Цветы и прочие прелести жизни

Так вот он какой, парк глициний... Забытое-забытое обитателями монастыря место - вот кстати, здесь Арлетта тоже ни разу не была. Но много слышала, причем часто как о месте, где складываются разные любовные истории, вот хотя бы эту португалоговорящую парочку взять...
Парень вел себя как-то чересчур скромно, вот прямо даже слишком - пришлось Арлетте по дороге брать все в свои руки. Девушка решительно завладела локтем Тэрри, да так, считай, и вела его до парка. И по дороге обстоятельно разъясняла юноше, за что не любит кудряшки. Смотрится-то красиво, это да, это кто ж возражает - вот только неудобно, жутко неудобно, на пуделя какого-то похожа. По праздничным дням - это пожалуйста, Давенпорт и не только кудряшки может забабахать, а мегароскошную укладку любой сложности. А в обычные будни - так жутко мешаются, что и не передать...
Парк был похож на такое, ярко-неоновое нечто - так что Арлетта даже и трещать забыла. Восторженно завертела головой по сторонам, разглядывая тяжелые, яркие гроздья цветов - все, полное восхищение...

Нет, ну не было у него раньше отношений с девушками... но ведь учиться никогда не поздно, ведь так? Ему было приятно, хотя где-то как-то неудобно, что девушка всё взяла в свои руки. А насчёт кудряшек... вот эта девушка точно самая красивая даже без кудрей. Хотя с кудрями она будет ещё прекрасней. Может, это только ему так кажется? Он всё-таки где-то в глубине души, очень-очень глубоко, является романтиком.

- Красивое место, никогда здесь не был. Вроде... - сказал молодой человек, отпуская руку девушки и подходя к цветам. В одном, несмотря на позднее время, копошилось какое-то насекомое. Стараясь не отвлекать его, Тэрри сорвал цветочек и подошёл обратно к Арлетте. Волосы её ещё завивались, и он, переплетя несколько маленьких прядей, вставил туда цветок. Смотрелось очень красиво. - Даже не знаю, где тут можно посидеть...

Сгустились сумерки, но ещё что-то можно было увидеть. Колбочки (или палочки) не активизировались, и цвета Тэрри различал. Сорванный цветок был нежно-голубого цвета, и ему показалось, что этот цвет идёт девушке как никакой другой.

У Арлетты на мгновение мелькнула такая нехорошая мыслишка, что парень намылился от нее смыться, так лихо он отлепился и почесал куда-то в сторону. Ан нет, зря переживала - Тэрри тут же вернулся, и даже с цветочком, прелесть какая... И решительно вставил цветок американке в волосы. В этот момент Давенпорт даже несколько запуталась, как же ей с этим цветочком себя вести - никогда раньше не носила в прическе такие украшения и понятия не имела, насколько лихо они имеют обыкновение вываливаться.
Казалось бы - надо мальчика поблагодарить за подарок. Но нет. У шизофреников логика своя, шиворот-навыворотная, а у признанных шизофреников - тем более... Так что вместо ожидаемого в данной ситуации "спасибо" Арлетта в лоб задала Тэрри вопрос: - Ты что, за мной ухаживать пытаешься?
Ну надо же ситуацию прояснить. Как себя с ним в итоге вести-то. Потому что для Арлетты общение с другом и обение с поклонником - это ж две совсем разных линии поведения, честное слово...

От такого вопроса в лоб даже кончики ушей, казалось бы, налились краской смущения. Он в очередной раз опустил голову и пожал плечами. Да, он хотел за ней ухаживать, но почему-то боялся, что эта девушка не станет его девушкой. Он для неё, наверное, слишком скромен и робок. Нет, была-не была, но он будет честен перед ней и перед самим собой.

А цветочек очень хорошо смотрелся в её волосах. Теперь надо найти какое-нибудь место, где можно посидеть, предаться хорошим мыслям. Наверняка где-то есть какое-нибудь брёвнышко...

- Эм... ну... - промямлил он. Внутренний голос засмеялся противным смехом, и парень запрятал его куда подальше. - Да, ты мне понравилась. Я ещё не встречал девушки ещё краше тебя, - наконец-то решился он.

Он посмотрел по сторонам и увидел, где можно посидеть. Подвёл девушку к небольшому брёвнышку, помог ей сесть на него, и сел рядом.

Мог и не распространяться - роскошный морковный румянец прекрасно все рассказал за юношу. Арлетта довольно и почти победоносно дрогнула уголками губ - признание ей очень даже понравилось. Да и какой девушке не поправится, когда ее красота разит парня буквально наповал? Тем более что пока в этом монастыре на счету Арлетты была одна-единственная победа, да и та какая-то скомканная и закончившаяся, откровенно говоря, почти ничем... Так, простите, и уверенность в собственных силах потерять недолго! Так что сейчас Давенпорт, должно быть, напоминала довольную кошку, которой наконец-то обломилась крынка сметаны...
Осторожно придерживая цветок в волосах - на случай, если это верткое хрупкое украшение все же вздумает вывалиться - Арлетта позволила Тэрри подвести себя к бревнышку и усадить на него - и выжидающе взглянула на юношу. Нет, это, конечно, прекрасно, что он так часто уступает ей инициативу и все такое прочее... но ведь не только уступать, но и проявлять же тоже надо!

Она смотрела на него, он смотрел на неё, а практически над ними в сгущающихся сумерках ярче зажигалась луна. Идиллия, а не жизнь. Вот только настораживает, что это всё разворачивается слишком быстро. Стало быть, любовь с первого взгляда существует. Но вот правильная ли она? Что-нибудь хорошее несёт? Или сначала она несёт в себе огонёк, а в последствии разбитое сердце и нежелание слишком долгое время связывать свою жизнь с кем-либо ещё?

Но, так или иначе, но девушка ждала от него каких-то действий. Не разговоров, а чего-то другого. Платонического, если хотите. Нет, Тэрри слишком романтичен, чтобы просто поцеловать. Ему надо создать такую атмосферу, чтобы этот поцелуй не был ничем испорчен. Почему-то захотелось танцевать, а в памяти всплыл танец десятилетней давности. А потом танец на злополучной дискотеке, который был прерван взрывом снаряда.

Он посмотрел девушке в глаза и активировал Аджну. Синие нити энергии направил в мозг девушки и стал ей посылать образ красивого розового парка с небольшим прудиком. Он плохо помнил запах роз, в Конго не видел их, но их запах ни с чем не сравнить. Недаром розы считаются самыми прекрасными и нежными цветами. Ей наверняка понравятся. И вот, отправив образ местности и запах розовых кустов, он приблизился к ней и нежно и осторожно поцеловал в губы. Простой дружеский поцелуй. Потом, правда, встал и протянул ей руку.

- Давай потанцуем? Вальс? Ты умеешь танцевать вальс? - он перестал уже подавать ей образы и теперь просто делал вид, что ничего не было.

Чего это вы сразу думаете, что Арлетта вся из себя такая... вот такая, говорить даже не хочется, какая? Давенпорт вполне устроили бы и разговоры - помнится, в оранжерее они с Тэрри болтали очень даже мило, хотя обстановка не так уж и располагала... А ей вот сперва перебросили по каким-то там чакромозговым каналам премилую картинку - явно перебросили, сама американка о пейзажах с розовым запахом подумала бы в последнюю очередь. А про ментальную магию была премного наслышана - мощная, выходит, вещь... Так, не об этом сейчас. Потом же юноша ее поцеловал! Невероятно ускоренное развитие событий, глядя на Тэрри, Арлетта как-то таких скоростей не предполагала... но на поцелуй ответила с удовольствием. И причин не принять приглашения на танец тоже не видела.
- Вальс? Старый добрый школьный танец? - улыбнулась американка, подавая юноше руку и поднимаясь ему навстречу. - Ну, кто же не умеет... - Распространяться о том, что на выпускном к Арлетте стоял просто дикий хвост из желающих потанцевать вальс с симпатичной гибкой девчонкой, Давенпорт не стала. Ни к чему такие сведения распространять окружающим... Положив руку Тэрри на плечо, Арлетта прильнула к юноше и с улыбкой спросила: - Вести ты будешь?

В прошлый раз, кажется, маленькая девочка Юэ, с которой десятилетний мальчик Тэрри танцевал вальс, сначала отпиралась, а потом согласилась. Но она не умела вообще танцевать, а он умел, но плохо. Сейчас же, спустя десять лет, изменилось не всё, но многое. Девушка согласилась потанцевать, но и была какая-то не то радость, не то ещё что-то. Значит, она его танцевать умела, а это хорошо. Тэрри обладал хорошей памятью что-то запоминать (например, движения в танце), поэтому был уверен, что танец получится прекрасным. Жаль, а может и нет, что никто не увидит этого.

Он сначала хотел обнять её за талию, но потом решил положить руку на спину, к верхнему краю лопатки. Левой же рукой взял её правую руку и вытянул чуть вбок, примерно на уровень середины головы. Какой вальс без музыки? Решив, что попробует передать девушки мелодию "Голубой Дунай" Штрауса, которая являлась самой что ни на есть вальсирующей музыкой, начал вести свою партнёршу. Правая нога вперёд, левая подтягивается, а потом сразу идёт вбок. Корпус разворачивается. Потом движения повторяются. Это самая простая техника, которая называется "квадрат". И, ведя девушку, про себя повторял:

- Раз-два-три, раз-два-три.

Да-да-да, старый добрый "квадрат" вальса... Чуть склонив голову набок, Арлетта легко следовала за Тэрри, повторяя незамысловатые фигуры танца, четко шагая в известный всем ритм "раз-два-три". Очень хотелось бы отстукивать его при шагах каблуками, чтобы было проще следить - но увы, каблуков на американке не было. Тут толком на каблуках никуда и не пойдешь, разве только на какое-нибудь торжественное мероприятие по поводу большого праздника...
Все-таки Давенпорт не нравилось то, что юноша как-то чересчур напряжен для танца. Ему что, таких усилий стоит отсчитывать для себя ритм? Вот прямо настолько сложно? Кажется, вот-вот складка на лбу выступит от сосредоточенности... Ну нет, так не пойдет. Приподнявшись на носочки, чтобы чуть-чуть добавить себе роста, Арлетта потянулась губами к уху Тэрри - и принялась нашептывать юноше этот простенький ритм. Все-таки когда молодой человек больше думает о "раз-два-три", чем о девушке - это не дело, с точки зрения Давенпорт так даже совершенно не дело...

Да, как это ни печально и не прискорбно, Тэрри выглядел напряжённым. На то у него были свои причины. Помнится, последний вальс был прерван взрывом снаряда и криками о помощи. Да, это было несколько лет назад, но теперь всё изменилось. Пора забыть о плохом, ужасном и неправильном, и жить той жизнью, которая протекает сейчас. Но ведь считается, что человек, который хоть день побыл на войне... бессмысленной и беспощадной... перестаёт быть нормальным. У него меняется психика. Война, которая была в Конго, не коснулась Тэруса напрямую. Это скорее Ковач лечил под редкими взрывами снарядов где-то в отдалении пациентов. В Кисангани боевых действий не было, и юношу это не коснулось.

Но здесь вроде бы всё прекрасно. Тихо и спокойно. Так почему же его ничего не отпускает? Почему он сильно напряжён? Видно, что Арлетте это не нравится. Он прикрыл глаза и постарался расслабиться, успокоиться, подумать о чём-то другом. Дошло даже до того, что девушка принялась сама своим нежным голосом отсчитывать этот ритм. Нет, надо прекращать...

Он мотнул головой и сбился. Вроде всё шло хорошо и правильно, но порой даже самый маленький камешек может помешать волшебству. Тэрри споткнулся об него и моментально сбил ритм. Тихо выругался и отошёл от девушки. Нежно поцеловал тыльную сторону её ладони.

- Прости... у меня с этим танцем оказывается связаны не очень хорошие воспоминания. Может, мы потанцуем танго? Ты умеешь? Я как-то раз видел его, но ни разу не танцевал. Говорят, в танго ошибиться невозможно...

Ах вот оно что, оказывается... А девушка-то все гадала, что же такое происходит, что юноша так постоянно напрягался, а потом и вовсе с ритма сбился. Неприятные воспоминания... И опять Арлетта почувствовала себя так, как будто прикасается к чему-то, совершенно для нее не предназначенному... то еще ощущение. На любителя. А Давенпорт, как выяснилось, любителем вовсе не была. Да и у парня лицо сделалось какое-то совсем уж печальное, не соответствующее лихому предложению...
Танго? Вот уж что только по телевизору видела, танцевать никогда не доводилось... повода все не было, да и не с кем. Арлетта медленно качнула головой, показывая, что с этим танцем она не справится, что бы там про него ни говорили. А потом, повинуясь внезапному порыву, шагнула к Тэрри и обняла его.
- Танцевать не обязательно, - неловко сказала девушка. Как будто можно было этими тремя сухими словами выразить то, что поднимали в душе печальные глаза юноши... Кроме того, Арлетта еще и чувствовала, что она его очень плохо понимает и что главный ключ, наверное - в тех незаданных вопросах, которые непременно заставят американку беспокойно вертеться, как угорь на сковородке...

Когда его обняла Арлетта, он почувствовал, будто бы пронёсся в его теле заряд электрического тока. Он мало кому позволял себя обнимать, но объятия, да и само присутствие Арлетты ему были приятными. Становилось как-то спокойнее. Птички, конечно, не запели, но туча ушла. Боль, страх и тоска, эти три чувства чёрной грозовой тучей окутали его душу, не давая возможности радоваться и жить. Радость была поверхностной, но внутри оказывается было всё пустым. И сейчас начинало что-то происходить в его душе. Он боялся перемен, но ещё ни разу ни с кем не приходилось ему разговаривать. Последние десять лет. Маленьким мальчишкой он всем рассказывал о себе, вызывая жалость, и от этого ему становилось легче. Не надолго, не намного, но легче. А сейчас...

Он неуверенно обхватил её тонкую талию руками и поцеловал. После поцелуя он поднял голову вверх и посмотрел на звёзды. Он чувствовал, что она не будет его жалеть, но просто останется рядом. Иногда присутствие дорогого человека много важнее разных слов, особенно слов жалости.

- Я не всё тебе рассказал о себе... лет сколько-то назад, когда я был мальчишкой, я познакомился с обитателем, Бенедетто. Мы сдружились, а потом он решил отправиться в далёкое и опасное путешествие в Африку. В богом забытую страну Центральной Африки, в Конго. Там была война. повстанцы из племени май-май хотели свергнуть правительство. А обстановка по болезням в этой стране ужасная. Мы с Бенедетто работали в разных госпиталях, но потом мы с Чарльзом и Джиллиан поехали к нему в Матенду. У кого-то был день рождения, и Бенедетто стал танцевать... но он делал неправильно, и я решил ему показать, как танцуют. Но... - он сглотнул. Вспоминать было тяжело. - Неподалёку взорвалась бомба. Потом другая. Одной бомбой маленькой девочке оторвало ногу. Буквально через день пришло сообщение, что повстанцы озверели и убивают всех подряд без разбора. Мы скрылись в джунглях... Повстанцы меня не увидели... А Бенедетто чуть не убили. Он говорил, что их расстреливали как военнопленных...

Парень резко осёкся и сильно сжал челюсти. Предательские слёзы навернулись на глаза, но он быстро их стёр пальцами руки. Кажется, он сильно загрузил Арлетту своей болью, но что сделано - то сделано, и больше уже ничего не исправишь.

Даже так... Арлетта невольно вздрогнула от неожиданности. Вот уж не подозревала, что за плечами у этого юноши - война в Африке... Хотя американка тут же невольно подметила у Тэрри желание тащить за собой тяжким грузом все уже решенные и пройденные проблемы, сама Давенпорт вообще-то считала такие поползновения дурной привычкой. По ее мнению, так из законсервированных старых проблем легко могла вырасти новая, свеженькая аж похрустывающая и крайне неприятная. Вон, в монастыре живое тому доказательство есть, в мастерах ныне числится...
Арлетта молчала, прижимаясь щекой к плечу юноши, и лихорадочно пыталась выдумать, что бы такого можно сказать. Пожалеть? Вот еще, лезть к нему со своей жалостью, не испортить бы все... ''Ты мне нравишься''? Слова, бесспорно, прекрасные, но вялые и обычно несколько разочаровывающие. А заявлять ''Я тебя люблю'' американка была как-то не готова - тем более что это еще и будет враньем, глаза Арлетты сейчас остановились на местном шамане и неотрывно за ним следили в безумной надежде, что девушка португальца вдруг возьмет и куда-нибудь испарится, и тогда юноша обратит на американку свой взор...

Она ничего не сделала, и это было самым прекрасным и правильным из решений человека. Его старые раны открылись, и нужным лекарством явиласьы не банальная жалость, а просто присутствие. Она не ушла, сказав, что ей безразлична его боль, что он должен сам заботиться о себе. Она не стала говорить банальные слова утешения, ибо это вызывает ненависть у того, кто их слышит. Нет, иногда жалость очень даже хорошо действует на того, кого утешают. Он становится весёлым. Но обычно слова утешения воспринимаются как-то не так.

Он вздохнул и ещё раз промокну глаза пальцами руки. Потом чуть склонил голову и поцеловал девушку в лоб.

- Спасибо тебе. И прости меня, если моя боль передалась тебе, - прошептал он.