Гринпис против!

Совершенно скучный, ничем не примечательный день умудрился превратиться в самую настоящую катастрофу. Лан была так возмущена, обижена и унижена, что ей казалось, будто бы она сейчас взорвется. Она бы даже зарыдала, если бы была из тех девчонок, которые только и делают, что сопли на кулак наматывают. А так нет, губы поджаты, подбородок трясется, кулачки стиснуты, глаза слезятся, а девочка упрямо терпит и из вредности не собирается плакать. Только быстрым шагом идет, топает от злости и пинает камни.
Папа её ударил! Ну, точнее, ударил - это сильно сказано. На самом деле, шлепнул по попе, совсем не сильно и не больно, но это был первый раз, когда он поднял на неё руку. Мама всегда была категорически против таких педагогических методов, и даже теперь, когда её не стало, папа об этом помнил. Любые её проделки наказывались, но её либо лишали сладкого, либо ругали, либо в угол ставили. Находились методы, короче, а сегодня отец видимо не выдержал. Ну подумаешь она окно разбила... Не специально же. И даже извинилась. Шлепка Лан никак не ожидала и восприняла это как величайшее оскорбление в свой адрес.

Девчонка перепрыгнула через забор и убежала, не обращая внимания на требование отца "вернуться сию же секунду". Сначала она бежала, потому устала и шла. Долго шла, несколько часов уже, и было жарко, солнце здорово припекло макушку. Лан прикладывала ладошку к волосам и думала о том, что на её голове можно уже блины жарить, какая она горячая.
Тропинка уже давным-давно кончилась, девочка шла, куда глаза глядят, старательно обходя кусты и крупные камни.

Чем выше взлетаешь - тем больнее падать. Прямо-таки воистину. Хамфри вот уже несколько лет пребывала в святой уверенности в том, что она как минимум всемогущая и на свете есть очень мало вещей, которые могут навредить. Так думать очень и удобно и просто, когда живешь в самом безопасном месте на планете, ежедневно тренируешься и ежедневно занимаешься с теми, кто значительно слабее. Сегодня пришлось в этом разубедиться...

Всё начиналось, как обычно: теплый, солнечный денек, четыре лапы и желание поохотиться. Только день был какой-то неудачный. Пантера - не ищейка, которая может идти по следу километрами. Приходилось просто идти, поглядывать по сторонам и искать более-менее отчетливый запах дичи, которая проходила здесь совсем недавно.
Оливия нарезала круги уже второй час, прошлась по всем своим излюбленным тропинкам, но никаких свежих запахов не чувствовала. День был хорошим, никаких занятий не планировалось, так что Оливия решила уйти подальше от монастыря и попытать счастье там, куда обычно не наведывалась. Вообще, пантере лазить по горам не положено, но Лив за долгие годы как-то привыкла и приспособилась. Воображала себя, видимо, горным львов, смотрела под лапы и ступала мягко, чтобы не оступиться на рыхлой земле, усеянной камнями. Только черная шкура предательски выделялась на фоне гор. Обычному хищнику с такой расцветкой пришлось бы худо, а Оливию спасала человеческая сообразительность.

Сегодня она оступилась, и оступилась очень не хорошо. Камень под лапой дрогнул, покатился, задел другой, лапы животного разъехались, задели еще пару камней. Дело происходило очень близко к обрыву, хищница привыкла ходить именно так, не страшась пропасти под лапами, а даже наслаждаясь ею. Почва оказалась слишком рыхлой, вес кошки это только усугубил, а от этих забавных "танцев" с камнями, края утеса попросту ухнул вниз.
У Оливии перехватило дыхание, она забарахталась в воздухе, стремясь выровнять тело, попыталась было превратиться, но поняла, что не успеет. Высота была не опасна для мага Воздуха, но не для пантеры...
Удар, темнота вокруг на несколько секунд, а затем пронзительная боль в задней лапе и рык, эхом пронесшийся по горам.

Никогда еще Лан не заходила так далеко от дома. Всегда старалась держаться поближе к деревне, потому что пейзаж был каким-то очень однообразным. Один только раз девчонка ушла далеко, и потом еле-еле отыскала дорогу домой. Точнее, она бы и не отыскала, но случайно набрела на отца, который её искал.
Сейчас Лан была действительно далеко, ибо шла долго, ждала, пока успокоится, но злость даже не думала идти на убыль. Будь девочка чуть поспокойнее, она бы наверняка уже одумалась и решила бы, что не благоразумно уходить так далеко. Но сейчас Лан не думала. И не хотела думать. Вообще, будет как дикая жить в горах, не вернется больше домой. Будет жить в пещере, на пол постелет какую-нибудь сухую мягкую траву. Будет питаться... ну.. охотиться будет, вот! Вместо одежды будет носить всякие листья, как самые настоящие дикие люди, а папа будет очень жалеть, что шлепнул её. Вот обрыдается, пожалеет, будет раскаиваться, а она не вернется. Так-то!

Внезапный рык застал девчонку врасплох. Привыкшая реагировать очень быстро, Лан не задумываясь скакнула в кусты, и даже не заметила острых веточек, которые поцарапали руку чуть выше кисти, и ногу в районе голени. Она вся сжалась в комок, прижалась к земле и начала оглядывать по сторонам. Спряталась не от страха, а просто потому, что так зверю сложнее будет её заметить. Кому охота быть съеденным?
Посидев в своем укрытии какое-то время, Лан оглядела окрестности, но не заметила никакого движения. Тогда уж разыгралось любопытство. Хэмптон вылезла из кустов, при этом умудрившись еще раз оцарапать ногу. Раздраженно шикнула, фыркнула, а затем уверенно направилась в ту сторону, откуда, как ей казалось, слышался рык.
Об отце она уже благополучно забыла.

Сначала Оливия подумала, что опять сломала себе ребро, потому что сделать вдох оказалось сложно, пришлось приложить усилие. От сильного удара из легких выбило весь воздух, а еще тело болезненно пульсировало, особенно голова.
Кошка подняла неожиданно тяжелую голову, склонила голову и первым делом оглядела своё тело. Больше всего её интересовала задняя нога, которая болела сильнее, совсем не так, как болело тело. Пронзительнее что ли...

Увиденное зрелище заставило обернуться в первую секунду и сделать глубокий вдох. Да, она пыталась как-то подружиться с врачеванием, да, успешно охотилась и ела сырое мясо, но все-таки собственное развороченное тело видеть было неприятно. Судя по всему, это был какой-то открытый перелом, потому что из ноги торчала самая настоящая, светлая, всамделишная кость, и из раны шла кровь, окрашивая черную шерсть... А хотя нет. Лив брезгливо пригляделась и решила, что никто ничего не окрашивает. Но выглядит неприятно...

И самое главное, как быть-то? На первый взгляд, никаких выходов из щекотливой ситуации не было. Ну, Лив уж точно не видела. И на второй взгляд, и даже на третий...
Попробовала пошевелиться, но тут же взвыла от усилившейся боли в ноге. Превратиться - явно не вариант. Пусть она привыкла к боли от превращения, пусть длится оно всего пару секунд, но не выдержит она превращение с такой кошмарной ногой. Даже представить было страшно, как это, превращаться вот в таком состоянии.

И чего? Лежать, ждать, пока кто-нибудь спохватится и попробует найти. Так это долго ждать придется. Все близкие знают, что она имеет привычку уходить на полдня на охоту. И муж вряд ли забеспокоится, если она в час отбоя не придет домой, она частенько задерживалась. Черт-черт... Единственный выход, какой Лив видела: производить как можно больше шума, чтобы, если кто-то случайно мимо проходит, обратил внимание и нашел её. Хоть бы этот кто-то оказался монастырским обитателем...

Долго идти не пришлось. Лан прошла совсем чуть-чуть, и уже совсем скоро услышала рык снова. На этот раз она прятаться не стала, только замерла на месте, оглядываясь. Иногда казалось, что Лан может испытывать только одну единственную эмоции, а от двух её попросту разорвет. Так злость сменилась любопытством, а любопытная Лан переставала думать. Вообще. И бояться переставала. Как сейчас.

Кошка (а Лан по рыку уже поняла, что это рычит какая-то кошка) продолжала рычать, и девочка преспокойненько шла на звук. В какой-то момент краем глаза увидела что-то черное, повернула голову, и в груди что-то испуганно ухнуло. В очередной раз, совершенно не задумываясь, Лан сиганула за камень, и несколько секунд сидела, абсолютно не шевелясь. Она успела разглядеть только, что это крупная черная кошка, кажется, называется пантерой.
Секунды шли, ничего не происходило, только рык не умолкал. Лан пришла к выводу, что зверь её не заметил, так что рискнула аккуратно высунуться из-за своего камня. При детальном рассмотрении выяснилось, что у пантеры что-то с ногой. Что-то очень жуткое... Шла кровь, и торчала кость. Лан сама кучу раз ломала и руки, и ноги, но ни разу кость еще не торчала. Чуть подумав, девочка пришла к выводу, что зверь не может сдвинуться с места из-за перелома.

Когда это осознание полностью устаканилось в голове девочки, та резко выскочила из-за камня, и медленно направилась в сторону пантеры. Было немного жутковато, уж очень большая морда была у этой кошки. И клыки небось огромнейшие. Такая съест, и даже не заметит. Но Лан рассчитывала на то, что кошка не может шевельнуться.
Девочка медленно приближалась, затем остановилась. Довольно близко, но так, чтобы до неё нельзя было дотянуться. Никогда она еще не видела дикое животное с такого близкого расстояния.
Как думаете, что пришло в голову маленькой девочке? Отыскать длинную палку и потыкать ею в бок кошке.

С одной стороны было немного непривычно не чувствовать землю в облике пантеры, но с другой стороны Лив привыкала к этому уже через минут пять после превращения, и начинала больше ориентироваться на слух, зрение и обоняние.
Сначала ветер принес запах не слишком чистого тела, причем запах был странный, определенно не женский, потому что к нему не примешивалось запаха косметики или духов, но и, наверное не мужской. Просто другой, не похожий. За столько лет Хамфри научилась их различать.
Тут был очевидный плюс и очевидный минус. Плюс - её услышали, и скоро, с минуты на минуту, найдут. Минус - запах незнакомый, то есть это не кто-то монастырский, и никому не известно, как отреагирует незнакомец на большую, безусловно опасную, но раненую и обездвиженную пантеру.

Была не была? Оливия издала еще пару рыков, чтобы её уж точно нашли, а затем замолчала и насторожилась. Мелькнуло худое детское тельце, затем вдруг резко спряталось за камнем. Если бы Лив могла говорить, то обязательно бы уже ругалась благим матом, потому что дети... они непредсказуемые. Она уже помнила, как отпрыск Цири ей один раз чуть хвост не оторвал, и сейчас боялась повторения того рокового дня.

Ребенок осмелел довольно быстро, и вот уже девочка приближалась к Оливии, а Хамфри не знала, что и думать. Если с ней начнут сейчас сюсюкаться - это полбеды, а о вариантах хуже даже думать было страшно. От осознания собственной половинчатой беззащитности хотелось лезть на стенку.
Потыкать палкой - это, конечно, гениально. Оливия оскалилась, глухо рыкнула, и прицельным ударом лапы выбила палку из рук девочки. Из всего происходящего она могла сделать вывод, что блондиночка ей явно не помощница, и единственный выход, продолжать ждать. Ну или...
Девочка, ты не знаешь здесь поблизости монастырь? - на мыслеречи, смотря в глаза ребенка. Если не знает, то и разговаривать бесполезно. Черт, вот ведь угораздило...

Кошка тихо, но очень жутко зарычала, и Лан отскочила в сторону, роняя палку, потому что от тихого, вибрирующего рычания у неё кровь застывала в жилах. Всё-таки, это было дикое, красивое животное, способное разорвать её на клочки буквально за несколько секунд, и она была так близко. Будь пантера здорова, вряд ли бы Хэмптон рискнула к ней приблизиться. Только, наверное, на спор, потому что споры - это дело святое, и мелкая блондиночка славилась тем, что всегда выигрывала. Всегда! Как бы сложно не было. Обычно за это ей потом попадало от взрослым.

Но вернемся к нашим баранам. А точнее, к пантере. Лан отскочила в сторону, боясь, что кошка её заденет своей огромной лапой, но вместе с тем еще и заметила, что пантера, хоть и подала корпус вперед, заднюю часть тела не сдвинула. Видимо ей было больно шевелиться, и она двигалась только так, чтобы зад оставался неподвижным. Это хорошо...
От внезапного, чужого голоса в своей голове Лан подвисла, замерла с открытым ртом, бестолково глядя на черную шерсть. Монастырь? Какой к черту монастырь? И что за женский голос? Крыша у неё, что ли, едет? Лан помотала головой, отгоняя от себя это наваждение. Она не склонна была обращать внимание на какие-то там голоса в своей голове, и даже предположить не могла, что это голос пантеры. Ну ослу же понятно, что пантеры не разговаривают. Тем более в чужих головах.

Но что же делать? Лан аккуратно обошла большую кошку, и, стараясь не слишком близко приближаться, начала разглядывать ногу. Зрелище было не слишком приятным, но вызывало какой-то извращенный интерес, какой бывает у маленьких детей, когда они, к примеру, давят червяка, а потом пытаются разглядеть его внутренности. Так и тут.
Но Лан не умела думать долго, решения она принимала быстро и спонтанно. Пантера ранена, она не может уйти отсюда, не может даже двигаться, а значит, скорее всего скоро умрет от голода. Логично предположить, что лучше уж она, Лан, сейчас треснет кошку по голове камнем и избавит её от долгой голодной смерти. Благо еще камней больших вокруг навалом.

Ни секунды не сомневаясь в своем решении, Лан направилась к ближайшему крупному камню. Пантеру было, конечно, жалко, но она ведь только лучше делает, да? Итак, в своих глазах Лан сейчас была практически паладином, несущим всем вокруг лучи добра, счастья и всепрощения. Ну и чуть-чуть смерти. Кое-как скорячившись, Хэмптон взяла камень и направилась к сторону морды кошки, собираясь максимально метко его в неё запустить.

Ну да, естественно, а на что она рассчитывала? Девчонка только помотала головой и явно не обратила внимания на голос в своей голове. Маленькая лаовайка, как она оказалась здесь, так далеко от деревни? Наверняка совсем ничего не знает о магии, и неизвестно, что ей взбредет в голову.
Пантера заметно напряглась, когда ребенок начал обходить её и явно намеревался подойти к больной ноге. Так как Лив не знала, какие действия предпримет Лан, она опасалась за больную конечность. А вдруг ей придет в голову в больную ногу палочкой потыкать? Или пнуть? Или еще как-нибудь причинить ей мучительную боль? Невозмутимость ребенка настораживала и даже пугала, Лив невольно подумала об Адель: та вела бы себя так же?

А потом девчонка развернулась и как будто пошла прочь. Оливия даже уже облегченно выдохнула, как маленькая блондинка наклонилась, взяла в руки булыжник, кажется, размером с её голову, и уверенно направилась обратно, к пантере. Тут-то у Лив и началась паника... Что за черт? Зачем ей камень? Почему девчонка смотрит так внимательно и сурово? А-а-а! Спасите! Помогите!
Что ты делаешь? Не подходи. Не трогай. Оставь в покое! - интонация мыслеречи приобретала оттенок истерики, когда кошка заглядывала девочке в глаза и слала сообщения. А потом Лан начала замахиваться...
Стой! Прекрати немедленно! Не кидай! - во всю надрывалась Лив, не зная, куда себя деть. Она вся ощетинилась, яростно зарычала, широко раскрывая пасть и выпячивая усы. Постаралась придать себе как можно грозный вид, ударила лапой по воздуху, не давая подойти к себе ближе. Жутко было, что она не может сдвинуться с места, достать девчонку, а та явно намерена запустить в неё булыжником. И запустила! Пересилив себя, Оливия уклонилась, скакнула в сторону, отодвигаясь от девочки и издавая очередной рык, свидетельствовавший о том, что ей было очень-очень больно совершить этот скачек. Но лучше уж так, чем камнем по голове, да? Что за дети пошли!

Камень, гад такой, был ну очень тяжеленным. Лан пришлось приложить все свои усилия, напрячься, чтобы поднять его повыше и замахнуться. Тем временем голова разрывалась от незнакомого, явно женского голоса. Сказать, что этот голос настораживал - ничего не сказать. Проблем с психикой у девчонки не было, и чужой голос в собственной голове она слышала впервые. Правда, старалась не сильно заморачиваться по этому поводу. Ей почему-то подумалось, что этот голос - голос её совести, которые протестует против убийства красивого, грациозного животного. Но какой дурак, скажите мне на милость, слушает голос совести? Вот и Лан не слушала, отмахивалась и не собиралась отступаться от принятого решения.

Девчонке пришлось отступить назад, и лапа ударила по воздуху совсем рядом с ней, если бы Лан не отступила, то произошло бы не поправимое. Всё происходящее еще сильнее уверяло девочку в правильности своих действий, и она уже была крайне решительна: садануть кошку по голове как можно скорее, чтобы побыстрее разделаться с этим благородным, но не слишком приятным делом.
Честно говоря, Лан не ожидала, что кошка все-таки будет двигаться. Выходит, надо держаться еще аккуратнее. Или она нападать не может, а вот жить хочет настолько, что готова, превозмогая боль, уклоняться от камня? Ох, блин, бедное животное. Забавно, что чем жальчее становилось пантеру, тем сильнее хотелось её убить. И пусть Лан промахнулась, она развернулась и быстро пошла за новым камнем, чтобы во второй раз уже точно попасть в цель.

Цирилле было всегда интересно, что находится на две обрыва. Нет, она знала, что там находится речушка, и от этого зелень вокруг гуще и зеленее, но почему-то за десять с лишним лет обитания в монастыре она ни разу не удосужилась посмотреть, что же там именно, может, какие-то редкие травы, или наоборот, что-то неизведанное, что непременно надо исследовать. Поэтому она взяла бо, холщовую сумку для растений, нож, флягу с водой и отправилась покорять обрыв. Мало ли что встретится ей по пути. Цирилле. не умеющей летать, бо пришелся как нельзя кстати. Несмотря на кошачью ловкость, она все же опасалась ходить, словно хозяин, по незнакомым скалам - пару раз сильный удары шеста по утесам вызывали легкие камнепады, так что девушка буквально спасала себе жизнь своими же руками.

Где-то вдалеке раздался рык, судя по всему, кошачий. Цирилла не так часто встречала на Тибете диких кошачьих, хотя какое-то количество рысей тут все же водилось. С одной только поправкой - рык исходил от кошки, по размерам явно превосходившей пуму. Уж в кошках-то Цири знала толк. Еще рык казался достаточно знакомым, да и звучал достаточно странно - как рык раненого животного. Цирилла отправила в сумку еще несколько томно-зеленых головок родиолы, великолепно спасающих от лихорадки, аллергии и помогающих при диабете. Здесь, на скалах, ее росло огромное множество, Цирилла приметила себе пастбище для будущих вылазок. В голове уже таилось еще несколько мест с достаточно обширными полянками нужных растений, которые она обнаружила, гуляя по дну обрыва. Тут и в самом деле все неизведанное.

Скоро раздался еще один рык, снова полный боли и...отчаяния? Цири подняла голову, прислушалась, определяя, с какой стороны доносился звук. От природы сердобольная, пройти мимо больного животного она бы просто не могла. А еще, будучи от природы весьма легкомысленной особой, Цирилла не подумала о том, что дикая кошка может быть реально опасной. Поэтому пошла в ту сторону, в которой, как ей казалось, и была вся проблема. К слову, догадка оказалась верной. Открывшаяся картина глаз не радовала. Пантер в монастыре она знала только две - и одна из них осталась точно в Пекине. Но проверить все же нужно было.

- Лив? - уточнила Цири, подходя ближе к раненому животному. Бо она предусмотрительно держала наготове. И только потом заметила еще одного участника действия - девочка, на вид лет восемь-девять, незнакомая. С явным намерением собирающаяся поднят внушительный камень с земли. - Позволь поинтересоваться, что ты хочешь с этим камнем сделать?

Как страшно чувствовать себя практически незащищенной. В смысле, лапы с когтями были при ней, острые зубы тоже никуда не делись, но все-таки без возможности двигаться всё это было бесполезно. А двигаться она действительно не могла, так как малейшее движение больной лапой приносило дикую боль.
Пантера сейчас, наверное, выглядела устрашающе, так как применила, должно быть, все известные ей способы казаться страшнее и злее. Жалко, что хвост нельзя распушить и ирокез вдоль позвоночника возвести, как это делают обычные кошки, она бы и этим воспользовалась.

Однако ребенок был неумолим. Оливия мысленно проклинала девчонку и даже поймала себя на мысли, что могла бы её даже ранить, если бы имелась такая возможность. Когда тебя хотят убить, а огромный камень в руках не то чтобы намекал на это, а кричал во всё своё несуществующее горло, выбирать не приходится. Уж лучше она полоснет лапой по ноге девчонки и так оставит её в покое, чем она будет изображать из себя альтруистку, гуманистку и получит камнем по голове.

Перепуганная, она даже не сразу заметила приближение еще одного человека. Лишь когда в нос буквально ударил знакомый сладковатый запах духов и косметики, Хамфри вскинула голову и увидела Цириллу. Сказать, что она испытала облегчение - ничего не сказать, потому что кошка буквально осела на землю, положив морду на собственные лапы. Страх прошел, она теперь понимала, что в обиду её не дадут и даже очень скоро вылечат.

- Да лежи ты смирно! - возмущенно фыркнула Лан, когда пантера в очередной раз дернулась и расстояние между ними увеличилось. Вопреки впечатлению, которое могло создаться, Хэмптон вовсе не была дурой и приближаться близко к кошке она не собиралась. План был таков: прицелиться и кинуть камень, попасть им прямо в голову и за счет полета камня удар получится настолько сильным, что не счастная зверушка не будет даже мучиться. В собственных глазах Лан сейчас была просто образцом гуманности и добродетели.

Но тут всё пошло не по плану. Появилась какая-то женщина с палкой, европейка, и почему-то у Лан промелькнула мысль о том, что волосы у неё вот точь-в-точь как у мамы. Пусть она и плохо её уже помнила, но хорошо помнила цвет волос. И неизвестно почему, но этот факт подействовал как-то отталкивающе. Плагиаторша, блин!
Сначала Лан открыла рот и собиралась буркнуть что-то нечленораздельное, оправдательное и явно пристыженное. Но, не выдавив ни звука, благополучно рот закрыла и решила, что это будет неуместно.
Снова открыла рот, чтобы рассказать всё честно, но снова его закрыла, решив, что это тоже не шибко хороший вариант.
Наконец, Лан открыла рот в третий раз и еще камень бросила, руки скрестила на груди, уставилась на Цириллу исподлобья:
- А это не ваше дело! Это моя пантера, я её нашла! А вы найдите себе другую! Пожалуйста, - пробурчала грубиянка, а последнее слово добавила нехотя, очень тихо, словно стыдясь того, что вежливость в ней еще осталась. Совсем чуть-чуть.

Так. Потрясающая ситуация. Цири склонила голову набок, словно оценивая, что от нее сейчас требуется. Но девчушка хотя бы камень бросила, уже достижение, да и подходить ближе не стала. О благообразности намерений белобрысой задумываться не приходилось - обычно камнями не помогают. Во всяком случае Цири ни разу такого способа еще не встречала.

- В самом деле твоя? - даже как-то удивилась Цирилла, не сразу поняв, что вкладывает ребенок в эти слова. - Да ну зачем она тебе больная? Двигаться не может, на спине катать - тоже. Зато я могу ее вылечить.

Лив не повезло вдвойне - сначала сломать лапу, да еще так некрасиво, а потом еще и огрызаться на ребенка, которого тронуть страшно - все-таки ребенок. Цири присела возле большой кошки, положив бо рядом с собой, чтобы, если придется, была возможность пустить его в ход. К слову, она надеялась, что подобного не случится. Но, кажется, девочка была настроена серьезно, и отчуждать "свое" имущество в чью-то пользу, тем паче принудительно, не планировала. Конечно, демонстрировать перед незнакомым дитёнышем свои магические способности Цирилла не хотела. Но сейчас вопрос стоял в здоровье "пациента", если можно так выразиться, а это гораздо важнее какой-то там конспирации. К тому же врачевание - не магия воды, его хотя бы не так видно.

Осмотрев рану, Цирилла пришла к выводу, что без вправления тут дело не обойдется, а она надеялась, что это можно будет избежать. Цирилла была не очень-то сильным костоправом, хотя несколько раз ей приходилось вправлять сломанные и смещенные кости. Не особенно приятное это дело, надо признать. Цири потерла ладони друг об друга, чтобы слегка их разогреть, после чего направила энергию голубого цвета на область повреждения, чтобы остановить кровь. Затем энергия сменилась на синюю, снимая остатки боли и давя красные очаги. Цирилла была целиком и полностью поглощена в работу, и молчала, тем самым отличаясь от тех магов воды, которые неизменно забалтывали пациента. Так ей легче было сосредоточиться на самом процессе. Дождавшись момента, когда все красное уйдет из раны и кровь прекратится, Цири осторожно, но сильно потянула за сломанную лапу, вправляя кость на место - в ауре сразу восстановилась целостность кости прерываемая только тонкой серой полоской, которая обозначала место слома.

Оливия оставалась неподвижна, только кончик хвоста нервно дергался, так как пантера считала, что сегодня они все-таки пережили стресс. Она точно знала, что существуют люди, которые терпимо относятся к боли, могут сцепить зубы и терпеть. К таким людям она сама точно не относилась, ибо боль была одним из самых страшных испытаний, которые только можно было вынести. Она моментально съезжала с катушек, когда становилось больно, и во что бы то ни стало старалась достать обидчика и дать сдачи. Прямо как сейчас...

Прислушиваясь к разговору людей, Оливия внимательно следила за перемещением Цириллы и радовалась, что именно она нашла её. Это был, пожалуй, самый лучший вариант, так как врачевание выглядит не столь зрелищно и необычно, чем, скажет, летающие в воздухе тела или движущиеся пласты земли. Сейчас нужно дождаться, пока её вылечат, прогнать девчонку, а затем возвращаться в монастырь. Что-то Лив подсказывало, что она рухнет на кровать и будет спать очень долго.

Когда боль прошла, Хамфри подняла голову и выловила взгляд подруги. Спасибо. Я честно думала, что она меня укокошит, - призналась Лив и верхняя губа чуть дрогнула, потому что ей вправили кость. Не больно, но согласитесь, не слишком приятно ощущать, как твоя собственная кость шевелится. Теперь оставалось только ждать, и Лив уже не без удовольствия предвкушала момент, когда сможет прогнать Лан.