Путь гармонии и путь силы

Возможно, для кого-то наличие вблизи Линь Ян Шо заброшенного бонского города было интересным приключением, но для старших мастеров монастыря этот факт был причиной для серьезных опасений. Бонпо – путь силы, если в городе остались его приверженцы, они могут быть опасны для учеников. Так как отсутствие настоятеля и двух старших мастеров в дневное время было бы поводом для всех насторожиться, в поход было решено идти после отбоя.

Шэ Бао, Шэн Бо и Ши Ньяо встретились у западных ворот монастыря. Ирбис и тигрица несли с собой боевые шесты, к поясу мастера Воздуха были прикреплены два тессена. Никто не знал, что именно ждет их в предстоящем походе, от последователей бонпо можно ждать что угодно. И особенно странным было то, что энергетический фон города был слишком сильным, чтобы через него могли пробиться прорицатели. Оставался только один выход – разбираться в ситуации на месте, соблюдая предельную осторожность. Никто из собравшихся не искал ни приключений, ни острых ощущений. Трое буддистов, представителей самой мирной в мире религии, планировали обезопасить своих подопечных от возможных соседей. Сифу Бо и сифу Ньяо молчали, дожидаясь распоряжений от настоятеля.

Шэн уже знала, что ученики и даже мастера повадились искать приключения в бонском городе, и это её всерьез настораживало. Причем и Юэ, и Лун в числе первых отправились на разведку. Им ещё только предстояло понять, что их жизни принадлежат не только им, и рисковать собой из-за банальной глупости нельзя. Тигрица выглядела сосредоточенно, так, будто заранее была готова принять бой. Поход обещал быть серьезным – неспроста энергия города мешает прорицанию. Там что-то было, темное и опасное. Так подсказывали интуиция и опыт.

Ночь была темной, но тигр на то и ночное животное, чтобы отлично видеть даже при самом символическом свете. Шэ тоже видит, а вот гордая птица Ньяо будет ориентироваться как-то иначе. Шэн молчала – как и положено в ситуации, приближенной к боевой, распоряжения раздает старший по рангу. Как буддистка, она настороженно относилась к бонпо, ведь жрецы этого культа стремились к личной силе. Они были будто тенью учения Будды, обратной стороной. Там, где знак Солнца должен вращаться по часовой стрелке, у них он вращался в другую сторону. Вектор, определяющий все остальное.

Между бонпо и буддизмом не было открытой войны, в любом крупном храме можно было встретить святыни и символы обоих религий, но там, где колдуны угрожали безопасности тех, за кого Шэн, как она считала, несла ответственность, она была готова к бою. И дело не в религии. Тигрицу настораживало, что они идут на чужую территорию, ведь жители руин сами не приходили в Линь Ян Шо, это особые таланты из числа жителей монастыря бегали в древний город в поисках приключений. Это было главной причиной, по которой на поясе Шэн не было верного меча. Она взяла с собой только шест, как оружие обороны, а не атаки. Тигрица никогда не была дипломатом, разумно считая, что воины вступают в дело тогда, когда дипломаты потерпели поражение, но и атаковать с разбегу она не планировала. Сотни лет бонцы и буддисты жили рядом на Крыше Мира, и новая война в центре Тибета никому не будет полезна.

Ньяо не ожидал, что его позовут на эту разведку. Он был одним из самых опытных мастеров монастыря, но пока Шэн и господин Бао решали все организационные вопросы, Ши традиционно оставался в стороне, ограничиваясь выполнением своих прямых обязанностей. Линь Ян Шо был для него домом, работа старшим мастером – призванием, просто он был не из тех, кто старается влезть во все. Всегда должна оставаться свобода. А тут – бонпо и ночной поход к руинам. Это было по-своему любопытно, хотя не исключено, что опасно. Недаром Ши впервые за время жизни в монастыре был при оружии не для того, чтобы демонстрировать его на тренировке.

Лунный свет очень скупо освещал окрестности. Глаза понемногу привыкали к ночной темноте, но все равно Ньяо почти ничего не видел. Придется ориентироваться на слух, а спутников не терять из вида, глядя на серебристые волосы Шэн, которые хорошо видны даже в лунном свете. Толку только от него в ночном походе? Но раз настоятель так решил, значит, рассчитывает на его помощь. Ши молчал, надеясь, что настоятель чуть более подробно расскажет задачу на сегодня. Ньяо был буддистом, а весь опыт совершенствования в магии и боевых искусствах приучил его не атаковать, а лишь обороняться. Ему не нравилось, что сейчас они втроем среди ночи идут на чужую территорию с целью каких-то непонятных разборок.

Сила и Гармония – две противодействующие силы. В этом противоборстве существует наш несовершенный мир, где каждый из векторов стремится одержать верх, но не сможет существовать без другого. Поэтому буддистские ламы восставали против властей Китая, но не вступают в битвы с боннскими паломниками, когда встречают их на Корах вокруг священного Кайласа. Просто каждый видит, с какой стороны попутчики обходят священную гору. Каждый человек сам выбирает путь, которым пойдет. За силу ради силы придется платить в диюях, и последователи бонпо об этом знают. Первые пророки бон, их первые бодхисатвы, появились на Тибете задолго до того, как сюда пришел буддизм, поэтому последователи Сиддхартхи Гаутамы были здесь в большей степени чужаками, чем колдуны. Меньше всего Ньяо хотел битвы. Он считал, что нужно найти решение, которое позволит путям двух первосил безболезненно разойтись.

Когда настоятель узнал о том, что в окрестностях обнаружился город бонов, он молил всех известных ему богов, чтобы никто из обитателей, а тем более учеников, монастыря не прознал об этом и не подумал туда сунуться. Но опыт последних лет, проведенных в Линь Ян Шо, подсказывал ему, что подобные молитвы возымеют не больше эффекта, чем попытки остановить прилив при помощи садовой лопатки. А значит, следовало самому организовать команду для разведки. Напрашиваться на конфликт с жрецами древнего культа у Ирбиса не было большого желания, но безопасность монастыря была важнее - доверять миролюбивости этих самых жрецов желания не было вообще. Отряд он собрал из тех, на чей опыт и благоразумие он мог рассчитывать без каких-либо колебаний. Таких в его окружении было только трое, но мастера Айро беспокоить не стал, зная как тот любит хорошо поспать и будучи уверенным, что втроем с Тигрицей и мастером Ньяо они вполне справятся с имеющимися задачами и избегут масштабного членовредительства. Сбор команды был назначен после отбоя за западными воротами.

Как только пришло время, Шэ, уже надевший свой обычных походный костюм и накинувший поверх него куртку из плотной кожи, вышел из Храма Будды и неспешным шагом направился к воротам. При себе у него был только посох и висевший под одеждой кулон в форме знака Ом. Он надевал его как талисман не часто, считая подобные вещи суеверием, но сейчас был тот случай, когда подобной мелочью можно было и обойтись. Меч он брать не стал, справедливо полагая, что кровопролитие только усугубит возможное столкновение, а значит стали лучше оставаться в ножнах, по крайней мере со стороны троицы. Почему-то он был уверен, что его спутники поступят точно так же и без дополнительных на то указаний. К тому же, на их стороне всегда остается магия, но это опять же, средство в бою на самый крайний случай.

Приблизившись к уже ждавшим его Шэн и Ши, он молча поклонился им и так же молча кивнул в сторону, где по его данным располагался подземный город. Путь все трое начали в молчании.

Троица в молчании шла по ночным горам, освещенным скудным светом Луны. Было холодно, особенно из-за морозного ветра. Роса превратилась в иней, покрывавший весеннюю растительность. Тропа вела вверх по склону, и горный воздух становится все более разреженным. Тускло светили близкие звезды, свет которых серебрил вершины гор. Пугающая тишина, лишь вдали слышно завывание волков.

Из-за кустарников показалась морда тибетской лисы. В ночном свете она казалась зловещим наблюдателем, но зверь быстро скрылся, побежав в сторону города. За очередным поворотом путники увидели пустынную равнину, в центре которой возвышался комплекс развалин. Пустые черные глазницы пещер, высеченных в красноватой породе, полуразрушенные чортены, охраняющие древний город, обломки некогда высоких стен. Откуда-то из центра руин блеснул свет пламени, хотя, это могло лишь показаться троице мастеров.

Город тихо шумел, но среди этих звуков даже очень чуткий слух не смог бы различить шаги, песни или треск костра. А, может, это просто звон одного из горячих источников, что встречаются в этих местах? В ночной темноте руины казались большим черным пятном, в котором сложно что-то различить, не владея ночным зрением. Но даже ирбису и тигрице их способности мало помогут – на таком расстоянии невозможно понять что-либо. Земля непривычно гудела, скрывая информацию, а энергетический фон мешал любым прорицаниям.

Ирбис молчал, слова сейчас были лишними. Шэн старалась почувствовать хоть что-то, что относилось к городу, но любые попытки дотянуться до древних руин прорицаниями натыкались на темное болото странной энергии. Это настораживало. Тигрица шла, внимательно глядя по сторонам. Она заметила за кустами лисицу, и чутье подсказывало, что этот зверь выбрался сюда неспроста. Шэн не обращала внимания на неприятный холод, хотя терпеть не могла такую погоду, хуже которой только ливневые дожди.

Дорога вела вверх, заставляя привыкать к другому воздуху, которого не хватало. Огонь в дыхании, чем выше горы, тем сложнее контролировать ведущую стихию. Шэн выглядела сосредоточенно, в ней чувствовался бывалый воин, который не первый раз идет в разведку. Сейчас не имело значения, что у них с ирбисом сложились дружеские отношения, она – воин, он – командир, и она будет подчиняться его приказам, не обсуждая их, а до того, как поступит приказ, будет действовать исходя из собственных навыков.

А вот и город. Он не заброшен, тут даже не нужно быть прорицателем. Где-то блеснул огонь, хотя сейчас входы в пещеры были наполнены непроглядной тьмой. Скупой свет Луны, дважды отражаясь в тигриных глазах, позволял довольно подробно рассмотреть руины, но от этого не было никакого толка. Шэн не видела следов на песке, не могла разглядеть движений, хоть заметила бы их на уровне инстинкта хищника, если бы они были. Впереди находился сильный соперник, осевший на своей территории, это все, что могла понять тигрица. Она чуть крепче перехватила боевой шест и вопросительно посмотрела на ирбиса. По её мнению, нужно было идти вперед, но приказы сейчас отдает Шэ.

В тишине было проще обдумать то, что им сегодня предстояло. Ньяо не было дела ни до холода, ни до разреженного Воздуха – родная стихия всегда на его стороне. Только вот, к сожалению, не позволяет видеть в темноте. Он старался идти ближе к своим спутникам, потому что сам не видел дороги, и лишь чудом не спотыкался о камни. Ши услышал шорох в кустах, ему показалось, что там промелькнул какой-то зверь, которого он не разглядел. Неужели нельзя было пойти днем или взять третьим мастером того, кто хотя бы что-то увидит? Ньяо понимал, что настоятель рассчитывает на его помощь, но сложно ориентироваться на чужой территории в кромешной темноте, не зная толком, что нужно делать.

Тигрица и господин Бао остановились, Ши последовал их примеру. Впереди была равнина, скупо освещенная Луной, за ней стояла черная громада, которая, наверное, и была городом бонцев. От этого места было неприятно, хотя Ньяо не мог сказать ничего конкретного. Вглядываясь в сплошную черноту, он разглядел отблеск света, который быстро пропал. Все молчали. Если бы было светлее, в зверином облике Ши мог бы подняться над городом, чтобы рассмотреть его с высоты птичьего полета, но толку от слепого стерха среди ночи? Нужно идти в город, от стояния тут ничего не изменится, но он не мог идти один, потому что не ориентировался. Коан, ей-богу.

Ни религия, ни годы тренировок не могли заставить мага Воздуха хорошо относиться к ожиданию неизвестности. Нужно оценить ситуацию, действовать в конце концов. Даже в беспорядочном мельтешении было бы больше толка, чем в бессмысленном стоянии в стороне от города. Ньяо молчал лишь потому, что знал закон наказуемости инициативы, при этом лично у него не было никаких предложений, как действовать дальше. На этой территории они – гости, хозяева не торопятся их встречать, вламываться без приглашения невежливо и, чего греха таить, опасно. Такое ощущение, что стоишь с закрытыми глазами перед страшным чудищем из старинным преданий, и страшно как что-то сделать, так и оставаться на месте. Ньяо коснулся ладонью одного из тессенов, закрепленных на поясе, но не стал брать оружие в руку.

Странный, не знакомый и совершенно не различимый гул, в котором терялось все и вся. Гул был не в воздухе, это бы Шэ не сильно волновало. Гудела земля под ногами, и вот это было куда более странным. Оставалось полагаться на собственное кошачье зрение и на то, что ближе к городу все станет хотя бы немного яснее. Он кожей чувствовал как напряглась, шедшая на полшага позади Шэн, да и сам мимодумно поудобнее перехватил посох. Но пока, помимо родной стихии, остальное казалось спокойным. А значит, пока можно надеяться, что хозяева пещер или не заметили их приближения, или не обратили внимания. Шанс на это мизерный, но надо попробовать им воспользоваться. И лучше все таки разделиться. Хотя нет, тогда Ньяо в этой темени рискует потеряться совсем, он в отличие от двух кошек видит в темноте не лучше едва родившегося котенка. Настоятель махнул рукой в сторону пещер и двинулся вперед, стараясь ступать как можно мягче и тише, и не обращать внимания на продолжающийся монотонный гул.

Метров через 10 он сделал знак Шэн, чтобы та шла чуть впереди и левее. В военном деле она из них самая опытная, в этом Шэ не сомневался, и инстинкты воина у нее развиты не в пример лучше. Ньяо стоило оставаться позади покуда они не окажутся в лабиринтах, тогда по крайней мере можно будет хотя бы зажечь свет, если кто-то прихватил факел.

Когда до входа в пещеры оставалось не больше двухсот метров, гул под ногами стал постепенно утихать. Или просто Ирбис стал привыкать к нему, но то и дело ему казалось, что он может различить коридоры и переходы. Но понять, что и где было невозможно.

Гул стал громче, но город пока не подавал никаких других признаков жизни. Путники подошли к одному из входов в пещеры. Воздух пах дымом и пылью, ниша и открывавшийся за ней коридор позволяли пройти взрослому человеку, не наклоняясь, но пол и стены были ощутимо повреждены временем. На стенах кое-где виднелись надписи на санскрите и бонские символы, под ногами могли попадаться черепки, обломки кирпичей и кости, принадлежность которых не так легко определить с первого взгляда. Если в городе кто-то и был, он не спешил встречать незваных ночных гостей.

Шэн кивнула и пошла в указанном направлении, внимательно присматриваясь к городу и его окрестностям. Тигриный слух различал любой шум, но пока в нем не было понятной информации. Неизвестность бесила тигрицу, оставалась лишь одна тактика – разведка боем, а это всегда связано с ненужным риском. Шэн прислушивалась к шороху шагов Ньяо и Шэ, но не оборачивалась на них, чтобы не отвлекаться от задания. Вскоре они оказались возле комплекса пещер. В воздухе был едва различимый запах гари – он не сохранился бы здесь, если бы город был давно заброшен. Тигрица подошла к одному из входов в пещеры, за которым открывался коридор. Её глаза были почти черными – зрачки расширились, чтобы улавливать малейшие источники или отражения света, позволявшие хоть что-то разглядеть в ночной тьме. Она не хотела зажигать огонь раньше времени, чтобы не спугнуть возможного противника. В лунном свете могло показаться, что глаза Шэн немного светятся, хотя это было лишь иллюзией, типичной для любой кошки.

- Мне кажется, зайти лучше здесь, - тихо сказала тигрица, понимая, что эхо разнесет чуть более громкий голос по всему городу. Она не стала говорить ментально, потому что хотела, чтобы её слова услышали оба спутника. – Ши, ты хоть что-нибудь видишь, или не можешь идти без света?

Слепой маг Воздуха был пока странным дополнением к отряду. У него вряд ли был опыт реального боя, а без этого все его мастерство оставалось красивой теорией, а уж сослепу он может оказаться опаснее бегущего носорога. Шэ, вроде, доводилось воевать, на него было намного больше надежды в случае возможного боя. Напротив входа на стене была начерчена бонская свастика с вращением против Солнца. Пол был неровным, местами были серьезные выбоины, где-то валялись куски отломившейся от стен горной породы. При таком раскладе Ньяо чего доброго переломает себе ноги, но без решения настоятеля Шэн не считала правильным создавать пламя, чтобы осветить путь.

Ши ориентировался на шум шагов, даже привыкшие к темноте глаза почти ничего не различали, особенно, когда Ньяо подошел ближе к городу. Руины были большим черным пятном, среди которого смутно различались форы отдельных построек и черные, как тушь, провалы входов в пещеры.

- Шэн, я уже ничего не вижу, поэтому не представляю, как буду ориентироваться внутри города, - честно признался Ньяо, стараясь говорить как можно тише, чтобы не вызвать эхо. – Но могу попробовать идти на слух.

Огонь будет заметен издалека, если стены не сплошные, поэтому Ши не хотел создавать своим спутникам дополнительные неудобства. В разреженном воздухе чувствовался запах дыма, ещё пахло вековой пылью. Родная стихия была будто пронизана энергией ша-ци, буквально душившей её первичную силу. С каждой минутой пребывания здесь древние руины казались все более неприятным местом. Сразу вспоминались все рассказы о бонцах, которые Ньяо приходилось слышать. Он порой встречал жрецов древнего культа. В той же Лхасе в каждом храме символы буддизма встречались вперемежку с символами бонпо, и обе стороны негласного конфликта воспринимали это как часть закона мироздания, но одно дело – официальный храм, в котором все ведут себя в рамках принятых традиций и существующего законодательства, и совсем другое – древние руины, где любой может пропасть так, что никто ничего потом не докажет. Бонпо – путь Силы, сложная иерархия культа нацелена на то, что каждый послушник стремится вверх по карьерной лестнице для обретения личного могущества. На это же направлена система обучения колдунов, имеющая немало сходств с магическими орденами Европы. Бонпо был особым миром, с которым Ши предпочел бы не сталкиваться вовсе, посвятив свою жизнь буддизму.

При приближении к пещере гул земли усиливался. Оставалось надеяться, что под ногами все та же знакомая и близкая стихия, всегда по первому зову приходящая на выручку. В противном случае дело становилось совсем скверным. Но как бы то ни было, проверять этот вопрос на практике сейчас надобности и возможности не было. Кто знает, кто еще может следить сейчас за движениями породы вблизи этой расселины. Вариантов дальнейших действий у разведчиков так же было не много. Раз уж пришли, нужно идти дальше. Вопрос был лишь в том, со светом или без. Конечно, Шэ понимал, что в отличие от них с Шэн Ши практически полностью слеп и полагаться может только на слух и магию Воздуха. В пещерах это плохое подспорье. Шэн, впрочем, тоже может не заметить спрятанных в стене ловушек, сам настоятель хотя бы мог почувствовать очертания прохода метров на 20 вперед, и то не дальше. И это настораживало еще больше.

Шэ оперся спиной о стену тоннеля, уставившись в его черный зев. Решение нужно принимать быстро и желательно, чтобы оно было на пользу всем. А главная польза сейчас, помимо сохранения тайны похода - возможность нормально ориентироваться на чужой территории. Возможностей при этом сохранить инкогнито практически не было, но в данном случае это риск, на который придется так или иначе пойти, иначе они рискуют не только обнаружить себя, но и нарваться на неприятности еще до того, как хозяева этих лабиринтов составят себе труд их встретить.

- Ши, ты сможешь поднять пыль с земли и поддерживать ее впереди нас, так чтобы она не пропускала свет?, - спросил он почти шепотом, - тогда ты, Шэн, сможешь зажечь огонь хотя бы небольшой. Но тоже старайся не светить им перед собой, не нужно давать им лишний повод нас засечь.

Он говорил коротко и по делу, лишние промежуточные рассуждения сейчас ни к чему. План был достаточно прост и ясен.

Вдали усиливался гул, а пещера стала наполняться сладковатым туманом. Подготовка троих мастеров позволила им задержать дыхание до того, как ядовитая смесь стала вызывать галлюцинации, но путь вперед пока был перекрыт. Эхо разнесло голоса, читавшие мантры на тибетском языке. Этот шум был где-то дальше за переплетениями коридоров, чуть ближе теперь можно было расслышать плеск родника, находившегося за парой стен. Под ногами путников хрустели кости и глиняные черепки, а впереди по-прежнему была тьма, отчасти занавешенная туманной дымкой. Гул пещеры сливался в подобие голоса, едва различимо твердившего одну фразу:

- Ка-а-а-але пе-е-еб! (тиб. «ступайте с миром»)

Её можно было принять за дыхание самой горы, и при этом стены коридора начинали вибрировать, будто прогоняя ночных гостей.

Ньяо не успел ответить на вопрос настоятеля, когда воздух наполнился пьянящим туманом. Энергия лазоревого цвета, взвиваясь по Сушумна-нади, собралась в области горловой чакры. Ши выставил вперед ладонь, создавая поток воздуха, который отогнал прочь туман и поднял с земли пыль. Действовать приходилось вслепую, Ньяо просто не видел, что происходило дальше по коридору. По течению воздуха он примерно почувствовал, что впереди есть свободное пространство, которое в следующий миг закрыл смерч из пыли и мелкого мусора, достаточный для того, чтобы отгонять туман и закрывать возможный свет. Сосредоточившись на магии, Ши не прислушивался к гулу горы, он старался просто сориентироваться в окружающей темноте, чтобы вихрем не задеть своих. Воздух сам подсказывал форму пещеры и, повинуясь воле человека, отгонял дурман от путников. Выровняв энергию, Ньяо, не отпуская смерч, посмотрел в ту сторону, где по его ощущениям была тигрица.

- Я могу держать эту пыль и разгонять туман, только идти придется медленно, - сказал Ньяо. – Воздух отравлен, я должен успевать его очищать.

В пещере сохранялось неприятное ощущение чужеродной энергии. Здесь сильная Земля, а Воздух сжат и грязен. Здесь мало свободы, что в сочетании с кромешной темнотой, ещё сильнее усугубляло общее впечатление от негостеприимного города бонцев. Честно признаться, Ньяо было страшно. Он не привык бродить ночами среди древних развалин, угрожающих реальной опасностью. Он не говорил об этом вслух, не хватало ещё ныть, нарываясь на язвительные замечания острой на язык тигрицы, но хотелось как можно быстрее покинуть это место и вернуться хотя бы днем.