Когтистый зверь, скребущий сердце.

Наутро он протрезвел, но первое, что ему захотелось - это снова напиться. Мало того, что у него раскалывалась голова - болели ребра, во рту ощущался вкус собственной крови. Судя по ощущениям, было сломано одно ребро, вывихнуто запястье... Но, черт возьми, как бы он не старался вчера выжрать столько, чтобы все забыть, он все равно помнил.
Заляпанное зеркало показало ему рожу, которую Мэтт даже в страшном сне не хотел бы увидеть - разбитая, на скуле огромный кровоподтек, нижняя губа представляла собой фиолетовый фарш у левого угла.
Редкостный урод.
И этот придурок, умывшись, морщась, собрался и вышел из дома.
Спустя каких-то пятнадцать минут он стоял перед калиткой Шелл, уже привычным жестом открыл нехитрый замок и постучался в дверь.
Открыла бабуля. Открыла и ахнула. Хам постарался ей улыбнуться, получилось, во-первых, хило, во-вторых, очень криво. И, если бы не менталка, Мэтт точно бы не смог понять, чего она испугалась, его лица или его самого. Выходило, что Николь ничего не рассказывала, но сейчас ее не было дома. Почесав затылок, американец, уже собирался было поблагодарить женщину и уйти, но та любезно пригласила его к чаю.
Ах, китайские женщины, китайские нравы, китайское гостеприимство...
Хаммер согласился, и вот уже минут двадцать молча сидел на кухне и пил с бабулей чай, а сам все не мог придумать, с чего бы начать, когда в доме появится сама Николь.

Был полдень, Никки делала покупки на рынке, взяв для себя выходной и потому не выйдя в поле. Она не выспалась, хотя провалялась до десяти в постели: была вымотана вчерашним. Долго мылась в ванной, оттираясь от чуждой лицу косметики и… просто от гадости, налипшей на душу. Она и сейчас ходила как сомнамбула с выпотрошенным сердцем, не реагируя, что в корзинку кладут переспевшие помидоры, и что с ней здоровается соседская девчушка.
Николь зашла на веранду, поставила продукты и прошла в дом, не особо реагируя на бабушкин голос в кухне. Ей не хотелось смотреть той в глаза – не то, что рассказывать что-то, но старушка была достаточно мудрой, чтобы не спрашивать. Сполоснув ноги в тазике и вытерев их полотенцем, китаянка заглянула на кухню поставить чай. И наконец подняла глаза с пола.
Шелл застыла, боясь двинуться с места, потому что перед ней сидел ОН. Он мило разговаривал с бабушкой, невинной, ничего не подозревавшей бабушкой, он посмел явиться к ним в дом и воспользоваться ее расположением. Никки забыла кивнуть приветственно, только дернула уголком губ нервно, а сама судорожно соображала, как ей обезопасить старушку. Она испугалась своего голоса, выскользнувшего холодной змеей из губ, такого чужого и неподатливого.
- Мэтт. – черт, ей было плевать как он выглядел и сколько заботы ему в таком состоянии требовалось. Он псих, зверь, он преследовал ее. – Думаю, нам лучше поговорить вне дома.
И ох уж эти бабушки, - она не поняла ничего, извиняясь перед «господином» за грубость невоспитанного ребенка, предлагая кров и, твою мать, помощь с ранами.
«Мэтт, ты отточил этот номер.» - подумала Николь, делая несколько шагов вдоль стены и пряча за спину нож.

Это было странно. За то время, пока Мэтт жил здесь, он спустился к ужину лишь единожды, когда собирался сигать в окно, а сейчас сидел и ждал Николь, лениво разговаривая с ее бабушкой о погоде и урожае слив.
Тихо хлопнула входная дверь, Мэтт вскочил на ноги, с противным стуком отодвигая стул, и уставился в дверной проем. Но девушка не пошла на кухню, занималась чем-то за пределами видимости. Мэтью сел обратно, какой-то огорченный, стараясь не обращать внимания на хитрый взгляд старушки. Поймав его, он не поленился прочесть "завидный жених", и ему стало противно от себя.
Когда Никки все же зашла на кухню, американец снова вскочил, едва не перевернув стол со всей посудой, и сделал несолько шагов навстречу, но она попятилась. Заговорила - холодно и скользко. Он, будто ища поддержки, обернулся к бабушке, и та тут же принялась причитать о невоспитанности ребенка и извиняться. Мэтт замахал руками - нет-нет, все в порядке, я понимаю, - но когда он снова взглянул в глаза девушке, шарахнулся. Николь его маньяком считала! Да более того! Она сжимала в руке кухонный нож, собираясь его применить. Мужчина нахмурился, приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и молчал. Немая сцена, разве что стук сердец отсчитывает такты, а Мэтт все не может решиться.
- Убери нож, Николь, - решаясь не скрываться больше под маской обычного человека, хрипло попросил Хам. Бабушка ахнула. - Вспомни нашу первую встречу и реши, что он тебе даст. Нам надо поговорить. Иди за мной.
Он вышел с кухни стремительным шагом, но направился вовсе не на улицу, а в комнату, в которой жил, и, переступив порог, остался ждать Никки у входа, сложив руки за спиной.

Мэтт не оставил девушке шанса, обезоружив даже не коснувшись. И как заметил? Николь все еще не могла заподозрить его в слежении за мыслями: прежние осечки объясняла его маниакальной наблюдательностью и тем, что он, возможно, следил за ней. Китаянка ожидала, что он может вернуться, но не на следующий же день и не в этот дом… Господи, она кляла себя за свою наивность, когда чуть ли не силком тащила его к себе, когда льнула к ногам, когда готова была для него распластаться по земле с раздвинутыми ногами. Какой же он все-таки мерзкий.
Николь дернулась, пропуская американца к выходу, нервно-дергано достала из-за спины нож и положила на стол, объясняя ошарашенной бабушке таким же чужим для себя голосом:
- Бутербродов… хотела нарезать.
Секунду до этой фразы она размышляла о том, чтобы крикнуть, мол, он меня изнасиловать пытался, он маньяк и убийца, но передумала. Бабушке еще стоит пожить. Девушка окинула взглядом кухню, думая, что бы прихватить, чтобы ни он, ни старушка не заметили, чертыхнулась про себя и спешно вышла за ним вслед.
Николь практически чуяла, куда он пошел, и едва сдерживала себя от паники. В своем доме она была беспомощна, позволяя командовать чужому человеку. Как это… по-китайски. У самой двери девчушка замедлила ход: его не было видно, значит, притаился у стенки. Она шагнула вовнутрь, практически закрыв глаза и обрубив себя от остального мира, готовая, что он сдавит шею удавкой. Зачем бы? Она не знала, может, у него фетиш именно такой.
Но два, три шага эхом отдались по полу, и Никки осталась свободно стоять в комнате: он ее не тронул. Пока не тронул. Она открыла глаза и развернулась к нему лицом: Мэтт тихонько закрывал дверь. Вот так. Светская беседа тет-а-тет. Наедине с монстром.

- Боишься меня, да? - спросил он у девушки, закрыв дверь. Так и не обернулся, как стоял лицом к плоской деревяшке, так и остался.
Было, конечно, несколько неприятно стоять спиной к человеку, который минуту назад хотел всадить в тебя нож, но Мэтт это делал скорее, как жест доброй воли. Николь, похоже, никогда не любила его взгляд, он давил на нее. Он вообще на многих давил, а тут - совсем юная девушка.
- Думаешь, что я монстр? - тихим голосом, будто у самого себя спрашивал. Посмотрел на ботинки, оперся рукой о стену. Спасибо низкому фундаменту этого домика: пусть не слишком отчетливо, но он знал, где находилась девушка по вибрациям от ее шагов и движений. - Что я чудовище?
Он мог оставить ее в покое. Уйти, самому забыть и ей позволить забыться, но он так прикипел к этой девушке, что его сама земля к ней несла, а он толком и не сопротивлялся. Действительно, за последние годы, в которые он только и делал, что стенал над семейным альбомом, зализывая душевные раны и пулевые ранения, Никки стала для него самым... близким человеком!
Обернулся, поймал настороженный взгляд, бегающий от него к двери и окну. Ищет пути к отступлению? Вздохнул и отошел к кровати - прошел мимо девушки, она опять отшатнулась. От нее разве что не веяло страхом и возмущением. Мэтт ухмыльнулся самому себе и сел на заправленную кровать, упер локти в колени и, сложив ладони домиком, скрыл в пальцах половину лица. Он не смотрел на нее - куда-то мимо, будто сквозь время, и потусторонне улыбался.
- Помнишь, ты спросила, откуда я умею драться?

Никки неуверенно рассматривала его спину, будто примериваясь, куда в случае чего бить. Отличную выбрал обстановку: земли под ногами нет, огнем побалуйся – и вспыхнет ветхая мебель из дерева, а крикнуть нельзя из-за бабушки. Она безоружна, а он еще и дверь удерживает.
Девушка плохо слушала, что говорил Мэтт. Умом она понимала: игнорировать маньяка не стоит, лучше отвлечь, поддержав беседу, подыграть, будто ведется и вчера просто психоз нашел. Но она была херовой актрисой, пожалуй. Пока Мэтью стоял к ней спиной, китаянка изучала возможности побега через окно. Куда, собственно, бежать и как сделать это быстрее, чем он успеет тронуть ее семью. Да и успеет ли сама выскочить?
Он обернулся, бросив беглый взгляд вскользь, отмечая ее позицию или что там… Не важно. Она была такая же безоружная и покорная, - подчинялась его правилам. Но не смогла сдержаться и отшатнулась, когда Хам прошел рядом.
«Отлично, он освободил выход.» - только и мелькнуло в сознании, потому что на его болтовню она не обращала почти никакого внимания. А Мэтью разоткровенничался.
Николь переместилась к двери, обходя его и с отвращением думая, что теперь вряд ли сможет сесть на эту кровать. Как бесцеремонно занял место… Господи, его надо бы чем-то вырубить и вызвать полицию, только как? Почти пустая комната, никаких излишеств: кровать, стенной шкаф, низенький столик, ваза на тумбочке… Ваза на тумбочке!
Девушка старалась не выдать себя взглядом, сделав вид, что уставилась на Мэтта. Вернуться обратно и пройти ему за спину…
- Конечно… - деланно ласковый тон. – Я помню, Мэтт.

Мэтт рассмеялся, хотя сделал это, конечно, зря.
- Господи, Николь, ты до сих пор не поняла... - Мэтт поднялся, сделал шаг до тумбочки и взял в руки вазу. Осмотрел ее, будто предмет искусства, и протянул девушке. - Прицелься получше, когда бить будешь.
Кривая улыбка. "Давай, милая, думай! Почему я знаю каждое твое следующее действие? Почему не удивился, когда ты использовала магию? Почему ждал в баре твоего появления?" Немудрено, что девушка к вазе и не потянулась - ведь он держал ее в руках. Американец хмыкнул и вернул посудину на место, снова сел на кровать.
- Я не маньяк. И не прикидывайся, я знаю, что противен тебе. И вообще, тебе не кажется, что будь я маньяком, как ты думаешь, давно бы уже с тобой расправился, а не таскался, как идиот, вытаскивая тебя из разных передряг...
Ждать, пока она успокоится, мужчина мог вечно. Преграждать путь к выходу, уперто стараясь объясниться - тоже. Заткнуть рот, если начнет кричать о всяких самопридуманных гадостях, ему, конечно, тоже не составит труда, но этот вариант ему как-то не улыбался совершенно. Хам смотрел на Никки выжидающе, ну же, когда в глазах мелькнет понимание! Нафига ему ее хладный трупик?
- Твою мать, Ник, да меньше всего на свете мне хотелось бы тебя убивать! Подумай же!

Николь не поняла смеха. Он был дерзким – Мэтт, и как всегда его проницательность не оставляла ей шанса. Китаянка вздрогнула, когда он резко поднял вазу и сунул ей под нос, отшатнулась, сдерживая истерику.
Он же не смотрел на нее. Он почти всегда улавливал ее порывы, даже не глядя на нее. Она задумалась. Господи, ее осенило! Слишком поздно, наверное. Да он помешанный на магии маньяк, черт возьми! Как все просто складывается… Он смотрит, изучает что и как она делает… А затем убивает, каким-то непостижимым способом перекачивая в себя чужие способности. Он же менталитик, чтоб его! Наверняка предыдущая жертва оставила отличное наследство. Что ему надо? Использовать какой-либо дар в последние секунды жизни? Никки попятилась, косясь на дверь.
- Я все поняла. Не подходи ко мне, у тебя ничего не выйдет. Я не буду использовать способности.
Дурная головушка. Меньше знаешь… больше фантазируешь. У Шелл не было особого понятия, кому и как достается сила и насколько она особенная. Девушка была полна суеверий. Он черный пожирающий демон. И его усмешка-оскал заставляла ее сердце сжиматься.

Хорошо, что обычно Мэтт спокойный, потому что иначе бы точно заржал. И не успокаивался бы, наверное, пока не сдох.
- Ты вообще в своем уме? А ты не думала, что на свете есть и просто маги, а не то воплощение ада на земле, который ты себе напридумывала?
Что и как ей дальше объяснять мужчина, признаться, уже просто не представлял. Сейчас любое его слово она легко бы запихнула в собственную сказку и еще больше уверилась в том, что он каким-то волшебным образом перекачивает из своих жертв магию. Ментальная? Легко! Земля? Да пожалуйста! Превращения? Телекинез? А как удачно в эту историю впишутся жена и дочь! Мэтт выругался. Вслух. Не вовремя вспомнил, явно не вовремя. Сделал два глубоких вздоха, успокоился.
И как только ему могла приглянуться такая фантазерка? И откуда такие мысли берутся в этой светлой голове?!
- Так, давай договоримся. Ты меня выслушаешь. И никуда не будешь пытаться сбежать. Если тебе спокойнее будет, можешь меня к ножке кровати привязать. Или как там тебе больше нравится.
Мэтт устало откинулся на подушки, и вдруг тихо застонал сквозь зубы. Идиот. Забыл о ребре совсем. Стоило бы сходить к целителю, например, в монастырь заглянуть. Но потом... когда с этой глупышкой нормально поговорит.

Пока у нее все равно не было никаких шансов, Никки готова была слушать. Да сколько угодно! Только привязывать Мэтта считала нецелесообразным: мало ли какой фокус выкинет, подойди к нему, да и явно бесполезно же это.
Девушка скрестила руки на груди, кивком демонстрируя: валяй мол, говори, что хочешь. А сама подумала о том, как мастерски он играет в психологию, предоставляя ей ложное право выбора. Эта же мысль напоролась на следующую: он же читает тебя, перестраивайся, думай иначе! Дура, она не могла остановить ток своих мыслей, и чтобы думать в ложном направлении, ей надо было сначала придумать, в каком… А! Какая сумятица. Читай, подавись ты, скотина!
Но Мэтт даже не ухмыльнулся по обыкновению. Он устраивался на кровати и вполне натурально кривился, явно страдая от боли. В какой-то момент это вызвало в Никки чувство сострадания, но она резко одернула себя, напомнив, что он играется с ней. Он мог навеять хоть десятки сложнейших иллюзий, возвращая ее доверие – ей следовало оставаться на чеку. Одно не давало покоя ее головушке: почему он был так неосторожен, что позволил себе оступиться? Ведь мог бы дальше играть героя, с чего вдруг сорвало маску?
Она морщилась. Все же, он и это читал, и наверняка понял, куда давить, если ничего не выйдет.
- Я хочу, чтобы ты перестал читать. – требовательно попросила она, в принципе, вырисовывая план, как проверить, выполнит ли ее условие.

- Договорились.
Мэтт отвел взгляд. Конечно, это было чертовски невежливо - постоянно находиться где-то там, копаться в незащищенной голове, но это скорее было для него привычкой, нежели каким-то принципом. Вредной, как курение, привычкой, но сколько раз она спасала ему жизнь!
- Николь, я действительно не хотел так поступать, - по-новой запел Хам, на этот раз пялясь куда-то в потолок. - Прости, я был пьян... А ты разоделась... ну, ты сама помнишь, как ты разоделась... И вообще, так глупо все это было. Конечно, я должен был подождать... не выскакивать на тебя, не орать. И, тем более, не кидать на стол. Правда...
Мужчина сглотнул, помолчал несколько секунд, обдумывая дальнейшие свои слова. Вспомнил, как вчера взбесился при ее виде, как обращался с ней и снова скривился. На этот раз не от боли.
- Я просто представил, как они тебя хватают... Как бы ты вырвалась? Что бы ты сделала? Да тебя бы там прищучили, а я бы и отреагировать не успел! Я представил и разозлился. Никки, я действительно виноват.
Он старался вложить в слова больше эмоций, но порванная губа мешала говорить нормально. Предложения получались какими-то вязкими и, если можно так сказать, липкими.
- Помнишь, ты спрашивала, откуда я умею драться? Я не маньяк, Ник, я военный. И много лет им был. Оттуда и умею.

Ну вот, он завел именно эту песню. Про вчерашний вечер, как же. Николь ухмыльнулась, как будто что-то себе доказывая, ставя очередную галочку, холодно переворачивая блокнот на следующую страничку. Допустим, она поверила. Допустим, она такая вот дурочка.
Девчушка отвернулась и подошла к окну разглядывать скудный пейзажик. Небо, травка, белье на веревках, соседское окошко. Нет, она слушала, как и обещала, даже не думая бежать. А вот трахнуть Мэтта по голове все же думала. И все той же вазой. И тогда все, что он говорит, наконец станет на свои места. Не читает ее – значит, и защищаться не попробует. Значит, искренне. Читает – ну, попытка не пытка.
- Знаешь, я не жалею, что пошла. Твоя проблема в том, что ты решил увязаться за мной. – обернулась, посмотрела нервно. Да что за дрянь! Ничего не понятно по лицу: мучается, страдает, больно ему что ли по-настоящему, или опять спектакль разыгрывает?
Что ни говори, Мэтт смягчил ее этим разговором. Она опять и опять ловила себя на мысли, что сострадает ему, и кусала себя идеями, будто что-то неправильно. Не клеилась ее история про злых магов, как ни крути, если только это не он вызывал в мозгу сумятицу. Господи, да если бы он не намекнул на менталку, она бы в сто раз быстрее ему поверила, что ж он так затупил?
- Больно тебе? – сказала после долгого молчания. Спросила почти даже искренне, потому что сердце дернуло. А сама уже переместилась тихонько к нему поближе, уголком глаз косясь на увесистое оружие.

- Нет, терпимо, - быстро, чтобы не подумала, будто хочет вызвать сострадание. И снова продолжил. - Господи, да я помыслить не мог, чтобы ты туда одна пошла!
Казалось, она перестала так откровенно его бояться, даже стала подходить ближе. Мэтт почему-то не сомневался, что причина в том, что лежит он недалеко от той самой вазы. Был уверен, что она повторит попытку. И что потом, помимо ребер лечить у целителя сотрясение? Твою ж мать, чего, оказывается, стоит женское прощение!
- Я могу продолжить? - после ее утвердительного кивка, Хам постарался снова устроиться на кровати, и опять скривился. - Вчера в баре... - замолчал. Не знал, что сказать. И как. - Вчера в баре ты... подумала, что от меня пахнет. Пахнет кровью...
Американец снова замолчал. Как объяснить девушке, что он действительно убийца, он не знал. Она спрашивала, тогда еще, давно, больше месяца назад, спрашивала, убил ли он кого в своей Америке, а сейчас Мэтт сам не мог подобрать слова, чтобы сказать - да, убил. Убил, черт возьми, и где только не убил! И кого только не убил...
Хаммер бросил беглый взгляд на девушку, и снова отвернулся, чтобы не искушаться. Привычки тем и гадки, что являются скорее не желанием человека, и самим собой разумеющимся, и мужчина был совсем не уверен в том, что снова не полезет в ее мысли, чтобы узнать, верит ли она ему хоть немного.
- Ладно, не важно.

Наверное, это слишком непросто – даже с казалось бы гениальной идеей про неожиданный удар вазой. Мэтт перевернулся, и Николь снова чертыхнулась про себя, гадая, специально ли он подставляет ей спину. Ану как опять раскусил – и вот оно, нашел легкий путь вернуть доверие. «Пошел ты!» - добила его мысленно, но засомневалась что все-таки слышит. Аррр! Да она готова была сама заломить себе руки, только бы понять, где игра, а где правда, и с чего он берется рассказывать ей какие-то сложные штуки, не обладая достаточным желанием трахнуть!
Наверное, мир был иначе устроен в ее голове, чем на самом деле. Девушка остановила руку, оставив вазу покоиться на поверхности тумбочки. Она не знала, что хочет увидеть, а что услышать. Она ломалась, готовая обхватить голову руками и осознать, что держит в ладонях две половинки вместо целого.
- Как тебе верить, Мэтт? – срывающимся голосом, но тихим, она задала действительно интересовавший ее вопрос.
Она знала, что он не сможет ответить, да и сама… Но ведь мог же найти слова?
Минута прошла в тишине, и она подтолкнула уже более спокойно, взяв какой-то контроль над голосом:
- Ты хотел высказаться… Продолжай про кровь, чего остановился. Тебя пока еще слушают.
Николь уставилась ему в плечо, в тот самый рубец, который долго лечила. Она нуждалась в его тепле и в контакте, но очень боялась притронуться. Все-таки, месяц не видела – пропадал же где-то. Медведь… раненый.