилась в реве моторов, рокоте выстрелов и этом топоте, порвавшем тишину... Руслан не понял, что случилось. Он побежал, крича, что есть силы:
- Пошли, пошли прочь! Уходите! - размахивая руками, во весь голос. - Прочь, бегите! Бегите.
И в тот же миг с другого конца луга послышались ругательства и застрочили пулеметы. И голос вдруг пропал. Руслан не почувствовал боли. Только вдруг понял, что оказался на земле. И этот стук копыт. Стук сотен копыт в его груди.
Земля дрожала от их бешеного бега беспомощности и смерти. А воздух все рвался и рвался, словно ткань. Мальчишка не мог им дышать. Он точно каждую пулю ощутил в этом пространстве, а сам хватал губами воздух, но все не мог ухватить... Но почему он лежит? Почему не бежит, почему не кричит? Почему не гонит антилоп вниз, туда, где браконьеры не смогут их догнать на своих машинах.
- Чертов сучонок, пристрелю тварь, такое дело обломал!
- Он и так слег, сдохнет, тут его искать некому, поехали, упустим, быстрее!
- Соберите убитых, кидайте в кузов. Старайтесь шерсть меньше кровью пачкать.
И все стихло... грохот машин, рев, выстрелы... Все осталось там, а здесь почему-то так не хватало воздуха, и все текло, он упал в ручей? Он споткнулся? Он лежит в ручье? Это вода? Вода бежит по его рукам и ногам, почему так холодно? И антилопы? Они убежали? Они спаслись? И где его голос? Почему он кричит шепотом? Почему... почему вот этот клекот во рту, почему перед глазами солнце, ведь еще только утро. Еще только рассвет, самый рассвет! Почему оно вдруг стало таким большим и красным... Или это небо? это облака... Оно как будто стало ближе. Глубже. Шире.
Руслан смотрел во все глаза, а ему казалось, что небо закачалось, что огромный купол закружился... Что...
Он лежал весь в крови, как-то неестественно подогнув правую ногу, а руки почему-то держались за живот, хотя пули прошили грудь... Три или четыре, среди этих ошметьев было не понять. Все вышли на вылет, но, может, это и спасло мальчишку. Ему казалось, что он пролежал так вечность, но глаза закрылись почти сразу, а все, что мерещилось потом, было лишь памятью и зрительными образами.
Но сердце задето не было. Оно еще стучало, оно еще билось. И Руслан чувствовал этот стук. Не слушал - чувствовал. По склону горы, спасаясь от пуль, неслись антилопы, и словно стук их копыт не давал остановиться этому маленькому сердцу. Отныне они вместе боролись за жизнь. И пока будет бежать хоть один Оронго - будет биться сердце Руслана.
Они падали... Десятками. Те, кто оказался с боков стада, подкошенные пулями, падали, но не все. Основная масса даже не успела подняться на луг. И теперь животные неслись вниз по склону, а люди не могли их преследовать. Копыта взрывали каменистую почву и каждый удар словно передавался сердцу маленького мальчика, оставшегося там, наверху. Еще и еще. Еще и еще. Словно сама земля помогала Руслану. Чиру неслись через просторы гор, туда, где не могли пройти джипы их убийц, а мальчишка... Все реже и реже вздрагивало сердце. Но отныне судьбы их были связаны. И до тех пор, пока будет жить хоть один Оронго... стук его копыт не даст угаснуть жизни в этом сердце. Говорят, Тибет хранит много тайн, а его обитатели наделены магией. Они могут даровать жизнь и отнять ее... И пока Чиру гуляют по просторам Тибета, а их изогнутые рога повторяют неправильные очертания величественных хребтов ... Пока их мягкая поступь шелестит среди трав у быстрых горных ручьев... Пока тени мерцают в лучах восхода и заката... Пока их резвые стада пестреют среди лугов... Не смолкнет этот стук жизни, дарованной мальчишке самими горами.

И внезапно чья-то рука коснулась израненной груди, морщинистую кожу оросила детская юная кровь. Такая молодая, такая сильная, такая жаждущая жизни.
- Ты слишком любишь, чтобы умереть.
И улыбка заиграла на таких же морщинистых почти бесцветных губах. А потом было небо. Долгое небо. Сперва темное и все в звездах, а потом светлое и солнечное, голубое-голубое и теплое-теплое. А руки точно стали крыльями. И воздух опять наполнял легкие. И был он каким-то особенным, каким-то более полным, более свежим, и хотелось, хотелось дышать, но что-то болело в груди, что-то резало там и потом так тяжело было снова опять подниматься вверх. В небо, к этому голубому и солнечно-ясному.
- Держись и лети, - иногда слышалось издалека, словно за спиной кто-то стоял и говорил...
И Руслан все силился обернуться, но не мог и снова оставался только этот голос. Только звук. Иногда это была музыка и Руслан не мог понять, что он слышит - речь или музыкальный инструмент. Они смешивались. А там, внизу, на земле, прямол под этим вот голубым небом, бежали среди лугов в горах Чиру! Сотни и тысячи. И снова пришли эти слова:
- Ты слишком любишь, чтобы умереть. И хотелось заговорить, но Руслан уже знал, что стоит попробовать и он начнет падать вниз. И еще он отчего-то знал, что пока вниз рано. Словно этот же голос внушил ему.
А потом был этот толчок и команда-приказ:
- Дыши. Теперь сам дыши.
И Руслан начал падать. С высоты, распахнув руки-крылья, падать и падать, не в силах из-за этой скорости набрать в легкие воздуха.
- Сам.
- Не могу, не могу, - небо стало темнеть, но это были уже не звезды, это была просто тьма, в которую Руслан падал.
Он был каким-то невероятно маленьким, невероятно легким... Голос стал сиплым, каким-то неузнаваемым, но Руслан себя услышал в этой тьме. Теперь их было тут двое. Как и там, на небе. Голос был здесь тоже рядом, не за спиной, но рядом.
- Дыши.
- Не могу...
И снова тьма. Она сгущалась, она уже начала давить. Руслан начал задыхаться, закашлял, что-то потекло, что-то заболело, что-то вырвалось из груди с клекотом и каким-то страшным сипением. - Хххааааэээ, хаааээээ, - захрипел, захрипел паренек.
И вдруг в эту тьму ворвалась еще и боль. Острая, режущая боль. Словно штыками пронзили.
- Умираю, помогите... - шепотом, уже упав в этой тьме и чувствуя, как она наваливается сверху, прохрипел Руслан, но услышал лишь тот же спокойный голос:
- Не умираешь, дыши. Сам.
И вдруг воздух наполнил грудь. Такую болящую, такую горящую, такую стянутую грудь. И Руслан снова ощутил собственное тело. Руки, ноги, веки. Вот. Они были самыми главными. Веки. Их надо было поднять, чтобы выбраться из этой тьмы. И Руслан открыл глаза. Все поплыло, все завертелось, никаких четких образов, только цветовые пятна. Дышать было больно, нестерпимо хотелось пить.
- Во... во...воды.
- Дыши.
- Больно.
- Знаю.
- Воды.
Что-то мокрое коснулось сухих потрескавшихся губ, но ни капли воды в рот не попало.
- Воды...
- Нельзя.
- Умираю...
- Уже нет.
- Воооды...
- Дыши.
- Больно.
- Хорошо, спи.
И чья-то рука накрыла глаза Руслана. Но больше не было неба. Только эта кромешная тягучая, как кисель, тьма.

А потом было солнце. Вдалеке, за этими видениями, оно взошло, как приходит любое нормальное утро после кошмарной ночи. Руслан открыл глаза, думая, что все это ему приснилось, и обмер. Так это был не сон...
он лежал на чем-то очень твердом, вот сколько сверху ни застели - все равно твердо. И очень болели лопатки почему-то. Руки вдоль тела, ноги выпрямлены. По самый подбородок натянуто одеяло из какой-то старой материи, бесцветное, безликое, но пахнущее травами. Вообще-то их было здесь несколько. Одно сверху другого. Тепло. А еще мальчишка чувствовал, что шею щекочет мех. Глаза скосили на подушку рядом - около его щеки ютился кролик... Хотелось вдохнуть полной грудью, но ее точно сдавило чем, Руслан не мог.
И он продолжал озираться, рассматривая помещение. Что с ним, где он? Это определенно была пещера, потому что повсюду - неровный камень. Руслан и сам лежал на камне, теперь он это понял, в каком-то углублении в стене. Еще несколько тряпок типа тех, что укрыли его, висели по стенам, узорчатые материи, дрова, очаг... не камин и не печка, а очаг. Между несколькими кучка пепла, словно тут что-то палили, но редко. А солнце проглядывало как раз через дыру над этим очагом. Так вот куда выходит дым, если развести пламя. Руслан вспомнил, что хотел пить. Желание это не ушло, но теперь было значительно меньше.
На полу возился еще кто-то. Еще кролики. Да сколько их тут? Кошка... Или кот. Пришел и лег в ноги. А у самой стены... Ой, чиру! Маленький антилопик! Руслик не сразу его заметил! Малыш вызвал к жизни улыбку на слабых губах. Но где же хозяин? И главное, кто он?
Но пока вопрос остался без ответа. Руслан был предоставлен своим мыслям: итак, он пошел в горы, увидел браконьеров. Нет, не так. Он увидел вещий сон и проснулся еще ночью, когда они устраивали засаду. А потом он спугнул антилоп, а эти гады открыли огонь и попали в него. Голова в общем-то была ясная. Руслан четко мыслил и представлял, что к чему. Так значит его расстреляли, а этот кто-то подобрал и выходил. Ну вот пока получалось так. Но кто? Руслан понимал, что если бы кто-то из монастырских - он лежал бы в лазарете или уже у себя в комнате. Но не в пещере точно. Тут лежали какие-то горшки, всюду висели кустики и травки, были разложены каменья. Хозяин наверняка был крут. Или крута. Тут еще вопрос.
Мальчик завозился, пытаясь откинуть одеяло, получилось, он лежал абсолютно голый, только грудь перетянута туго-натуго чем-то вроде повязки. Голый, блин, ну блин. Руслан ощутил укол стыда - а если женщина его лечила? Вот прикол будет. Он поторопился снова накрыться. Оставалось только ждать. В животе заурчало... ну вот, теперь он еще и есть захотел.

Мальчишка попробовал повернуться, но грудь отозвалась болью и он тихонько застонал. Кролики на полу всполошились, завозился маленький чиру.
- Да чего вы, я ж не кусаюсь, - Руслан чуть приподнял голову, чтобы еще раз окинуть взглядом помещение.
В этот момент тряпка, которой был завешан вход в пещеру, отодвинулась и на пороге возник невысокий старичок, постриженный на лысо, невероятно худощавый, в мешковатой серой одежде из грубого сукна... Сухенький такой. Однако губы его тут же улыбнулись. В руках мужчина (не такой уж и старый он был, каким показался в первые секунды) держал какие-то растения и инструмент типа тяпки. Рукава широкой рубахи были закатаны, он явно работал и пришел, услышав голос.
- С возвращением, - растения и тяпка были отложены, он сполоснул руки в воде, стоявшей тут же и прошел внутрь. - Как себя чувствуешь?
- Здравствуйте... - немного растерянно отозвался мальчишка. - А это вы меня спасли?
Он прослушал вопрос и задал тот, который его лично интересовал больше.
- Не я, и не кто-то еще. Так получилось. Я просто оказался рядом. И не дал тебе умереть. Только и всего.
- Значит вы, - сделал таки свой настырный вывод Руслан, - спасибо.
Мужчина не ответил, вероятно, не желая спорить. В следующий миг вспыхнуло кострище, и мальчишка даже вздрогнул, чего нельзя было сказать о местных обитателях. Вероятно, они уже привыкли. Магия огня.
- Здорово у вас получается, у нас в Храме тоже многие так умеют, и я немножко научился, только сейчас показать не могу, - Руслан удрученно вздохнул. - А долго мне еще так лечиться? Меня серьезно ранило?
- Все уже хорошо, - монах избежал ответа на вопрос как таковой. - Ночью во сне я подлечу тебя еще и завтра снимем повязки.
Он кипятил воду в какой-то жестяной посудине и по всей пещере поплыл какой-то терпкий аромат. Принесенные растения, прямо с землей на корнях, были опущены в эту кастрюльку-ковшик. Мужчина помешал ложкой. Руслан с интересом наблюдал за его действиями, но у него было еще полно вопросов, которые так хотелось задать.
- А меня искать будут... я из монастыря, у меня там наставница, - Руслик правда забеспокоился.
Да и Дверк ведь станет переживать.
- А сколько я тут уже, я чет не помню...
- Не беспокойся, все знают, все хорошо.
Он говорил так спокойно, что хотелось верить. Но откуда они знают?
- А откуда? - Руслик насупился, ну правда, откуда?
- Я сказал.
Он продолжал что-то варить, а потом вылил то, что получилось, в какой-то сосуд и начал процеживать.
- А что вы делаете? - не удержался от очередного вопроса Руслан, но мужчина только улыбнулся в ответ. И промолчал. Руслан наблюдал, как темная жидкость стекала в прозрачный сосуд, а земля, которая попала в воду с кореньев, оседала на тряпке, которой было закрыто горлышко сверху.
- Это вы процеживаете? А вода потом чистая будет?
И снова тишина в ответ.
- А почему вы молчите?
На этот раз китаец отозвался:
- Потому что ты говоришь за нас обоих.
Руслан покраснел, восприняв эти слова как упрек. Типа много болтаешь. И он уже открыл рот, чтобы оправдаться, но тут же подумал, что это опять будут слова. А ему же сказали помолчать. Или не сказали. Что-то этот китаец так выражался, что не поймешь... Мальчишка поджал губы и решил помолчать. Мужчина еще несколько раз процедил отвар, каждый раз меняя фильтр. И куда-то вышел вместе со стеклянной бутылкой. Эх, Руслик поглядел на того кролика, который сидел у него на подушке - малыш перебазировался поближе к животу и нахохлился, как воробей.
- Хоть с вами поговорить, - Руслан потянулся к пушистому комочку и начал его гладить, животное поджало уши, но было заметно, что к ласке оно приучено и не боится. - Ты хороший, ты теплый..., - приговаривал Руслан, перебирая мягкую шерсть. - Ушаааастик.
Вернулся китаец и опять заулыбался, видя, чем Руслан занимается. Тот тут же отдернул руку, словно его за чем плохим застали.
- Это Ши, он любит, когда его гладят, - пояснил хозяин.
Руслан снова вынул из-под одеяла руку и приласкал животное, а язык уже вертелся во рту с новыми вопросами:
- А что там в бутылке было? И куда вы ее унесли?
- Лекарство, оно до готовности должно постоять на солнце.
- Я много болтаю, да? - Руслик виновато поджал губы. - А вы скажите, меня в монастырь заберут, я тогда мешать не буду.
- Я этого не говорил. Просто ты говоришь за нас двоих. Если бы ты не знал ответов на вопросы, которые задаешь, я отвечал бы, а ты спрашиваешь о том, что понимаешь. Зачем тогда я буду отвечать, если ты сам догадаешься, немного подумав.
- Аааа, - Руслан задумался, ну да, если он совсем не знал ответа, монах подавал голос и даже объяснял, а когда сам же предлагал версию - ему не отвечали. - А лекарство мне?
И опять тишина. Значит, ему. Но теперь Руслан уже понял, что молчание - это не обида монаха на его многословие, это просто одобрение догадки. Значит, сам ответил верно.
- А это чиру у вас?
- А я Руслан, а вас как зовут?
- Веньян.
- А вы меня вылечите и домой отпустите?
Ага, значит, отпустит.
- А сколько я буду лечиться?
- Сколько захочешь.
- Это как?
Но монах снова промолчал и вышел. Когда он вернулся, в руках его была та самая посудина. Отвар поменял цвет, стал прозрачным, а на дне осели какие-то белесые хлопья. Веньян отлил снадобья в какую-то кружку и протянул мальчику.
- Все выпить? - поинтересовался Руслан, чувствуя, как мужчина уже помогает ему сесть.
И снова без ответа. Ну, стало быть, все.
Отвар по вкусу напоминал обычный травяной чай, только горчил немного. Руслан выпил и почти сразу почувствовал, что клонит в сон. Последнее, что он ощутил, как отлетело в сторону тяжелое одеяло. Мелькнула беспокойная мысль, что он голый и стыдно, но она была последней, мальчишка крепкой уснул.

И снова было утро. Руслан потянулся и сел, вдохнул полной грудью. Ее... ее ничего не стягивало, и он удивленно оглядел себя. Ребра как ребра. Грудь как грудь, только три небольших шрама - один чуть ниже ключицы, другой справа, ближе к боку и третий слева... Руслан притрагивался к ним пальцами и чувствовал, что если надавить, еще немного колет, но это была не боль, а даже не понять, как назвать. Словно вот... болело конечно, но не как всегда.
Вошел Веньян.
- Здравствуйте, - обрадовался Руслан, - я уже здоров, мне можно вставать?
- Здравствуй, - монах кивнул и указал взглядом на одежку, лежавшую на кровати.
Это были монастырские штаны Руслана и рубашка, вот только рубашка какая-то серая, как у этого монаха, куртка, вероятно, была простреляна и тот ее выкинул.
- Так я могу идти домой? - мальчик поднялся на ноги и начал одеваться.
Как-то теперь вопрос наготы его не сильно волновал - ну если его лечили вот так, так подумаешь, ну и мужчина ведь. Рубашка была сильно велика, но мальчишка закатал рукава, а то что длинная, ну фиг с ней. На полу стояли его кроссовки. Чистые. Руслан надел.
- Спасибо, за одежду. И за все.
Мужчина что-то делал на полу с кроликами, которых, кажется, сейчас стало еще в два раза больше. Рыжие появились и черный один теперь сидел в углу. И все-таки один из главных вопросов остался без ответа - ему уходить?
- Так мне уходить? - теперь Руслан стоял полностью одетый.
Чувствовал он себя очень даже ничего, можно сказать, превосходно. Ни голова не кружилась, ни руки не дрожали, и слабости никакой. Ничего вообще, что могло бы быть после тяжелой болезни.
- Это ты решай сам.
Монах пожал плечами и, высыпав на пол какие-то сухие корни, принялся обдирать крохотные клубеньки с отростков. Мальчик сел рядом и начал помогать, он не понимал, что значит - решай сам. Лечение его окончено? Или нет? Ну судя по состоянию - да. Тогда зачем ему оставаться? С какой целью?
- А если я останусь, то что буду делать?
Нет, ну бред какой-то, его никто не приглашал...
- И я же не могу, если вы не пригласите...
Монах улыбнулся снова и протянул мальчику еще корни:
- Делать ты будешь то же, что сейчас. А пригласить я тебя не могу. Ты ведь уже здесь, не правда ли?
Руслик вообще притупел, ну что он вечно загадками говорит:
- Ну это же ваш дом, как я могу остаться если вы не хотите, чтобы я оставался.
- Я этого не говорил. И потом, какая разница, чего хочу я. Главное, чего хочешь ты. Остаться - или уйти назад, в ту жизнь, из которой ты пришел. Здесь нет ничего моего. Здесь только горы. И здесь может жить каждый, кто захочет. Если ты хочешь - оставайся.
- Но ведь я уже здоров?
Молчание, следовательно, здоров.
- Тогда зачем мне оставаться? - все так же не понимал Руслан, глядя на этого странного человека.
- А вот это каждый решает сам, приходя в горы.
Мальчишка задумался еще глубже. Ну он пришел посмотреть на антилоп. Посмотреть не получилось. Точнее - получилось, только не так, как он хотел. Кстати, а как все было то?
- А вы там были, - неожиданно поменял тему мальчишка, - ну там, на этом лугу? Вы видели, как все было?
Только сдержанный кивок.
- А они убежали? Успели убежать?
- Погибло не много, - кивнул мужчина, корни уже были обобраны и он принес еще одну порцию этого странного корневого хвороста, - если бы не твой поступок, все стадо перебили бы.
- Еее! - Руслан обрадовался. - Значит, я им все-таки помешал!
В этот момент в помещение вошел странный зверек, мальчишка так и вытаращился, никогда в жизни таких не видел.
- Ооой... а это кто?
Корни тут же были забыты, интерес ребенка переключился на странного зверька размером с кошку. Ярко рыжий, но не лиса, с полосатым хвостом, как у енота. Кааакой! И переваливался с лапки на лапку так смешно. Встал на задние лапы, Руслик так и покатился со смеху. А животное и виду не подало, снова опустилось на все четыре конечности и деловито потрусило к склянкам на столе. По стоявшей рядом палке - ловко взобралось на этот самый стол и сунуло нос в какую-то жестянку:
- Рамирас, нельзя, - монах погрозил ему пальцем, но он тоже улыбался, - странный гость однако тут же насторожился и прижал ушки, поглядывая на хозяина, - нельзя, нельзя.
Стол был оставлен, а животное на этот раз направилось обнюхивать мальчика.
- Ты ему нравишься, раз подошел.
Руслан протянул руку и погладил пришельца по мягкой густой шерсти.
- Это Рамирас. Красная панда. У меня здесь живет целое семейство - штук пять их. Было двое, но зимой самка принесла троих детенышей, вот Рамирас - один из них.