Птенец, который мечтает спрыгнув со скалы, стать орлом

Курук был невероятно рад своему успеху по части просвещения. Просветления. Озарения. Как угодно это называется. Он теперь для себя чётко определил ближайший на несколько лет смысл жизни - идти по стопам сифу Ньяо. Больше проводить с ним времени. Участвовать с ним в философских беседах. Да что угодно, мало ли чего знал сифу Ньяо! И наверняка ему было чем поделиться, вот только учеников, как у Будды, у него Курук не наблюдал. Именно преданных делу учеников, не тех, кто на занятия ходит. В одно ухо вылетело, в другое не залетело... В общем, Курук смело пришёл в назначенное место встречи ровно через две недели. С пониманием того, что он опять какой-то другой. И... Совсем другой! Казалось бы, он так давно резко поменялся и был уверен, что в таком состоянии проживёт по меньшей мере ещё лет пять-десять, но случилось тут в его жизни мегатрансформационное событие и всё испортило! В лучшую сторону, конечно.

Он пришёл, нет, прибежал сюда, аж подпрыгивая от счастья и состояния внутреннего покоя. Казалось бы, он должен был сделать выводы, что всё - тлен. Он так и считает. Иногда. А иногда не тлен. Но понимание всех этих процессов, когда всё тлен, а когда не совсем тлен или не всё, приводит к тому, что внутри никакого застоя больше нет.

Ньяо успел дойти из библиотеки Храма Будды к назначенному времени, чтобы встретиться с Куруком в беседке. Мысли старшего мастера были заняты школами Алмазной Колесницы. Эти практики он представлял со стороны, но не изучал изнутри, потому что шел несколько иным путем. Но ему была интересна сама логика выбора направлений, в которых обучались ламы.

Старший мастер приветствовал ученика кивком головы, затем сел на одну из скамеек в беседке. Было довольно холодно, но Ньяо накинул теплую куртку поверх формы старшего мастера, и надеялся, что за время беседы с учеником не замерзнет. Он выложил на стол письменные принадлежности и листы рисовой бумаги, сели сегодня вдруг удастся дойти до офуда.

- Здравствуй, - сказал Ньяо Куруку. - Расскажи, как прошли твои самостоятельные занятия.

Задание для этого ученика не имело ничего общего с написанием заклинаний: Курук должен был подметать ступени Храма Будды по полчаса каждое утро. Но результаты этого упражнения были очень интересны старшему мастеру.

Наконец, мастер пришёл. Курук ждал этого момента с трепетом. Он, как настоящий воздушник, поддавался слабости своего характера и, не скрывая, радовался. Искренне радовался тому, что момент икс настал. Он может по результатам двух недельной практики сообщить мастеру о своих успехах. О всех сразу или по очереди?

- Здравствуйте, сифу Ньяо, - поздоровался парень. - Мне пришло несколько осознаний во время этой практики. Я познавал новые смыслы в монотонной работе. Ступеням не требовался такой частый уход. Но я увидел в этом процессе показатель своего уважения и преклонения перед Буддой и всеми теми, кто его сильно чтит, - не рискнул он переключать все стрелки на сифу Ньяо, потому что пока лучше ему не знать, что у него появился настоящий поклонник. Мало ли чем это закончится. - Я находил смысл и заново терял его. И снова находил. Жизнь - это как бурлящая река времени, а мы плывём по ней каждый на своей лодке... И это - красиво. - Решил он на время замолчать, полагая, что основные мысли он уже изложил. Там были кое-какие и другие догадки, но он их решил пока оставить на потом. Самое основное он высказал и теперь оставалось ждать обратной связи от сифу. Похвалы он не ждал. Но, может, сифу оценит его ответ положительно.

Всего две недели, а за это время Курук успевал терять и находить смыслы много раз. Видимо, смыслы оказывались не такими важными, раз так просто ускользали из поля внимания. Ньяо не считал этот результат работы плохим. Тут не бывало правильных или неправильных ответов, были те, которые старший мастер больше хотел услышать, и те, которые его удивляли.

- Зачем нужно подметать ступени? - спросил Ньяо.

Ему было интересно послушать рассуждения Курука, хотя он смутно надеялся услышать наиболее логичный ответ. Для того, чтобы взлететь, нужно оттолкнуться от земли. Невозможно пытаться постичь что-то абстрактное до того, как разобрался в более простых вещах. Курук искал сложные ответы, не найдя простых. Ньяо, например, совершенно не хотел заставлять ученика поклоняться Будде, но тот истолковал задание по-своему. Строго говоря, Будде было без разницы, как часто подметали ступени.

Курук немного волновался сейчас. Потому что он не понял, как истолковал его предыдущие ответы мастер. Положительно, отрицательно. Или нейтрально. Правильно он сделал, неправильно. То понял. Или вообще не то? Или совсем не понял. Во всяком случае пока не слышно слов "занятие окончено" можно предполагать, что он двигался если не к успеху, то и не падал камнем вниз. Но всё могло поменяться мгновенно. Сифу мог вообще отказаться его обучать. А мог увидеть в нём своего любимого ученика, если у него такая вакансия имелась. Ну, что ж. Ещё один шаг в неизвестность. Шаг туда, где за поворотом ждёт лучшее будущее. За правильным поворотом. А за другим - пропасть, в которую улетишь сразу же, не успев схватиться за что-нибудь подходящее...

Он ещё немного помолчал, собираясь с мыслями. Ответ на этот вопрос он знал, но вдруг сейчас он придумает что-то ещё... И сможет выдать сейчас в качестве наилучшего из всех возможных решений.

- Я увидел несколько полезных смыслов в этом для себя. Ежедневная практика раннего пробуждения. Формирование привычки. Возможность побыть наедине с собой на природе. Отречение от своих проблем, - как-то неуклюже всё равно это всё вышло. Но ладно. Смысла в этом для вечности всё равно не было никакого.

Ньяо не услышал того ответа, которого хотел добиться от ученика сейчас. Но у них было много времени, и к офуда это имело весьма опосредованное отношение.

- Ты брал метлу и подметал ступени для того, чтобы раньше вставать и формировать привычку и для того, чтобы отречься от своих проблем? - уточнил Ньяо. - Но для чего в принципе можно брать метлу и идти подметать?

Это было любопытно. Курук давно вырос из подросткового возраста. Он был взрослым человеком со своей картиной мира. Но при этом рассуждал довольно странно. Как будто всю жизнь бегал от реальной жизни, пытаясь слишком усложнять свои мысли.

Ньяо знал, что его можно было в свое время в этом обвинить. Что он слишком погрузился в обучение и практики, забыв обо всем остальном. Он отказался от привязанностей, не брал на себя ответственность за близкие отношения и оставался верен лишь пути познания, который он избрал. Но по этому пути он шел, не стремясь постичь иллюзорность дхарм до того, как научился видеть землю под ногами.

Курук, честно говоря, до сих пор не подозревал, что он, вполне вероятно, прямо сейчас себе слишком усложнял жизнь. Он знал некоторые свои сильные и слабые стороны. И со своим уникальным "даром" усложнять всё и вся он так же был знаком - но ... Так сказать, было не до конца понятно, когда это проявляется, и почему иногда меньше, а иногда больше. Он считал, что раз он уже может участвовать в беседе о высоком в свои годы, то он уже добился многого. Ведь ему не девяносто лет, а всего-то четвёртый десяток пошёл. И как хорошо, что до смертного одра ему ещё очень далеко. Особенно, здесь. В Храме, в самом безопасном месте на всей планете. Какая-то неведомая тибетская магия охраняла это место, не позволяя чужестранцам пробраться сюда с дурными намерениями.

- Сифу, я так же вижу в этом действии аллегорию - на выметания мусора со своего сознания, - попробовал зайти с другой стороны Курук. Если и эта картина покажется мастеру неправильной, тогда он будет думать дальше. В принципе, он был готов гибко поменять своё решение, взглянуть на это с изнанки... Да! Готов. Ему хватит сил на то, чтобы понять замыслы его Учителя, который снизошёл со своих дум о вечном до передачи знаниям более молодому поколению. Которое прямо здесь и сейчас жаждало этого больше всей своей жизни.

- А если без аллегорий? - спросил старший мастер.

Ему казалось, что Курук смотрел на деревья, не видя леса. И искал сложности в том, что было простым. Он наблюдал за потоком мыслей ученика и пытался понять, что заставляло того так отрекаться от реальности. Почем под его стопами не было земли.

Для Ньяо путь к философии, а следом отказу от привязанностей, был связан с рядом приятных и не очень приятных выборов. Это был его путь, по которому он шел осознанно. Зная, в чем его могли обвинить, зная, о чем мог сожалеть он сам. Но он все равно чувствовал, что наступает на землю, даже когда в зверином облике планировал устремиться к небесам. А в Куруке он не видел этого осознания реальности, только желание от неё сбежать как можно дальше, по возможности назвав это каким-то умным словом.