Когда начинается что-то...

Полдень наступил, увы, слишком быстро, и был он совсем не таким радостным для графа как утро, так как после полдня у него было куча занятий, и времени даже на житейские радости оставалось не так уж много. На сон или длинный отдых времени не было, но на короткую медитацию даже часа вполне хватало. Медитация всегда делала его более бодрым, свежим и смягчала острые углы в его характере и настроении, которое менялось в последнее время очень часто. Взъерошив волосы на голове, мужчина взял с собой циновку и вышел из комнаты. Он топал на свое привычное место для медитации, которое еще в его первый день ему посоветовала его наставница. Шэн всегда говорила, что перед началом любого дела необходимо сосредоточиться на поставленной задаче. Роксбери понимал, что до тигрицы, ему еще далеко, но отправляться на занятия надо было бодрячком.

Когда граф пришел в сад камней, солнце все еще оставалось на положенном месте над горизонтом. Его тепло уже не грело, но все ровно его свет был приятен и хорошо ощутим. Голубое небо было холодным и чистым, а в воздухе стоял запах горной свежести. Роберт быстренько расстелил циновку и уже через мгновение устроился на ней в позе лотоса. Закрыв глаза граф начал погрузился в медитацию. Вокруг стояла полная тишина. Роксбери отпустил свои мысли и очистил сознание. Это немного помогло ему расслабится. Странное состояние между сном и явью продолжалось, и образы которые начали вплывать в голове кажется были явными ответами на его вопросы, но в то же время понять их смысл, их сущность он все же пока был не в состоянии.

О, господи, как же он не хотел тренироваться. Не хотелось вообще ничего – только лечь и тихо сдохнуть под кустиком. При одной мысли о том, что нужно куда-то идти, руки наливались свинцом, ноги отказывались слушаться, а сознание тихо выпадало в осадок, делая вид, что забыло о том, что хотело куда-то идти.
Поэтому совершенно непонятно, какого черта Макс оказался в Саду Камней, и как началась устроенная им самим для себя тренировка: положить небольшой камушек на землю, резко сдвинуть пласт земли, подкидывая камушек, схватить его в воздухе телекинезом и шибануть об камень, выбивая искры с его поверхности.
- И как я здесь оказался? – придя в себя, спросил неведомо кого Макс, поймав себя на том, что на полнейшем автомате устанавливает очередной камушек на разрыхленную от его действий землю, и готовится его «подкинуть».
Часть его разума все еще спала, но не видела снов. Не желала просыпаться, лишь короткие, яркие моменты пробуждения слегка корректировала действия тела, а потом заваливалась дальше – спать. В прошлый раз такая «спячка», хоть и вызванная искусственно, привела к первому превращению. К чему это могло привести на этот раз, не хотелось и думать. Собсна, Макс почти и не думал. Он ставил камень, подкидывал его вверх, с помощью магии земли, подхватывал телекинезом…
Надо сказать, что шума, парень производил изрядно. Особенно когда добавлял струю огня вслед за летящим камнем. Это получалось не всегда, но он старался. И фиг его знает, почему.

Граф только-только вошел в нирвану, а тут так быстро и бесцеремонно его оттуда вывели. Услышав чьи-то шаги и шум, Роксбери мысленно выругался, но глаза открывать не стал. В последнее время его персона пользовалась популярностью среди случайных и не очень собеседников. Оставалось только надеяться, что это не очередная весть о том, что ещё успел натворить его родственничек. Но тут незваный гость подал голос и граф уже не сдержался.

- Включайте мозги и окажетесь где-то в другом месте, - огрызнулся граф. Хоть будучи человек достаточно сдержанным и психика у него была стальная, но иногда раздражение мастер скрывать не мог, хоть это и было не положено ему по статусу. И только вроде все стихло, как вдруг его драгоценную тишину снова кто-то нарушил. Роксбери недовольно открыл один свой серебряный глаз за тем второй и еще с более недовольным видом осмотрелся по сторонам. Знаете, как бы смешно это не звучало, но граф так расслабился, что даже забыл, что он слеп, а тут на тебе ему мешают забывать.

Чувства валлийца быстро отыскали источник шума, а его способности помогли идентифицировать его причины. В этом месте спокойствия, умиротворения и просветления не место было шуму, гаму и глупостям. Благо граф всегда носил с собой фляжку воды, а значит, что умерить пыл незваного гостя он мог в два счета. Конечно, можно было извлечь воду из воздуха или попытаться вытянуть её из немногочисленных растений, но граф лучше не утолит жажды, чем позволит кому-то шуметь у себя под ухом. Шуметь надо на тренировочной площадке, а не туточки возле Его Светлости.

Из фляги с тихим щелчком выскочила пробка, и тонкая струя воды устремилась вверх, повинуясь мыслям и движениям рук графа. Еще один нехитрый резкий пас кистью левой руки, и вся вода помчалась к незнакомцу и всем свои объёмом плюхнулась на него сверху, а на дворе нужно заметить зима и водичка то ледяная.

- Остынь, Брюс Ли!

Ушат холодной воды, опустившийся на голову, так и не заставил сознание проснуться. Оно продолжало себе спать, отдыхать, лишь поворочалось недовольно сбоку набок, словно огромный медведь в своей берлоге. Внутренний зверь, надо сказать тоже спал, и это было странно, учитывая, что все остальное время он отравлял существование Макса тем, что лез везде, куда не просят.
Это был как раз тот момент, когда Макс подхватывал телекинезом очередной камушек, и характер, измененный пламенем Манипуры, среагировал тут же. Можно было подумать, что Казанцев среагировал на рефлексах, но это было не так. Не так уж часто его обливали холодной водой, чтобы проявились какие-то рефлексы.
Слова незнакомца точно указали его местоположение, и парень, не очень-то соображая, что он делает, метнул камушек в сторону голоса.
В голове его звучала звенящая тишина. Вряд ли он вообще осознавал, что делал.

Каждый человек оказывает воздействие на окружающих. И если конкретный, но незнакомый окружающий вывел графа из себя, то граф свою очередь был готов к тому, что так просто все не закончится. Не надо было быть провидцем, чтобы предсказать реакцию незнакомца. Каждый здравомыслящий человек даже такой верующий как граф не подставит другую щеку, а даст сдачи. Вот эта самая сдача сейчас летела в сторону валлийца. Графу даже напрягаться особо не пришлось, чтобы остановить его в полете. Телекинез хоть и был на том же уровне у графа, что и прорицания, но если он предвидел камень, то и остановить его смог. Подняв левую руку ладонью вверх граф потянулся энергетическими нитям к камешку, и затормозили его движение до полной остановки. Не мешало пустить этот снаряд обратно к владельцу, но граф просто взял его в руки немного повертел и бросил в сторону.

- Если ты пытался мне навредить, то это слишком хилая попытка, - без всяких эмоций произнес граф. Больше ему было нечего делать здесь и мужчина, поднявшись на ноги начал собираться. Свернув циновку и повесив флягу на пояс, валлиец уже было собрался уходить, но все-таки решил снова обратиться к незнакомому и несостоявшемуся обидчику. – Оставляю поле боя за вами, всего доброго!

Графа прямо подмывало сказать «все ровно я бы выиграл», но как-то не положено ему по статусу такое говорить ещё обидится человек чего доброго.

Макс глазами зомби смотрел на странного человека, который без особых усилий поймал его снаряд. У него тоже были способности к прорицанию, и они подсказывали, что опасности этот человек не представляет, просто Максиму не повезло оказаться в ненужное время в ненужном месте.
Слава богу, что человек стал уходить. Казанцев просто пожал плечами… Точнее нет. Правильнее будет сказать, что та часть сознания, тот автомат, тот робот, что управлял его телом, пожал плечами, и отвернулся от уходящего графа, а не сам Макс…
В руки был притянут очередной камушек. Пласт земли вскинулся вверх, подбрасывая камушек, который был в очередной раз подхвачен в телекинетический кокон, и со всей силы брошен в какой-то камень. Поток огня, отправленный вслед, поджег мох, и камень объяло пламенем, которое, правда, быстро потухло. Но свет оно дало немаленький. Макс не обратил на это никакого внимания. Поднял следующий камушек, подставил на пласт земли…
Кстати земля становилась все более и более рыхлой, и, в скором времени один из камней должен был упасть. Хотя вряд ли Казанцева это сейчас волновало. Его, кажется, вообще ничего не волновало.

Некоторые люди просто не знали когда остановится, вот если бы на месте графа был кто-то другой возможно бы он просто ушёл, но этот сад всегда упорно убирали и камни раскладывали не для того чтобы все это кто-то портил. Можно было начать поучать ученика, а граф был уверен, что это именно ученик, так как мастер на такое безрассудство не способен, но не был Роберт Робертом, если бы не смог придумать чего-то лучше. Граф отбросил циновку и поднял руки перед собой. Шаг назад, вес тела вперед, а затем мастер коротко переступил ногами и сделал шаг, потом еще один и еще один. С каждым шагом Роберт посылал в землю импульсы и делал резкие движения руками.

Через мгновение после проделанных манипуляций по земле пронеслась вибрация. В одну секунду вокруг незнакомца швыряющего камешки выросло три каменных стены, заключив его в земляную ловушку. Новая обитель была настолько компактной, что не давала этому любителю пошуметь даже нормально развернутся, вот теперь наконец-то в саду настала тишина. Граф довольно улыбнулся и приблизился к своему творению. Он конечно гений, но он не архитектор такая импровизирована тюрьма хоть и была достаточно прочна, но требовало огромных энергозатрат. Граф постукал по одной из стен согнутым пальцем, как будто проверяя на прочность:

- Посидишь здесь, а там возможно и человеком станешь! – граф испустил короткий смешок и начал насвистывать какую-то песенку.

Оказавшись в плену земляных стен, Макс, честно говоря, растерялся. Его опустошенный разум никак не мог взять в толк, от чего этот человек совершил такую подлость. Ведь они почти не знакомы, ничего плохого он этому мужику не сделал. Так в чем же проблема?
Казанцев склонил голову набок, и несколько секунд глядел на мастера. Он все пытался понять, что не так. Слова незнакомца никак не прояснили ситуацию.
Человеком? – кажется, это была первая отстраненная мысль, не связанная с тренировкой, появившаяся в голове за последний час. Но она слишком быстро растворилась в бесконечной пустоте, в которой пребывал разум Казанцева, пока основная часть этого самого разума мирно спала и, судя по всему, просыпаться не собиралась.
Макс посмотрел вверх. Там, в голубом небе плавало одинокое облако. Парень не обратил на это никакого внимания. Мозг его не работал, он искал наиболее простые пути решения проблемы. Проблемой было выбраться из этой ловушки, чтобы продолжить тренировку. Не более. И не менее.
Парень притянул в руку очередной камушек, который хотел использовать в тренировке, и который лежал у него под ногами. Послал камень вверх, на самый кончик одной из стен, помогая себе телекинезом и стремясь слегка надломить ее, и расширить не такой уж и широкий проход. Два удара по одной стене. Два по другой. В глаза падали крошки, лицо засыпало, но парень не обращал на это никакого внимания…
И вот, кажется, в отверстие в «потолке» уже можно пролезть…
Земляная колона, поднялась под ногами на высоту что-то около метра вместе с ним, вытаскивая его из этого земляного плена. Макс оцарапал себе плечи, по голове больно приложил какой-то особо крупный кусок «стены», упавший после его экспериментов.
Парень скатился по стене вниз, встал, отряхнулся, не обращая внимания на сочащуюся из макушки кровь.
- Вы мешаете, - проговорил он, мертвым, безжизненным голосом. – Мне надо тренироваться. Не мешайте.

До этого дня Роберт был уверен, что в монастыре не существует людей кроме Рафаэля способных нарываться на тех, кто заведомо сильнее. Однако заключенный по его милости ученик в каменной ловушке заставил графа искренне усомниться. А граф ведь по-хорошему предупреждал, чтобы незнакомец вел себя прилично. И это еще хорошо, что граф считал ниже своего достоинства связываться с умником, который заведомо слабее его, но безнаказанным хамство он не оставил. Пока он себе спокойно насвистывал какой-то детский мотивчик, изнутри каменного строения послышался какой-то шорох и движение, видимо заключенный принял безуспешную попытку сбежать. Через мгновение предположение валлийца подтвердилось.

- Это ты всем мешаешь это так для справки, - холодно произнес мастер. – Если хочешь продолжать жить нормально, рекомендую следить за собой и своим поведением и слушать старших с первого раза. Тренироваться можешь, сколько хочешь, так как эта стена простоит еще долго специально для тебя. Кстати скажи спасибо, что я её полностью не закупорил.

Роберт замолчал, извинений, как и благодарностей, он не ждал, ему они были не нужны. К тому же возможно самую малость он сам перегнул палку, но будь на его месте кто-то из его восточных коллег они бы так не церемонились с наглецом, а заставили ответить по всей строгости здешних правил.

Представьте себе, что вы находитесь в темной комнате, и вдруг кто-то поворачивает выключатель. Щелк. И лампочка загорается, освещая небольшой участок пространства, разделенный стенами. Примерно, то же самое, произошло сейчас в разуме Максима.
Щелк. Кто-то повернул выключатель, и одно из маленьких сознаний Казанцева, которое пробудилось вместе с первым превращением в ходе одного не самого удачного эксперимента, легонько взяло контроль над телом.
Это было очень странно. Очень непривычно. Очень неправильно.
Если бы Роберт сейчас раскроил Максу череп, с целью узнать, какие там обитают мысли, он бы очень удивился. Ибо ничего бы не нашел. Тем не менее, действия Казанцева вдруг обрели некую законченность, он перестал походить на автомат, на какого-то робота, облаченного в человеческую плоть. Сейчас, он впервые за время их знакомства со слепым мастером, стал походить на человека. На очень странного, немного сумасшедшего и какого-то жутко злого человека.
- О? Правда? – иронично произнес Казанцев, и контраст между его предыдущим безжизненным голосом, и тем, что вырывался из его горла сейчас, был поразителен. – Я что-то не вижу здесь никого, кроме вас, мастер. Видимо, когда вы говорите, что я «мешаю всем», имеется в виду – вам лично. Весьма распространенная позиция здешних мастеров, судя по моему не слишком долгому пребыванию в стенах этого монастыря.
Макс провел рукой по макушке, стирая кровь, хмыкнул, увидев, как с ладони упали на землю несколько багровых капель. Манипура в груди весело плясала, то посылая свои желтые щупальца по всему телу, то уменьшаясь до размера небольшого мертвого камня, в такт учащенному биению сердца, разгоняющего по телу адреналин.
- Что касается «слушать старших»… - парень зло хохотнул. – Опыт подсказывает мне, что «старше» вовсе не значит «мудрее». А слушать идиотские нравоучительные монологи глупцов, считаю не слишком мудрой политикой.
Склонив голову набок, Казанцев наблюдал за реакцией мастера. При этом он ничего не ждал, говорил абсолютно все, что хочется, не заботясь о последствиях. Для него не существовало понятия «будущее», соответственно, он мог себе позволить почувствовать себя максимально свободным.
- Ах, да, касательно вашей забавной «угрозы», - продолжал вещать Максим, погладив стенку, которую создал своей силой Роберт, - могли бы и закупорить… Что бы это изменило, кроме того, что вы бы потешили свое самолюбие, оставив здесь ученика, которого на голову превосходите во владении стихией земли?.. Посмотрите правде в глаза, мастер, любые мои попытки повлиять на это место, легко могут быть исправлены парочкой учеников. А вот ваши «художества» - короткий кивок в сторону стены, - исправить сможете только вы. И они нарушают эстетику данного места гораздо сильнее, чем любая моя тренировка.

Клиент за «стеной» оказался еще одним больным очень заразной и почти неизлечимой болезнью под названием словесный понос. Правда в следующей длинной речи юноши не оказалось слов извинений и благодарностей, как впрочем, с самого начала и предполагал граф.

- Да мешаешь лично мне и что с того? – не пытаясь опровергнуть заявления ученика, выпалил граф. – Я не твой наставник и мастером меня называть не надо, хотя судя по твоему поведению твоему мастеру самому нужен хороший наставник.

Графу было откровенно наплевать кто великий наставник этого великого и зарвавшегося юнца, но вот следующая фраза графа немного удивила. Он никогда не строил из себя мудреного старца, но способность четко излагать свои мысли бывает не менее важна, чем способность нанести - точный удар мечом. Выслушав очередной набор мало что проясняющих слов, граф прокомментировал:

- Этот «глупец» сейчас сидит не в каменной тюрьме в отличие от некоторых, - назидательно произнес Роксбери, по-прежнему спокойно вышагивая возле собственно каменного сооружения. - Уважаемый я конечно особо не напрягался, чтобы соорудить эту…эмм… резиденцию, но земля не моя доминанта, так что видимо твоя способность вести себя тактично равна твоим магическим способностям.

- Зачем парочка учеников? Одного тебя вполне хватит, когда выберешься отсюда, уберешь после себя, а если слиняешь, то будешь убираться здесь целый год это я тебе обещаю. А на счет моих «художеств», то это место к твоему сведенью называется сад камней и они тут к месту, а вот ты нет со своими тренировками. Здесь люди медитируют и ищут Просветления. Правда, кому я это рассказываю. Удачи в побеге.

И граф еще раз постукав по каменной стене, пошел собирать свои вещи.

- Да что там выбираться-то? – пожал плечами Максим, и слегка коснулся носком босой ноги, пласта земли, на которой стояла стена. Пласт сдвинулся, наклонившись вдоль какой-то невидимой оси, и, тем самым, наклонив стену, удерживающуюся на нем. Таким образом, стена отклонилась в сторону, и парень смог с легкостью выбраться из этой ловушки.
Еще раз пожав плечами, и хмыкнув, Казанцев вернул пласт земли на место, восстановив «целостность» творения Роберта. Просто ради дешевых понтов, не более.
- А Мастером я вас называю из элементарной вежливости, - зачем-то продолжал говорить Макс, устраиваясь на каком-то камушке, который лежал неподалеку, и наблюдая за уверенными движениями графа Роксбери, собирающего свои пожитки. – Я, конечно, мог бы называть вас «самодовольным зазнавшимся слепцом», но это же было бы невежливо, правда? Поэтому, я называю вас Мастером. По-моему весьма вежливо. Жаль, что вы не способны увидеть и оценить такую простую вещь, как вежливость, Мастер…
Последнее слово, парень умышленно выделил интонацией, как и слово «увидеть». Следующая фраза была произнесена с изрядной долей сарказма:
- Впрочем, да. Вы же вообще ничего не способны увидеть…
Остальные слова Роберта, Максим как-то очень нетехнично пропустил мимо ушей.

Труд сделал из обезьяны человека. В случае с зарвавшимся учеником граф понял, что из этого представителя фауны видимо даже порка или каменная стена человека не сделает, но это не его проблемы. Логика у Максима отсутствовала, раз он почти десять минут потратил на то чтобы выбраться из тюрьмы, да и со слухом как показало дело, тоже были серьезные проблемы. Отвечать что-то на первый вопрос незнакомца граф не стал, но вот новая порция словесного поноса ученика уже начала его утомлять.

- Вежливый значит? Вежливость показываешь? Что ж ты её вовремя не проявляешь, а? Она правда у тебя на уровне тупого топора, но это не страшно, – без единой эмоции произнес граф, а потом добавил: – Лучше уж быть слепым, чем глухим. Без глаз выжить можно, а вот глухой это навсегда и неизлечимо. А ты вижу из семьи глухих, поэтому еще раз повторяю для тех, у кого проблемы со слухом, что уборка этого прекрасного места твое первоочередное задание, а если не справишься за сегодня, то это задание ждет тебя и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра…

Граф может и был ограничен в физическом плане, но сам он эту слабость давно сделал своей силой. Глаза могут от многого отвлекать и обманывать, а чувства обмануть невозможно.

- Я слепой и что с того? Но на твою беду я мастер, а ты нет, поэтому вперед за уборку.

Граф собрал свои пожитки и двинулся к выходу из сада, продолжать беседу он был не намерен.

- Ну почему же? Многие живут со слуховыми аппаратами, - проговорил Макс, не меняя своего саркастичного тона. – Могу и вам достать по дешевке? Надо?
Если бы Казанцев был сейчас в своем обычном сознании, он бы наверное задумался, что именно его так раздражает в Роберте. И довольно быстро нашел бы ответ.
Высокомерие.
Это жуткое, совершенно неестественное осознание собственного величия над другим. «Я мастер, а ты нет», - говорил Роксбери ученику, который его раздражал. Говорил с такой же интонацией, с которой один из его предков, мог бы сказать: «Я граф, а ты чернь», обращаясь к одному из своих работников. И это выбешивало все существо Макса.
Все-таки, это странная, непонятная личность, что сейчас управляла этим телом, не была абсолютно автономной. Она переняла все чувства, все ориентиры Максима, обладала почти тем же характером, что и Казанцев. Просто в ней отсутствовал тот налет цивилизованности, вежливой маски, за которой мы скрываем свою неприязнь. Она (эта личность) не анализировала свои поступки или свои слова с точки зрения последствий, ей было абсолютно все равно, что о ней могут подумать, или что с ней могут сделать. Любая мысль, появившаяся в мозгу, соскальзывала с языка, не подвергаясь какой-либо обработке, и поэтому была абсолютно честна.
- Знаете, Мастер, - процедил сквозь плотно сжатые зубы Макс, вставая со своего места, и чувствуя, как кулаки сжимаются от непонятного гнева, с которым он даже не пытался бороться, – я бы все равно тут убрал за собой. Когда закончил. Но сейчас, после того, как вы мне столько раз напомнили, что вы тут Мастер, а я – ученик, я вдруг понял, что подчиняться таким, как вы, у меня нет никакого желания. Убирайте сами.
С этими словами, Казанцев резко развернулся на каблуках и зашагал к выходу из сада.