Пекинский Блюз

Вечерний Пекин был невероятно суетлив. Люди весь день работавшие не покладая рук на благо Поднебесной и ради благополучия своих семей, с наступлением темноты начинали искать, где бы спустить накопившийся за день пар. Человеческий муравейник. Прямо как Токио. Когда-то родной, а теперь такой далёкий.

Хотя, на самом деле, родным, Хаято мог назвать Токио лишь с натяжкой. Они с сестрой прожили там всего месяц, на съёмной квартире, пока оформлялась сделка по продаже рёкана. Их дома, которого у них больше нет. Той части жизни, которой у них больше нет.

После продажи, они сразу же взяли билеты и улетели в Пекин. Прощание с друзьями было не долгим. События двух летней давности до сих пор были свежи в памяти и все прекрасно понимали, почему Хаято с Сузумэ так поступают. После такого громкого судебного процесса с их участием, о нормальной жизни в Японии они могли забыть.

Юноша шёл по вечерним улицам мегаполиса, просто разглядывая прохожих. Они с сестрой решили на время остановиться в Пекине, пока не придумают, что делать дальше. Лучшим вариантом было бы вернуться в Линь Ян Шо, но как их примут после столь долгого отсутствия и того что они сделали?

В те редкие часы, когда мозг не обкладывает со всех сторон сладкая дымка анаши - Цинь понимает отчетливо, как никогда, почему же он, собственно, и превратился в Растамана. Когда предельно трезвый мозг не отягощен никаким заданием от четыреста двадцать шестого - извилины глухо маются. И, кажется, даже отдаются легкой болью внутри черепной коробки. Это, наверное, даже и что-нибудь... как там говорится? нерво... неврал... нервол... ладно, неважно. Все равно - Цинь давно уже если и злится за это, то только на самого себя. Больше ведь - все равно не на кого.
Стоять посреди людной улицы - это, пожалуй, все же была далеко не лучшая идея. Растамана постоянно толкают, только что не пинают - но это все быстро забывается. Сорок девятый так и продолжает стоять посреди тротуара, запрокинув голову и зажав в губах незажженную сигарету - рассматривает какие-то аляповатые вывески, скользит взглядом по картинкам и надписям, не улавливая их смысла. С Цинем так порой случается - тоскливое беспросветное безделье, окрашивающее весь мир в тона серой безнадеги.
В таких случаях должна бы спасать деятельность - но ее-то как раз нынче и нет. Ни следа, ни повода. Растамана это вечно неприятно удивляет - как в такой огромной машине, мелким винтиком которой он является, могут простаивать шестеренки. И тем не менее, хоть и редко, но это неизменно происходит, хоть плачь, хоть головой о стенку бейся... Цинь чуть слышно вздыхает и начинает неторопливо, предельно лениво обшаривать карманы в поисках зажигалки - преимущественно желая не столько закурить, сколько чем-нибудь занять самого себя. Ну хоть на пару минут. А там, может, и благословенный звонок от начальства раздастся...

Что бы не слышать мысли окружающих его людей, Хаято отгородился от них ментальным щитом. В руках у него были пакеты из продуктового магазина, в которых находился их с сестрой ужин. Юноша так и не понял, почему нельзя было просто поесть в ресторане?

Он шёл погружённый в собственные мысли, глядя в основном по сторонам, а не перед собой. И в результате врезался в спину стоявшего у него на пути парня. Тихо пробурчав «извините», Хаято обогнул неожиданное препятствие и пошёл дальше. Вроде бы не зашиб, не покалечил, так чего останавливаться?

Настроение у него было, подавленное. Хотелось всё вернуть вспять. Отмотать время на два года назад и оказаться в тот вечер, рядом с родителями, предотвратить трагедию и последовавшие за ней события. Да, они отомстили за их смерть, вот только легче никому от этого не стало.