Прибытие итальянцев

Самое странное состояние – это когда ты вроде бы спишь, а уже понимаешь, что вокруг происходит. Сил нет открыть глаза, дыхание еще глубокое, а вот шорох, запах кофе, солнечный лучик уже не дают вернуться к сновидениям. Да и не надо, снилась какая то ересь, прости меня Господи. Привычно пробормотав молитву деве Марии с закрытыми глазами, Мими перевернулась на бок и попыталась открыть хотя бы один глаз. Удалось. Полумрак комнаты, которую они с Тони вчера сняли, способствовал дальнейшему открыванию. Брата в комнате не было, была слышна какая-то деятельность на первом этаже, уже витал запах еды и кофе. Сегодня предстоял еще один день в поисках Храма. Вторая вылазка…
Огромными усилиями подавляемая злость, снова разгорелась в груди. Злость на Тони. Ведь он заставил ее выбирать между «мамой» и им самим. И точно знал, кого Мими выберет. Разлука с женщиной, которая любила ее любой: и грустной, и злюкой, и веселой, и грубой. Она баюкала ее, когда малышке снились кошмары, она плакала, когда Мими рыдала у нее на плече, потому что мальчик в школе обозвал ее, она дула на ранку на коленке, делилась женскими секретами, когда Мими уже повзрослела. А Тони… Эх! Тони – это ее судьба, он ее семья… Он знал, все знал заранее. А что еще хуже, он знал, как ей будет больно. И все равно сделал все по-своему.
Мими спрыгнула с кровати, и стала делать стандартный набор упражнений, чтобы разогнать сон, выкинуть злые мысли из головы. Только физическая нагрузка способна погасить ее ярость и ощущение, что она не управляет своей жизнью.
Конечно, Тони уже был внизу, флиртовал с официантками, хотя, она не понимала, как это у него выходит. В китайском они оба ни бум-бум…
-Она точно говорит, что ты осел. И улыбается при этом… Вот они все поржут потом на кухне. А ты кивай, кивай… - Мими устроилась за столиком у окна. На улице было туманно, сумрачно, но жарко. Видимость была минимальной, поэтому взгляд снова вернулся к братцу, который с наигранной обидой шел к ней.
Конечно, она его любила, только это понятие надо расширить. Это не банальная любовь к мужчине или брату, это что-то большее… Это как любить себя, брата, мужчину, семью, Бога… и все сразу.
-Ты завтракал, сердцеед? - как бы он ее не злил, в каком бы настроении Мими не находилась, она всегда о нем заботилась. Это был рефлекс - накормить, утешить, рассмешить, приободрить, и далее по списку.

Она злилась. Он ощущал это предельно ясно. Чувствовал всеми фибрами своей души, но ничего поделать не мог. Или не хотел. Потому что точно знал, что она имеет на это право, что он виноват, и любые оправдания будут звучать глупо и неуместно. Чувство вины давило удушливой жабой на самую середину груди, но Тони, сжимая зубы от упрямства, заставлял себя делать очередной шаг. А потом еще один. И еще…
Так когда-нибудь и дойдем, - твердо верил Антонио, когда размышлял о цели их длинного пути.
Как ни странно, особых препятствий во время путешествия в Китай подростки не встретили. Документы у них были в порядке (спасибо “Маме”, что, казалось, могла достать все что угодно), а мафия, которая, Тони верил, никогда уже не оставит их в покое, очевидно, и в страшном сне не могла представить, что они ушли по направлению к Китаю.
- Ты ведь меня вообще не понимаешь, да, дура набитая? - самым вежливым голосом, и с самой искренней улыбкой, которые только мог изобразить, произнес Сопрано, обращаясь к официантке, лопотавшей что-то на своем узкоглазом языке.
От девушки пришел малосвязный набор звуков, которые бы Тони не сумел воспроизвести даже под дулом пистолета.
- Понятно, - подросток поклонился, сложив руки перед собой, как видел в одном из этих дурацких китайских (или японских) фильмов, и произнес что-то вроде: “Сё-сё” - одно из немногих выражений, которые были более или менее понятны из купленного недавно итальяно-китайского разговорника.
Он повернулся, и увидел, что сестра уже спустилась. Мими продолжала глядеть на него своими огромными глазами, и взгляд этот не предвещал Тони ничего хорошего.
- Ну, да, зато я могу послать ее к черту на кулички, и никто, кроме нас с тобой об этом не узнает, - улыбнулся подросток, подмигнув девушке. - Вслух. На всю улицу… Главное, улыбаться при этом. Попробуй, сама увидишь, как тебе полегчает.

-Если хочешь знать, она боялась тебя обидеть, потому что хозяин наблюдал за вами, а еще она ждет своего любимого, а ты тут, как прыщ на лбу…. Садись и поешь как человек, непонятно, когда в следующий раз мы будем есть нормальную пищу.
Иногда на девушку находило, и она делилась с братом, что слышала и воспринимала от других людей.
Мими вздохнула, ей не нравилось свое настроение, ощущение подавленности.
-Наверное, ты прав. Если я заору на всю улицу, мне точно полегчает. Или может что-то разбить о чью-то голову? Я сегодня слишком кровожадная. Мяса мне! - крикнула девушка, вскидывая руку, - с кровью!
Пришлось повторить по-английски, потому что итальянский в Тибете не самый распространенный язык. Блюдо принесли, поставили, улыбнулись, поклонились, что вызвало очередной вздох и итальянки.
-Я чувствую себя столетней старухой, потому что устала, - Мими отпила глоток воды и с грохотом поставила его на стол. - Боже, но почему именно Китай, не Филиппины, ни Мексика… а долбанные горы Тибета. Иногда мне кажется, что я быстрее бы до Луны пешком дошла, чем до этого Храма.
Ее жестикуляция показывала всю степень нервозности и злости.
-Почему ты не ешь, ты болен?

- Не голоден, - мягко поправил сестру Антонио, сложив брови очаровательным домиком, и прекрасно зная, как это действует на представительниц противоположного пола. Жаль, что Мими давно выработала иммунитет к его нехитрым трюкам.
Нет, конечно, он мог бы ответить почему именно Китай, мог бы вступить в спор, напомнить ей о том кто именно их направил в Тибет, но… чувство вины никуда не делось. Она по-прежнему имела право злиться, и он признавал за ней это право. Так что пусть уж лучше выплеснет свое раздражение на окружающих (в том числе и на него), и успокоиться, чем он будет разжигать конфликт своими колкими комментариями, что так и вертятся на языке.
- Наелась? - заметив, что сестра отодвинула тарелку, спросил Тони. Девушка одарила его нечитаемым взглядом, сыто икнула, в мгновение ока разрушив весь аристократичный образ. Потом гордо встала из-за стола и, демонстративно махнув роскошной гривой волос, зашагала к выходу.
Сопрано подавил раздражение. Тяжело вздохнул, и зашагал следом.
Через пару минут, они уже поднимались в гору, по одно из едва заметных тропинок, проложенных ногами многочисленных узкоглазых.

“Что мы будем там делать, когда отыщем дорогу? Учиться, работать?” - Мими терзалась неопределенностью. С тех пор, как она оказалась у любящих людей, малышка делала все, чтобы неопределенности в ее жизни больше не было. И нынешняя ситуация ее пугала, а поэтому злила, и в итоге было до странного весело... Вот такие мы сумасшедшие.
Камни шуршали под подошвами сапог, она смотрела себе под ноги, и ей казалось, что эта дорога длиться вечность. Она могла бы поговорить с этими булыжниками, спросить их , правильным ли мы путем идем, товарищи… Но было лень, и это зомбическое состояние было чем-то новым и поэтому интересным. "Интересно, как долго человек может идти? " - мысли вяло перескакивали с одной темы на другую в этой милой головке.
-Эй, как думаешь, ступала ли здесь, когда-нибудь нога человека? А мы еще на Земле? Мне кажется, что этот Храм выдумки нашей “мамы”. Тут только камни, пыль, туман, небо… и два дурака.
Мысли о том, что им придется заночевать прямо тут, в горах, уже все чаще проскальзывали в голове у девушки. И тут… раздался вой какого-то зверя. Недалеко. Страшно не было, волосы правда на руках встали дыбом, дыхание участилось, и Мими захихикала.
-Выходи серый волк...

Антонио сглотнул, сжал руку в кулак, пытаясь успокоить бушующие нервы. Рычание зверя не могло предвещать ничего хорошего.
В детстве на него однажды напали собаки - ему тогда было лет, должно быть, семь. С тех пор он их ненавидел, но, как ни странно, бояться перестал. И, по большому счету, собаки были единственными зверьми, с которыми Сопрано имел неудовольствие общаться. Не считая кошек. Кошки-то - не звери, а совсем даже милые твари.
Голос только что прозвучавшего зверя, не был похож на рычание собаки. Вот вообще ни разу. С другой стороны, какие тут могут быть звери? Что вообще водится в горах Тибета?
Черт, и не вспомнишь же так быстро!
Волки? Нет, кажется, волки должны охотиться стаями, а голос был одиноким - других не слышно.
Всякие барсы и прочие тигры? Так близко к деревне? Вряд ли.
Тогда что?
Встречаться с непонятной тварью, которая, судя по голосу, будет ну очень рада их видеть, Тони не хотелось, и в этом было трудно его упрекнуть.
- Э… sorellina, может не стоит звать незнакомую зверушку к нам? - тихо произнес он. Опять же голос его не дрожал, а скорее был каким-то... осуждающим. - Мало ли? Может он бегает быстро, а ты и так уставшая?

-Ой, не дрейфь, малыш, ты же стырил брюлики у мафии, а тут всего лишь лохматый и зубастый зверь...Раз плюнуть. ткнешь его пару раз палкой... - Мими знала, что бьет по больному, но в этом была вся она. Раз дело сделано, чего уже прятаться в тень и делать вид, что ничего не было. Было! И точка! - Вот странно, а хищники все лохматые?
Надо знать, что задавать вопросы на абсолютно разные темы, иногда, в самый неподходящий момент, была основной фишкой итальянки. Тони это знал, принимал и даже не старался отвечать на них...
Вой раздался снова, но уже чуть дальше. Что двигало девушкой, она и потом не могла объяснить, но ее словно магнитом тянуло туда, где был зверь. Не слушая брата, он что-то пытался кричать ей в спину, спотыкаясь на вездесущих камнях, Мими ринулась на звук.
“Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. Придет серенький волчок и укусит за бочок,” - бормотала девушка следуя никому не ведомым путем. Слова колыбельной она запомнила хорошо, "мама" часто пела, голос был красивый, а малышка не боялась ни волка, ни темноты...
Какое-то седьмое или тридцать седьмое чувство говорило ей, что опасности нет, что ей нужно торопиться. И она почти уже бежала…
И тут Тони схватил ее за руку и дернул со всей силы, крича, чтобы она не вела себя как дура, ведь они не в Италии, где все знакомо. Тут Тибет, крошка….
-Пусти… - Мими старалась вырваться. Она старалась оттолкнуть брата, и тут нога проехалась по мелким камушкам, девушка стала падать и потянула за собой мальчишку. Проехавшись на пятой точке с небольшого склона и матеря всех родственников своего упрямого братца, Мими вдруг заткнулась и уставилась куда-то за спину Тони.
- Офиге-е-еть, - протянула девушка, глядя на величественные врата Храма.
На камне сидела рыжая кошка и как-то насмешливо смотрела на их парочку.
-Волка не видали? - прошептала Мими, отчаянно стараясь не засмеяться.

Постоянные перемещения между монастырем и Пекином выматывали Маргариту не только физически. Последние несколько месяцев ей приходилось совмещать обязанности мастера с деловыми встречами по вопросам профессионального сотрудничества, поисками приличной квартиры и мелкими неприятностями, с которыми ей, благодаря своей чудовищной «везучести» удавалось сталкиваться чуть ли не на каждом шагу. В какой-то момент рыжая почувствовала, что ее силы заканчиваются, и решила сделать небольшой перерыв хотя бы до осени и посвятить все свободное время привычным каждодневным заботам рядового жителя Линь Ян Шо.

Сегодня Маргарита, покончив с насущными вопросами, решила позволить кошке немного прогуляться по территории монастыря. Животное уже давно рвалось на свободу, но обстоятельства не давали девушке примерить на себя кошачью шкуру, оттягивая на неопределенный срок восхитительный момент, дающий возможность почувствовать землю не двумя ногами, а четырьмя маленькими лапками. И вот, наконец, пара свободных от работы часов дала кошке возможность выбраться на волю, немного побродить в районе столовой, выклянчивая что-нибудь вкусное и, так ничего и не получив, обиженно отправиться в сторону главных ворот.

Практически выбравшись за территорию монастыря, Маргарита ненадолго притормозила, немного поводила ушами, прислушиваясь к подозрительным звукам, и все же пересекла черту ворот. Повинуясь порыву, кошка запрыгнула на стоящий рядом плоский валун и замерла, продолжая ловить малейшие шумы, говорившие ей о том, что к монастырю приближались гости.

Долго Маргарите ждать не пришлось. Скоро перед ее глазами возникла шумная парочка, которая не нашла ничего лучше, чем шлепнуться на землю так и не дойдя до своей вероятной цели. В ответ на обращенные к ней слова кошка фыркнула, грациозно спрыгнула с валуна и направилась в сторону неудачливых молодых людей, ни на секунду не отводя от них взгляд своих желто-зеленых глаз. Кошка никогда не отказывала себе в возможности пообщаться с новыми людьми, особенно если они, как подсказывал ей человек, направлялись по ее душу.

Сестра вела себя глупо, несерьезно и вообще… ну да, назло ему. Она всегда была более спокойной, чаще принимала правильные решения и всегда казалась такой каменной стеной, на которую можно опереться. Или, наоборот, мягким пледом, который всегда укроет от холода и подарит так необходимое тепло.
Но в последние несколько дней поведение Мими изменилось. Она была зла? Да. Обижена? Да. И Тони мог бы делать вид, что не замечает ее настроения, мог бы переждать бурю в ее душе, позволяя возмущению сестры успокоиться. Однако сейчас она вела себя глупо и подвергала себя опасности, а с таким Сопрано смириться уже не мог. Поэтому, как только Мими потянулась в сторону, откуда был слышен вой, брат схватил ее за руку, и силой потащил в противоположном направлении.
- Пусти, - она вырывалась, а Тони боролся со жгучим желанием залепить ей пощечину. Понимал, что это ничего не даст, а только разозлит сестру, но жгучее намерение, поселившееся в его душе становилось все сильнее, все мощнее с каждой попыткой девушки вырваться из его железной хватки и двинуть в сторону столь явно обозначившей себя опасности.
Он не помнил, сколько времени прошло в борьбе. Они поднимались все выше и выше по склону, он, стараясь не обращать внимания на гневные выкрики Мими и на ее обещания самых страшных кар, тащил ее все выше. Девушка вырывалась, и он, с возрастающим чувством вины думал о синяках, которые его пальцы обязательно оставят на белоснежной коже его возлюбленной sorellina.
Неожиданно Мими подскользнулась, и упала. Вообще, это явно должно было случиться раньше, но им почему-то до сих пор безумно везло. Ибо упала девушка только перед самыми вратами храма. Правда, потянув брата за собой, им пришлось попахать своими телами небольшое расстояние, но это, право, такие мелочи, по сравнению с окончанием столь долгого пути!
- С каких пор ты стала общаться с кошками? - кажется, впервые с тех пор, как Мими потянулась в сторону непонятного воя, заговорил Тони. В голосе его было раздражение, которое до этого он старался подавлять. Однако сейчас девушка, наконец, довела его до точки, так что чувство вины стало медленно отступать под давлением рвущегося наружу гнева. - Поднимайся.
Парень подал сестре руку, и, когда она встала на ноги, пару раз совсем даже и не нежно прошелся ладонью по ее одежде, стряхивая налипшие грязь и пыль.
- Где-то читал, - начал проникновенно врать Тони, ибо прочел он за всю жизнь, всего парочку книг, - что от постоянного состояния депрессии…
Сопрано попытался сформулировать свою мысль максимально заумно, чтобы, казалось, он действительно где-то ее прочел:
- Морщинки появляются. Будешь вся в морщинах, если так будет продолжаться.
На подходящую кошку парень никакого внимания не обратил. Он кошек не ненавидел, но и любовью особой к животным не воспылал. И последний услышанный вой подтверждал это жизненное кредо, ибо ничего хорошего от зверей (любых) ждать не приходилось. Так что он еще и пнуть эту кошку мог, чтобы не путалась под ногами, так как предложить ей ничего съестного не мог. Бесполезное животное.

-С тех самых пор, как притащила свою задницу в Тибет, - огрызнулась Мими, - с тех пор разговариваю и с кошками, и со слонами, если они тут есть, и с дятлами, которые выносят мне мозг. Эй, поосторожнее…
Брат как будто решил отшлепать ее за провинность, слишком уж он хмурил брови и сжимал губы. Хотя, конечно, она была виновата, отвратительно себя вела в последнее время. На его месте, Соньяра давно бы уже поколотила такого спутника.
-До морщин я точно не доживу, ты меня раньше добьешь! Хватит уже! Basta! - эмоционально выкрикнула Мими, уворачиваясь от очередного шлепка по своей многострадальной тушке.
-Киса, иди сюда, кис-кис-кис… - отворачиваясь от Тони, просюсюкала итальянка, - ты тут одна обитаешь? А где остальные?
До Мими только сейчас дошло, что они прибыли в пункт назначения. Все, теперь можно вытянуть лапки и расслабиться.
-Ты только представь, в какой ж..пе мира мы сейчас находимся. Я, ты и эта рыжуля… Иди сюда котенька, я тебя за ушком почешу. - улыбалась Соньяра животинке, - надеюсь ты не блохастая.
Мими любила животных. Всех. Поэтому всерьез намеревалась захватить кошку в свои ручонки и хорошенько пожмякать.

Кошка остановилась в нескольких шагах от выясняющей отношения парочки и с интересом уставилась на разыгрывающуюся перед ней сцену. Вмешиваться она не собиралась. Ей вполне хватало выступать в роли молчаливого свидетеля. Хотя как молчаливого, при желание она могла мяукнуть, но пока не видела достойной причины подавать голос или переходить к более тесному общению с молодыми и чрезвычайно эмоциональными людьми.

Наконец, юная особа женского пола оторвалась от общения со своим спутником и обратила внимание на необычную местную жительницу, оказавшуюся единственной, кто вышел их поприветствовать. На всяческие «кис-кисы» Маргарита только повела ухом, а на предположение о собственной блохастости ответила презрительным фырканьем. Хоть кошка и любила чужую ласку, просто так лезть в руки незнакомых людей она не собиралась. И пока предпочитала хвастаться пушистыми рыжими боками и усатой мордочкой на расстоянии.

Кошка чувствовала, что появление перед воротами шумной парочки не позволит ей насладиться запланированной прогулкой, поскольку уже в скором времени ей придется уступить место человеку. Но пока она оттягивала процесс обратного превращения, пытаясь больше узнать о забавных громких людях, не показывая, что она не самое обычное животное, и впереди их еще ждет большой сюрприз, заключающийся в неожиданном знакомстве с одной из местных мастеров.

- Слушай…
Тони изо всех сил пытался успокоиться, но сестра продолжала огрызаться. Он знал, что это обычное для нее состояние, однако сейчас был слишком раздражен, чувство вины давило слишком давно и слишком сильно, чтобы переменчивая натура парня могла и дальше терпеть.
- Я могу понять, почему тебе тут не нравится, - подросток встал перед опустившейся на колени девушкой, оказавшись как раз между ней и кошкой. - Да, тут почти наверное не будет крутых машин, которые можно угнать, не будет погребов с вином, в которые можно забраться. Не будет тут и богатеньких идиотов, которых можно облапошить парой-другой слов и красивой мордашкой (это я про свою, если что).
Длинная тень от парня падала на лицо сестры, добавляя ей какой-то мрачности. Но Тони продолжал нависать над ней, стараясь донести свою точку зрения:
- Но не я выбрал Тибет. Не я! Хватит уже меня в этом обвинять! Тебе напомнить кто это был? - парень всплеснул руками, словно пытался выплеснуть из себя все накопленные эмоции. - И я предлагал тебе остаться! Ты сама согласилась идти со мной, а не остаться с Ней! Какого черта, я оказался во всем виноват, а?!

Все произошло само собой. Рука взлетела и наотмашь ударила Тони. По лицу. Звук пощечины, казалось, громом пролетел над горами. Боль отозвалась в руке.
-Не ори на меня, - уже рыдая, проорала Мими в ответ.
А затем, заливаясь слезами, рухнула в объятия брата.
-Я просто скучаю по ней, я боюсь за тебя, я устала шататься в этих долбанных горах. - Соньяра, обливая рубашку брата слезами, через всхлипы пыталась донести до него весь ужас ее состояния. Нет, это была не первая пощечина для Тони в ее жизни, но каждый раз она жутко переживала.
-Ты же видишь, что люди тут странные, язык незнакомый, как мы будем жить…. и ты дурак! - она в очередном приступе стукнула его кулачками в грудь, - Причем тут машины и вино? Ты так обо мне плохо думаешь?
Уже почти заводясь снова, она посмотрела на его лицо, увидела след от своей ладошки и снова зарыдала на груди у Тони.
Слезы из нее всегда легко текли, как и слова, как и вопросы. Тони привык к этому, сам был вспыльчив и иногда, Мими видела, как он на волоске от того, чтобы поднять на нее руку. Но пока этого не случалось. Каменное терпение Тони выгодно выделяло его среди остальных людей, с которыми Соньяра в своей жизни взаимодействовала. Ну, кроме “мамы”, конечно. При ней Мими не капризничала, никогда!
Братик даже платочек подал, чтобы нос подтереть, да влагу лишнюю с лица убрать. Про кошку, стоящую, рядом с ними, ребята как то позабыли. Умеют ли кошки удивляться? Возможно… Нам они об этом не скажут.

Если со способностью кошек удивляться у людей еще возникали какие-то вопросы, то, даже самый далекий от зоологии человек прекрасно знал, что обреченно вздыхать и скептически покачивать головой они уж точно не могли. Не могла этого делать и Маргарита, хотя, будь она сейчас в своей человеческой форме, разыгрывающаяся перед ее глазами сцена вызвала бы примерно такую ответную реакцию. И поскольку бурное выяснение отношений откровенно затянулось, кошка почувствовала довлеющую над ней волю человека, желающего вернуться на свое законное место и разобраться с двумя темпераментными молодыми людьми, которым, в ближайшее время суждено было пополнить ряды местных учеников.

Опыт позволял Маргарите превращаться достаточно быстро и без страшных мук, связанных с процессом полного изменения тела. Но неподготовленным людям и такое зрелище казалось, как минимум, впечатляющим, а, как максимум, вызывающим желание с громкими криками бежать куда подальше. Так что девушка, учитывая эмоциональность стоящей перед ней парочки, предполагала увидеть с их стороны самую, что ни на есть бурную реакцию на происходящие метаморфозы.

- Драться и обниматься будете потом, - произнесла Маргарита на китайском, а затем, почувствовав, что ее не поняли, решила уточнить, владеют ли гости каким-нибудь языком, кроме своего родного. – Китайский, испанский, русский, английский? – Каждое слово рыжая произносила так, как оно должно было звучать в оригинальном варианте. Другими языками Рита не владела, освоив и английский относительно недавно благодаря дружбе с Яшими и учебе в университете. Потенциальные ученики, несомненно, были итальянцами, звучание итальянского трудно было спутать с чем-то другим, что, в случае отсутствия у молодых людей знаний в области перечисленных языков, должно было вызвать некоторые трудности налаживания коммуникации.