Если пациент хочет жить, медицина бессильна.

Дорога до монастыря заняла довольно много времени, но Мэтт шел сам. Ян видел в нем человека, привыкшего терпеть боль и выживать, такие умеют держать удар. Как лекарь, Лю знал, что от пациента всегда зависит очень многое. Для одних и пустяковая травма может быть поводом прощаться со всей родней, другие выживают даже тогда, когда по всем признакам выжить не должны. Тут вопрос не только силы организма, но и особой мотивации – хотеть жить или не хотеть умереть. И самыми сильными оказываются те, кто не привык, чтобы их слабость была поводом для заботы или жалости – для них такое состояние становится неестественным и противным, потому они стараются как можно быстрее встать на ноги. Мэтт был из тех, кто умел держаться. И выздоравливать он будет только из-за того, что не привык лежать и болеть – так Яну подсказывала интуиция.

Они прошли через главные ворота монастыря, и Лю повел европейца к лазарету, где в этот день дежурил Чин. Ученика ирбиса он отпустил к чертовой матери, дабы тот не путался под ногами, затем отвел Мэтта в одну из комнат, где на полу лежали циновки с матрасами, отгороженные ширмами. В лазарете сегодня было пусто.

- Снимай рубашку, я сейчас приду, - коротко сказал он европейцу.

Ян ненадолго вышел из комнаты и вскоре вернулся с ведром воды, несколькими полотенцами и бинтами. Сейчас можно было нормально осмотреть раны Мэтта, а там уже действовать по обстоятельствам.

Вот в монастыре он уже поднял глаза от земли и огляделся - присматривался к тому, где ему придется провести некоторое время. В глаза по дороге бросилось количество подметающего, убирающего, намывающего и все такое прочее народа. Каждый что-то делал, и жителей в этом монастыре было, признаться, чрезмерно много. Их всех привело сюда Провидение? Оно, видимо, мэйд ин чайна, и уверено, что перенаселение - это абсолютно нормальное явление. Мэтт заметил так же и то, что помимо двуногих людей кое-где встречались четвероногие или вовсе беспозвоночные твари. Ареал обитания некоторых из них явно не включал в себя Тибет, оттого сильно задумываться, чтобы распознать в них магов, не пришлось.
В лазарете был еще один китаец. Наверное, он был китаец, Мэтт не слишком разбирался в том, кто тут откуда, по разрезу глаз и форме носа, но мог сказать наверняка - не европеец. И это единственное, что он мог сказать наверняка. Его спутник назвал парня Чином, Мэтт принял это к сведению, и направился в указанное помещение. Сегодня американец отличался крайним послушанием. С момента, когда Ян последний раз восстановил ему энергию, - так ведь это лекари называют? - прошла середина пути. Дурнота и боль возвращались толчками, постепенно, накатывая шумом на уши, будто океанские волны разбивались о его голову, и американец скорее интуитивно, нежели действительно ушами, уловил про снятие рубашки.
Вот это было настоящей пыткой, даже по сравнению с дорогой к монастырю. Надо было извернуться так, чтобы не слишком настойчиво дал о себе знать локоть, чтобы не напрягалось запястье. Не выгибать спину, чтобы не потревожить ребра, и как-то вытащить руки из рукавов. Мэтт кривился, матерился, порыкивал, аккуратно вертясь вокруг себя, и к появлению Яна успел снять один рукав. В принципе, задача была почти выполнена. теперь уже хорошо была видна работа Никки, которая старательно забинтовывала ему грудную клетку, пока он спал. Ну, и эти самые бинты удачно прикрывали наиболее страшные послевоенные шрамы. Все же, прав был китаец, Мэтт был из тех, кто предпочитал терпеть боль, чтобы жить, хотя давно уже не отдавал себе отчет в том, какие же к этому причины.

Заметив бинты, Ян понял, что Мэтту уже кто-то пытался оказывать помощь. И повязка была наложена с умом, потому странно, что его куда-то в таком состоянии отпустили. Но это было больше любопытством, чем желанием восстановить картину произошедшего, так что Лю не стал спрашивать. Он помог раненому снять рубашку, затем аккуратно снял повязку. Чуть удивленно поднял бровь, заметив застарелые шрамы, впрочем, чего-то подобного стоило ожидать.

- Смотрю, тебе не привыкать к переделкам. Значит, жить будешь, - сказал Ян скорее из-за привычки разговаривать во время работы. Этой особенностью отличались почти все лекари, владевшие магией Воды. – Пока сиди, мне нужно понять, что тебе все-таки сломали.

На спине раненого были следы сильных ушибов. Это опасно возможным повреждением почек, что намного серьезнее сломанных ребер. Ян провел ладонью вдоль позвоночника европейца, не касаясь кожи: Мэтт – не Шири, для работы с энергией достаточно касаться только ауры, только их светлости об этом знать не обязательно. Область Муладхары была в порядке, на уровне Сваттхистханы стоял странный блок, но он скорее относился к каким-то интимным сложностям, нежели к последствиям ушибов, так что можно на это пока не обращать внимания. Ушибы обходились мягкими тканями, больно, но не смертельно. Ребра справа были сломаны, причем не без фантазии, и даже чья-то попытка сложить их обратно не привела к правильному положению костей. На уровне Манипуры наблюдался эпик фейл, представленный ушибом печени, которого стоило ожидать с учетом видимых повреждений. В руке было повреждено два сустава. Ни вывихов, ни переломов, но связки, особенно в локте, пострадали довольно сильно. На фоне всего этого кровопотеря, следы воспаления от открытого перелома ребра, какая-то муть на уровне Аджны – Мэтта все же хорошо приложили по голове, возможно, не один раз. На фоне всего этого некоторая нескладность нынешнего портрета, выраженная разбитой губой и опухшей скулой, не относилась к числу травм, требовавших немедленной помощи.

- Ложись на спину. Тебя сильно пробили по печени. Если ты планируешь остаться на Тибете, она тебе ещё пригодится – местный самогон обходится с ней не намного нежнее, чем твои приятели. Тебя за последние сутки рвало желчью? – последний вопрос прозвучал уже серьезно – ответ на него был нужен Яну, чтобы определить серьезность повреждения.

Мэтт снова скривился, наверняка последний человек, стягивающий с него одежду, была Николь. Правда, он тогда был без сознания... И что ж она постоянно лезет в голову? Стараясь особо не показывать неудовольствие от того, что кто-то крайне малознакомый находится за спиной, Хам лишь немного напрягся. Привычка. Именно из-за нее же Мэтт начал осматривать небольшую такую комнатушку на предмет чего-нибудь, могущего походить на оружие самозащиты. Но, конечно же, паранойя не оправдалась, Ян просто разглядывал его ауру. Помнится, года два назад подобные китайцу лекари лечили его "на ощупь". Соратник, помнится, смеясь, рассказывал, что лекари боялись к нему подходить, захламлены были все чакры, он почти не пользовался головой, только в целях ударов лбом, да и ничем другим. Кажется, они говорили, что вся его аура черная с красным... и ничего больше. Любопытно, какая же она сейчас...
Американец, наконец перестав размышлять о прошлом, кряхтя, будто старик, улегся на спину и серьезно призадумался, собираясь ответить на вопрос Яна честно. Рвало ли его желчью… Хм… Какой резонный вопрос. Жаль только, Мэтт не разглядывал то, чем его там рвало в углу комнаты бедной девушки как раз часов этак восемнадцать назад, и сказать, была ли там желчь не мог. И, конечно же, не собирался спрашивать у Николь. Скептически приподнял угол губы, бровь, попытался даже что-то вспомнить из происходящего после громкой девушкиной мысли "семнадцать", но, конечно же, не справился.
- Я не знаю, Ян, - зато честно. - Рвать рвало, но сомневаюсь, что причина в печени.

Хотя бы честно. Но от этого не легче, потому что приходится более внимательно смотреть во всем том бардаке, что сейчас служит Мэтту подобием ауры, признаки конкретных повреждений. Они были, причем тот резерв крови, что хранит печень, сейчас был потрачен на восстановление после травмы. Ян задержал ладонь над правым подреберьем Мэтта и прислушался к ощущениям от энергии, в которой от нормального желтого свечения Манипуры не было практически ничего.

- Я вижу, что тебе уже пытались помочь, - Лю стряхнул в сторону ша-ци, скопившуюся в руке, затем направил на область печени энергию ярко-желтого цвета, которая должна была восстановить поврежденные ткани, в том числе в той области, где по ощущениям появлялся очаг грядущего некроза. – Не знаю, сам ты ушел или нет, но предупреждаю сразу – здесь ты проведешь минимум неделю, потому что работать впустую я не люблю.

Сквозь бурые пятна проступало все более явное нормальное свечение внутренних органов. Сейчас это лишь первый шаг к восстановлению, потому что аура потянет за собой ткани, заставляя их заживать. Ян как-то никогда не ассоциировал себя с доброй феей-крестной, и потому старался вкладывать минимум необходимой энергии, вместо того, чтобы полностью восстанавливать поврежденные ткани за счет собственной ауры.

- Сейчас я поправлю ребра, будет больно. Если хочешь – можешь орать, но не дергайся, - предупредил Лю.

Это нормальные врачи для диагностики переломов используют рентген, здесь приходилось угадывать расположение костей по красным и рыжим цветам в ауре, и ей-богу, инфракрасное ночное зрение ящерицы более информативно, чем такой способ что-либо рассмотреть, но лучше так, чем лишний раз трогать и без того беспокоящую рану. Лишь определив, что именно смещено, Ян вправил кости парой быстрых движений, на всякий случай держа левую руку наготове, если пациент будет отбиваться, и придется блокировать удары.

Большая часть манипуляций руками проходили спокойно и размеренно. Мэтт, молчаливо смотря прямо перед собой, то есть на потолок, пытался изучаться собственные ощущения. Либо было тепло, либо ему мерещилось, но в целом чувствовалась какая-то забота, что ли. В общем, Хаммер чувствовал себя неуютно, будто чем-то должным Яну. К тому же, тот вел себя так, что перечить в целом-то и не хотелось - уж больно серьезным был китаец.
- Неделю? - хотел было запротестовать Мэтью, да быстро понял, что это будет излишне. Неделя в монастыре, неделя за его пределами... какая разница? А тут он может и здоровье поправить, да и помочь чем, не скрываясь от людей. Да и в форму себя привести, давно же он толком не тренировался с землей. - Понял, неделю.
Он думал, что был готов к выправлению ребер. Искренне полагал, что будут какие-то методы обезболивания, и с радостью бы посмеялся, узнав, что Ян экономит себя. Даже порадовался бы за его предусмотрительность, да вот не успел. Лишь кивнул на предупреждение о боли, усмехнулся на предложение поорать и...
...не заорал. Хотя пытался. Он стиснул зубы, едва ли не кроша их, извергая некое подобие рыка вперемешку с избранными слогами американского мата, и постарался вцепиться пальцами хоть в чего-нибудь, чтобы удержать себя от "дерганья", да никакой опоры не было. Мэтт вжал пальцы в матрац, побелели костяшки, от напряжения задрожала ладонь. Да и лицо перекосилось до абсолютной несимметричности. Всего два ребра. Значит и два таких рывка. Подряд. Любой знает, что больно лишь в момент "вправления" после боль уже не та. Но, о Господи, лучше бы он сначала оглушил его камнем, право же...
Мэтт выдохнул, пытаясь перестать напрягать позвоночник, потому что едва держался от того, чтобы не выгнуться дугой от боли, и посмотрел на Яна.
- Может, лучше ты меня вырубишь, а? - хрипло.

Не орал, причем зря. Ян заметил вспышку в области Анахаты – Мэтт терпел боль, что тут же сказывалось на сердце. Геройство или дурная привычка – неизвестно, но придется второе ребро вправлять нежнее. Можно при этом вспоминать злую судьбу и плохую карму, думать о том, догадался ли Чин предупредить Шири, что он приехал, но задержится, но это все никак не должно влиять на качество работы.

- Обойдешься, - фыркнул Ян. – Дыши, сейчас будет не так больно, - он задержал руку над вторым сломанным ребром и направил синюю энергию на красные всполохи боли.

Эта энергия была колючей и холодной, она расслабляла мышцы, сужала сосуды и вызывала оцепенение, глуша боль и другие ощущения. Нити ци переплетались с фиолетовыми отблесками межреберных нервов, напоминая ядовитых змей, которые приготовились ловить болевые импульсы. После этого Ян вправил второе ребро. Сосуды сузились от энергии Аджны, из-за чего кровь почти не сочилась.

- А сейчас снова будет больно, - предупредил Лю, меняя цвет энергии с синего на рыжий, обвивший обломки костей и пробитую надкостницу. – Старайся дышать ровно и не дергаться, сейчас срастается кость.

Энергия Муладхары и Сваттхистханы тяжелая сама по себе, да ещё и тянет силы, потому что вода в ведре поможет разве что быстрее стряхнуть ша-ци, но никак не даст дополнительные силы. Просто если ждать с этим пару дней, черт его знает, как Мэтт умудрится растревожить рану.

- Ребра сейчас частично срастутся, но пару дней будешь ходить с повязкой – соединение пока слабое, ни тебе, ни мне не надо, чтобы они снова ломались, - Ян говорил скорее для того, чтобы отвлечь Мэтта от смакования ощущений, возникавших в заживавших тканях. Надкостница восстановилась, теперь ребра в теории могли заживать дальше сами, на практике придется следить за тем, сколько заразы можно занести в одну рану за двое суток.

Лю вымыл руки, больше для того, чтобы избавиться от ша-ци и противного нытья в запястьях – ему не часто приходилось лечить тяжелые травмы, а так, чтобы ещё и после перелета из Англии и вовсе впервые.

- Отдышись, и сейчас нужно будет обработать саму рану, - предупредил Ян.

Мысль о том, что он предпочел бы отрубиться, тяжелой головы не покидала. Чувствовать, как двигаются в твоем теле сломанные кости, особенно если они ребра, ощущение не самое приятное, несмотря на то, что мысленно ты прекрасно понимаешь - тебе вообще-то помогают дышать нормально.
Вяло натягивая пересохшие губы в улыбку каждый раз, когда китаец любезно говорил "сейчас будет больно, а сейчас не очень"Мэтт искренне пытался не думать, что происходит у него в организме и почему ему то холодно, то жарко, то больно, то не очень. Ян лекарь, Ян знает, Ян молодец... по крайней мере именно это американец настойчиво повторял себе рубленой мантрой, чувствуя, как горит холодом вправленное второе ребро. Стало немногим легче. По крайней мере, несмотря на то, что чувствовал себя Хам, как дохлая лягушка на уроке биологии. Со вспоротым пузом.
Мэтью скосил глаз на серьезного врача, умывающего руки в ведре, со всей старательностью пытаясь удержать на лице выражение благодарности, но оно то и дело съезжало куда-то в сторону "ой, жжется", поэтому мужчина только и делал, что то вскидывал, то хмурил брови.
Кивал.
Дышу. Жду. Понял. Срастутся. Повязка. Два дня. Окей. напоминал он сейчас, честно говоря, несколько сероватый брезент человеческой формы. Благодарный брезент, совершенно не понимающий, какие такие манипуляции нужно производить над дыркой в теле, чтобы там все заживало.
- Дышу я, дышу... - вяло буркнул Мэтт. Ожидая, конечно, худшего.

Ян принес все необходимое для перевязки, в том числе настой пижмы и заранее приготовленную мазь на основе ячьего масла с несколькими резко пахнущими травами, большинство из которых должны были сдерживать воспаление. Он помог Мэтту сесть, потому что иначе было невозможно перевязать ребра, затем обработал рану спиртовым настоем, при этом оплетая поврежденные ткани синей энергией Аджны, чтобы боль чувствовалась не так остро.

- Я сейчас перевяжу рану, потом спи. Через какое-то время тебя накормят. Если что, в лазарете всегда есть кто-то из дежурных, можешь звать, - Ян рассказывал все эти нехитрые вещи, пока закрывал рану на ребрах салфеткой, пропитанной мазью. От неё должен был идти холод, все самые экстремальные ощущения от вправки ребер были для Мэтта позади. – Сейчас выдохни и постарайся глубоко не дышать, пока я не наложу повязку.

В травмах ребер самое противное даже не боль, а необходимость ходить с повязкой, которая не дает нормально дышать. Ян вспоминал, как ночной кошмар, те дни, что прошли после операции перед тем, как ему вернулись магические способности. Там рана была серьезнее, но суть повязки оставалась той же. Лю замотал бинт достаточно туго, чтобы при дыхании ребра оставались практически неподвижными.

- Не снимай и не пытайся её ослабить, только хуже сделаешь, - предупредил Ян, помогая Мэтту улечься обратно на циновку. - Как сейчас себя чувствуешь?

Сейчас раненого даже кормить бесполезно – ему нужно несколько часов просто проспать, восстанавливая силы. К этому времени подойдет следующий дежурный, а Ян надеялся, что все же попадет сегодня домой.

Мэтт крайне заинтересованно покосился на пахнущую явно чем-то спиртосодержащим настойку, потом на Яна, и горько вздохнул, удерживая в себе дебильные вопросы о том, можно ли эту прелесть выпить, коль по голове давать отказываются. Сидеть стало легче, дышать, конечно же, тоже. Смысл жизни так и не пришел, хотя мужик, еще когда терпел вправления, молил небеса о том, чтобы ему все же ниспослали этот смысл хотя бы в успокоение. На деле, с той жизнью, которую он ведет и вел, вряд ли оставался смысл пытаться искупить вину.
Американец не перечил, не кивал, лишь слушал и молча соглашался со всем, подразумевая, что делать ему нечего. Конечно, китайские лекари не дают клятвы Гипократа, следуя библейскому "не убий", но именно они, наверное, и не станут втыкать скальпель в спину в надежде продать твое сердце на черном рынке. Ян говорил с ним, будто с мелким пацаном, упавшим со сноуборда и в жизни ничего не ломающим, но Хам тем не менее просто кивал, не считая нужным комментировать свои наблюдения. Нахрена лекарю знать, носил он повязки или впервые услышал о том, что ребра можно сломать.
- Спасибо, мне гораздо лучше.
Весьма ограниченный в нормальных человеческих эмоциях Хаммер, тем не менее понимал, что ему помогает человек, впервые в жизни его увидевший, а это дорогого стоит, потому все не мог понять, чем же отблагодарить этого китайца.
- Что я буду за это должен? - весьма скупо и явно невежливо выразил свою, в общем-то добрую и светлую, мысль Мэтт, не без помощи все того же Яна укладываясь обратно в горизонтальное положение и прикрывая глаза. Усталось сказывалась, накатывая омерзительно тяжелой волной на гудящую голову.