Особенности китайского шоппинга

Как ни странно, но те несколько часов, что были у них до отъезда, пролетели как-то совершенно незаметно. Пожалуй, это было сродни Просветлению, когда, внезапно, понимаешь, что даже несмотря на страх, от чувств не убежать, а забивать их глупо и бесполезно. Кажется, именно в эти мгновение бразильянка поняла, что готова осознать свои чувства.

В торговом центре было довольно шумно, видимо, после работы все резко собрались за покупками, чтобы сбросить рабочее напряжение. Сантана не стала злоупотреблять добродушностью четыреста двадцать шестого, поэтому зашли они всего в пару магазинов, а ее покупки ограничились парой маек, которые она планировала оставить у Чжоу дома, ну... на всякий случай, ровно как и кое-какое нижнее белье, а также легкий сарафан, шаровары и джинсы. Все самое необходимое, между прочим. Ну ладно, платьице ей просто очень понравилось. Две пары балеток, между прочим, почти прилагались, ага. Однако покупки заняли не больше часа, поэтому после того, как все отнесли в машину, они решили перекусить. К слову, Сантана даже сразу переоделась именно в платьице, поскольку джинсы ей жутко надоели. Помним про ее тягу к юбкам и платьям после прекрасно проведенного времени с мужчиной, да?

- Вот сейчас наемся и Живодер скажет, что я молодец, - довольно улыбнулась бразильянка, листая меню, но не так много в нем понимая. - Вот мне интересно... Ты все понимаешь, что я говорю?

Поход по магазинам оказался удивительно быстрым, что даже порадовало Чжоу, который всегда опасался подобных мероприятий с Цянвэй, потому что дело это затягивалось на долгие часы, не говоря уже о количестве оставленных денег. Сейчас мало того, что дело обошлось без долгих примерок с нытьем, Сантана обошлась довольно скромным набором одежды, и выбрала его за то время, пока Чжоу даже не успел устать. В общем, он увидел ещё один существенный плюс в характере бразильянки.

У них оставалось минут сорок на ужин, после чего нужно было ехать в клинку, где Чжоу надеялся поговорить с Гунмао, а Сантане нужно было показаться Эскулапу. От его решения сейчас зависело, можно ли брать девушку в следующий бой, или нужно ещё подождать.

- И я скажу, что ты – молодец, - Чжоу улыбнулся.

А следующий вопрос в лоб был немного неожиданным. Сантана сейчас говорила лучше, чем в день их первой встречи, но хуже, чем нужно, чтобы все её слова были понятны.

- Нет, не все, - признался Чжоу, усмехнувшись. – Примерно две трети. Но сначала не понимал и половины, так что либо я привык, либо ты быстро учишься.

Он заказал суп и лапшу со свининой, хотя есть особо не хотелось.

Бразильянка с нескрываемым любопытством следила за реакцией Чжоу, но он, кажется, не сильно удивился такому вопросу. Либо очень умело скрывал эмоции. Впрочем, возможно, оба варианта были близки к правде. Две трети. Это, по крайней мере, даже больше, чем она понимает из речи окружающих. Но все зависит от ситуации, потому как иногда она понимает практически все, как, например, когда они с Чжоу наедине, либо очень многое пытается понимать чисто на интуиции, особенно когда разговор идет в присутствии того же Бизона и остальных братьев, когда в ход идет сленг и всякие словечки, которым в учебниках и на курсах никто не учит.

- Свинину в кисло-сладком соусе и креветки в кляре, пожалуйста, - она отложила меню в сторону и внимательно посмотрела на Чжоу. – Ну, если такие занятия, как сегодня, продолжатся, то скоро всему научусь, а так… ты, думаю, просто привык, - она улыбнулась и достала мобильный, который только что известил об смске. Цхао. Кажется, он решил очень активно интересоваться ее самочувствием. Или ему самому до сих пор было плохо после вчерашнего и ищет кто бы утешил? Тем не менее, бразильянка заметно усмехнулась, кинув взгляд на четыреста двадцать шестого. Обрадовать или нет, что конкурент-то даже не планирует сдаваться? В итоге, она протянула мобильный молодому человеку, - можешь написать, что жду вердикта Живодера? – Она мило улыбнулась, захлопав ресничками, - у меня проблемы с печатным китайским.

Сказать, что в следующий момент Чжоу был тронут доверием, значит не сказать ничего. Сантане писал Цхао, при этом она не только не скрывала, с кем переписывается, но ещё и попросила за неё ответить. Это было несколько… удивительно. Чжоу вопросительно поднял бровь, глядя на Сантану, затем взял у неё телефон. Он набрал сообщение: «Мэймэй ждет, что скажет Живодер. Она ещё не умеет писать смски на китайском. Мин Чжоу», показал издалека девушке, затем отправил.

- Ты смотри, переживает, - Чжоу усмехнулся.

Он очень смутно помнил, что накануне они что-то говорили о Цхао, но никаких подробностей этого разговора, даже кто его начал, вспомнить не мог. Память в таких случаях бывает очень избирательной, и порой к лучшему. Следующее сообщение пришло уже на телефон Чжоу, там был один смущенный смайлик. Четыреста двадцать шестой усмехнулся, затем ответил Цхао: «Ей уже лучше, но без разрешения от Живодера работать не пущу. Соскучился?». Ответом был ещё один смущенный самайлик, на который Чжоу ответил смеющимся.

- Набирай пиньином, там всплывают иероглифы, нажимаешь цифру нужного. Это не от руки писать, - сказал Чжоу, возвращая Сантане её телефон. Свою переписку он показывать не стал.

Реакция Чжоу была довольно забавным зрелищем. Тем не менее, он начал что-то быстро набирать, после чего показал сообщение ей. Чуть прищурившись, бразильянка начала вчитываться в иероглифы. Кажется, почти все даже поняла, ровно как и то, что Чжоу даже подписался в конце сообщения. Собственник. Но, почему-то, сейчас, относительно именно четыреста двадцать шестого, ей это нравилось.

- А ты, будто, не переживаешь, - усмехнулась она в ответ.

Тут официантка принесла заказ, в то время как Чжоу с кем-то усиленно переписывался. Или не очень, но явно что-то интересное. В голову пришла мысль, что это мог быть Цхао, но раз ей ничего не показывают, то и ладно. В общем, четыреста двадцать шестой пусть там развлекается, а она будет есть, тем более, что сейчас она поняла, что действительно проголодалась.

- Я знаю, но делала это всего пару раз и как-то не сильно вдохновило, - прожевав кусок мяса, ответила бразильянка. – И проще даже не от руки, а на английском или португальском, - губы девушки растянулись в невинной улыбке. – Ну, или на испанском – все одна фигня. – Она подцепила пару креветок, одну за другой отправив их в рот, после чего принялась задумчиво все это дело пережевывать, - У меня в голове сейчас столько информации вертится, половину из которой я очень слабо понимаю… В общем, не до набора текста пиньином.

- Переживаю, конечно, - сказал Чжоу. – Мне намного спокойнее, когда ты сидишь дома, а не лезешь под пули.

Он говорил спокойно, но честно. О том, что казалось ему важным. Эти признания были менее значимы, чем те, что он не мог произнести даже мысленно, но глупо было отрицать очевидное. Он был бы рад, если бы получил возможность ещё хотя бы пару дней не вызывать Сантану с остальным отрядом, потому что невыносимо понимать, что от его приказов будет зависеть ещё и её жизнь. Не дай небо кому оказаться в такой ситуации.

Какое-то время Чжоу просто ел, не произнося ни слова. Он был в своих мыслях, в основном касавшихся предстоящего разговора с Котом, которому он даже не знал, что может и должен сказать. Пока не было никаких хороших новостей, либо лунтао не считал нужным ему их сообщать. Война лишь набирала обороты, и именно в это время он оказывался без наставника и с ответственностью за жизнь собственных людей, в числе которых была Сантана, к которой он успел слишком сильно привязаться, чтобы быть уверенным, что сможет относиться к ней во время перестрелок как просто к сорок девятой. В прошлый раз он уже лез под пули до конца перестрелки, когда она потеряла сознание.

А вот это было неожиданно. Бразильянка аж дар речи потеряла после такого признания четыреста двадцать шестого. Ему спокойнее, когда она не лезет под пули. Такое признание многого стоит, особенно для трехзначного номера пекинской триады. Более того, это казалось невероятным, ведь ее непосредственный начальник только что фактически сознался в том, что предпочел бы, чтобы она не была сорок девятой. Впрочем, возможно, это только догадки, ведь, наверное, ни один из братьев не желал никому подобной участи, как у них у всех. Не от хорошей жизни каждый из них связал себя уголовно-криминальными узами с изнанкой Пекина.

Сантана так и оставалась сидеть под впечатлением от услышанного, заставляя себя есть, даже несмотря на то, что аппетит резко перебило. Слишком странно. Слишком громко и слишком желанно. Это признание, пожалуй, сейчас звучало гораздо громче и серьезнее, чем просто о признание в собственных чувствах. Тем не менее, Ривера прекрасно понимала, что это, возможно, единственное откровение подобного рода, что она услышит от молодого человека. Поэтому молчала. Поэтому ре поднимала лишний раз взгляд, не решаясь нарушить эту... странную, но приятную тишину.

Сейчас молчать было проще. Чжоу не был готов обсуждать с Сантаной то, что сейчас его беспокоило, но он хотел разобраться хотя бы с некоторыми вопросами лично для себя перед встречей с Гунмао. Он чувствовал себя виноватым за то, что не оказался рядом с наставником в той перестрелке. И неважно, что при этом думали или говорили Кот и лунтао, потому что он все равно остался бы при своем мнении. Тут дело даже не в том, что Чжоу считал себя во многом обязанным фу шан шу, и не в том, что привык служить так, чтобы к его работе не было нареканий от его руководителей. Он был хорошо выученным телохранителем, который привык считать безопасность того, кого охраняет, важнее всего остального. А охранял он всегда только Гунмао, лишь относительно недавно время от времени должен был сопровождать леди Грей или близнецов. И назначение на должность четыреста двадцать шестого этот песий инстинкт, заставляющий охранять хозяина, отбить не могло. Потому новая ответственность скорее раздражала тем, что отвлекала от более привычных и, по внутренним ощущениям, более важных дел.

Разумом Чжоу понимал, что многое воспринимает неверно, и что его работа в должности четыреста двадцать шестого для семьи намного важнее работы сорок девятым. Просто сейчас он оказался в той ситуации, когда как трехзначный номер не всегда мог справиться с новой для себя ответственностью и боялся за тех людей, кто теперь от него зависел, а Гунмао при этом серьезно пострадал из-за того, что рядом не было опытных телохранителей.

Сантана молчала. Чжоу нравилось, что она умеет не заставлять разговаривать тогда, когда хочется молчать. Ему было приятно, что она находится рядом, и в то же время у него остается личное пространство для его собственных мыслей. Чжоу ничего больше не говорил о том, в чем счел нужным признаться несколько минут назад. Он считал, что сказал достаточно. И в то же время молчание слишком затянулось, в то время как Сантана старалась прятать взгляд.

- Цхао больше не пишет? – спросил Чжоу, хитро улыбнувшись.

В голове крутилась куча разных мыслей, которые касались все одного и того же. Снова и снова она пыталась не думать о том, насколько сильно она привязалась к молодому человеку, насколько крепкие у них отношения и как же правильно воспринимать его слова о том, что он предпочел бы, чтобы она сидела дома, а не подставлялась под пули. В этом было что-то неизведанное и пугающее. Даже несмотря на то, что она, кажется, сумела-таки сознаться самой себе и принять мысль о том, что любит, она продолжала испытывать некую робость, страх перед неизведанным. Раньше все было проще: пофлиртовали, получили удовольствие и мило разбежались. Никто никому ничего не должен, а если было очень хорошо, то возможно повторение. Все. Никаких перезвонов с выяснением кто, где и с кем, никаких обязательств, ничего. А сейчас все иначе. И это, кажется, правильно, пусть и совершенно ново.

Бразильянка придвинула чашку с чаем и задумчиво посмотрела на непонятный размывчитый рисунок. Почему молчать проще, когда сидишь рядом и чувствуешь его тепло, которое идет от рук и тела? Сейчас, казалось бы, они сидят рядом, пусть никто друг друга не касается, молчать, казалось бы, тоже не сложно, но кажется, будто на плечах внезапно оказалась такая тяжесть...

- А? - девушка отвлеклась от собственных мыслей, подняв взгляд на молодого человека. Она чуть рассеянно взглянула на телефон как раз в тот момент, когда пришло следующее сообщение. Цхао, кажется, резко выучил английский. Страшный английский. - Вот, желает поменьше визитов к Живодеру. Ну, если, конечно, я правильно поняла то, что он написал через переводчик. - Девушка усмехнулась, чуть повернув экран мобильного к Чжоу, после чего коротко отблагодарила, отправив короткое "Thanx". - Хороший мальчик, - она положила телефон рядом, вновь взявшись ха палочки. Креветки и свинина, несмотря ни на что, были очень вкусными. - А откуда вы узнаете о местоположении японцев? Или о намечающихся атаках? Разведка или дело случая?

Стоило вспомнить Цхао, как он не просто объявился, но ещё и попытался за считанные минуты выучить английский язык. Чжоу не считал, что хорошо знает язык Шекспира, но даже он понял, что смысла в написано сорок девятом фразе было не очень много. Он усмехнулся, но комментировать ничего не стал. Сантнана нравится Цхао, у него на неё нет шансов, и на этом какие бы то ни было серьезные подозрения можно было закончить.

- Я точно не знаю, - сказал Чжоу. – Обычно Гунмао говорит, сейчас Бизон. Серьезные шишки клана Миямото давно засветились, их не сложно отследить по картам, билетам и тому подобному. Сявок ловить сложнее, но есть молодежь, которая может проследить. Пекин – наша территория, тут каждая собака на нашей стороне, обо всем докладывают, что замечают.

По мере того, как триада Тигра усиливала свое влияние в Северной столице, информация о происходящем в городе все оперативнее попадала к лунтао. Каждый, кто так или иначе был связан с триадой, особенно из тех, кто платил за стирку салфеток, был заинтересован в том, чтобы власть в городе не менялась. Поэтому любой владелец закусочной, работница древнейшей профессии или уличный воришка были своего рода агентами Тигра в городе. Это давало небольшое преимущество перед якудза, когда разборки шли в Пекине.

- Наше дело их ловить, искать должны другие люди, - сказал Чжоу. – И мы переловим их всех, - он улыбнулся, но улыбка эта была недоброй.

Чжоу никак не прокомментировал сообщение от Цхао, но по нему было видно, что он даже не пытается волноваться или ревновать. Оба, и она, и четыреста двадцать шестой, прекрасно понимают, что у сорок девятого, увы, или к счастью, но никаких шансов нет. Как минимум потому что Ривера сделала свой выбор, если можно так сказать. Впрочем, да и выбора не было, все как-то само собой сложилось. Судьба. Забавно, но сейчас она вдруг поняла, что действительно считает ту встречу с молодым человеком судьбоносной.

- Мне просто любопытно это конкретные люди заправляют сетью передачи информации, или просто все в одно место приходит, а дальше уже фу шан шу разбирается, - задумчиво произнесла девушка, перекатывая по тарелку креветку.

По логике вещей, Гунмао вряд ли лично обрабатывает всю информацию, но узнает он, определенно, все первым. Просто она все еще слишком в общих чертах представляла систему организации триады. Прямое подчинение - тут все понятно. Лунтао, под ним фу шан шу и несколько трехзначных, которые не четыреста двадцать шестые, а кто-то типа Чжэнь, четыреста тридцать второй, а дальше такие трехзначные, как Чжоу, у каждого из которых в подчинении своя команда сорок девятых и шестерок, которые отвечают за определенный участок работ. Кто-то занимается поставками снега, кто-то - оружием, кто-то парикмахерскими, кто-то заправляет группой чистильщиков, которые убирают следы перестрелок. В общем, каждый при своей работе, но про разведывательную группу пока что ничего не слышала.
- Отловим, - улыбнулась она в ответ, и ее улыбка, также, явно говорила о недобром отношении к японским чертям. Сантана сделала пару глотков чая, после чего вновь принялась усердно поедать креветки и свинину. - Все, объелась, - она тяжело вздохнула, положив палочки на тарелку, - Дышать даже тяжело, - она чуть рассмеялась, положив руку на живот. - Тебе придется меня тащить до машины, - она продолжила смеяться.

Чжоу вопросительно посмотрел на Сантану, когда она заговорила о своем любопытстве. В триаде она оставалась сорок девятой, какими бы ни были их личные отношения, и ей не следовало знать даже того, что знал он как четыреста двадцать шестой. Чжоу ей доверял, но все же считал, что не нужно нарушать все правила.

- Все знает только лунтао, почти все – Гунмао. Нам говорят только то, что мы должны знать, - спокойно объяснил Чжоу. – С этим лучше смириться, так безопаснее.

Раньше он всегда знал намного больше, чем подобало его номеру, потому что, будучи водителем Кота, он был с ним постоянно, поэтому слышал многие разговоры, многому становился невольным свидетелем. И из этого всего личная жизнь нынешнего фу шан шу была не самой опасной тайной. Сейчас Чжоу проводил с Гунмао меньше времени, и информацию получал лишь в том объеме, в котором ему считали нужным сообщать. Его это ничуть не расстраивало, куда сильнее изводила мысль о том, что в окружении Кота нынче все больше водится какая-то малолетняя шалупонь, от которых нет никакого толка, и теперь это все привело к тому, что Гунмао серьезно пострадал, и неизвестно, насколько реальны шансы вернуть ему зрение даже с помощью магии.

- М? – отвлекшись на собственные мысли, Чжоу не сразу понял, что говорила Сантана, но затем усмехнулся. – Я надеюсь, до машины ты дойдешь сама. Пойдем, обрадуем Эскулапа твоим визитом.

Ну, в общем-то, все оказалось даже не так страшно, как можно было предположить. Будь на месте Чжоу кто-нибудь другой, то, наверняка, устроил бы головомойку на тему того, что сорок девятые существуют в триаде не для того, чтобы думать и проявлять любопытство, или, вообще, не дай бог заподозрили бы ее в связях с кем-нибудь сторонним, что еще хуже. Но это Чжоу, он, наверняка, понимает, что бразильянка просто пытается во всем разобраться, что для нее многие вещи незнакомые и непонятны даже несмотря на то, что она работала в полиции и изучала организованные преступные группировки.

- Дойду, не бойся, - отмахнулась бразильянка. На самом деле, сейчас бы стоило сказать наоборот, чтобы попугать посильнее, но Сантана по одному виду четыреста двадцать шестого поняла, что сейчас не самое хорошее время для шуток – наверняка Чжоу мысленно уже в клинике. Ему надо поговорить с Котом, иначе он сам себя просто изведет. – Обрадуем, как же.

Девушка негромко рассмеялась, но поднялась с места, не забыв про мобильный, который подозрительно молчал. Ее порой пугала настойчивость Цхао из-за понимания того, что с ним, рано или поздно, но придется объясняться, причем сделать это лучше раньше… Но он такой хороший мальчик, что совершенно не хочется его вот так вот расстраивать, тем более, не хочется ставить под угрозу отношения в команде. Она действительно не понимала, что в семье все уже давным-давно все знают и понимают, даже раньше, чем у них с Чжоу действительно что-то появилось. По ее мнению, намеков прямых не было, ну, с ее стороны, а все, о чем могли ходить сплетни, так это то, что в доме лунтао она спала в одной постели с Минном, а также что она на днях расхаживала в его рубашке, но тут тоже вполне логичное объяснение. Но это же с ее точки зрения, а вот что думают остальные…

Дальше Чжоу снова замолчал. Он не считал, что какие-то из его мыслей о предстоящей беседе с Котом должны касаться Сантаны, и вопрос был даже не в субординации. Это было слишком сложным и слишком личным, чтобы обсуждать с кем-либо.

Дорога до клиники заняла минут пять, можно было дойти и пешком, просто машину удобнее парковать не на обочине, а на парковке. Было около восьми вечера, асфальт Северной Столицы по-прежнему плавился под лучами беспощадного летнего солнца, а воздух был наполнен миллиардом резких запахов, к которым обычно привыкаешь, пока все, что тебя окружает, не начинает действовать на нервы. Но Чжоу не мог трусливо сбежать от этого разговора, он должен был понять для себя, в каком состоянии находится Кот, и что он думает о его вине в произошедшем.

В клинике медсестры начали перешептываться, как только Чжоу и Сантана оказались в фойе. Но для них уже не было смысла что-либо докладывать Цянвэй.

- Встретимся здесь, - сказало Чжоу. – Я не думаю, что разговор будет долгим.