Повод остаться на ночь

Заметив, как Сантана переглядывается с Цхао, Чжоу насторожился. Он уже понял, что не может её не ревновать. С другой стороны, эта реакция девушки могла быть вызвана тем, как он сейчас разговаривал с Роуз. Тогда это льстило. Даже несмотря на то, что ничего особенного он не сказал, не погоду же обсуждать с работницами Ванцзы.

Они доехали без приключений, несмотря на то, что в дороге Чжоу заметил, что все же успел немного опьянеть за время просмотра фильма. От дома Сантаны ему было ехать недалеко, но сложнее ехать одному, не отвлекаясь на пассажира, когда нужно быть особенно внимательным. Тогда проще рисковать, а это ни к чему. Чжоу припарковал машину неподалеку от подъезда Сантаны. Сейчас он был бы рад найти повод, чтобы зайти к ней, но пока ничего убедительного придумать не мог. Не хотелось просто признать, что этот вечер он хочет провести с ней, особенно после того, как она отстранилась от него в клубе. Их отношения были странными, будто они постоянно друг от друга бегали. Чжоу казалось, что Сантана чувствует нечто похожее на то, что испытывает он сам. Она тоже не могла принять решение. С другой стороны, он не давал ей такой возможности, потому что формально он не был свободен. И тут Ху был прав, нужно принимать решения, а не ждать, что все как-то решится само.

- Если хочешь, я сегодня останусь у тебя, - сказал Чжоу, обернувшись на Сантану.

Ехали как-то… совсем в тишине. Сантана, правда, вновь и вновь возвращалась мыслями к событиям, рассказанным в фильме. Страшно. Она все никак не могла понять, неужели люди действительно могут быть настолько жестокими и озверевшими, чтобы совершать подобное? Да, она изучала дела различных психически ненормальных, которые резали людей ради удовольствия, но это были единичные случае, а Нанкин захватывали не единицы, и даже не десятки, а во много раз больше. Неужели японцы настолько обезумели в своем веке самураев, что при виде нормальных людей лишались рассудка? Насилие, боль, смерть.

И за всеми своими раздумьями она не замечала какие взгляды на нее кидал четыреста двадцать шестой. Однако, это не помешало ей заметить, что парень все же был не первой трезвости, что могло вылиться не в самые приятные для них обоих последствия. Поэтому, когда машина остановилась около ее дома, бразильянка спокойно выдохнула. По-хорошему, ему бы сейчас протрезветь, а то не дай бог влетит куда-нибудь по дороге домой, но, с другой стороны, не скажешь же напрямую, чтобы остался у нее. И она уже хотела просто предложить ему зайти выпить кофе, чтобы прояснить ум, но он успел первым нарушить эту странную тишину. Причем сделал это так, что Сантана так и замерла с едва раскрытыми губами. Вопрос в лоб, который может выбить из колеи. Что значит, если хочешь? А, наверное, все же ее мнение учитывается. Но почему сейчас хотелось, чтобы решение было принято за нее, ведь… да, черт возьми, она хочет, чтобы он остался с ней, то есть у нее, но мысль о том, что это так неправильно чисто с моральной точки зрения… Она сама не могла себе признаться в том, что же такое особенное чувствует к этому парню, потому искала различные отговорки, смысл которых сводился в никуда, стоит Чжоу посмотреть ей в глаза, или прикоснуться, или просто оказаться ближе дозволенного. Все, она начинает терять голову, а ноги начинают подкашиваться, но сейчас он дал ей право выбора, которого так не хотелось бы сейчас иметь.

- Пойдем, а то влетишь куда-нибудь еще по дороге, - наконец-то ответила девушка, нарушив повисшую тишину, после чего быстро вышла из машины, стараясь не подавать виду, не показывать насколько она сама хочет того же. Ноги, правда, продолжали немного подкашиваться, особенно на фоне нервозности, что возникла после такого откровенного вопроса, поэтому шла она по какой-то странной прямой. Но, что важно, даже не думала падать.

Кажется, прямой вопрос сильно смутил Сантану, но она ответила так, что, с одной стороны, придумала уважительную причину, с другой, дала тот ответ, который он хотел услышать. Девушка пошла к подъезду по какой-то странной траектории. Чжоу поставил машину на сигнализацию, затем догнал Сантану.

- Ты и без машины можешь куда-нибудь влететь, - с легкой усмешкой сказал он, обнимая девушку за талию. – Не падай.

Они зашли в подъезд и поднялись на нужный этаж. У Чжоу был ключ от квартиры Сантаны, но он решил, что открывать дверь самому будет невежливо, потому стал дожидаться, пока девушка откроет сама. Он не стал предупреждать Цянвэй, что не будет ночевать дома: ещё днем он сказал, что не знает, вернется ли сегодня. Она и сама приедет поздно от подружек и наверняка сразу свалится спать, не став звонить.

Решения. Сложность этого заключалась в том, что все равно хотелось во всей этой неоднозначной ситуации чувствовать себя белым и пушистым, но как-нибудь так, чтобы при этом не остаться в проигрыше. Оставаться хорошим, откровенно игнорируя Цянвэй и гуляя от неё напропалую, было невозможно. То есть честно было бы с ней разойтись. Другой вопрос, куда ей при этом деваться: у неё в Пекине не было родственников, с учебой у неё не сложилось, а работу она не искала. Если при этом решить какие-то из её проблем, хотя бы из благодарности за то, что она по-своему о нем заботилась, то можно уйти красиво. А потом уже принимать остальные решения. В частности, что после такого опыта дороже – свобода или привязанность.

- Вот и нет, - чуть возмущенно ответила девушка, вновь почувствовав тепло его руки у себя на талии. Ей было, черт возьми, приятно, но ее начинало откровенно бесить то, что он может вот так вот легко гулять туда-сюда. Вот сегодня захотел и остался у нее, а если бы она послала его лесом? Вернулся бы в Ванцзы? Или к Цянвэй? Или еще к кому? Именно поэтому надо было снова технично уйти от этих чертовски приятных объятий. Не хотелось напрямую говорить об этом, потому что она, кажется, боялась потерять его как… как кого? В общем, просто не хотелось напрямую об этом говорить, вот.

Случай технично избавиться от его руки у себя на талии выдался довольно скоро – надо было отыскать ключи в сумке, что в таком состоянии легкого опьянения, которое, кажется, только начинало ухудшаться по мере того как ее отпускало это страшное оцепенение после просмотра фильма, было немного проблематично. В итоге, Сантана пару раз звучно чертыхнулась, после чего отошла к стенке и, прислонив к ней сумку, принялась рыться во всех кармашках. И нашла.

Кинув ключи на небольшую полочку, которая была при входе, бразильянка гордо прошла внутрь, машинально собирая волосы в хвост и скидывая туфли. Без них, туфель, к слову, она чувствовала себя увереннее. Сумку она кинула около столика, а сама направилась сразу к холодильнику, из которого, неожиданно, достала едва тронутую бутылку виски. На столешнице все еще лежали ее учебник и тетрадь, по которым она тренировала свой китайский пару дней назад, которые она тут же отложила в сторону.

- Держи, - она протянула четыреста двадцать шестому бокал с виски. – За то, чтобы эти твари поплатились за все!

Сантана его избегала. И в то же время либо специально, либо по своей женской природе не могла не заигрывать с ним. Но уже сам факт того, что ему с порога налили виски, указывал на то, что домой он сегодня за рулем не едет. Но приятно удивило, что о фильме и японцах девушка не забыла. Чжоу поймал её взгляд, принимая бокал и чуть улыбнулся.

- Ганбей, - сказал он, после чего залпом выпил виски.

Он зашел на кухню и поставил пустой стакан на стол, затем поставил на подоконник пепельницу и закурил, следя взглядом за Сантаной. Хотел ли он быть с ней? Хотел. Вот что называется проблемами в личной жизни. Когда оной нет, проблем от неё также не бывает. Проблемы возникают в тот момент, когда с одной девушкой ты живешь, другая тебе нравится, а ещё некоторые тебе нравятся меньше, но ты с ними спишь. И в тот момент, когда нужно выбирать, возникают как раз проблемы в личной жизни. Потому что одна ревнует, другая бегает, третьи пытаются привлечь твое внимание. И самое время вроде как гордиться собой таким распрекрасным, как удавалось всегда Гунмао, а не получалось. Потому что в конечном итоге чувствуешь себя сволочью. А ещё недоволен тем, что избегает тебя как раз та, которая в данный момент прочнее всего засела в мыслях.

- Теперь ты понимаешь, что информация, которую ты дала Тигру, настроит против шанхайской триады все семьи Поднебесной? – спросил он, скорее для того, чтобы поднять какую-нибудь тему, не касавшуюся отношений.

Бразильянка осушила бокал, после чего затаила дыхание, переваривая остроту высокоградусного напитка, и шумно выдохнула. Чжоу сразу ушел к пепельнице, а вот что делать сейчас ей? По-хорошему, лечь спать – вон, постелька ее прямо почти зовет, даже одеяло так мило подвернулось… Но у нее же типа гости, поэтому надо быть молодцом.

- Я сейчас, - бразильянка тряхнула головой и часто заморгала, отгоняя ненужные мысли о сне, и направилась в ванную. Просто чтобы умыть лицо холодной водой и дать себе маленькую передышку.

Ее, откровенно говоря, развезло, поэтому надо было с этим что-то делать. Нельзя поддаваться наваждениям и желаниям. Просто трезвее мыслить, пытаться поддержать какой-нибудь умный разговор, в котором она не поймет половину слов из-за не столько большого словарного запаса, но, главное, что сумеет поддержать разговор. Или выразит заинтересованность. Из вежливости хотя бы. Подвеску она сняла, оставив лежать на раковине, а крестик оставила – он не мешается, да и давно она его не носила… С ним как-то спокойнее становится что ли.

- Понимаю, - ответила бразильянка, вернувшись в кухню. Она решила, что ее спасет кофе, поэтому принялась выискивать кофе для варки. Правда, оно оказалось, неожиданно, ровно там, где она его оставляла, на столешнице в похмельное утро, когда сюда заявился Чжоу со своими ревностными воплями, а потом они занимались любовью, а потом перестрелка и ночь в доме лунтао, а теперь вот… Черт, лишние мысли в голове, совершенно лишние! – Я так понимаю, Черному Дракону недолго осталось быть в роли лунтао, верно?

Пока Сантана умывалась, Чжоу продолжал стоять на кухне и курить, только отвернулся к окну. Глупо это все было. Какая-то дурацкая детская игра, а не нормальные отношения взрослых людей. И свалить ответственность за принятие решений на Сантану он не мог – все зависело от него. Вернее, возможность сказать этим отношением «да», потому что бразильянка имела полное право послать его куда подальше в любой момент. Почему лунтао всегда оказывается прав, в том числе тогда, когда это особенно неприятно?

- Судьба Черного Дракона зависит от того, о чем Чжэнь сейчас договорится с Нанкином и Гуанчжоу, - сказал четыреста двадцать шестой. – Но вряд ли там многие выживут, - он затушил сигарету. – Так что у Шанхая теперь хватает проблем, чтобы тебя и Кристиана никто всерьез не искал. Больше не звонили?

Чжоу просил Сантану, чтобы она сообщала, если шанхайцы снова попытаются на неё выйти, но она ничего не говорила. Либо утаивала, либо они не пытались с ней связаться. Хотелось надеяться на второй вариант, потому что так не придется отвлекаться от разборок с японцами. Чжоу знал, что в разгар войны для Сантаны надежнее всего будет рассчитывать на его помощь, а не на других людей Тигра. Потому что лунтао хоть и был человеком слова, он никогда не поставить интересы всей семьи ниже интересов одного сорок девятого.

Девушка еще немного помельтешила по кухне, занимаясь приготовлением кофе, после чего налила в бокалы еще виски. Даже если она не хочет сильно напиваться, это еще не значит, что Чжоу откажется от подобной идеи. Она взглянула на плиту, после чего взяла бокалы и подошла к четыреста двадцать шестому, передавая один из них ему.

- Нет, не звонили, - с заметным облегчением выдохнула бразильянка, после чего сделала небольшой глоток. Появился приятный аромат кофе, который словно пробуждал, но, в то же время, приносил некое умиротворение.

Сантана закурила, чувствуя себя немного неловко. Вот о чем с ним говорить, когда боишься затронуть какую-либо более личную тему, кроме рабочих моментов. Она бездумно наблюдала за горящей конфоркой, на которой варился кофе. Все настолько сложно, но в то же время очень просто. Они друг другу ничего не должны, никто ничего никому не обещал, только вот отсутствие отношений между ними никак не получается ограничить только постелью. Он ревнует, когда она смотрит на других, даже несмотря на то, что он это яростно отрицает. Ведь Чжоу злился тем утром не из-за того, что она напилась, а из-за того, что к ней кто-то начал приставать, иначе чего бы он это вдруг решил припомнить? А она сама? Было глупо отрицать, что их отношения ограничиваются работой и постелью, нет, есть что-то большее, чего она сама не понимает. Или отказывается понимать?

- Будешь кофе? – поинтересовалась бразильянка, наливая себе в чашку бодрящий напиток. – Или, может, еще чего-нибудь хочешь? – она подняла на него взгляд, но в ее вопросе не было ни малейшего намека на что-то еще, но только вот она сначала задала вопрос, а потом поняла, что воспринять его можно довольно своеобразно. Поэтому решила, что проще немного погреметь посудой, чем показывать собственное смущение. Вот же идиотка-то, а!

- Хорошо, - Чжоу кивнул, услышав ответ о шанхайцах.

Они так и не получили свои деньги, но им проще откупиться от японцев, собрав эту сумму заново, чем тратить время на ловлю Сантаны в Пекине. У них скоро будет перемена власти, и такое предательство им вряд ли простит хоть одна из семей. Якудза были очень влиятельны, они проникали в политику своей страны, могли командовать общественным мнением и обладали огромным боевым потенциалом. Но и триада, подобно огромному спруту, проникала в мир, выходя далеко за пределы Поднебесной. В ситуации, когда одна из семей управляется японскими чертями, она становится подобной раковой опухоли, которую уничтожат ближайшие соседи, благо у них для этого достаточно сил. Когда Пекином правит Шанхай, а Гонконг пытается влезть в их интересы, в то время как Ху считают мертвым – это проблема трех семей, лезть в которую или нет, каждый решает для себя. Когда семья продается на сторону, это проблема всей организации. Чжоу понимал это, пусть и не был силен в политике. Только сейчас он думал об этом, чтобы не думать о том, что намного сложнее.

Услышав неоднозначный вопрос Сантаны, он чуть улыбнулся, но пошлить не стал, подозревая, что этого девушка как раз боится. Он не хотел, чтобы невидимая преграда, что возникла сегодня между ними, стала непробиваемой стеной.

- Кофе буду, спасибо, - ответил он.

Оказывается, Сантана умела его варить. В прошлый раз был растворимый.

Чжоу не стал ничего говорить о двусмысленности ее вопроса. Или не заметил. Нет, скорее всего просто не стал, за что ему спасибо. Сантана и без того внезапно поняла, что чувствует себя немного неловко, совершено не представляя о чем можно вести разговор с человеком, который настолько… который так… аааа, черт!

- Сахар? Сливки?

Ривера налила кофе в еще одну чашку и теперь уделяла внимание холодильнику, из которого, кажется, можно было смело выкидывать половину продуктов в виду того, что за последние пару суток, что ее практически не было дома, кое-что успело подпортиться. И, чтобы не откладывать на потом, она сразу же пододвинула ведро, скидывая туда пару просроченных йогуртов, остатки паэльи, которую она готовила несколько дней назад, после чего добралась до молока. Нет, вроде бы в порядке было еще. Она добавила себе в кофе молока, после чего две ложки сахара и размешала все, присыпав корицей.

- Вообще, часто такое бывает? – она подошла к парню, передавая ему чашку с бодрящим напитком, - ну, чтобы вот такие вот разборки серьезные? Или мне просто повезло в такое время появиться в Пекине? – она, естественно, забыла о чашке с кофе, из-за чего, по всем законам жанра просто не могла не дернуть резко рукой и не разлить часть напитка. Естественно, красивое кофейное пятно оказалось на белоснежных джинсах. – Твою мать!

Бодрящий напиток, бесспорно. Бразильянка тут же отреагировала не самыми цензурными выражениями по отношению к несчастному кофе, который, по сути, был совершенно не причем. Ему просто не повезло быть сваренным именно сейчас. А еще ведь было горячо как бы… В общем, Сантана принялась прыгать туда-сюда, пока просто не догадалась, что джинсы можно снять, чем она тут же и занялась. Правда, к тому моменту, когда она поняла, что надо снимать джинсы, уже пятно уже успело остынуть, а ее просто уже раздражало то, что ни одного вечера она не может провести нормально, чего-нибудь не учудив.

- Я сейчас, - почти спокойно сказала она, после чего направилась в спальню, где должны были валяться те самые шорты, в который она была, когда они отдыхали с Чжэнь в Ванцзы. Он же просил не ходить в них при братве, а она честно собирается их носить дома, ведь тут она явно никого ими не смущает. По крайней мере, не должна.

Чжоу не успел ответить, потому что Сантана разлила кофе. Он поставил свою чашку на стол и проследил взглядом за убегавшей в сторону спальни девушкой.

- Не обожглась хоть? – спросил он, вновь закуривая.

Что-то с ней происходило странное, она вела себя так, будто её оглушили, и она никак не могла сориентироваться в происходящем. Сантана отлично держалась в бою и выпила не так много, чтобы сейчас у неё все валилось из рук. Она казалась какой-то… потерянной?

- Когда как, при Тигре это вторая война, не считая основания триады, - ответил Чжоу достаточно громко, чтобы Сантана могла слышать его из спальни. – На моей памяти он – третий лунтао. Гунмао говорит, что когда все поймут, что у нас ловить нечего, отстанут. Я ему верю.

Триада Ху была относительно молодой, он не унаследовал её напрямую от Цзин Вана, как было бы логично, а прошел через период смуты, из-за чего право на власть пришлось доказывать силой. Это ослабило семью, поэтому в городе пока не было спокойно.

Шорты, куда вы спрятались? Сантана сняла джинсы, кинув их на пол, и начала выискивать среди покрывала, халата и еще какой-то одежды те самые джинсы.

- Нет, - крикнула она ему в ответ, - но приятного мало, - и вновь принялась искать. И нашла же, просто они оказались в самом низу, погребенные покрывалом, которое она, кажется раза два за все время пребывания в этой квартире застилала.

Да уж, девочка из нее выходила только когда она примеряла платья. Ну, и в постели, судя по тому, что никто не жаловался, а вот чтобы держать квартиру в порядке… с этим было сложнее. Она оглядела эту свалку в углу, и ей стало как-то немного не по себе. В доме мужчина, а она жуткая неряха. И с каких пор ей вдруг есть до подобных вещей дело, когда Кристиана нет рядом? Только брат может заставить ее слелить за квартирой и только ему она готовит. А тут… ей вдруг стыдно, что такой бардак развела?! Приплыли. Пока Чжоу рассказывал про войны в триаде, Сантана быстро оделась и даже сложила валявшиеся на полу вещи в одну стопку, чтобы придать иллюзию какого-то порядка.

- Ну, по крайней мере, сейчас отличный повод показать, что семья сильна как никогда, - улыбнулась бразильянка, выходя из спальни. Чжоу снова курил, а она снова чувствует эту противную нервозность. Она посмотрела на свой кофе, но вместо этого взяла стакан с виски, подойдя к окну и присев на подоконник. – Вот тебе и бодрящая составляющая кофе – мигом просыпаешься, стоит только пролить на себя, - она немного нервно рассмеялась, делая глоток виски. Спать уже точно не хотелось, а ясность ума появилась, хотя и заполнилась кучей глупых вопросов, на которые всегда было плевать. – Предлагаю выпить за большую и крепкую семью и за людей, которые стоят в ее основании, - она посмотрела на Чжоу. Ей за многое вдруг захотелось сказать ему спасибо, но язык не поворачивался сейчас перевести этот тост в эту сторону. – Просто спасибо за то, что даете людям шанс.

Сантана вернулась довольно быстро. Чжоу лишь мельком заметил, что она была в тех же шортах, что и два дня назад, но сейчас не увидел в этом ничего особенного. Вряд ли она стала бы доводить его специально, когда сама его избегала весь день.

- Шанс умереть, нарушая закон? – переспросил Чжоу, но виски все же выпил. – Мы все всё равно будем вне закона. И ты тоже. Даже если в городе будет спокойно, а все, что мы делаем, будет надежно скрыто, чтобы у полиции не было возможности нас поймать.

Он поставил стакан на стол, затем внимательно посмотрел на Сантану. Чжоу никогда сильно не боялся того, что его могут поймать, он просто один раз принял решение работать на Кота, а дальше логикой понимал, что ему за это грозит, но был согласен оставаться в деле. А она была другой, она училась защищать закон, а не нарушать его. И за то, что она сейчас оказалась с ними, Чжоу было её жалко. Судьба загнала её в угол, он за неё вступился, но она, по сути, заменила в своей жизни корову на овцу. И при этом Сантана была сейчас нужна семье, чтобы её могли отпустить. Чем больше она сама привыкала быть человеком Тигра, тем сильнее Чжоу за неё боялся. Парадоксально, потому что за любого другого новобранца он был бы рад.

- Говорят, что триада – это У Цзянь диюй, ад бесконечных перерождений, - задумчиво сказал Чжоу. – В буддизме считается, что самые грешные люди попадают в последний круг ада, где они вынуждены тысячи раз рождаться заново, и тысячи раз умирать снова. Многих из нас считают мертвыми, потом мы чудом вновь оказываемся живы. И снова здесь. Но иногда, как сейчас, становится приятно видеть хоть какой-то смысл в том, что мы делаем.

- Если ты о том, что я внезапно оказалась вне закона, то зря… - задумчиво ответила девушка, - Не вы, не я, а Шанхай принудил меня к тому, что я стала лакомым кусочком для уголовного кодекса, ведь это из-за них мне пришлось гнать деньги по серым схемам. Я не говорю сейчас о том, что они виноваты в том, что мой отец внезапно стал работать на них, что из-за этого я ушла из полиции… нет, просто именно они заставили меня преступить эту черту, когда угрожали убить Кристиана.

Сантана резко допила виски и решила, что можно отвлечься на мытье посуды. По крайней мере, она легко может продолжить разговор, но вместе с тем еще и полезное что-то сделает, кроме как напьется. Чжоу продолжил рассказывать про хитросплетения закона и философии, а Сантана собрала грязные чашки, коих набралось достаточно, помимо тарелок, которые следовало вымыть еще пару дней назад.

- Даже если у человека бьется сердце, если он дышит и продолжает общаться с людьми, он может быть мертв, - грустно усмехнулась девушка. – Иногда состояние души определяет гораздо больше, чем человеческие ценности. И пока мы стремимся к чему, пока мы получаем удовольствие или грустим, мы остаемся живыми. Живем, а не существуем.

Сантана вздохнула, домыв последний стакан, после чего принялась вытирать посуду. Ей надо было чем-то занять руки, чтобы не искать повода делать что-либо еще. Ей иногда казалось, что единственное, из-за чего она до сих пор жива – жажда мести, но потом она вспоминала о Кристиане. Даже вчера, когда она вызвалась быть в отряде смертников, она не думала о собственной безопасности, она просто сделала шаг вперед, потому что ей нечего терять. Возможно, с ее смертью у Криса отпадет необходимость прятаться, но что с ним действительно будет, если она погибнет?

- Мне иногда кажется, что каждым своим поступком я делаю только хуже, - внезапно даже для самой себя призналась девушка, поставив сухой бокал и взяв следующий. – Все, что я делаю – это ради моего брата, ради того, чтобы ему не пришлось больше жить в страхе, что снова придут вооруженные люди, приставят мне и ему пистолет к виску, пока я не соглашусь что-либо сделать. Как думаешь, каково было семилетнему ребенку видеть или слышать как убивают его родителей? А потом еще и оказаться черти где, пока его мне не вернули? Мы даже похоронить родителей нормально не смогли. Приехала тьма народу, а мне просто плевать, потому что единственное о чем я могла думать это в порядке ли Кристиан и жив ли он. А сейчас мне кажется, что я едва ли не сама лезу под пули. А что после этого? Мне не страшно за себя, но я боюсь за него, и этот страх не дает мне дышать. Минуты искренних ярких эмоций, пожалуй, единственное, что у меня осталось настоящего, но они давно стали слишком редкими, чтобы я могла помнить о чем-то другом, кроме этого страха.