Ночь темна и полна ужасов

Янлин недолго просидела после того, как Юншэн заснул. Она полистала соцсети, постаралась узнать что-нибудь про лечение, но в интернете было столько заболеваний, что уже у самой себя начала подозревать как минимум рак, а как максимум вообще какое-то страшное генетическое заболевание, согласно которому жить ей осталось два понедельника. После этого она только посмотрела, какие лекарства от температуры и запомнила, что это аспирин и парацетамол, но ни того, ни другого в квартире Юншэна не оказалось, поэтому Янлин отправилась спать, надеясь, что к утру Юншэн немного оправится сам, и не придется изобретать велосипед.

Она переоделась в ночную сорочку, расчесала волосы и осторожно, чтобы не потревожить спящего Юншэна, забралась под одеяло на своей половине кровати. В комнате было довольно прохладно, и она поглубже залезла в одеяло, чтобы согреться и уснуть, и даже немного придвинулась к парню, потому что ей нравилось засыпать с ним в обнимку. Но не сегодня - Юншэн был горячим, что даже Янлин, полежав рядом всего несколько минут, была вынуждена отодвинуться. Наконец, устроившись поудобнее, она окончательно провалилась в сон, впервые за две недели подложив под щеку ладонь.

Юншэн спал беспокойно и никак не мог выбраться из череды снившихся ему кошмаров. Он как будто тонул в этих липких красно-бурых образах, которые сменяли друг друга, оставляя ощущение тягучего страха. В какой-то момент ему показалось, что он проснулся и посмотрел на спящую рядом Янлин. Что в комнате горел свет, и он видел, как на её лице проступают ярко-красные рубцы. Что он пытался их убрать, а они чернели и становились ярче, а он боялся, что она проснется и это увидит.

Потом он на самом деле проснулся и понял, что в комнате темно, что Янлин спит рядом, и с ней все в порядке, а у него самого все волосы мокрые от пота и липнут на лоб. Он заснул снова, и снова видел эти навязчивые образы - не проходящие красно-черные рубцы. А потом ему приснилось, что Янлин с этими рубцами на лице подходит к старинному зеркалу и разбивает его, и стекло рассыпается мелкими брызгами, а на её руках он видит кровь. И она начинает кричать на него, что он не справился, что он обещал, а она ему поверила.

- Янлин, - прошептал во сне Юншэн и снова перевернулся на другой бок. - Я справлюсь, обещаю. Янлин...

- Юншэн? - сонно пробормотала Янлин из-под одеяла. - Ты что-то сказал?

Она потерла глаза ладонью, потом отдернула руку, вспомнив, что на ее лице шрамы, но потом проснулась и уже наверняка вспомнила, что шрамов на лице больше нет. Она еще раз ощупала щеки, чтобы убедиться, что ей не приснилось, и у нее снова ее прекрасное ровное и гладкое лицо, а не уродливая маска. После этого Янлин обернулась на спящего рядом Юншэна, который ворочался во сне и часто дышал. Наверное, ему что-то снилось, поэтому он спал так беспокойно. Но она не стала его будить, потому что нет ничего хуже, чем когда тебя будят посередине ночи.

Ей показалось, что сквозь сон она слышала его голос, но теперь была в этом не уверена, поэтому просто легла обратно на подушку и постаралась снова заснуть, потому что в комнате и за окном было еще темно, и до утра, скорее всего, было еще долго. Она снова положила под щеку ладонь, смутно думая о том, что это и правда очень удобно, и почти уже заснула.

Сон продолжался, на этот раз Юншэн просто видел лабиринт зеркал в золотых оправах, в котором не мог найти Янлин. Он пытался найти проход между отражающими поверхностями, под ногами хрустели осколки стекла. Время от времени в лабиринте зеркальных коридоров он смутно видел Янлин, бежал к ней и натыкался на стеклянную холодную поверхность. Она его позвала. Он свернул между двумя зеркалами, обежал вперед и понял, что вместо Янлин видит в зеркале Джоконду, улыбка которой искажается гримасой. Юншэн снова услышал, как Янлин его звала, но от этого смог проснуться. Он открыл глаза, хотя веки были очень тяжелыми.

- Просто сны, - невнятно ответил он.

Юншэн нашел руку девушки и сжал её в своей. Её рука была холодной, или его была очень горячей. Окно в комнате оставалось открытым, но все равно казалось, что нечем дышать.

- Спи. Прости, если разбудил, - прошептал Юншэн.

Он прикрыл глаза, стараясь заснуть, но в то же время боялся, что вся эта ересь будет сниться снова.

Янлин уже почти уснула, во всяком случае, уже покачивалась где-то между сном и явью, когда проснулся Юншэн и что-то ей ответил, что она совсем не поняла, а потом, кажется, взял ее за руку, и девушка снова вынырнула из своего сна, потому что ей показалось, что она дотронулась до горячей батареи.

- Юншэн, ты горячий, - Янлин любила греться в его руках, по обыкновению, и вообще очень любила тепло, но сейчас кожа Юншэна была не только обжигающей, но еще и влажной. Янлин выдернула руку из его руки и потянулась к его лицу, чтобы пощупать лоб или щеки, потому что смутно соображала, что как-то так нужно мерить температуру. В темноте она сначала наткнулась на его влажные от пота волосы и только потом нащупала покрытый испариной лоб. - У тебя жар, ты весь сырой. Хочешь, я принесу тебе воды?

Он когда-то говорил, что может без градусника сказать, есть температура или нет, но Янлин-то так не могла. Но сейчас она и без градусника понимала, что он как-то намного горячее обычного. Она плохо знала медицину, не знала врачевание совсем, да и в школе не всегда была внимательной на уроках биологии, но, кажется, надо как-то сбить температуру, потому что высокая - это плохо. И надо что-то с водой...влажное полотенце? Холодное влажное полотенце, да.

Янлин все-таки проснулась. Юншэн посмотрел на неё, хотя довольно плохо видел в темноте. Он почувствовал, что она коснулась его волос и лица, и от её прохладной руки стало чуть легче. Закружилась голова, но остатки кошмара отступили. Юншэн хотел возразить, что сходит за водой сам, но понял, что это будет непросто. Он чувствовал себя отвратительно и не мог настроиться на работу с энергией, чтобы как-то с этим справиться.

- Принеси, пожалуйста, - согласился он.

Он испытывал смешанные чувства из-за заботы Янлин. С одной стороны, ему было приятно, что она о нем волновалась и даже искренне предлагала свою помощь. С другой, он постоянно думал, что она его в этом в итоге обвинит. Он не знал, откуда бралась эта тревога. Он просто привык, что в отношениях с ней старается делать все для неё и не ожидает какой-то заботы в ответ. Это было неправильно, но так Юншэну казалось, что у него меньше шансов её потерять.

Янлин откинула одеяло и, ежась от ночного холода, поставила босые ноги на прохладный пол. Она уже почти пожалела о том, что вызвалась куда-либо идти, потому что больше всего ей захотелось сейчас закинуть ноги обратно на кровать, спрятаться под одеяло и в этом гнезде пригреться, но она сделала над собой героическое усилие и таки встала с кровати. Она не помнила, где оставила домашние тапочки, поэтому ей пришлось идти по квартире босиком. Пол вымерз от сквозняка, а плитка в ванной была вообще как лед. Янлин быстро намочила полотенца в холодной воде, шипя от холода и попеременно перекладывая их из руки в руку, затем сходила на кухню и налила в высокий стакан воды из кувшина. Вернувшись в комнату, она поставила стакан на прикроватную тумбочку и плюхнула рядом полотенца.

- Ты не спишь? - тихо спросила она у Юншэна. - Я принесла воду и холодное полотенце.

Она взяла одно, сложила его прямоугольником и водрузила на лоб Юншэну, затем брезгливо отбросила с него промокшее почти насквозь одеяло. Что может быть хуже влажной ткани, которая вот так липнет к телу? Ничего, решительно ничего.

Вторым полотенцем Янлин начала вытирать щеки и шею Юншэна, а ткань очень быстро нагревалась и ей приходилось ее постоянно переворачивать, чтобы найти еще один прохладный участок. Скоро у нее закоченели пальцы, а сама она давно забралась на кровать с ногами, потому что по полу прилично тянуло с окна.

Когда Янлин ушла, Юншэн провалился в сон, но проснулся, когда девушка вернулась. Она принесла воду и даже догадалась намочить полотенца, одно из которых оказалось у Юншэна на лбу, приятно отгоняя жар, а другим Янлин стала вытирать его лицо и шею. От этого становилось лучше. Даже не столько от холода, сколько от того, что полотенца были мокрыми и несли немного энергии родной стихии. Юншэн поначалу просто не шевелился, доверившись заботе Янлин, пока не пришел в себя достаточно, чтобы понять, что творилось с его собственной энергией.

- Спасибо, - сказал он девушке, открыв глаза, и коснулся рукой её руки. Её пальцы были ледяными. Теперь он явно чувствовал, что дело не только в его лихорадке, но и в том, что Янлин замерзла.

Юншэн сел на кровати, взял стакан с водой и сделал пару глотков. Затем взял то полотенце, что прежде укрывало его лоб, вытянул из него остатки воды и заставил их налипнуть на его пальцы, когда вытягивал ша-ци из области лба и висков. Он сбросил помутневшую воду на пол.

- Ты замерзла? - спросил он Янлин.

Юншэн замер, и ей показалось, что он снова уснул. Наверное, ему стало легче от холодной ткани на лбу. Но она продолжала прикладывать второе влажное полотенце то к шее, то к груди Юншэна, хотя не знала, сколько вообще так надо делать. Ей все равно казалось, что он очень горячий. И ей хотелось как-то плотнее к нему прижаться, к такому горячему, потому что она замерзла и было бы неплохо об него погреться.

Она не поняла, что сделала не так, что Юншэн, если он спал, проснулся и открыл глаза. Янлин отложила полотенце обратно на тумбочку, все равно оно было уже почти теплым, и внимательно посмотрела на Юншэна, хотя в темноте мало что вообще могла разобрать, даже несмотря на то, что глаза привыкли к полумраку. Он что-то снова делал с полотенцем, которое лежало на его голове и водой в нем, а потом поднес руки к вискам, но все это Янлин видела лишь смутно, скорее догадываясь о том, что он делает, чем зная это наверняка.

- От окна дует, - ответила Янлин, стараясь как можно глубже спрятать босые ноги под сухую часть одеяла. - Не люблю холодную воду. А тебе можно уже так с водой делать? Тебе не будет еще хуже?

Она хоть и старалась делать вид, что не волнуется, но волновалась же. Янлин не любила все эти трудности, когда она не знала, что нужно делать, потому что терялась и чувствовала себя глупо из-за этого. А она не любила чувствовать себя глупо. Или глупой.

- Не будет, - ответил Юншэн. - Я просто убрал часть негативной энергии.

Он заметил, что одеяло с его стороны было мокрым насквозь. В другой ситуации Юншэну не составило бы труда его высушить, но сейчас было глупо тратить на это энергию. Поэтому приходилось принимать какие-то не магические и простые решения. Юншэн включил бра возле кровати. Свет резанул по глазам, но так хотя бы было видно комнату и Янлин.

- Можешь закрыть окно, если дует, - сказал Юншэн. Он перевернул промокшую от пота подушку. - Я схожу в душ. Можешь отнести одеяло в ту комнату? Оно мокрое насквозь. Я достану другое.

Второе одеяло было тоньше, но при закрытом окне Янлин вряд ли должна была под ним замерзнуть. Юншэн попросил бы её достать это одеяло из шкафа, но он мог дотянуться до верхней полки, не двигая стулья. Он встал с кровати, чувствуя, как сильно его штормило. Подержался за стену, чтобы нормально устоять, потом пошел к стенному шкафу за одеялом. Пол был холодным, но сейчас Юншэну это казалось скорее приятным на фоне не до конца спавшего жара.

Янлин не стало понятнее от его объяснения, но она решила, что ей его достаточно, и она не стала спрашивать что-то еще. Вся эта магия была для нее не очень понятной, сложной, какой-то...немного древней, но она не страдала от ее отсутствия в ее жизни. Есть еще куча других талантов, которыми она при желании может овладеть. Быть красивой - тоже талант, что ни говори.

Ей ужасно не хотелось снова вставать с кровати, потому что пол был холодным, а она только немного согрела ноги. Наверное, раньше она бы сказала, что никуда не пойдет, потому что не хотела снова мерзнуть, но Юншэн встал и покачнулся так, что Янлин за него перепугалась и сама вылетела из кровати, как пробка из бутылки шампанского. Она скомкала в руках промокшее одеяло и посеменила с ним в другую комнату, стараясь не наступать на свисающие концы, а в комнате немного раскинула его на диване, чтобы оно просохло к утру. Надо бы пододеяльник еще снять, чтобы его в стирку бросить, но это уже слишком много подвигов на сегодня.

- Юншэн, ты только там аккуратнее, в ванной, - попросила она, когда вернулась обратно в комнату. - А то ты так качаешься, мне за тебя страшно.

Если он упадет, она его ни в жизнь не поднимет, и что тогда делать? Она же совершенно не знает, что ей делать!

Юншэн достал одеяло и чистую пижаму, затем без приключений добрался до ванной. Голова сильно кружилась, но он знал, что в окружении родной стихии быстрее придет в себя. Он разделся, включил душ и сел под струи воды, обхватив колени руками. Просто позволил воде течь, смывая пот с волос и кожи, пока не почувствовал, что готов передать ей и часть ша-ци, что сейчас ему мешала. Негативная энергия серой мутью впитывалась в прохладную воду и стекала в канализацию, и вскоре Юншэн почувствовал себя значительно лучше. Он выключил душ, вытерся и надел чистую пижаму. Его уже так не штормило, он просто чувствовал очень сильную усталость и хотел спать. Жара тоже почти не было, к утру все должно было пройти.

- Мне уже лучше, - сказал Юншэн, когда вернулся к Янлин. - Спасибо, что помогла.

Ему было важно это почувствовать. Сейчас он понял, что она все же готова заботиться о нем в ответ. Что его попытки переехать в Пекин ради неё, вылечить её лицо после ожогов, а теперь и добиться достаточных доходов, чтобы ей было комфортно с ним жить, не были игрой в одни ворота. Юншэн хотел увидеть, что Янлин за него тоже переживает.

Юншэн пошел в душ, а Янлин разложила одеяло, оставила бра включенным, чтобы дождаться юношу, и легла, стараясь согреться заново. Она не хотела уснуть раньше, чем Юншэн вернется - нужно было убедиться, что ему и правда лучше. Янлин, правда, смутно представляла себе, что делать дальше, если ему не станет лучше, звонить маме? Посередине ночи? Ей сейчас нужно больше отдыхать и не волноваться, и уж точно не думать посередине ночи, как облегчить участь страдающего Юншэна. И вот приспичило ему заняться ее шрамами прямо в офисе, ну пришли бы они домой...

Янлин очень старалась убедить себя в том, что она должна была настоять до возвращения домой и только потом соглашаться на лечение, тогда, может быть, и удалось избежать таких последствий, но на самом деле она не чувствовала за собой никакой вины. Она ведь не уговаривала его, он сам решил заняться этим в офисе. То есть, получается, она вроде бы как-то и не причем. К тому же, ей настолько надоело ходить с этим отвратительным лицом, что ей тогда и в голову не пришло его отговаривать - как бы было чудесно пройти по улице, не опасаясь, что на нее покажут пальцем! Зная, что у нее снова ее милые идеальные черты, не эта страшная маска, даже можно было бы гордо расправить плечи.

- С тобой теперь точно все хорошо? - уточнила Янлин, садясь в кровати, у вернувшегося Юншэна. В свете бра он вроде бы выглядел получше.

Юншэн сел на кровати и обнял Янлин за талию. Он снова мог любоваться её лицом, а она снова не пряталась под локонами волос, стесняясь шрамов. И он снова мог её целовать, не боясь, что ей это будет неприятно. Юншэн коснулся губами скулы Янлин, затем коротко поцеловал её в губы. Прежде его не пугали её шрамы, но он считал, что любые прикосновения к лицу ей будут неприятны из-за того, что заживавшая кожа могла болеть и зудеть. Поэтому все это время не лез к Янлин, позволяя себе только обнимать её.

- Точно, - ответил он, когда немного отстранился и поймал взгляд девушки. - Давай спать.

До утра еще было много времени, и завтра не нужно было вставать в самую рань. Можно было отоспаться, а после этого сходить позавтракать вместе, а не бежать одному срочно что-то покупать, потому что Янлин сама не выходила из дома. Она еще стеснялась того, что у неё не было бровей, но сама сказала, что их можно просто нарисовать.

- Ты согрелась? - спросил Юншэн.

Янлин закрыла глаза, когда Юншэн ее поцеловал. До этого он не проявлял к ней практически никакого внимания из того, к какому она привыкла - не целовал, изредка только обнимал и вообще старался к ней не прикасаться. Янлин одновременно и была этому рада, потому что все ее мысли занимали ее ожоги и ей было не до любви, но вместе с тем и злило, ведь она не могла отделаться от навязчивой мысли, что ему просто противно к ней прикасаться. Вместе с тем она вроде и понимала, что ну какое желание прикасаться к ней может вызвать вот это...это лицо, когда это не лицо, а сплошная мешанина из остатков черт и полузажившей кожи. И все эти чувства в ней копились, потому что она не могла их высказать Юншэну, как обычно все говорила прямо и открыто,ведь она видела, что он старается для нее и устает, а она будет ему тут истерики закатывать.

Она обняла парня и прижалась к нему, хотя его кожа была уже прохладной, а не горячей. Жар у него спал, и если ему верить, то все было уже в порядке. Янлин не знала, на самом ли деле это было правдой, или он так сказал только чтобы она не переживала, но докапываться до столба не стала.

- Да, под одеялом тепло, - ответила Янлин. - Только с твоей стороны вся простынь тоже сырая. Достань еще одну, чтобы просто сверху сухую постелить? А то я до ящика не достаю.

После того, как жар спал, Юншэн мог спать и на влажной простыни, не обращая на это внимание. Но по просьбе Янлин он все-таки встал и пошел за чистой простынкой. И даже не поленился все-таки снять мокрую, потому что все равно завтра нужно было стирать все белье. Ша-ци уже практически не чувствовалась, только усталость и слабость от нехватки энергии. Стоило найти в себе силы, чтобы сразу после возвращения домой залезть под душ, тогда было бы еще легче. И не пришлось бы беспокоить Янлин среди ночи.

Юншэн вытер грязной простыней воду с пола, которую он сбрасывал, когда начинал убирать ша-ци, но саму простынку оставил на полу, потому что лень было относить её в ванную. Все завтра.

- Спокойной ночи, - сказал он Янлин и погасил свет. - Иди сюда.

Он лег и обнял девушку, уткнувшись лицом в её волосы. Когда Янлин была рядом, он уже не думал о том, насколько правильными были их отношения. Ради того, чтобы быть с ней, он был готов практически на все.