Ночь истин

Только вчера было полнолуние, и Чин чувствовал, что та его часть, что была зверем, должна была получить волю. Слишком долго приходилось бороться с собственными чувствами и сдерживаться. Дождавшись ночи, юноша вышел из корпуса мастеров и, немного отойдя от построек, поднял взгляд на почти полную Луну. Зрачки глаз резко сузились, а радужка из карей стала рыжеватой. Он опустился на колено, упираясь ладонями о землю. По всему телу пробежала мелкая дрожь, на несколько мгновений мышцы свело судорогой, а кожа онемела. Кости начали менять свою форму, ладони превратились в подушечки огромных лап, через боль в лице, глазах, шее, спине и конечностях Чин чувствовал, как меняется положение мышц и связок и все тело увеличивается в размерах. Спустя минуту на том месте, где только что находился ученик ирбиса, стоял и отряхивался роскошный золотой тигр. Чин неуверенно сделал пару шагов, прислушиваясь к ощущениям от тела. Он давно не перекидывался, и сейчас приходилось ко многому привыкать заново. Тигр припал к земле, разминая передние лапы, затем махнул хвостом, повел ушами, пару раз повернулся вокруг своей оси, отряхнулся и все же пришел к выводу, что достаточно хорошо чувствует свои габариты. С видом неоспоримого царя зверей, полосатый хищник направился к воротам монастыря, грациозно переставляя массивные лапы.

Хотелось охотиться, и как только Чин вышел с территории Линь Ян Шо, он начал внимательно принюхиваться и прислушиваться, пытаясь заметить добычу. Он прошел от западных ворот на север к горам, когда чуткий слух уловил какое-то движение. Тигр насторожился и медленно поднял голову. По весьма специфическому запаху мускуса он понял, что на право быть сегодняшним ужином претендует кабарга. Нужно дождаться, чтобы добыча подошла как можно ближе, только тогда имеет смысл за ней бегать: кабарги очень проворны и отлично прыгают по горам, тигру с его габаритами это намного сложнее. Чин присел на четырех лапах, напрягая мышцы для прыжка. При этом верхняя губа задрожала, обнажая массивные клыки, из-за чего длинные усы стали торчать во все стороны. Тигр не двигался, чтобы себя не выдать. Кабарга в пару прыжков спустилась, оказавшись на одном уровне с Чином. Медлить дальше нельзя – тигр чуть махнул хвостом и изо всех сил прыгнул в сторону дичи. Челюсти щелкнули по воздуху, и оставалось только сосредоточиться на плавном приземлении. Кабарга, не оборачиваясь, поскакала в сторону ворот монастыря, и Чин, опьяненный охотничьим азартом, рванул следом, выбирая момент для следующего прыжка. Пару раз кабарга пыталась (если быть точным, то, судя по запаху, пытался) забраться на склон, но лишь скатывался, цепляя за собой мелкие камни. Чин недовольно зарычал, когда и следующий прыжок закончился неудачей, но это лишь заставляло его ещё упорнее преследовать добычу.

Очередная бессонная ночь. Но снова идти в парк не хотелось, ведь такая прогулка наверняка опять заставит ее много думать о Нем, о себе и собственных чувствах. Лучше вымотать себя физически, причем на столько, чтобы в итоге просто рухнуть на циновку и заснуть без каких-либо сновидений или без размышлений перед сном. Одевшись поудобнее: спортивные шорты, легкий топ поверх спортивного лифа и кроссовки, девушка накинула сверху длинную кофту с длинным рукавом, чтобы не окоченеть за то время, что она будет скорее всего бежать до спортивной площадки, ведь ночью температура не поднимается выше 15 градусов, но и это большая редкость. Или пробежаться до деревни? Чем дольше бежать - тем лучше, тем более, что обратный путь будет в гору, а это значит, что она наверняка вымотается и сразу же заснет. Но дорога может быть небезопасной, поэтому бурдюк с водой тут же оказался на своем привычном месте. Да, девушка сейчас совершенно не вписалась бы в местную толпу - ее одежда, откровенно говоря, совершенно не подходила для данной местности, но сейчас была ночь, а ночью тут в отличии от Европы, принято спать, потому можно было позволить себе подобную радость как удобная спортивная одежда, которая была среди ее одежды, что она брала с собой из дома.

Неплохая спортивная подготовка, которая годами набиралась на беговой дорожке и спортивном зале, все же окончательно не растерялась, потому никаких особенных проблем, чтобы добраться до западных ворот монастыря, не возникло. Но что-то все-таки заставило ее остановиться у ворот и повернуть голову вправо - интуиция подсказывала, что там что-то происходит. И не зря. Прислушавшись, девушка услышала чье-то рычание и стук копыт по иссохшейся земле. С севера что-то надвигалось, точнее кто-то, причем этих "кто-то" было двое, если верить тому, что девушка уловила в звуках стихии. Явно шла погодя - Дани это нутром чувствовала, потому крышка с бурдюка была моментально сорвана, причем явно вовремя. Наконец, при свете Луны, итальянка смогла разглядеть все подробнее: какой-то горный козлик упрыгивал от массивного тигра, честно стараясь спасти свою жизнь. Естественно, в таком случае не вмешаться Дани не могла - мы же сначала делаем, а потом только думаем. Ну, во всяком случае сейчас получилось именно так, да и времени на раздумья не было - парочка приближалась очень и очень быстро, поэтому девушка только и успела, что сделать взмах правой рукой, высвобождая часть Воды из бурдюка, а затем еще один взмах с небольшой "подсечкой" левой руки снизу. Водный хлыст - универсальное оружие, особенно, когда не можешь судорожно придумать чего-то еще. Усилие воли, довольно плавные, хоть и быстрые движения руками и хлыстик четко поздоровался с тигриной мордой.

Отсутствие тренировок дает о себе знать – кабарга пока довольно успешно уворачивалась от прыжков тигра, и мощные челюсти вновь ловили только воздух, в то время как когтистые лапы лишь врезались в горную породу. Чин рычал, понимая, что скрывать свое присутствие бессмысленно и можно дать волю ярости. Очередной прыжок кабарги, кажется, настало время для решающего броска, в тот момент, когда копыта дичи коснутся земли. Теплый запах близкой добычи, тигр уже чувствовал, каким будет вкус крови.

Чин не сразу понял, что произошло, от неожиданности он припал на передние лапы, чувствуя, что не может сделать вдох. Вода? Откуда? Он громко фыркнул, отряхиваясь от воды, и распахнул глаза в поисках источника опасности. Звериные инстинкты в момент охоты, да ещё и при кипящей ярости, слишком сильны, они перебивают человеческое сознание, оставляя место лишь повадкам хищника. Человек, причем человек, который посмел напасть на тигра и отвлечь его от охоты. Чин яростно зарычал, заметив в лунном свете силуэт противника. Верхняя губа тигра поднялась, обнажая белоснежные клыки, а когти впились в землю. Тигр приготовился к смертоносному броску, никто не смеет отвлекать хищника, мешая поймать добычу. Особенно когда в этом хищнике без малого полтора центнера веса и настроен он серьезно. Шерсть на загривке тигра встала дыбом, а хвост несколько раз нервно дернулся. Расстояние до человека было достаточным для того, чтобы преодолеть его одним прыжком. В сузившихся зрачках большой кошки не читалось ничего, кроме ярости. Сознание было заполнено запахом удравшей жертвы и запахом нового противника, лютая ярость не оставляла места критическому мышлению, только образы и ощущения – уверенность в том, что сейчас сноровка не подведет и прыжок достигнет цели, даже если человек снова атакует водой. Чин удобнее переставил задние лапы, чтобы было проще оттолкнуться от земли. Каждая мышца сейчас была напряжена, подобно пружине. Новый рык больше походил на боевой клич, чем на предостережение – тигр не пугал человека, он собирался убивать того, кто ему помешал.

Ну да, а зачем думать-то? Ночью в принципе думать не принято - совершенно ненужный процесс, сильно действующий на нервы, а в данном случае еще и на жизнь. Вот подумай девушка сначала о том, что тигр - страшный хищник, что его сила определенно превосходит силу самой девушки, да и что он вообще находился на охоте, а отрывать хищника от охоты - смертельно опасно. Но такое - оно не лечится, потому Даниэла сейчас и наблюдала, словно в замедленной съемке, как опасный хищник, переключил внимание на нее и явно готовится к атаке. Девушка похолодела, понимая, что сдержать зверя вряд ли сможет - даже несмотря на полнолуние, ее сил не хватит - у нее недостаточное количество воды в бурдюке, чтобы остановить такую махину. Правда, попробовать, может, и стоило, но не разозлит ли это хищника еще больше? Правда иронично-язвительная мысль "куда уж больше-то?" все-таки заползла к ней в голову. Действительно, совершенно некуда. Вид разъяренного тигра пугал, а страх, как известно, парализует не только любую мыслительную деятельность, но и физически.

Даниэле было страшно. Очень страшно, ведь умирать совершенно не хотелось, но помочь ей явно было некому - на дворе ночь и Учитель с Чином наверняка спят без задних ног - днем у каждого было много работы. Нет, ну не дура ли? Ведь устала не меньше мужчин, а все равно приспичило не спать, точнее не могла заснуть. Ну, вот pа дурость сейчас и будет расплачиваться кровью. Итальянка старалась не смотреть в глаза зверю - это было безумно страшно. Итальянка отвела взгляд с тигра, надеясь, что тот не так остро почувствует ее ужас и страх, что взбудоражат животное еще сильнее. Легкое движение кисти и оставшаяся вода в бурдюке "присоединилась" к уже имеющейся и аккуратно слилась в один единый столб в паре метров перед самой девушкой, которая старалась сконцентрироваться исключительно на Воде, а не на хищнике или собственном страхе.

Тигр прицеливался для броска, уже учуяв запах страха и крови. В какое-то мгновение он присмотрела к лицу человека, лишь с целью лучше рассчитать удар, как вдруг суженные зрачки чуть расширились. Хищник промедлил с броском, и сознание человека ворвалось в разум тигра. Дани… Тигр прижал уши, после чего распрямился, чуть склонив голову. Чин испугался того, что только что чуть не произошло. Оцепенение и боль во всем теле, длившие несколько секунд, которые заняла обратная трансформация. Чина буквально трясло от страха, при этом он все ещё живо чувствовал страх Дани, так, как чувствовал тигр. Он только что чуть не убил ту, кого любил больше жизни, потеряв контроль над звериной сущностью.

- Дани, прости, пожалуйста! – Чин бросился к девушке, крепко прижимая её к себе. – Прости…

Сердце бешено колотилось, и Чин еле сдерживал мелкую дрожь во всем теле. Он не знал, что говорить, как загладить собственную вину перед девушкой. Успела ли она понять, что могло произойти? И ведь только сегодня Чин обещал Учителю, что готов нести ответственность за себя и за Дани, а на деле оказался неспособен контролировать собственную звериную сущность. Только что он сам собственной глупостью, кажется, разрушил все то, чего так добивался. Чин гладил девушку по спине, уткнувшись лицом в её волосы. Ещё недавно он был бы готов отдать все за право обнять, Дани а сейчас, когда никто ему не мешал, он допустил роковую ошибку. Он боялся сам себя, боялся того, что могло произойти, как он вообще мог ослабить контроль над зверем? Зачем нужно было охотиться у стен монастыря, не контролируя хищника, смертельно опасного хищника, которому только дай учуять запах крови? Вот уж действительно пусти тигра в горы…

Напряжение достигло какой-то немыслимой точки кипения - все тело начало слегка покалывать от напряжения, страха и ожидания этого последнего, возможно, для нее вдоха. Она не смотрела на хищника, стараясь сосредоточиться исключительно на стихии, но сосредоточиться нормально не получалось. Она видела как этот страшный и опасный хищник превратился в человека. Звериная сущность, - пронеслось в голове у девушки. Вода рухнула на землю. Девушка только сейчас поняла кто был перед ней, когда почувствовала крепкие объятия и знакомый тонкий аромат глициний, что преследовал ее все последние дни. Этот голос она бы не спутала ни с чьим другим - это был тот, из-за кого она не могла заснуть уже которую ночь. Горечь обиды и злости сейчас вспыхнули в итальянке. А все за то, что он посмел занять и так незаметно для нее самой укрепиться в ее сердце. За то, что сейчас, будучи в его объятиях, только сейчас она поняла, что все тело бьет дрожь. Тут было все: холод, еще до конца не ушедший страх, обида... Хотелось забиться в угол и плакать, чтобы никто никогда об этом не узнал, чтобы никто и никогда ее не нашел - так будет легче для всех. Но прежде, чем плакать...

- Идиот! - буквально заорала девушка резко отстранилась, собрав всю волю в кулак. В ней сейчас говорила обида, которую она испытывала из-за того, что оказалась отвергнута. Как же ей хотелось его ненавидеть, как хотелось прогнать, ударить или просто сделать больно, но нет - это же совершенно бесполезно - он совершенно не пробиваем, как искренне считала Дани. Но зачем же тогда так издеваться над ней? - Лучше убей, чтобы никто не мучился. - Она сама уже не понимала, что говорила - чисто на интуитивном уровне она пыталась сказать что-нибудь, что хоть отчасти, но сможет задеть ее мучителя. Итальянка даже не замечала как из глаз потекли слезы, - Учителю можешь сказать, что я была совершенно не против. Скажи, что я сама спровоцировала. Да что угодно - я не буду против, только прекрати это, прошу тебя, я больше не могу... Не могу я больше так мучиться... Мне так больно видеть тебя и знать, что не могу сделать тебе больно как делала это многим. Избавь меня от этого, прошу, я не хочу потом жалеть о том, что могу сделать. Ты мне слишком дорог...

Всю отповедь Чин слушал, покорно склонив голову. Он был тысячу раз виноват перед Даниэлой за все, и особенно за то, что сейчас могло произойти. Юноша лишь стиснул зубы от злости на самого себя. Он даже не думал о том, что, окажись на его месте обычный тигр, у девушки было бы куда меньше шансов остаться в живых. То, что искать глубокие смыслы в женских истериках – занятие неблагодарное, Чин догадывался, и потому многое из сказанного девушкой предпочел списать на её страх. Но на последней фразе он поднял голову, пристально посмотрев Даниэле в глаза. Неужели, ему не послышалось, и она действительно это сказала? Возможно, это очередная попытка выдать желаемое за действительное, но от этих слов сердце забилось ещё чаще.

- Да, я идиот, - Чин продолжал пристально смотреть в глаза Дани, видя её слезы и понимая, что виноват в них только он. – Я уйду из Линь Ян Шо, если тебе от этого станет легче, только скажи, - юноша замолчал, собираясь с мыслями. Не так он представлял себе их с Дани встречу после разговора с Учителем. – Я люблю тебя, Дани, и хочу, чтобы ты была счастлива.

Чин подошел ближе к девушке и провел кончиками пальцев по её щеке, смахивая слезы. Он ожидал, что она отмахнется или выскажет ему новые обвинения, которые он заслужил, но он не знал, как ещё можно поддержать девушку. Глаза Чина предательски заблестели, он моргнул, продолжая смотреть на Дани.

Согласился. Еще бы он не согласился или попытался оправдаться - девушка бы окончательно взорвалась бы, нахлынула бы как цунами, которое шло из глубины ее же чувств, но теперь-то возразить было совершенно нечего. Сердце чаще забилось, но с его фразой про уход злость вновь взяла свое. Хотелось кричать о том, что он просто трус, раз бежит от проблем, что его вообще не должно волновать, что она подумает, что он ей скажет, ведь они, по сути, чужие друг другу люди. Только вот действительно чужие ли?.. И Чин подтвердил-таки обратное, отчего у итальянки буквально остановилось дыхание. "Он? Любит?" Это был действительно шок. Не ожидала она подобного после того, что тогда случилось в саду глициний, ведь каждый так упорно делал вид, что ничего не происходило и все будто так, как и было раньше, разве что за исключением их общения. Но тогда почему? Почему он молчал и мучил ее? Да по той же причине, что и она сама молчала. "Наверняка", - эта мысль до глубины души тронула девушку, но ничего ответить ему она просто не могла, но не потому что не хотела, просто не смогла бы даже при всем желании подобрать нужные слова, чтобы дать ему понять как сильно он ей дорог...

Итальянка слегка вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее щеки, смахивая слезы. Это было приятно, даже несмотря на то, что она никому не позволяла лишний раз подобного. Было высохшие слезы полились с новой силой, но теперь уже совершенно по иной причине - она боялась, да, но теперь она боялась потерять, что только что приобрела. Какое-то мгновение, и Дани буквально бросилась ему на шею, уткнувшись носом в плечо и слегка всхлипывая все силять попросить его никуда не уходить.

- Не надо. Останься со мной...

Услышав слова Дани, Чин зажмурился, крепко прижимая к себе девушку, уткнувшись в её волосы и чувствуя, как напряжение сменяется уверенностью, будто до этого у него на сердце была добрая половина гор Тибетского плато, в одно мгновение рухнувших, давая свободу. Чин гладил Дани по спине, по волосам, крепче прижимая к себе, стараясь, чтобы она почувствовала себя в безопасности, хотя после произошедшего это было наверняка сложно.

- Хорошо, я останусь с тобой, - почти шепотом произнес Чин, слегка улыбнувшись. – Все хорошо, Дани. Если захочешь, мы всегда будем вместе.

Из тысячи вариантов этого разговора, которые Чин выдумывал после встречи с Учителем, он так и не смог угадать, что все произойдет так, как сейчас. Он, конечно, не питал иллюзий относительно своих способностей области прорицания, но сейчас бы многое отдал за то, чтобы встреча произошла при других обстоятельствах. Чин коснулся губами лба Даниэлы, вновь проводя рукой по её волосам, после чего страстно поцеловал девушку в губы, обхватывая руками за талию и прижимая её к себе. Можно перестать бороться с собой, достаточно осознавать ответственность за происходящее. Он был готов на все, лишь бы быть с Дани, а сейчас понимание того, что она здесь, с ним, в его объятьях и им ничто не мешает, опьяняло и кружило голову. Все остальное – ненужная суматоха и лишние сомнения. Реальны только он и Дани, здесь на крыше мира, при свете почти полной Луны. Сколько бы ни представлял он образ девушки в последние дни, сейчас она казалась ему в тысячу раз прекраснее, чем та иллюзия, что всплывала в памяти.

Все хорошо. Он здесь, он рядом и он любит. Но итальянка продолжала реветь как маленькая девчонка и совершенно не могла остановить поток собственных слез. Поверить в то, что все мучения последних дней были совершенно напрасны, что ее душевные терзания были совершенно беспочвенны... все это было возможно, но она слишком измотала себя, ведь понимание собственных чувств далось ей очень нелегко и стоило многих нервных клеток. Но все-таки, эти терзания и переживания были не напрасны - кто знает что было бы, если бы она так и не поняла собственных чувств, если бы так и продолжила бы метаться и злиться как на саму себя, так и на весь мир, за то, что такое происходит, а она ничего не может понять. Девушка лишь крепче обхватила его за талию, все так же роняя слезы на его рубашку, но их поток начал постепенно иссякать, а девушка потихоньку успокаиваться - она даже не так остро чувствовала холод, что сейчас пронизывал все тело из-за отсутствия движений. Ей было на столько хорошо и комфортно в объятиях Чина, что все остальное казалось совершенно ненужным и неважным. Его пальцы так нежно и ласково перебрали ее волосы, что, казалось, нет на свете ничего более ласкового и нежного. Но, как оказалось, есть. Невинный поцелуй в лоб, словно отец целует ребенка перед сном, желая ему ласковой ночи и прекрасных снов, заставил девушку слегка опомниться и поднять взгляд заплаканных глаз на возлюбленного.

Дальше произошло то, что можно было назвать, возможно, сумасшествием с их стороны, но оба слишком сильно хотели этого. Даниэла ответила на поцелуй, отдаваясь полностью этому сладкому чувству, что будоражило кровь, легкой истомой пронизывая все тело девушки, что сейчас было буквально ледяным - с оголенными ножками долго не простоишь на одном месте, даже при плюс 10 градусах тепла. Даниэла поднялась на цыпочках, чтобы было удобнее, и обхватила его шею руками, запуская пальцы в мягкие пряди его волос, лаская пальцами кожу. Этот поцелуй принес сладостное упоительное чувство счастья, которое оказалось вполне реальным для обоих. Девушка не спешила разрывать поцелуй, более того, этого сейчас она хотела меньше всего на свете. Только сейчас она поняла на сколько ей не хватало любви и ласки в жизни. И дело было не в том, что они уже полгода как занимаются исключительно отстройкой монастыря, а в том, что после того, как она себе пообещала больше не допускать никого близко к своему сердцу, настоящих отношений у нее не было - все это было лишь игрой, но не сейчас. Сейчас девушка чувствовала, что ее сердце открывается навстречу Чину, готовое отдать себя целиком и полностью.

Бывают такие моменты, которые хочется, чтобы не заканчивались никогда. Чтобы время остановилось, не было никакого «потом» и «завтра», и была возможность упиваться этой минутой вечно. Правда, в представлении Чина все только начиналось, и хотелось не остановить прекрасное мгновенье, а как раз добиться логического продолжения текущей сцены. Все тело охватил жар, Чин сейчас мало чем отличался от своей звериной натуры, только цель была диаметрально противоположной. Если несколько минут назад золотой тигр хотел броситься на Дани в порыве ярости, то сейчас его человеческая сущность с той же силой мотивации хотела броситься на девушку в порыве страсти, и теперь никаких препятствий для этого не было. Продолжая обнимать Дани, не прекращая её целовать, Чин только сейчас заметил, что одета итальянка мало того, что неподобающим для монастыря образом, да ещё и явно не по погоде.

- Ты замерзла? – шепотом спросил Чин, на мгновение отрываясь от губ итальянки, после чего лишь крепче прижал Дани к себе, чувствуя, что разливающееся в теле пламя готово согреть их обоих. Взгляд юноши мельком упал на ворота монастыря, находившиеся сразу за спиной девушки. В такие моменты думать очень сложно, но не значит, что не нужно. – Пойдем.

Чин обхватил девушку за талию, увлекая её за собой дальше от ворот в сторону гор, откуда его звериная сущность только что гнала злосчастную кабаргу. Промедление казалось вечностью, но не хватало ещё, чтобы их заметил кто-то из обитателей монастыря. Даже в такие моменты Чин хорошо понимал, что на Учителя нарываться неправильно. Отойдя чуть дальше, туда, где за поворотом горной тропы их никто бы не увидел, Чин вновь впился в губы девушки страстным поцелуем, одной рукой нежно обнимая её за шею, пробравшись под волосы, а второй обхватывая девушку за талию. Метавшаяся во всем теле энергия начала выстраиваться вполне определенным образом – наибольшей концентрации она достигла в области нижнего даньтяня, в то время как её остатки выстроились кольцом вдоль круга воина, вращаясь по часовой стрелке, захватывая энергию девушки, сплетаясь с ней сильнее, чем крепко прижимавшие Дани руки.

Поцелуй, такой сладкий и долгожданный, длился будто бы целую вечность. Отрываться от губ возлюбленного итальянка не хотела - та нежность, с которой он ее обнимал, целовал... Это было так сказочно, что она даже на мгновение испугалась, что это всего лишь сон. Но во таких сладких снах такие поцелуи так резко не прерываются. Даниэла неуверенно взглянула на Чина, словно убеждаясь, что это действительно он. Ответить на вопрос нормально она просто не могла - она не чувствовала сейчас своего тела, лишь эмоции, с ним рядом ей было хорошо и уютно, тепло, даже жарко, а тело... Сейчас для девушки это было второстепенно. Но, видимо она действительно замерзла, раз даже Чин это заметил. Дани даже немного смутилась - только сейчас она вспомнила, что вышла на улицу в совершенно неподобающей местности и местным нравам одежде, но она-то не планировала никого встретить по пути, а тут Чин. Если бы он сейчас осмотрел ее с ног до головы, да еще и заставил бы снять олимпийку, она бы точно сильно смутилась, а цвет кожи явно походил бы на помидорку. Даниэла в жизни не стеснялась собственного тела, а сейчас ей было не по себе. Наверное, так и должно быть с теми, кто тебе не безразличен. Или это влияние Востока?

Итальянка молча следовала за молодым человеком, положив голову на его плечо и положив свою ладонь поверх его, что сейчас крепко обнимала ее за талию. Ей было неважно куда и зачем они сейчас идут, зачем вообще куда-то надо идти... Главное, что он был рядом, а на душе у нее было тепло и хорошо. Но движение кончилось, а девушка не успела опомниться, как вновь почувствовала на своих губах вкус его поцелуя. В этот раз возбуждение не заставило себя долго уговаривать - по всему телу прошлась легкая приятная дрожь от прикосновений молодого человека, а с губ сорвался легкий стон, который моментально утонул в их поцелуе. Дыхание окончательно сбилось и стало тяжелым, словно воздуха катастрофически не хватало. Истома в низу живота заставила думать о чем-то большем, нежели о невинном головокружащем поцелуе, от которого разум отключается практически моментально. Девушка интуитивно потянулась ближе к Чину, желая таким образом показать что чувствует сама. Пальцы нащупали на его груди петельки и узелки, что были присущи для подобного рода одежды. Немного неуверенно, но девушка стала расстегивать первую из них, боясь, что отпугнет его таким образом, но все ее тело и душу буквально поглотив огонь, который требовал все больше и больше.