Открытие карты

Шири все доела и проследила затем, чтобы и Ян съел свою порцию. В данный момент нарастало непонятное раздражение, и откажись он даже от этой скудной пищи, она бы просто заставила его, невзирая на весь свой такт и уважение к нему. Раненый наконец заснул и муж засобирался в деревню. Она нашла в себе силы тихонько улыбнуться ему, тоже не произнеся ни слова. Порой ей казалось, что с ним ее связывает нечто большее, то, что простыми словами нельзя выразить. Они могли молчать по полдня, при этом не ругаясь и не дуясь друг на друга. Просто наслаждаться присутствием друг друга и дарить нежные прикосновения.

Она долго смотрела ему вслед, чувствуя непонятную тоску, от которой хотелось крикнуть и повернуть его назад. В какой-то миг она подумала, что возможно видит его в последний раз. Таким, тут же добавило сердце. Девушка потерла грудь, пытаясь разогнать крохотный островок боли, и вернулась в пещеру, где спал Ху. Хмуро посмотрела на него и взяла флягу, в которой воды было явно на самом донышке. Шири вышла к реке, решив немного искупнуться, а заодно и набрать свежей воды. Воды остужала воспаленный рассерженный разум, тонизировала и дарила покой. Ничего страшного не случилось и просто не могло случиться. Осталось потерпеть совсем немного, ведь скоро вернется Ян. Очередной кусок из прошлого, вот что происходит сейчас. Но вскоре они уйдут отсюда, и постараются забыть обо всем. Вернуться в Линь Ян Шо к Лин, и все вернется на круги своя. Ничто не могло этому помешать. Девушка впервые за этот день непринужденно улыбнулась своим мыслям, и принялась одеваться. Пора было идти в пещеру.

Ху толком не спал, но сознание оставалось спутанным. Он не понял, что делал Лю с его плечом, но боль ослабла. Неизвестно, сколько времени прошло, когда он открыл глаза и понял, что все ещё лежит на полу пещеры. Плечо болело намного меньше, хотя все равно было больно двигаться, а правой рукой он по-прежнему не мог пользоваться. Лао привстал, опираясь левой рукой о землю. В пещере никого не было, ни Лю, ни его жены. Наверное, просто пригрезилось, так не бывает. Все эти фокусы с водой, но и они были менее невероятными, чем Ян Лю, пришедший кому-то на помощь. Лао сел, прислонившись спиной к стене пещеры. Дышать по-прежнему было очень больно. На земле лежали три пули, раны затягивались, будто прошло уже несколько дней. Ху не знал, что думать о случившемся. В отличие от кузена, он был скептиком, и потому наиболее логичную версию о том, что увидел в бреду призраков, отмел как неправдоподобную.

В любом случае, отсюда нужно выбираться. Но идти он пока не мог – слишком мало сил. Раны в плече и руке в любой момент могут воспалиться, на них даже повязки нет. Рана на груди закрылась намного лучше. В пещере было немного еды, но не было фляг с водой. И Лао не знал, где именно находится. Где-то на Тибете, Лю говорил, что в сорока километрах от Лхасы. А был ли этот Лю, или это был просто бред? Ху своими глазами видел, как упала в пропасть девица, утянув за собой одного из его людей, слышал плеск воды. Он сам видел, как сбросили Яна, который перед этим успел сломать ему руку. И снова слышал плеск воды. Они не могли выжить, там слишком высоко. В паяца стреляли и попадали, будь он хоть трижды акробатом, не смог бы выплыть. Но кто-то ему помог. Лао задумчиво нахмурился.

Уже в довольно стабильном расположении духа Шири вошла в пещеру, так неожиданно ставшую их маленькой компании почти домом. Девушка смогла сдержать внезапно накатившую дрожь, когда увидела, что раненый проснулся. Почему-то она была уверена, что справится с ним в случае нападения. Но это было из разряда сказок, после таких обычно не выживают, не то что вступают в бой. Да и не стал бы Ху на нее нападать, в этом девушка тоже была практически уверена. Не оставил бы ее Ян одну, будь у него хоть малейшее недоверие или подозрение.

- Вот еще вода, она понадобится. - Спокойным голосом, не выражающим никаких эмоций заявила Шири, ставя фляжку рядом с мужчиной и присаживаясь неподалеку у стены. О чем с ним говорить, она не представляла. Из их диалогов с Яном она мало что поняла, отметив лишь факт смерти человека, который хотел найти Лю. Она разглядывала подзаживающие раны мужчины, вспоминая страшную ночь, когда пыталась вытащить с того света любимого. Ей это удалось, но сколько подобных случаев было в мире, откуда вышел Ян? Сколько еще безымянных трупов приходилось на совесть подобных Ху бандитов. Больно кольнуло понимание, что муж врят ли сильно отличался от таких вот сорвиголов. А возможно и был выше их по рангу, ведь в Пекине с ним довольно вежливо разговаривал приятель, да и раненый обращается не как к подчиненному. Шири повернулась и наклонила голову, стараясь не выдать посетившего ее смятения. Зачем, ну зачем опять появились те, кто испытывает ее веру в Яна на прочность. Именно тогда, когда уже все хорошо, когда дочка радостно хватает ручонками своего папу, когда их любовь расцвела наконец всеми оттенками нежности и понимания. Она закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя тяжелые мысли, но понимая, что никуда не денется от них. Они все равно будут преследовать ее в ночных кошмарах, всплывать во время вечернего чая или когда Ян улыбается ей и Лин. Он всегда был сложным человеком и никогда этого не скрывал. И пусть его рассказы сводились к общим фразам, она понимала, кем он являлся всего несколько лет назад. По крайней мере думала, что понимает. Но слова для нее никогда ничего не значили, и в этом была ее ошибка. Она не воспринимала всерьез и не слушала таких банальных слов как "убийца" или "вор". Их вес для нее был нулевым, но сейчас он проявлялся с неожиданной для Шири стороны. Ранение чужого, противного ей человека начало немного расставлять все по своим местам. И девушка всеми силами вызывала в сознании образы своего любимого. Бледного при ранении, улыбающегося при общении с ней и дочкой. Только с ней он стал собой, значит прошлое не имеет значения, оно мертво. Мысли продолжали течь своим ходом, и она потихоньку искала в этом омуте устойчивое русло, с которого ее не мог бы сбить никто, даже Ху.

Увидев вошедшую в пещеру девушку, Ху понял, что все-таки оставался в сознании, и при всей невероятности происходящего, Лю и его жена действительно ему помогли. Он посмотрел на европейку, затем на флягу с водой, которую она принесла.

- Спасибо, - хрипло сказал Лао.

Жизнь учила его не доверять людям. Он не доверял даже кузену, хотя преданно ему служил и много раз рисковал жизнью ради него, а паяц занимал в списке не заслуживающих доверия людей почетное первое место. В тот момент, когда он сбежал из Пекина, Мао велел найти его любой ценой, Ян знал слишком много, намного больше, чем Ю Линь. Он был из тех, кого нельзя отпускать, либо продолжает работать, либо должен быть уничтожен. Ху до сих пор толком не знал, из-за чего именно удрал Лю. Наиболее вероятным ему казался страх паяца перед тем, что Тень успела рассказать полиции. Смертная казнь в Поднебесной существует для таких, как он, кого ничем не исправить. Он девять лет выполнял любые поручения и жил так, будто на свете не существует ценных жизней, кроме его собственной. Лао взял флягу и выпил немного воды.

- Не знаю, почему ты мне помогаешь, - Ху задумчиво посмотрел на европейку. – Прости за то, что было в Пекине. Нам был нужен Ян, а не ты.

Для того чтобы поймать паяца, были хороши любые средства. От этого зависела безопасность Мао и остальных. Ху не был согласен с кузеном в одном – тот хотел, чтобы Ян вернулся к работе, сам Лао был уверен, что паяца безопаснее просто убить. Преданность Лю стоила дорого, и все равно никогда не оставалось уверенности, что она будет сколько-нибудь постоянной. Мао не знал подробностей того, как работал паяц, и сколько на него приходилось тратить сил и времени. Уже не говоря о том, что одно время Ху приходилось быть при Яне едва ли не личным наркологом. У него были несомненные таланты, за которые его ценили, но всему должен быть предел. Лао не нанимался с ним нянчиться, его делом было отдавать приказы.

Из раздумий ее вывел скрипучий голос Ху. Она немного вопросительно посмотрела на него, в первую секунду не понимаю, что он благодарит ее. Только потом стало понятно, что ничто человеческое ему не чуждо. Девушка кивнула, пытаясь опять переключиться на свои мысли, буквально атакующие ее сознание. Ян был не таким простым, каким казался даже ей, и все, что она про него знала точно - что он ее любит. Рассказы его прошлого были слишком размыты и неясны, муж юлил и выворачивался, не желая поднимать определенные темы. Шири тихо вздрогнула от очередных фраз, сказанных хриплым голосом. Мужчине явно было больно, тяжело давалась речь, но он все равно говорил с ней. Не иначе как почву прощупывал...

- Вам решил помочь Ян, а не я. И я не понимаю, как после Пекина он на это решился. - Девушка расставила все точки над i сразу, чтобы лишние похвалы или не дай бог благодарности не доставались ей. Глаза ее чуть сверкнули, и она опять порадовалась полумраку, царящему в пещере. Не нужно Ху видеть еще и ее зрачки. - Не надо у меня просить прощения за выполнение любимой работы. Били вы от души, да и не церемонились. Сейчас это не имеет значения. Уверена, что Ян вытащил вас не для того, чтобы вы извинялись. Так что не утруждайтесь.

Ей не нравился этот разговор, и где-то в глубине сознания забила хвостом змея, шипя на возможную опасность. Инстинкты велели оставаться ей в тени и, в случае опасности, покинуть это место. Но Шири продолжала сидеть, отсчитывая минуты и надеясь на скорый приход мужа. От Ху ей не нужно было ничего, тем более извинений, хотелось просто забыть наконец случившееся и покинуть мир прошлого Лю. Вернуться домой и жить спокойно. И опять надеяться на то, что все осталось позади, а в будущем будут только радость, любовь и покой.

Ещё более странно. Лю решил помочь? Ему не было от этого никакой выгоды, значит, на него это категорически не было похоже. Лао извинился не для того, чтобы выпросить прощение, поэтому на слова девушки отреагировал спокойно. Он чуть прищурился, справляясь с головокружением. Ху бесился из-за этого чувства собственной беспомощности, когда приходится доверять тем, кому нет оснований верить.

- Не понимаю, почему он меня вытащил, - сказал Лао. – Он – последний человек в Поднебесной, от которого я мог бы ждать помощи, и дело не в нашей прошлой встрече в Пекине.

Паяц всегда поступал только так, как было выгодно ему. Либо ради денег, либо ради удовольствия, либо из мести. В чем была причина сейчас? Ху не верил, что люди могут сильно меняться. Ему были известны случаи, когда люди уходили из банды, чтобы жить мирной жизнью, но у них был другой подход, не такой, как у Лю. Кому-то были нужны деньги, кто-то жаждал мести, кому-то прежде некуда было идти. Паяц ни к чему не стремился кроме того, что он мог получить, работая на Цзин Вана, и из Пекина он не ушел, а в страхе удрал, после чего незнамо где скрывался почти восемь лет. Такие не меняются. Ху не мог себе представить, что должно было произойти с Яном Лю, чтобы он всерьез изменился, и он не верил, что его могла изменить женитьба – он видел, как паяц относился к женщинам, и даже знал львиную долю причин, почему Ян считал это правильным.

Шири чуть удивленно приподняла бровь, глядя на Ху. Странный он, как можно не понимать желания просто спасти чью-то, пусть и никчемную жизнь? Хотя бы ради того, чтобы по ночам не видеть в кошмарах боль собственной совести, чтобы жить спокойно и надеяться, что и другие когда-нибудь спасут тебя, а не просто пройдут мимо. Мир строился именно на таких отношениях, на взаимопомощи и благородстве, и этому с малых лет учил ее дядя. Видимо у бандита были другие учителя.

- Может потому, что он изменился? Понял цену любой человеческой жизни? Вы ее понимаете? - Девушке хотелось много чего высказать этому мужчине, но она понимала, что тот не станет ее слушать. Он не молод, и видимо много лет жил такой жизнью, принял ее и не знает другой. Ему не понять, даже если она начнет с пеной у рта доказывать свою правду. Он годился ей в отцы, но отношение к ней и ей подобным у него было явно не отцовское. И она была уверена, что Ху сейчас даже на уже высказанные ею слова просто рассмеется или удивится, но примет их за лепет наивной дурочки. Шири даже тихо заскрипела зубами, вспоминая, как часто ее называл молоденькой и наивной Ян. Не понимая, насколько обижает ее таким подходом. Ее взгляд отличался от взглядов всех, кто знал Лю, но именно ее правда вывела его к свету. Именно ее вера в него не позволила свалиться в омут страстей, пьянства и убийств, куда так звал бывший босс. И после этого те, кто плюнул на Яна и его судьбу звали ее наивной. Никто не пошевелил пальцем, чтобы как-то вытащить этого человека, просто выслушать его, подержать за руку, как делала она в первую их ночь в домике. Не зная, но доверяя. Просто желая, чтобы одним хорошим человеком на земле не стало меньше. А ей не верили и отговаривали от веры. Считая наивной.

- Не забивайте себе голову. Я это так сказала, для поддержания разговора. - Шири, продолжая играть роль дурочки, махнула рукой и улыбнулась. Хотят такой ее видеть - пускай. Разубеждать нет смысла, главное, что Ян считает по другому. Хотя называет также... Но видит ее как-то по другому, она в это верила...

Ху удивленно посмотрел на девушку. Ей чуть больше двадцати, почти ребенок. Неизвестно, чем ей запудрил мозги Лю, но она действительно считала, что он изменился. Только вот Лао не был двадцатилетней девчонкой, чтобы так легко поверить в то, что паяц, нагонявший страх на весь ночной Пекин, внезапно перевоплотился в бодхисатву.

- Ты его сколько знаешь? Год? Пару? – задумчиво спросил Ху. – Я знаю его уже лет семнадцать, девять из них наблюдал его постоянно. Он всегда чувствовал только ценность собственной жизни. Может, я хотел бы в нем ошибаться, но очень уж слабо верится, что Джокер мог измениться.

С первых заданий, что Ян выполнял у Мао, он никогда не производил впечатления человека, задумывающегося о моральной стороне своих поступков. Да, он был не среди монахов и бодхисатв, но мало кто бывал настолько жесток, насколько позволял себе паяц. Лю всегда был диким и опасным не только для врагов, но и для своих. Он играл по собственным правилам, чем меньше он боялся, тем более безжалостным становился. Ему было проще стрелять, чем разговаривать, и пугать, чем просто договариваться. Он соглашался на все, совершенно не боясь испачкать руки. У него не было друзей, он избегал постоянных отношений с женщинами и никогда никому не доверял. Казалось, он ненавидит всех, кто его окружает, но при этом постоянно играл на публику.

- Ты хоть что-нибудь о нем знаешь? Возможно, он на Тибет и за Просветлением поехал, но это чудом совпало с тем моментом, когда на него завели уголовное дело, в котором минимум четырнадцать из нарушенных им статей наказываются смертной казнью, - добавил Лао.

И этот не ответил на прямо заданные вопросы. Это страшно раздражало еще в Яне, который только учился разговаривать нормально, а не юлить по любому вопросу. И говорил Ху тоже странные вещи. Она не знала, сколько лет муж прожил в Пекине, могла лишь догадываться, но старалась не вспоминать про его прошлое. Сейчас же этот бандит был настроен на диалог, смысл которого Шири был не очень понятен. Его только что спасли, и какая разница, кто и для чего это сделал? Ясно же, что не будут вербовать в монахи или еще куда. Странный он.

- Я знаю его меньше, но судя по вашему рассказу - лучше, раз вы не разглядели в нем того, что вижу я. Не вы ли были свидетелем того, как он приехал за мной? Не думаю, что силы были равны, но он меня не бросил. - Шири медленно говорила, подбирая слова, и лишь очень близкие ей люди могли бы догадаться, что она на грани бешенства. Обвинения, которые вот так просто кидал Ху не стоили и ломаного гроша, ведь она своими глазами видела совершенно другое поведение и поступки мужа. Неужели этот придурок не понимает, что спасая только собственную шкуру не лезут на заведомо более многочисленного противника, подставляя эту самую шкуру под пули. Ху врал, и врал слабо, не вдумываясь даже в собственные слова и считая ее полной дурочкой. Лю не был принцем на белом мерседесе, но Шири видела это всегда, с самого начала из знакомства. Она не требовала от него ничего, никогда не просила ни подарков, ни помощи. Только сейчас начала разговаривать с ним в другом тоне, намекая порой на то, что ей нужно. Но не более. Но при всем этом Ян рисковал своей драгоценной шкурой ради нее, а это стоило всех подарков мира. И Ху этого никогда не поймет, обитая в другой среде и живя по другим понятиям. Именно поэтому девушка пропустила мимо ушей слова про статьи. Она помнила, что Ян говорил про неполадки с законом, но ее это не волновало. А Ху врет, это ясно как день. Видимо ненависть к тому, кто смог покинуть этот злачный мир была велика. Только одно слово зацепилось за край разума.

- Почему вы зовете его Джокером?

- Лю тайтай, я видел, как он приехал за тобой, но я видел очень много чего ещё, - сказал Ху, и на его лице можно было заметить тень грустной усмешки.

Девушка верила Яну и не слышала ничего, что могло бы заставить её усомниться в этой вере. Лао в какой-то момент почувствовал к ней искреннюю жалость. Даже то, что Лю пытался её выручить, не было достаточным доказательством его искренности – у него мог быть тысяча и один козырь в рукаве, на то он и Джокер. И один он часто стоил банды противников.

- Я уже не помню, когда его начали называть Джокером, сначала его звали просто паяцем. За то, что пришел из цирка и любил красиво выпендриваться. Для Мао он был козырем в рукаве – он соглашался на любую работу, выполнял её по-своему и неожиданно для всех. Обычно неожиданно жестоко, - Лао откашлялся. – За последнее время он совершил два поступка, которые можно принять за хорошие, а я видел сотни других. Я говорю даже не о той работе, что он выполнял за деньги, тут не мне его судить. За все девять лет у него не были ни друзей, ни постоянных подруг, зато врагов побольше, чем у любого из нас. Поверь, неспроста.

Ху пока избегал подробностей. Во-первых, ему было довольно трудно говорить – даже дышать больно. Во-вторых, он чувствовал, что девушка его в упор не слушает, и он совершенно не хотел с ней спорить. Если ей интересно – пусть задает вопросы, если нет – её в конце концов дело, в кого верить и с кем спать.

Шири прищурилась, глядя на ухмылку мужчины. Она была уверена в том, что тот расскажет что-то про карточные игры, где Яну сопутствовала удача, поэтому и получил он это прозвище. Она поморщилась, всем своим сердцем желая одного - закончить этот диалог, ставший таким тяжелым для нее. Любопытство сгубило кошку, но в данный момент оно начинало губить девушку. Разум ее кричал о том, что нужно прекратить, заткнуть Ху, пока не поздно. Не поздно для нее, для Яна, для их брака и любви. Но язык, слабое место всех блондинок уже продолжал спрашивать.

- А у вас есть друзья? Вы судите его, но он смог вырваться и уйти из той жизни, а вы - нет. Так кто из вас хуже? - Шири уже начинала злиться, ей не нравилось, когда какой-то бандит со стажем пытался опорочить Яна. Для нее было главным, что он кардинально изменил свою жизнь, и не уголовнику судить его поступки. - Что же вы такого могли видеть, что до сих пор его ненавидите? Несмотря на то, что не видели его много лет? Он спас меня, он спас вас, а вы продолжаете поливать его грязью. Что он вам такого сделал?

Под конец Шири уже шипела на раненого, сжимая кулаки. Ей казалось, что если нужно будет решать спор дракой с кем угодно - она не раздумывая пойдет. Что этот завистливый урод мог понимать в нормальной жизни и отношениях? Да ничего, и заметив изменения в Яне просто решил вклиниться со своими нравоучения и ложью в их уютный маленький мирок. Разрушить то, что не смог создать сам, став с годами параноиком и циником, не видя в людях и крупицы светлого и правильного чувства. Того, что нашла Шири в том взгляде в горах, когда Ян впервые улыбнулся ей настоящей улыбкой. Она хотела это увидеть, и она увидела. В отличие от большинства слепых людей.

- У меня? – Ху хмыкнул. – У меня есть семья, и служил я не деньгам, как Ян, а своему брату, которому я обязан всем. Но мы не об этом.

Интересно, она действительно хотела знать? Проверить свою веру на прочность или убедиться в том, что ошиблась? Даже десятая часть рассказа о том, чем занимался Джокер в Пекине, могла занять несколько часов рассказов. Он не просто совершил ряд поступков, пугающих даже видавших виды уголовников, он жил этой жизнью девять лет, день за днем деградируя до звериной жестокости, на пустом месте, утверждаясь в своей ненависти к миру, который он при этом хотел чем-то впечатлить.

- Мне с ним в свое время пришлось много возиться, потому что его выходки начинали угрожать не только ему, но и остальным, - Лао поморщился от усилившейся боли в руке. - Когда он мог за ночь принять граммов пятнадцать кокаина, потом сутки ходил, чуть что, хватаясь за оружие, и везло, если никто не попадал под горячую руку, потом ещё неделю метался по Пекину тенью отца Гамлета в поисках то ли чертей, то ли кровных врагов, до тех пор, пока не отключался на пару суток. Ни на что не реагировал, пока ледяной водой не обольешь. Потом пара дней относительного адеквата, насколько это было возможно в его случае, и все заново. Из-за него Мао даже приказал всем сдавать оружие при входе в клуб. Его держали за то, что он многое мог и многое знал, но он постоянно ввязывался черти во что. То позвонит – у него в ванной девица вены себе перерезала, говорит, забери в течение часа или добью. Один раз в клубе довел новенькую – сначала она на него с ножом бросалась, потом как-то дождалась, когда он под мескалином был, из его же пистолета в него стреляла. Как мимо сердца промахнулась - никто не понял. После этого вообще как с цепи сорвался.

Ху снова закашлялся, затем взял флягу и отпил из неё немного воды. Мао побаивался паяца, но почему-то прощал ему все, едва ли не молился на него. Любого другого и за половину этих выходок просто бы убили, а Лю терпели.

На первые же слова о наличии семьи у Ху Шири едва не хмыкнула в голос. Для нее вообще не было оправданий тому, кто происходило с ними в Пекине несколько лет назад. Какая разница, ради чего убивать или избивать людей, разве наличие любимого брата автоматически снимало часть вины? Девушка раскрыла было рот, чтобы продолжить их разговор, съязвить что-то о нимбе, который вот-вот засветится у Ху над головой, но смолчала, лишь только услышала последующие слова. В первые мгновения неверяще смотрела на мужчину, пытаясь понять, что за сказку он рассказывает и почему она столь страшна. Затем, поступая как истинная блондинка-кошка, Шири скользнула ментальной энергией в незащищенное сознание раненого, рассматривая возникающие образы.

Это было кино, плохо снятое, рваное, порой кривое и страшное. Но это просто не могло быть правдой, даже частично. И пока разум Шири пытался отгородиться от воспоминаний чужого человека, сердце ее уже знало, что все это правда. Где-то под левой лопаткой началась резкая боль, переходящая на грудь и мешающая дышать. Девушка вскочила на ноги, как будто пытаясь вырваться из липкого омута грязи и крови, что видела сейчас. Образы заполонили сознание, вытесняя остальные функции, они вертелись и кружились перед внутренним взором, мешая смотреть в настоящее. Она уже ничего не видела кроме ярчайших воспоминаний Ху, лишь изредка выныривая в реальный мир чтобы схватить глоток воздуха, не более.

Какие-то полуголые и страшные девицы постоянно крутятся вокруг… ее Яна? Он хватает их, смеется и продолжает пить и развлекаться с ними. Удар сердца подобен маленькому взрыву в груди, отдаваясь по телу волнами невыносимо острой боли. Лю ломает девушке руку и отдает ее всем находящимся мужчинам в зале. Шири замерла как сломанный робот, полностью уходя в себя и отключаясь от внешнего мира. Лишь глаза ее бегали из стороны в сторону, разглядывая нюансы кровавых разборок. Ее Ян в крови, белый порошок на столе и визжащие девки в его руках. Ту самую, которой он сломал руку выводят из комнаты. Сердце сбоит, замирает и снова начинает биться, вопреки накатившему ужасу. Разум девушки, всегда чистый и холодный сыграл с ней дурную шутку, услужливо показывая все краски, звуки и запахи той бойни. Ян, взгляд которого, казалось, вперился в нее, с матом тащит какую-то девицу в общий зал, и Шири уже понимает для чего. Она глотает воздух, забывая дышать, ведь этот взгляд убийцы и наркомана так отличается от того, к какому привыкла она. Мышцы начинают ныть, как будто это ее он бьет и тащит куда-то, утаскивая со света во тьму омута, затягивая на самое дно, где только боль и нечем дышать. Девушка мотает головой, пытаясь освободить сознание от криков и смеха, от мата и угроз ее собственного мужа, которыми он активно поливает других женщин. Каждый звук как удар клинка по телу, она похожа на канатоходца, который идет не по канату, а по собственным оголенным нервам, эдакого мазохиста, которому больно, но который уже не может остановиться. Ян с лицом в крови, грязный, небритый, и опять этот взгляд. Ненавидящий и в то же время пустой. Шири словно ошпарили кипятком и одновременно облили ледяной водой, когда она осознала, что все это правда, а не ложь завидующего бандита. И тогда она закричала, тоненько, жалобно, впервые в жизни осознавая, что все, в чем она жила – разрушено, полностью и безвозвратно.

- Не надо больше!!! Не надооооооо!!!

Странное предчувствие не давало Яну покоя, заставляя его едва ли не бежать обратно к пещере. Он знал, что Шири должна была остаться, но что-то случилось. Странно, но он был уверен в этом. Ху ей ничего не сделает – он шевелиться толком не может, но страх был именно за то, что что-то произошло с Шири. Ян нес довольно большую сумку – помимо трав и других необходимых лекарств, а также еды, он купил ещё шерстяные одеяла, потому что ночь нужно будет также провести в горах. Что могло случиться? Ху мог что-нибудь рассказать. Черт, каким же идиотом нужно было быть, чтобы не попросить его заткнуться. Шири о чем-то могла догадываться, но Ян никогда не говорил ей подробностей о своем прошлом, слишком дорожил своей её верой в него. А Ху знал очень много, почти все. Как личный телохранитель Цзин Вана он не спускал глаз с Лю, действительно угрожавшего безопасности большого босса. Тигр всегда оказывался рядом, когда что-то происходило. Не для того, чтобы помочь Яну, он просто решал проблемы высочества самыми удобными способами.

Чем ближе пещера, тем сильнее в страхе сжимается сердце. Так чувствует себя двоечник, дожидаясь, когда родители придут с собрания – скажут им что-нибудь или нет? Лю зашел в пещеру и поставил сумку у стены, после чего посмотрел на Шири и замер. Кажется, он слышал её крик, но сейчас намного страшнее был ей взгляд. Нечто похожее он видел на фотографии, которую показывал Дин Ириарте. Ян заметил свечение Аджны – он не просто слушала Ху, она читала его воспоминания. Сердце пропустило удар. Поступкам его прошлого не было оправданий, он их не искал и искать не собирался, лишь надеялся, что это прошлое не проявится в настоящем. Надежда разбилась на мельчайшие осколки, оставив лишь панический страх – сейчас он мог потерять Шири. Если ещё не потерял. Он встретился взглядом с Ху, который выглядел довольно бодро для человека, получившего четыре пути, затем перевел взгляд на жену. Он не знал, что сейчас можно сказать или сделать, все сказал Ху, все сделала Шири. Ян впервые всерьез пожалел о том, что его не поймали ещё тогда, в Пекине. Этот пустой и испуганный взгляд его жены был связан лишь с его личными поступками, а не со словами Ху или ментальной магией. Лю боялся подойти к Шири, не зная, как она сейчас на него отреагирует. Он так и остался стоять при входе в пещеру, уверенный, что приговоренный к смертной казни, стоя на коленях с табличкой на шее, чувствует себя лучше.