Ночь в пещере

Круговорот дел в монастыре оставлял ученикам ирбиса мало возможностей побыть наедине, так что этим вечером было принято волевое решение после ужина отправиться на прогулку в пещеры, точнее, попросту сбежать из-под пристальных взоров старших мастеров на ночь. И Чин хотел не просто провести время со своей уже невестой, ещё во время разговора в парке, он решил, что Дани нужно проработать эмоции, которые её беспокоили. Её бесполезно уговаривать высказаться, он упрямо твердила, что её проблемы касаются лишь её. Но были и более действенные способы разобраться с мешающими эмоциями.

Ещё днем ученики ирбиса заготовили дрова для костра, которых должно хватить на целую ночь. Сейчас Чин нес на плече сумку, в которых находилась пара теплых одеял. Они планировали вернуться в монастырь к завтраку, поэтому ничего из еды с собой не брали. По дороге к пещерам Чин и Дани не встретили никого из обитателей, которые были заняты своими делами или готовились ко сну. Вечер был холодным, все сильнее чувствовалось приближение зимы. Поверх обычной тренировочной одежды из плотного хлопка, на Чине был традиционный для местных жителей длинный халат с широкими рукавами – чжуба, сшитый из плотной шерстяной ткани темно-бордового цвета, который как нельзя лучше подходил для ночных прогулок. Дома он ни за что не позволил бы себе надеть крестьянскую одежду, но деревня возле монастыря – не Лхаса, а ночью в пещерах холодно. У входа в пещеру Чин взял Дани за руку и зажег над ладонью пламя, позволявшее осветить дальнейший путь учеников ирбиса. Здесь была целая сеть пещер, открытых Учителем. Чину и Дани предстояло найти нужную, по возможности не заблудившись в каменном лабиринте.

Когда Чин предложил провести ночь вдали от жителей монастыря, девушка почему-то первым делом подумала о гостиничном номере, но потом вспомнила, что тут ничего подобного по близости нет и явно не предвидится. А жаль, было бы так романтично поужинать при свечах, только с ним, камин, поцелуи, объятия… Но если Чин предложил что-то, значит у него есть план. А разве можно отказываться от ночи с любимым? Тем более, что она теперь носит гордое звание невесты.

Днем, когда Чин взял ее с собой, чтобы помочь все приготовить, Дани сначала удивилась, поняв, что им предстоит провести ночь в пещерах, она даже хотела было попротестовать, но тигра слишком ласково ее обнимал. Удар ниже пояса. Знает, засранец, ее слабые места. Ну как тут можно отказать? В общем, заготовили они дров, приготовили все необходимое и разошлись каждый по своим делам, а после ужина, встретились, когда все жители монастыря были заняты каждый своим делом. Только вот перед этим Даниэла успела заглянуть на кухню и захватить с собой мисочку и немного чайных листьев - мало ли что.

- Ты уверен, что мы не замерзнем в той пещере? – осторожно поинтересовалась Дани, заглядывая внутрь. Она утеплилась как могла: под плотные льняные брюки с шерстью, одела свои спортивные штаны, которые брала с собой из Италии, а сверху были футболка, рубашка, куртка… В общем, чуть ли не на северный полюс собралась. Ага, и это маг Воды и Воздуха… Но, на самом деле, ее сейчас начал мучить другой вопрос: как долго они еще смогут бегать от настоятеля? Как им жить дальше? Да и что там со свадьбой: может после нее ирбис разрешит им поселиться в одной комнате? Муж и жена, все-таки, будут…

- Я не позволю тебе замерзнуть, - сказал Чин, хитро улыбнувшись. Он обнял девушку за талию, коснувшись губами её уха, после чего вновь взял Дани за руку, ведя её вглубь пещер. Он ещё не говорил итальянке о главной цели их похода, незачем давать ей возможность пугаться и сомневаться.

Свет пламени озарял красноватые стены пещеры. Вдалеке звенел водопад, но им нужно идти в другую сторону – у воды всегда холоднее. Пройдя через довольно узкий каменный коридор, ученики ирбиса оказались в небольшой пещере округлой формы – здесь костер позволит лучше согреться. В углу была сложена кипа дров, достаточная, чтобы жечь пламя всю ночь, не тратя на него магическую энергию, а в центре пещеры уже была заготовка для костра. Ученик ирбиса положил сумку на землю и обнял Дани, продолжая в другой руке держать Огонь – без него в пещере была бы кромешная тьма. В свете пламени лицо итальянки казалось немного непривычным, отблески огня в её взгляде напоминали о том, что её звериным обликом была хищница, пусть и не такая крупная, как тигр. Чин нежно поцеловал девушку в губы и, не оборачиваясь на будущий костер, стряхнул на него пламя с руки. На несколько мгновений в пещере стало темно, но пламя быстро охватило сухие дрова, начавшие тихо потрескивать. Теперь маг крепче обнял Дани, продолжая её целовать и почти забывая о том, что сначала нужно разобраться с её эмоциями. Чин нехотя отпустил девушку. Он достал из сумки одеяла, расстелив их на каменном полу пещеры одно на другом чуть в стороне от костра, чтобы не прожечь их летящими искрами, но чтобы тепло огня при этом было достаточно близко. В пещере становилось теплее.

Чин, может, и не даст замерзнуть, но она же наверняка замерзнет – слишком хорошо она себя знает в этом плане. Нос и ноги мерзнут мгновенно, а потом, почти сразу, и руки. Но от прикосновений любимого мужчины по спине тут же пробежалось стадо мурашек, которые принесли с собой возбуждение, которое теплом разлилось по всему телу. Девушка хихикнула – было щекотно и очень соблазнительно.

- Очень на это надеюсь, - чуть язвительно заметила девушка, когда они с Чином оказались в нужной пещере, где уже все было готово к их приходу.

Он вновь вернулся в ее объятия. Точнее вернул ей свои объятия. Или… Ну, в общем все и так понятно. Даниэла не сводила с него влюбленного взгляда. Даже когда не несколько секунд в пещере стало темно. Она знала, что он смотрит в эти мгновения на нее. Дани лишь сильнее прижалась к нему, ласково положив ладошку ему на грудь и, чуть приподнявшись на мысочки, поцеловала его в носик, хитро улыбнувшись. Внутри уже давно все взбудоражилось в ожидании ласки и любви, поэтому приходилось сдерживаться.

Пока он раскладывал теплые одеяла (вот же хитрый тигра, и пусть потом не говорит ей, что она сама на него набрасывается), итальянка успела скинуть бурдюк с водой, бережно положив его рядом, а также, чуть в стороне, пристроить захваченные для чая миску и чайные листья. Когда все было готово, девушка проворно, со всей грацией, которую ей позволяла сейчас ее одежда, скользнула в объятия любимого, обнимая его за шею и потянувшись к его губам за сладким-сладким поцелуем.

Тяжело сосредоточиться на правильных мыслях в такой ситуации. Если Дани способна заставить бенгальского игра не просто терпеть, когда его чешут за ухом, но ещё и мурлыкать, что уж говорить об ученике ирбиса в его человеческом обличье. Чин прижал к себе девушку, целуя её в губы, и на несколько мгновений просто забыл о том, что у него на эту ночь было несколько больше планов, чем сейчас считала итальянка. Сначала нужно заняться эмоциями Дани, чтобы все самое приятное оставить на потом. Вода и воздух – это шторм, эти эмоции выходят легче, чем зажатые той же стихией Земли, но их может быть слишком много. В любом случае, работа с эмоциональным центром – вещь необходимая, но очень неприятная. Чин сел на одеяло, усаживая девушку возле себя, и крепко её обнял.

- Дани, скажи, ты мне доверяешь? – спросил маг, почти касаясь губами уха девушки.

Сейчас нужно было не только помнить о задуманном, но и не забывать о том, что Даниэла – европейка. С точки зрения Чина ситуация была более чем комична, потому что он знал, что итальянке проще раздеться, чем открыть зажатые в глубине сердца эмоции. Ученик ирбиса решил, что сначала должен объяснить все девушке, чтобы она могла понять, что будет с ней происходить. К тому же он помнил разговор в парке, во время которого Дани его упорно не хотела понимать, так что вопрос о доверии был неслучайным. Чин знал, что итальянка его любит, но любовь и доверие – вещи разные. Можно любить, боясь слишком сильно раскрыться, тогда Даниэле будет вдвойне сложно выпустить зажатые эмоции при нем. А итальянка боялась, иначе не стала бы извиняться за то, что поделилась своими переживаниями. Это сейчас беспокоило Чина сильнее всего остального: он не хотел, чтобы после работы с эмоциями Дани чувствовала себя за что-то виноватой.

Даже несмотря на холодный нос, хотелось урчать от удовольствия. Поцелую были такими пьянящими и головокружительными, что не хватало сил устоять на ногах. Спасибо Чину, который это вовремя заметил, как решила девушка, и усадил ее и себя на одеяла. Только вот в какой-то неправильной позе они уселись – так целоваться не очень удобно, хотя… это тоже романтично. Дани уже было прикрыла глаза, потянувшись к любимому за очередной порцией пьянящей нежности, как услышала вопрос, который был тут как-то ну совершенно неуместен, по ее мнению. И это было совершенно нечестно задавать вот такие вот вопросы, когда она уже на таком взводе, трепещет от каждого его прикосновения, от каждого его движения.

- Урррр… - наслаждаясь щекотливым ощущением, не смогла сдержаться девушка, - да, конечно…

Вообще, Чин поступал весьма опрометчиво, задавая подобные вопросы, когда она в таком состоянии. Она сейчас согласится на что угодно, лишь бы он не прекращал эту сладкую для нее пытку. Впрочем, она ему действительно доверяет, поэтому в ее словах не было ни капли лжи, просто ответить на полном серьезе она на поставленный вопрос сейчас не могла, поскольку мысли были сейчас заняты совершенно другими вещами. Точнее в них был только Чин и любовь к нему. Трепет от малейшего его прикосновения, от малейшей ласки. Главное – не отвлекаться, ведь им так редко доводится побыть наедине, вдали от традиций и условностей.

И ведь снова не понимает. Чину, конечно, льстило, что рядом с ним Дани забывала обо всем и была готова согласиться на что угодно, но сейчас нужно было, чтобы она немного собралась с мыслями. Ему тоже сейчас было тяжело думать о точках, зажимах и прочих умных и, несомненно, важных вещах. Просто Чин не менял принятых решений, и в то же время знал, что лучше сначала решить дела, чтобы после этого о них не думать.

- Я хочу помочь тебе с твоими эмоциями. Ты держишь их в себе, как будто камень. Я знаю, как сделать так, чтобы ты этот камень отпустила, но для этого ты должна мне доверять, хорошо? – Чин говорил негромко, но по его тону было несложно понять, что настроен он серьезно.

Дани была знакома с врачеванием, но вряд ли она знала об эмоциональных точках. Она принадлежала к другой культуре и училась у других мастеров. Чин не замечал, чтобы она когда-либо обращалась к энергии кругов и меридианов, да и ни к чему ей все это сейчас объяснять. Достаточно того, чтобы она просто поверила в то, что он знает, что делает, и согласилась принять помощь. Отпускать эмоции трудно и больно, Дани будет на него злиться, так что нужно заранее предупредить её обо всем и заручиться её согласием.

Взгляд немного прояснился, а итальянка слегка отстранилась от возлюбленного. Что-то было не так. И ей это совершенно не нравилось, ой как не нравилось. Даниэла взглянула на него так, будто он ее только что окатил ледяной водой с ног до головы, только вот без противной прилипшей к телу одежде и без визгов. Опять эмоции? Дани нахмурилась – ей совершенно не нравилось, что Чину это так не дает покоя. Ну попереживает она, ну успокоится, ну и все. Не касается это его, в конце-то концов, зачем забивать себе голову и лишний раз ее саму нервировать по этому поводу?

- Чин, милый, я же просила тебя… - замученным голосом начала почти что возмущаться девушка. Ругать с возлюбленным не было ни малейшего желания. – Ну почему ты не можешь просто об этом забыть? Я думала, мы договорились… Я же переживать опять буду из-за того, что ты забиваешь себе голову всякими глупостями и волнуешься, когда этого совершенно не нужно… Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты доверял мне, поэтому просто забудь об этом. Это мои личные проблемы, любимый.

Даниэла говорила мягко, но достаточно серьезно, чтобы Чин мог понять, что она не желает, чтобы кто-то, даже самый родной и близкий человек лез к ней в душу по этому вопросу, не желала, чтобы ее проблемы коснулись кого-то еще. Ей самой их хватает, не хватало еще другим голову ломать из-за этого. А еще не хотелось портить такой приятный вечер, плавно переходящий в ночь. Так, надо быстренько завернуть все, чтобы окончательно не уйти от столь приятного времяпрепровождения, поэтому девушка вновь прильнула к любимому, намереваясь все-таки продолжить начатое.

Так прямо она и согласилась... Хотя Дани не совсем понимала, о чем он сейчас сказал, но снова это начинавшее раздражать Чина выражение «мои проблемы». Самое интересное, что ученик ирбиса спокойно допускал, что у него самого свои проблемы, не касающиеся Даниэлы, вполне могут быть. Как, например, ей совершенно незачем знать подробностей его поездки в клан Белых Тигров. Но на то он и мужчина, чтобы решать как свои проблемы, так и проблемы Даниэлы. И для этого ей вовсе не нужно рассказывать ему все, как подруге. Тревогу вызывают эмоции, а не слова. Если итальянка не хочет говорить эти слова – это её право, но нельзя дальше зажимать в себе эмоции. Чин провел рукой по боковой поверхности шеи девушки, отодвигая волосы, и нежно коснулся губами тонкой светлой кожи. Дани не стоит начинать злиться раньше времени.

- Ты меня не поняла, - уверенно сказал Чин, слегка отстранившись. – Я сейчас не прошу тебя ни о чем рассказывать. Я хочу, чтобы ты отпустила эмоции, а не слова. Твои эмоции спрятались в твоем теле, подобно занозам. Здесь, - маг провел двумя пальцами между лопаток девушки поверх куртки, - и здесь, - он положил ладонь на верхнюю часть груди девушки под ключицами. – Я хочу помочь тебе их отпустить. И не собираюсь тебя ни о чем расспрашивать – ты вправе не говорить о том, о чем говорить не хочешь. Понимаешь?

Чин замолчал, дожидаясь, пока до Дани дойдет смысл сказанных им слов. Он был упрям, и вряд ли согласился бы отступить от своей затеи, но он слишком любил и уважал итальянку, потому надеялся, что она сможет сейчас его понять. Проработка эмоций – не психотерапия, во время неё никто не заставит Дани делиться своими тревожными мыслями и затаенными страхами, ей просто нужно будет расслабить зажимы в мышцах и отпустить скопившуюся боль. Но как ей это объяснить так, чтобы она поняла?

И снова удар ниже пояса. И снова надо показывать Чину желтую карточку. Нет, уже красную. Но удалять с поля нельзя, иначе пропадет вся сладость, вся томность момента. Ну вот за что он с ней так… ласково и одновременно жестоко, а? Дани аж застонала от безысходности – Чин определенно подготовился, более того, знал ее слабые места, потому сейчас так было тяжело сосредоточиться на чем-то. Да, этот его нежный поцелуй в шею… он вновь заставил девушку слегка забыться, отдаваясь трепету от его прикосновений с головой.

- Чин, я же просила… - в понятии итальянки, отпустить эмоции можно только дав им волю, а этого делать она не собиралась.

Она сильная. Пусть Чин и считает, что ей не надо таковой быть, пусть ему не надо ничего доказывать, но она же саму себя уважать перестанет, если позволит себе такую слабость. А это очень большая, по ее мнению, промашка будет – она не имеет права на слабость. Она хотела в это верить. А отпускать эмоции без слов – все равно что заниматься дайвингом без акваланга – бесполезно и толку от этого нет никакого. Да, эмоции она держала под контролем, но причем тут несколько позвонков между лопатками и грудь? Или это новый способ вызвать ее на откровенность?

- Я тебя очень люблю и доверяю, но, кажется, сегодняшний вечер можно считать законченным, - она сердилась, но в то же время было безумно жаль, что вот так вот все выходит. Они как глухой с немым – не получается у них вести диалог на эту тему, совершенно не получается. Дани пришлось приложить невероятные усилия, чтобы это произнести, а еще больше, чтобы отстраниться от любимого и попытаться встать. Она не хотела с ним ругаться, но, кажется, в этот раз разговор ни к чему не приведет. А ведь тогда, в парке, она была уверена, что он ее понял. Или она его совершенно не понимает? А еще невеста, называется, - не может найти с будущим мужем общий язык…

Чин прищурился, глядя на реакцию итальянки. Он совершенно не ожидал, что она решит вот так вот сбежать. Медленный вдох, ситуация под контролем. Ну, хотя бы стоит сделать вид, что она под контролем. Чин не мешал девушке встать – она должна понять, что он не будет сейчас показывать силу. Он не ставил себе целью доказывать Дани, что она слабая и потому должна принимать его опеку, ни в коем случае. Незачем доказывать то, что кажется очевидным Чину и оскорбительным итальянке.

- Ты злишься из-за того, что тебе больно от этих заноз. А злишься на меня. Из-за проблем, которые считаешь только своими, - сказал маг, пристально посмотрев на Дани. – Но упрямо отказываешься от помощи. Иди сюда.

Все это Чин произнес, даже не пытаясь встать следом за итальянкой. Она упряма, он тоже. И сейчас он был совершенно уверен в собственной правоте. Тигр – не гончая, чтобы без устали преследовать цель. Он будет выжидать, лишний раз не шевелясь, и если Дани хочет от него бегать, он подождет, пока она набегается. В его представлении это было правильнее, чем задевать гордость итальянки попытками остановить её силой – недопустимым аргументом для мужчины в спорах с женщинами.

Злится – не то слово. Но Чин зрил в корень. Даниэла встала с одеял и потянулась за бурдюком, когда слова возлюбленного долетели до ее сознания. Глаза сузились, а взгляд не предвещал ничего хорошего. Итальянка резко развернулась к нему лицом, руки слегка дрожали от напряжения. Она не понимала, неужели он так хочет услышать все, что она думает, неужели ему так хочется ее довести, чтобы чувство вины потом еще долго преследовало ее? Но, если чего-то очень упорно добиваться, то всегда получаешь желаемое.

- На тебя? – язвительно переспросила девушка, подлетая к нему и смотря в глаза, - о нет! Я злюсь только на себя, и лишь за то, что не смогла тогда сдержать собственные эмоции, что позволила тебя увидеть меня с другой стороны, что заставила тебя волноваться. Черт подери, я ненавижу! Мне противна одна только мысль, что я посмела отступить от того, к чему стремилась семь лет. Семь лет, ты понимаешь?! А тут в моей чертовой жизни появился ты, и я стала слабее, но я не имею на это права, слышишь?! Я обещала!

Даниэла тяжело дышала, она уже не смотрела на Чина, просто куда-то сквозь него. Ей было больно от одной мысли о том, что даже сейчас она позволяет себе подобное. В глубине сознания она понимала, что сейчас говорит не самые приятные ее жениху слова, но всему есть свой предел. Кажется, ее настал тогда, когда тогда, в Италии она осознала, что так бесится из-за того, что посмела так привязаться к кому-то. Нет, полюбить: искренне и всем сердцем. Тогда она поняла, что не может больше представить своей жизни без своего ласкового тигра, она признала свою слабость перед ним, но сейчас… Она не понимала, за что он так ее мучает, зачем заставляет, вытаскивает из нее клешнями все эти слова, доводя до ручки. Чтобы выговорилась? Но будет ли от этого легче? Как после этого он будет ее воспринимать и сможет ли? Да, это ее прошлое, но оно и должно остаться в прошлом – не за чем Чину знать о том образе жизни, что она вела до поездки в Китай. Он видел лишь самую малую часть, и она ему не понравилась… Она не переживет, если после этого он от нее снова отвернется…

А вот и ветер. Эмоциям Даниэлы было достаточно дать достаточно веский повод, чтобы они начали проявляться сами. Чин не злился в ответ, реакцию итальянки он отнес скорее к числу своих побед. Он хотел, чтобы Дани дала волю эмоциям, выбравшись из того панциря, в который она сама себя загнала. Маг внимательно наблюдал за девушкой, по-прежнему не трогая её и давая ей злиться столько, сколько она сама сочтет нужным. Она не ушла, значит, он выиграл. Да и вообще, он же жениться собрался – пора привыкать к подобным представлениям. Чин заговорил только после того, как итальянка замолчала – незачем пытаться перекричать женщину, которой нужно высказаться. Во-первых, она все равно не услышит ни одного обращенного к ней слова, во-вторых, этим придется соглашаться на её правила игры, а Чин хотел добиться нужного ему результата.

- Нет, Дани, ты не стала слабее. Ты стала более искренней, но почему-то этого боишься, – маг внимательно посмотрел в глаза Даниэлы. – Ты говоришь, что доверяешь мне, но в то же время боишься принять помощь. Чего ты боишься? Того, что я узнаю что-то о твоем прошлом? До тех пор, пока оно тебя беспокоит – это настоящее, а я хочу помочь тебе его отпустить. Дани, я тебя люблю, и буду любить всю жизнь, иначе не собрался бы на тебе жениться. Просто поверь.

Что бы ни беспокоило Даниэлу, Чин был уверен, что никакие её признания о событиях прошлого не повлияют не его к ней отношение в настоящем. Он прекрасно понимал, что Дани может стесняться каких-то прошлых отношений и того образа жизни, что вела в Италии – Чин не питал иллюзий об её образе жизни до её приезда в монастырь, об этом даже её отец говорил совершенно открыто. Куда неприятнее для ученика ирбиса было то, что Дани от него бегает, вместо того, чтобы принять помощь. Он в упор не понимал, почему она хочет доказать свою силу именно таким способом.

Глаза начало предательски щипать. Чин был прав, тысячу раз прав, но она не хотела этого признавать. Было больно признавать собственную неправоту, ведь получается, что она семь лет жила во лжи, саму себя обманывала и не хотела ничего иного, кроме как казаться сильной, ради папы, ради братьев, ради мамы, которой так не хватает. До сих пор девушка не смогла этого пережить, она зажала всю боль в себе, маскируя это иллюзией собственной силы и выдержки.

- Я не хочу... - теперь уже плаксивым голосом парировала итальянка. Ей было больно, но другого пути уже не было - Дани чувствовала, что надо освободить себя от этой тяжести, освободить от волнения возлюбленного. - Мне больно, Чин, очень больно... - девушка уткнулась ему в шею, глотая собственные слезы и всхлипывая от обиды на саму себя.

Перед глазами итальянки внезапно всплыл образ ее покойной матери. Она покачала головой, заметив, что нельзя так убиваться, что она у нее и у папы навсегда останется самой лучшей. Она просила отпустить ее. Из глаз Даниэлы градом потекли слезы, она шептала, обещала отпустить, говорила, что безмерно любит ее, говорила как ей не хватает ее ласки и заботы...

- Помоги мне, пожалуйста... - всхлипывая, произнесла девушка, обратив заплаканный взор на любимого.