Чаепитие после тренировки

Кунг-фу – это сложная философия, которую можно постигать всю жизнь, так что Чин был уверен, что тем для разговора хватит на все чаепитие. Хотя Тэрри – ребенок, и сложные вещи ему объяснять ещё рано. Главное – чтобы мальчик понял, что искусство ведения боя исключает развитие ненужной агрессии, напротив, оно учит лучше контролировать собственные порывы. Привычный Чину стиль тигра заключался в способности контролировать ярость до необходимого момента – тигр не рычит без причины, не лает, подобно брехливой собаке, не вертится змеей, он затаивается и ждет момента для броска. У каждого стиля есть подобная суть, из понимания которой появляется мастерство. Древние мастера Шаолиня создавали стили, наблюдая за поведением зверей и копируя их повадки. Из этого родилось такое многообразие техник и приемов. Чин вошел в столовую и повесил над очагом чайник. Он коротко взмахнул рукой, разводя огонь. Пока вода закипала, младший мастер отнес на стол чабань со всем необходимым, в том числе насыпанными в чахе листьями местного улуна. Вскоре он заварил чай и, слив первую заварку, перелил вторую в чашу справедливости, откуда разлил в две чашки. После этого ученик ирбиса удобнее сел на циновке, пододвигая одну из чашек к себе. Горячий чай приятно грел руки.

- Мне нравится, как быстро ты делаешь успехи, - сказал Чин, обращаясь к Тэрри.

Они пришли в столовую. В этом месте Тэрри бывал очень редко, если не считать совместной трапезы. Это дело мальчику не очень нравилось только потому, что во время еды не особо-то и поговоришь. А просто так скучно сидеть и кушать ему не нравилось. Поэтому он был очень рад, что мастер Ху предложил ему попить чай. Как мальчик понимал, в столовой довольно-таки редко собирались для общения: в основном здесь была общая трапеза или же дежурство.

Пока мастер заваривал чай, мальчик сидел на циновке, сложив ноги по-турецки, и о чём-то думал. О словах мастера на тренировочной площадке. Стиль кобры.
- Бр... ненавижу змей... - прошептал мальчик, взглянув на мастера. Потом обнял чашку руками. Тепло приятно обжигало ладони, и ему становилось теплее. - А насколько позже станет понятно, какой мне стиль подойдёт?

- Когда ты выучишь основы, начинай присматриваться к другим мастерам. Ты сам почувствуешь, что чьи-то движения тебе кажутся более удобными и понятными, - улыбнулся Чин, отпивая горячий чай. – Кто знает, может быть, тебе суждено создать свой собственный стиль. Кобра подвижна, она начинает действовать из неустойчивых стоек, позволяющих делать молниеносные броски, нанося точечные удары пальцами. Для этого стиля нужна скорость и гибкость. Тигр, которому учился я, наоборот устойчив, он будет ждать момента для броска, у него тяжелые удары ладонью или особой формой кисти – тигриной лапой. Он берет силой и мощью, стремясь чувствовать опору под ногами. Есть и другие стили, например, Обезьяна, у которой много финтов и сложных движений. Она создает хаос в бою, и никогда не знаешь, в какой момент будет нанесен сильный удар. Журавль движется плавно, но и эта плавность обманчива – он хорошо уходит от атак, а в момент удара вся эта плавность прекращается в точке удара. А есть ещё Леопард, Богомол, Дракон, множество северошаолиньских стилей, не соответствующих определенным зверям. В общем, есть из чего выбрать, - добавил Чин в конце своей несколько затянувшейся лекции.

Для него выбор стиля был предрешен звериным обликом – умея превращаться в тигра, проще понять его боевые движения, а не змею, птицу или насекомое. Зная повадки зверя, проще увидеть их в приемах кунг-фу, так что маги часто выбирали стиль в соответствии со своим звериным обликом. Как тот же настоятель.

Мальчик слушал всё, что говорил мастер, но где-то уже в самом начале монотонного и затянувшегося монолога мастера, он потерял нить логической цепочки событий, поэтому всё остальное сказанное мастером ему запомнилось как отдельные слова. Он опустил голову и стал смотреть на чашку, в которой был пока ещё горячий чай. Прислонил к губам. Глина нагрелась, и он обжёгся. Но сделал глоток горячего напитка. Проглотил и почувствовал, как тепло напитка распространяется по организму. Наверное, это и было блаженство.

Несколько мгновений спустя он снова взглянул на мастера. Хотелось что-то узнать ещё, но он не знал, что именно. Вроде все интересующие вопросы по кунг-фу задал, а о чём ещё говорить с мастером - он не знал. Но сознание того, что тот так быстро оставит его в одиночестве... ведь так приятно пить с кем-нибудь чай после какого-нибудь занятия. Жаль только, что не о чем поговорить.

Он вновь опустил глаза и стал изучать чашку.

Повисло молчание. Чин сделал ещё один глоток обжигающе-горячего чая, ненадолго прикрыв глаза. Местный улун обладал очень приятным вкусом и ароматом с едва уловимыми нотками гречишного меда. Зимой лучше пить чай по тибетскому рецепту, но Тэрри – европеец, у него наверняка те же странные представления о чае, что и у других лаовеев. Некоторые, например Дамьян, вообще считают, что в чай нужно добавлять сахар. Линь Ян Шо объединил в себе людей разных культур, так что Чину, несмотря на традиционное для жителя Поднебесной отношение к иноземцам, приходилось мириться и с их традициями и представлениями. Уж если его угораздило связать свою судьбу с европейкой, то ко всему остальному можно относиться с ещё большим терпением и смирением.

- Тэрри, а чему ты хочешь научиться помимо кунг-фу? – неожиданно спросил Чин. Он помнил, что мальчик заинтересовался врачеванием, но, возможно, он хотел изучить что-то ещё. После поездки в Покхару Чин решил взяться за дела монастыря с удвоенным энтузиазмом, в том числе проводить больше тренировок. Если его путь – быть мастером монастыря, нужно приложить все силы, чтобы пройти этот путь достойно.

Мальчик с раннего детства любил пить чай. При том умудрялся растягивать удовольствие чаепития на несколько часов. За это его ругали, но он не мог ничего с собой поделать. Нравилось ему это занятие. Рассматривать чаинки и следить, как пар возвышается над чашкой и рассеивается в воздухе. Законы физики ему были ещё непонятны, но мальчик надеялся, что скоро, когда придёт время, сам дойдёт до них. По крайней мере, сейчас он уже научился достаточно многому. Например, выучил язык. Хоть и говорил он пока с лёгким акцентом, но это уже был прогресс по сравнению с тем, что произошло примерно полгода назад, когда он только прибыл сюда.

Тем временем, неуверенное, по мнению Тэруса, молчание было прервано мастером. Мальчик задумался над его вопросом, пытаясь подобрать правильные слова. По крайней мере, не будет же он прямо говорить мастеру, что так и так, хочет отмстить убийцам своих родителей. Или может?

- Ну... изначально я думал, что мне это поможет стать сильным. Школа, куда я ходил в Чикаго, располагалась в очень плохом районе... постоянные драки, стычки с полицией... меня иногда били, и яне умел защищаться. Вот поэтому и решил обучиться этому виду боя. Но теперь я понимаю, что не для этого надо учиться... - произнёс он, глядя на мастера, а потом добавил, опустив голову. - И мне... я очень хочу отомстить тем людям, которые уили моих маму и папу...

Чин не сразу понял, о чем заговорил мальчик. Видимо, он не понял вопроса. Хоть Тэрри и успел неплохо выучить язык, не стоило забывать, что китайский он понимает не так свободно, как хотелось бы. Но зато мальчик заговорил о куда более важных вещах, чем развитие способностей.

- Мстить неправильно, судьба сама распорядится по справедливости, - сказал Чин, внимательно посмотрев на мальчика. – В бою не бывает победителей, есть те, кто выжил, и те, кому выжить было не суждено, - задумчиво произнес ученик ирбиса, скорее удивляясь собственным мыслям на этот счет, чем пытаясь что-то доказать Тэрри. – Кунг-фу учит не просто быть сильным, но и уметь правильно распоряжаться этой силой. Запомни, главное – милосердие и сострадание, а не то, как ты наносишь удар или распределяешь энергию. Если ты будешь об этом помнить, ты сможешь стать настоящим мастером.

Простые вещи, которые Чин запоминал скорее механически, уделяя больше внимания технике, сейчас становились очевидными. Для этого пришлось расплатиться иллюзиями, что всегда больно, но все равно ученик ирбиса знал, что ему повезло и все могло быть намного хуже.

- Милосердие... сострадание... - протянул мальчик, - наверное, это есть только у мастеров этой страны. Я ни разу никого не видел в Чикаго, кто бы мог обладать этими качествами... Это... наверное, слишком сложно быть таким и жить в том ужасном городе.
Он вздохнул, глянув на мастера. Хотя он понимал... прекрасно понимал, что тот прав. Чтобы стать настоящим мастером кунг-фу или ещё чего-то, надо быть милосердным. Нельзя убивать. Не мы даём жизни, и не мы их можем отнимать. Это неправильно, но жажда мести... такое искушение... отнять жизнь у тех, кто посмел отобрать у него счастье и любовь родителей.

Он вздохнул и вновь взглянул на мастера.
- А вот вы говорите, что есть тот, кто выжил... это разве не победитель? Ведь были разные войны... кто-то побеждал. Наверное, тогда есть победители?

И тут его будто током ударило. До него дошла суть вопроса, который задал мастер. Мальчик просто был немного погружен в свои мысли, что неправильно расслышал слово. Надо ведь было рассказать совсем о другом. Щёки его налились румянцем, и он посмотрел в чашку чая.
- Я... наверное, я неправильно понял вопрос... я очень хочу обучиться ещё врачеванию. Сейчас сифу меня обучает ментальной магии, а потом, наверное, будет обучать прорицанию... Да и вообще я хочу много чему научиться. Мне нравится это... - он смущённо улыбнулся и поймал себя на мысли, что никогда раньше не говорил так много слов в столь маленький промежуток времени. Щёки его сильнее налились смущённым румянцем.

- На войне не бывает победителей, - уверенно повторил Чин. – Победитель – это тот, кто смог избежать войны, решив дело миром, никого не убив.

Он знал, о чем говорил. Не только по итогам поездки в Покхару. Лхаса, хоть и была столицей Тибета, где буддизм был единственной прижившейся религией, часто была центром беспорядков и кровавых побоищ между войсками Китая и борцами за свободу Тибета. Чин был китайцем, поэтому война в его родной стране и его родном городе, затихавшая лишь на время, чтобы вновь вспыхнуть с новой силой, казалась вечным проклятьем над священным городом. Ему не было дело до того, кто прав, кто виноват, кто в какой битве победил. Победителем стал бы тот, кто смог бы положить конец войне. Чина даже не интересовало, признают ли при этом независимость Тибета, или Тибет признает себя частью Китая. Он знал, что от этого ничего не изменится ни для его семьи, ни для Линь Ян Шо, ни для него лично.

- Месть рождает новую месть, прощение несет мир. Простить сложнее, уступить ещё сложнее, но если былой враг уже не угрожает, лучше его отпустить, Провидение само разберется, кто был прав. Не нужно брать на себя роль вершителя судеб, пока ты обижен, ты не свободен, не можешь жить своей жизнью. Будда учит, что ценна любая жизнь, жизнь противника – тоже. Настоящая сила в милосердии, а не в жестокости, - Чин задумчиво сделал ещё глоток чая, лишь улыбнувшись словам Тэрри о том, чему он учится. – У тебя все получится, я знаю.

Сложно сказать, к чему относились эти слова ученика ирбиса – к разговору о прощении, или к желаниям мальчика научиться врачеванию и другим дисциплинам.

Мальчик смотрел на листья, плавающие в уже остывающем чае, и слушал слова мастера. Теперь остаётся это всё понять и принять. Отпустить этих людей. Помиловать тех людей, которые так плохо обошлись с ним. Хотя... могло ведь быть ещё хуже. Они могли его заметить и тоже убрать как свидетеля. Тогда бы он остался с родителями навечно. А вдруг там ничего нет? Вдруг там забвение и пустота? Нет того, о чём говорит церковь?
Он вспомнил, как несколько дней или даже недель бродил по городу, пока не остановился у дома. У простого дома. Почему именно у этого? Почему он скитался так долго? И почему его никто не поймал? Значит, не всё так просто. Значит, его вёл бог...
Он вздохнул и поднял глаза на мастера. Отчего-то стало грустно, тоскливо и плохо. Хотелось чего-то, но он не знал, как описать это желание. Наверное, в очередной раз ему захотелось стать ребёнком... ведь по сути родителей у него не было... не познал он этого чувства.
Он мотнул головой и слабо покраснел.
- Я... наверное, вы правы... теперь я понимаю, что действительно не просто так оказался здесь. И не просто так остался живым во время той перестрелки... Мне надо их простить, наверное...

- Умение прощать – это способность, важнее, чем вся магия и все боевые навыки вместе взятые. Лишь с ним становишься по-настоящему сильным, - ответил Чин. – Судьба позволила тебе выжить и привела тебя сюда. С сердцем, в котором нет места для желания отомстить, ты волен сам выбрать свой путь. Не живи прошлым, его у тебя намного меньше, чем будущего, - ученик ирбиса улыбнулся. – Вот ты говоришь, что хочешь научиться врачеванию. У нас в теле есть левый и правый каналы энергии – Ида и Пингала. Левый тянет назад, правый – вперед, и лишь когда они в равновесии, ты остаешься здоровым и свободным. Когда сильнее Ида, груз прошлого мешает идти вперед, когда Пингала – иллюзии мешают вовремя смотреть под ноги. А нужно, чтобы не перетягивал ни один из них.

Чин замолчал. Он в свое время обжегся именно на фантазиях, когда не хотел видеть очевидное, из-за чего пошел не своим путем. Ему нужно было обернуться назад, Тэрри сейчас необходимо посмотреть вперед.

- Да... наверное... надо смотреть вперёд... но иногда... так грустно становится... хочется вернуться назад, когда у меня были мама и папа... - пробормотал мальчик, глядя на мастера. Потом задумался над его словами о врачевании и вздохнул. Да, над этим надо подумать.

Он где-то когда-то слышал, что на самом деле нет ни прошлого, ни будущего. Есть только настоящее. Надо жить только сегодняшним днём. Зачем вспоминать то, что было? Зачем думать, что будет дальше? Ведь оно не будет так, как задумал. Тэрри уже успел несколько раз убедиться сам. Например, ещё совсем ребёнком он хотел в будущем с мамой и папой полететь на Гавайи, но не получилось. Уже никогда он с родителями не полетит на этот остров. Потом, очутившись в приёмной семье, он хотел, чтобы женщина его любила так же как мама. Но она его чаще била и оскорбляла. Да и много всего в этом будущем было, что не соответствовало его мечтам и желаниям.

- Хотя и вперёд смотреть нельзя... ничего не получается так, как задумывается. У меня не получилось... ни разу.

Он допил чай и стал смотреть на листики, оставшиеся на дне чашки. Наверное, это было знаком того, что разговор сейчас окончится, и ему придётся вновь жить обычной жизнью. Он старался быть послушным, иногда, конечно, вёл себя нехорошо, но иногда ему так хотелось поговорить со взрослым человеком... хоть и проблем у детей не бывает, как считают взрослые, да и он сам, Тэрри, редко общался с этой породой людей, но иногда понимал, что без этих разговоров ему не есть хорошо.

- Можно ещё чаю? - вырвалось у него.

Чин поднес ладони к чайнику, чтобы прогреть начавшую остывать глину. Желтый цвет наполнил область солнечного сплетения, мягко смешиваясь с дыханием. Энергия Манипуры плавно разлилась по сухожилиям рук, собираясь в ладонях и кинчиках пальцев. Энергия огненной стихии отдавала тепло, нагревая чай, при этом это было уютное пламя домашнего очага, а не бушующая стихия боевого Огня. Когда чай достаточно прогрелся, вновь наполнив столовую ароматом высокогорного улуна, Чин налил напиток в чашку мальчика, затем в свою.

- Все желания сбываются, только не всегда они сбываются так, как мы хотим, - задумчиво сказал ученик ирбиса. – Иногда бывает так, что ты чего-то очень сильно хочешь, а потом понимаешь, что хотел вовсе не этого. Так уж устроена наша жизнь. Но без желаний мы не можем двигаться вперед. Порой нужно совершить ошибку, чтобы понять свой путь.

Сейчас Чин говорил о том, что ему самому пришлось понять в последнее время. Это был один из главных уроков, полученных им в Линь Ян Шо. И начался он в тот момент, когда усталый путник мечтал найти колодец. И все равно Чин не разучился мечтать, просто он стал осторожнее в своих желаниях. Те, что вели его верным путем, сбывались так, как должны.

Тэрус молча наблюдал за тем, как мастер одним движением руки подогревает чайник. По крайней мере, Тэрусу так показалось, что мастер именно подогревает чайник, а не дрова. Грустно вздохнул и опустил глаза. Он никогда, наверное, не стает магом огня. Вода тушит огонь, и ему будет практически невозможно развивать в себе две стихии. Хотя и с Водой он толком не разобрался...

- Мастер Ху, а можно изучить сразу две стихии? Например, вот у меня... ммм... - он задумался, как бы правильно сказать свою мысль, - я вот учусь магии воды. А могу я, например, изучать огонь вместо неё? Или это заожено в самом человеке? Например, во мне заложено, что я должен обучаться магии воды, а не огня.. - досказал свою мысль мальчик и стал надеяться, что мастер эту мысль поймёт.

Потом он задумался над словами мастера о мечтах и желаниях.

- Я вроде никакой ошибки не совершал... наверное... мне надо было тогда пойти в другую сторону... но я почему-то пришёл в тот дом, где и жил долгое время.... - он ненадолго замолчал, вновь задумавшись над словами мастера. На его лице отразился испуг, непонимание и страх. - Мои... мои мама и папа, наверное совершили ошибку. Почему дети должны расплачиваться за ошибки взрослых? - с горечью произнёс мальчик, и на его глазах показались слёзы. Но плакать нельзя. Ведь он будущий мужчина. Слёзы - это удел слабых и потерявшихся.

Он отпил немного чая и прикрыл глаза. Слёзы, скопившиеся там, стекли по щекам, и Тэрри покраснел.

- Простите...