Трудно быть папой

Всю дорогу Кота отвлекали звонками, и те пару раз, что он смог набрать номер учителя близнецов, ему никто не ответил. Гунмао не сразу догадался, что в это время в школе ещё идут занятия. К спортивному комплексу они приехали где-то за полчаса до того времени, когда должны были начать собираться остальные. Парковка была почти пуста, а во дворе было тихо, то есть никто из четыреста двадцать шестых не гонял своих людей в тире. Гунмао достал из багажника сумку со своей формой и пакет с одеждой близнецов, затем отправил водителя за ключами от зала.

- Пойдемте, - сказал он близнецам, направляясь к главному входу.

На ходу Кот снова набрал номер школьного учителя, уже будучи почти уверенным, что и на этот раз его проигнорируют, но на этот раз ответ последовал довольно быстро.

- Учитель Се? – уточнил Гунмао. – Здравствуйте, это Чун Мао, отец Тео и Тая. Да, я знаю, что их сегодня не было. Да, конечно их мать тоже об этом знает. Я звоню предупредить, что их несколько дней не будет в школе.

Он зашел в здание и придержал дверь, пропуская близнецов вперед. У входа дежурил один охранник, который не так давно стал здесь работать, но фу шан шу уже знал в лицо.

- Добрый день, господин Чун, - охранник вежливо поклонился. – Вы оружие сдавать будете? – парень достал из ящика стола ключи от сейфа.

Спросил он это вежливо, но достаточно громко. Гунмао испепеляющим взглядом намекнул, что никакое оружие сдавать не будет, и пошел в сторону раздевалки.

- Простите, учитель Се. Да они что-то простыли оба. Пока не могу сказать, но через неделю, наверное выйдут, - наобум сказал Кот. – Нет-нет, ничего серьезного. Да, конечно они будут делать домашнее задание, - он с легкой ухмылкой посмотрел на Тео и Тая. – С китайским? Следующие две главы? Что Вы, я понимаю, конечно, я им помогу. Грей тайтай – англичанка, но для меня путунхуа – родной язык, – Гунмао открыл своим ключом дверь раздевалки и включил свет, затем отдал Таю пакет с одеждой и бросил свою сумку на лавку. – Что неправильно говорят? «Ихние»? А нужно как? Нет-нет, что Вы, с домашним заданием разберемся. Нет, заходить не нужно. Хорошо, давайте я сам к Вам на днях зайду, что-то серьезное? Тай дерется? Да что вы говорите, - Кот одобрительно усмехнулся, взглянув на старшего. – И как, побеждает? Нет-нет, что Вы, учитель Се, я с ним, конечно, поговорю. Но Вы же сами понимаете, что новые борцы за коммунизм, идеи партии и будущее Поднебесной многие обиды не могут просто так простить. Я уверен, у него был повод. Что значит, просто не так посмотрел? Вы хотите сказать, что мой сын набил кому-то морду без повода?

Было заметно, что разговор все больше интересует самого Гунмао, который сейчас закипал буквально на глазах. Если Тай с кем-то подрался, значит, так было нужно, потому что старший сочтет ниже своего достоинства бить лицо тому, кто не достоин чего-то кроме презрения.

В том, чтобы быть свидетелем телефонного разговора, есть свое очарование. Тай старался вести себя как можно тише, даже пихнул Тео в бок, чтобы тот тоже не шумел. Потому что, если слушать, всегда можно узнать что-то очень интересное, особенно если дело касается их двоих. Слова отца о домашнем задании мальчишка откровенно проигнорировал. Он как-то сомневался, что папа внезапно начнет им помогать, то никогда не помогал, то вдруг прям возьмется за их обучение. Скорее тут мама насядет, заставит все делать. Вынужденные выходные уже заранее не удались.

Тай непокорным взглядом ответил отцу, мол, да дерусь, да, не так посмотрел, да, все равно буду драться, вот хоть что хотите со мной делайте. Но он был даже несколько удивлен тому, что папа встал на его сторону, даже стал копать глубже, ища повод в этих многочисленных драках. Тай по праву гордился тем, что он наводит ужас во всех младших классах школы. Не потому, что был хулиганом, хотя никогда не мог отказать Тео в его идеях с какой-нибудь очередной шалостью, а потому, что всегда мог ответить обидчику. Причем даже то, что обидчик может быть сильнее и опытнее, его не особенно волновало. Ну и конечно, вопрос еще состоял в том, кому дозволено задевать или задирать близнеца, а кому лучше сидеть тихо. И, кстати, повод "не так посмотрел" был одним из самых весомых.

Парень распаковал пакет и отдал один спортивный костюм, совершенно идентичный тому, что был у него самого, близнецу, и начал переодеваться, все еще стараясь воспроизводить минимум шума. Больше всего в этом телефонном разговоре Таю понравилось то, что папа вслух назвался их отцом. И Тай, к слову, не говорил "ихние". Он вообще почти не разговаривал в школе, даже на уроках отвечал односложно.

Тео пропустил мимо ушей почти все начало разговора папы и их школьного учителя, потому что во все глаза рассматривал большой спортивный комплекс, куда их привезли. Он был похож на тот, куда они ходили вместе с классом в бассейн, только был еще больше, но выглядел каким-то...пустым. Тео надеялся, что он сможет порассматривать людей, но на стоянке было совсем уныло, одна их машина, и даже внутри, в самом здании, никого не было. Мальчишка ляпнул "здравствуйте" охраннику на входе и, едва не сворачивая шею, пошел следом за папой и братом в сторону раздевалок.

Он угомонился, только когда близнец пихнул его в бок, и весь обратился в слух, стоило только папе заговорить про домашнее задание. Тео мгновенно скис - ему, естественно, не хотелось всю эту неделю сидеть за китайским языком. Конечно, можно подождать, пока все это сделает Тай, и потом у него списать, но все зависело от настроения старшего брата - то ли оно у него хорошее, и списать все же можно, то ли плохое, и получишь в ухо. Тео нравилось учиться в школе, но ему бы нравилось там еще больше, если бы на дом не задавали учить по целой половине учебника за раз. Или тексты писать. Это же ужас - у него рука уже на третьей строчке отваливается.

Мальчишка, зачарованно глядя на отца, принял из рук брата костюм и неспешно его надел, постоянно забывая о том, что он, вообще-то переодевается. Он, наверное, только целых две или три минуты футболку переодевал, замирая то на одном рукаве, то на втором, то на том моменте, когда нужно снять ее через голову. Конечно, сейчас подслушивать было намного интереснее, чем обращать внимание на какой-то костюм.

Близнецы, слава небесам, вели себя тихо и даже без дополнительной команды начали переодеваться, в то время как Гунмао был увлечен разговором.

- Что значит «просто так подошел и ударил»? Если на него кто-то бычил, он был прав, - Кот все же снял рубашку и открыл сумку, чтобы найти в ней футболку. – Я говорю, если кто-то повел себя некорректно в отношении Тео или Тая, Таю пришлось объяснять так, чтобы его поняли. Что значит «его все боятся»? – Гунмао прищурился. – Он ведет себя как нормальный пацан, Вы считаете, из него нужно кисейную барышню воспитывать? Хорошо, я ему передам, что Вас огорчает его поведение.

Пока учитель читал длинный монолог о контроле агрессии, нормах общества и страшном слове «социализация», Гунмао успел переодеться в тренировочные штаны и майку без рукавов. После этого он открыл один из ящиков, в который убрал свои вещи и вещи близнецов.

- Да-да, я Вас внимательно слушаю, - сказал Кот, подняв с лавки телефон. – Договорились, я заеду к Вам на неделе. Сомневаюсь, что этот вопрос стоит обсуждать с Грей тайтай. Вы предлагаете ей разбираться, почему парень дерется в школе? Да, с китайским разберемся. Всего доброго, учитель Се. Спасибо, передам.

Гунмао сбросил звонок и на несколько мгновений задумчиво посмотрел в потолок. Возможно, он сказал учителю что-то не то, но с чего вообще этот Се пытается объяснить ему, пекинскому фу шан шу, как должен себя вести нормальный пацан, да ещё и ссылаясь на свой двадцатилетний педагогический опыт? Будем считать, что лишь природная скромность не позволила Гунмао возразить, на каком двадцатилетнем опыте основаны его представления о том, в каких случаях нужно бить лицо, а не что-то объяснять словами.

- Тай, учитель Се очень просил тебе передать, что его огорчает, когда ты дерешься, - с ухмылкой сказал Кот. – Я вот чего не понимаю, - он сел на лавку и уже серьезнее посмотрел на старшего. – Допустим, кто-то на тебя бычит. Ты бьешь ему морду, он, по идее, начинает ходить по струнке и не отсвечивать, и ситуация повторяться не должна. Се говорит, что пара человек у вас вечно ходит с синяками. Это они тупые, или это ты недостаточно внятно им объясняешь, как они себя не должны вести?

Мальчишка громко фыркнул. Огорчает поведением. Да будет он еще обращать внимание на тех, кого он там огорчает тем, что делает так, как считает правильным. Он вот на мнение мамы может обратить внимание, когда она говорила, что огорчается, а мнение учителя Се парень имел лишь в виду, когда приходило время отвечать за свои поступки, ну еще иногда за поступки близнеца. Тай до сих пор выгораживал брата перед учителями и прочими взрослыми, несмотря на то, была ли его реальная вина или нет. Да и не сильно сложно - стрять, молчать и делать вид, что слушаешь.

Тай наклонился вперед, когда папа обратился непосредственно к нему с вопросом, и сделал вид, что очень ответственно завязывает шнурки на кроссовках. Он был невероятно оскорблен тем предположением, что он что-то там кому-то невнятно объясняет, и сначала хотел очень рьяно этому возразить, но потом передумал. Он на самом деле не очень понимал, почему ему так часто приходится всем доказывать свою правоту. Может быть по той причине, что он никогда не объяснял, за что бьет, но в таком случае Тай надеялся, что его противник достаточно сообразительный, чтобы понять, где был неправ. А может черт его знает по какой еще причине. Он же не виноват, что до кого-то не доходит через синяки на морде. Вот еще, кстати, еще одна странность - Тай не разу не замечал, чтобы ему кто-то жаловался на свои синяки. Он, кажется, на это даже внимания не обращал. Мало ли кто где подрался, чтож теперь, на него все вешать?

- Не знаю, откуда у них синяки, я за ними не слежу, - зло отозвался мальчишка. - Я не виноват, что они не понимают с первого раза.

Тео, наконец, расправился с футболкой и впрыгнул в спортивные штаны, стараясь не пропустить ни слова из того, что говорит папа. Особенно ему понравилось, как папа внимательно слушает монолог учителя Се, положив сотовый телефон на лавочку рядом с собой. И естественно, все опять обвиняли Тая непонятно в каких грехах. Тео даже фыркнул негромко. Модно подумать, оттого, что сказать об этом Таю в сотый раз подряд, что-то изменится. Но, конечно же, промолчать Тео не смог.

- Я тоже дерусь, - с таким видом, будто сдается с повинной, рискнул влезть в разговор мальчишка, потому что счел несправедливым об этом молчать. Таю просто больше доставалось, потому что он в большинстве случаев брал вину на себя, и всегда вступался за него. При этом Тео под страхом страшной кары было запрещено признаваться в том, что он что-то натворил. Конечно, Тео всегда пытался поддержать брата, иногда деля с ним все тяготы пополам, но чаще никто почему-то не верил, что сам Тео тоже может с кем-то подраться. А может, просто принимали его за Тая. - Тай всю вину на себя берет.

Вряд ли, конечно, Тай нуждался в адвокатах, судя по его упрямому виду, и Тео был уже готов, что сейчас огребет по полной, все равно делать только одного виноватым неправильно. Тео упрямо выпятил челюсть и встал сбоку от сидевшего на лавочке близнеца, крепко сжав кулаки. Его обижало, что его никто всерьез не воспринимает.

Тай сейчас заработал в глазах Гунмао много очков, а Тео, вероятно, мог схлопотать от брата за откровенность. Кот внимательно выслушал обоих близнецов, которых, по его мнению, никакой учитель Се понять не в состоянии. Особенно Тая. Чтобы понять такие принципы, нельзя быть фраером.

- Тай, они должны понимать с первого раза, - сказал Гунмао, внимательно глядя на старшего. – Объяснять одно и то же дважды – не уважать себя. Один раз сказал, второй раз как следует дал в морду, в третий раз этого человека для тебя уже просто не существует.

После этого Кот перевел взгляд на Тео, который все же переоделся в форму, несмотря на то, что все время отвлекался, слушая разговор. В то время как младший «тоже дрался», старший дрался, но тут Гунмао не считал нужным упрекать Тео.

- Тоже дерешься и правильно делаешь. Братья должны помогать друг другу, а вину делить так, чтобы в сумме обоим меньше влетело, - он чуть улыбнулся.

Слышал бы эти нравоучения учитель Се, его картина мира могла бы сильно исказиться. Но Гунмао сейчас говорил не о том, что принято говорить детям, а о тех истинах, в которых убедился на собственном опыте. У Кота никогда не было родных братьев, но были те, кому он доверял, как братьям, в том числе те, кто за него мог сдаться в полицию по расстрельной статье.

- Кстати, те, кто не понимает, докапываются до чего-то конкретного? – с интересом спросил Гунмао.

- А если он продолжает не понимать даже после того, как дать ему в морду, и все равно нарывается? Избить сильнее? Меня тогда из школы выгонят, - не то, чтобы это Тая как-то сильно волновало. Ему просто не хотелось расстраивать маму, которая и так каждый раз огорчается, если ей звонят из школы и жалуются. Она просто женщина, и не может понять, что по-другому там никак не получится. Ему, понятное дело, лишний раз волновать маму не очень хотелось. он и так старался ради нее драться как можно меньше. Разве что не всегда получалось. А тут еще и Тео влез в разговор.

Тай хотел сначала двинуть брату затрещину, чтобы тот не лез, потом передумал бить и сказать просто, чтобы тот не лез, но в конце концов вообще ничего не сделал и не сказал, только странно на него посмотрел. Взгляд, в общем-то, легкой смерти не обещал. Потому что ни бить ни говорить ему что-то не было причины. Хотя бы потому, что несмотря на папины слова, он все равно будет продолжать брать всю вину на себя. Потому что он старше и это правильно. Просто иногда Тео надо научиться молчать, и такие моменты бывают гораздо чаще, чем то осознавал сам близнец.

- Да ну, - Тай недовольно поморщился, не сильно-то горя желанием все это рассказывать, но в конце концов буркнул: - на понт берут.

Тай посчитал, что этого объяснения будет более чем достаточно. В самом же деле, не говорить же отцу о каких-то там проблемах в школе, жаловаться там, еще что-то лишнее рассказывать. Он и сам со всем этим может справиться, нечего взрослым знать все подробности, а то начнут лезть. Как учитель Се, например, вечно он оказывается не в том месте не в то время. У него нюх, наверное, на все драки и неприятности, которые происходят в школе. Его самого, на самом деле, на понт-то не брали, боялись, а вот Тео постоянно во что-то вляпывался. так что приходилось за него заступаться.

Тео, весь такой готовый к кулаку в ухо, был очень удивлен, когда ожидаемого не получил, даже вопросительно посмотрел на близнеца, мол, ты чего, ты же вроде как всегда бьешь, а тут не стал. Нет, с братом что-то происходило, что-то странное, а Тео этого понять никак не мог, потому что привык, что близнец удивительно постоянен в своих привычках. Наверное он просто был так поглощен разговором? Тео уселся рядом с Таем на лавку и завязал шнурки, которые до этого момента болтались вокруг кроссовок, как дохлые макаронины. Это сравнение показалось ему очень даже забавным. Дохлые макаронины...Как будто бывают какие-то еще живые макаронины. А может и бывают...

- Вообще внимания не обращать? - потрясенно переспросил он, когда папа сказал о том, что перестает кто-то там существовать. Тео даже задумался, как такое может быть. Нет, наверное, у него так не получится, может быть, это только у Тая так? У него вот очень хорошо получается делать вид, что вокруг никого не существует. Самое неприятное, когда он так делает по отношению к нему самому, к Тео. Вот тут уж помучаешься, чтобы заслужить прощение брата.

Видя, что брат не очень хочет все это рассказывать, Тео даже в кои-то веки задумчиво кивнул, подтверждая слова близнеца, и ничего не добавил. Иногда ему просто становилось неприятно от того, что он что-то говорит за старшего брата, потому что потом можно было получить, но иногда Тай наоборот давал добро на то, чтобы все высказать, и вот тут Тео дважды просит не приходилось. Мальчишка видел, что брату просто неприятно обо всем этом говорить, потому что он все равно будет стоять на своем. Все же у него был лучший брат на свете, Тео за него вот тоже был готов брать все на себя, если бы Тай ему хотя бы разок позволил.

- Я могу иногда говорить, что я сам во всем виноват, - очень тихо и даже робко предложил Тео, ластясь к брату взглядом, словно щенок, который виляет хвостом, который жмется к ногам и просит, чтобы его не отталкивали, а погладили по спине или даже почесали ему живот.

Гунмао умилял словарный запас Тая. Вроде, почти не говорит, но вот как прорежется в речи восьмилетнего ребенка что-нибудь из родной и любимой фени, и даже не знаешь, отчитывать за это ребенка или гордо заявлять «моя школа». Зайка Тео тем временем стал подлизываться к брату, что вызвало на губах Гунмао чуть заметную улыбку. Хоть разница в возрасте между близнецами была чисто символической, по ним было легко понять, кто старший.

- Кого, вас на понт берут? – в некотором недоумении спросил Кот. – Сыновей пекинского фу шан шу?

Он фыркнул, вспоминая свои школьные годы. Если бы не настоятельные рекомендации Тигра, Гунмао забил бы на школу, так её и не закончив. Ни он, ни Юн никогда не отличались ни дисциплиной, ни усидчивостью, ни хорошими отношениями с одноклассниками. В той тяньцзинской школе, которая находилась практически в порту, контингент несколько отличался от нынешнего окружения Тео и Тая. За мордобой из школы никого не выгоняли, родителям на детей почти не жаловались, потому что обычно это было себе дороже, но и знаний толком никаких не давали. Смысл школы в тех краях сводился к тому, чтобы малолетний посадочный материал хотя бы днем до обеда был под присмотром ответственных взрослых.

- Знаете, когда давным-давно я был примерно в вашем возрасте и иногда ходил в школу, был у меня там хороший друг, Юн. И была у нас там одна банда, с которой мы очень не ладили, - Кот выбирал слова, опуская ненужные подробности тяньцзиньского быта. – Их было пятеро, да ещё и на год старше, в общем, там нужно было ещё исхитриться набить морду, и понимали они нас не очень хорошо. В итоге подловили мы как-то главного из них, чтобы побеседовать, сказали, что если его люди будут к нам лезть, мы ему голову открутим. Через неделю нам, конечно, набили морды, но через две недели мы снова поймали их главного одного и отметелили. Не очень сильно, но чтобы запомнил. Сказали, что он был неправ, на этот раз поверил. Потом сам же нас выгораживал, когда мы в Пекин ездили вместо уроков. А ещё один тип там был, со странностями, он просто сам по себе задирался. Раз попросили соблюдать дистанцию, два набили морду, на третий раз перестали его замечать, так ему та первая банда рассказала, что с нами лучше не ссориться. Он аж кланяться начал при встрече.

Гунмао все же замолчал, хотя подобных поучительных историй в его биографии было на несколько томов мемуаров сомнительного педагогического содержания.

Тай недовольно глянул на брата, словно раздумывая, может, его все-таки треснуть как следует, чтобы не лез, куда не просят, но Тай, вероятно, сегодня был невероятно добрым, потому что вторая подобная выходка близнеца тоже осталась безнаказанной. Было во взгляде Тео что-то такое, что заставляло старшего передумать насчет своего решения доходчиво внушить близнецу, почему так больше делать не стоит. Тай, конечно, невероятно бесился от того, что стоит младшему только сделать это его умильное лицо и начать подлизываться, так он сразу готов ему все прощать. иногда, все-таки, Тай все равно проводил воспитательные беседы с братом, хотя назвать это полноценной беседой язык не поворачивался. Так, дать в ухо, посмотреть строго, в двух-трех словах сказать, где виноват, а затем милостиво простить. Но предложение близнеца мальчишка все же оставил без внимания.

- Я понял, - немного помедлив, ответил парень, задумчиво хмурясь. У них в школе все было немного по-другому. Не было этих банд, хотя Тай и несколько раз про них слышал, и один раз на него накинулись толпой, видимо, за что-то там обидевшись. Но это было уже давно, наверное, целый год назад, ему тогда тоже разбили все лицо. Правда, он потом отплатил той же монетой, но уже каждому... Конечно, ему все равно было кое-что не совсем понятно, но основной смысл стал ясен. Например, что лучше драться не в школе, а после нее, например, во дворе, потому что там учитель Се точно уже не сможет сказать, что "он просто так подошел и ударил". Тай никогда не бил просто так, он всегда бил за дело. Просто у всех дела разные, кто-то считал одно дело не сильно важным, а вот Тай решал, что за него точно нужно дать в ухо. А еще есть авторитет, но как именно он работает - с этим Тай еще пока не разобрался окончательно.

- Авторитет, это вот что учитель Се сказал, что меня все боятся? - уточнил мальчишка. Надо что-то делать с этим авторитетом, морока же одна.

Брат не отреагировал почти никак, во всяком случае ни одной из тех реакций, которые Тео от него ждал, поэтому мальчишка довольно быстро понял, что он в разговоре явно не участвует. Как бы Тео того не хотелось, на него не обращали внимания, поэтому он, надо сказать, расстроился. Тай, конечно, старше и, наверное умнее, если судить по оценкам в школе, но он все-таки не единственный в семье, кто дерется и приходит домой с синяками. Вернее, он почти никогда не приходит домой с синяками, а вчерашний случай не в счет. Брат просто был уставший и не в настроении. Папа, конечно, рассказывал все это для них обоих, но Тео чувствовал, что обращается он больше к Таю, а не к нему. Тео искренне ненавидел те пятнадцать минут разницы между ним и братом. Почему бы им нельзя было родиться вообще вместе, одновременно? Тогда бы никто никогда не делал такое снисходительное лицо, когда слышал, что он младший. Всего каких-то пятнадцать минут, а от них столько проблем!

- Это я виноват, - предпринял еще одну попытку обратить внимание папы на себя Тео, но сказал тихо-тихо, потому что сейчас точно прилетит, да еще ого-го каким ударом. Хорошо, если ухо потом не отвалится. Но отодвигаться от брата не стал. - Тай всегда молчит, если к нему пристают, а я не могу. Сразу драться лезу. А я дерусь не так хорошо, как Тай, он потом из-за меня еще раз дерется. Чтобы меня не трогали.

Тео, естественно, знал, что брат хочет только как лучше. Он честно старался не драться лишний раз, но, если ему говорили что-то обидное, он сразу вспыхивал от негодования и бросался доказывать свою точку зрения. А так как их в школе еще иногда и путали, особенно если они были в одинаковых костюмах, то все почему-то считали, что дерется Тай, а он и не отказывался никогда. И наказывали поэтому всегда Тая. А Тео считал, что так несправедливо, но почему-то его никто никогда не слушал и не воспринимал всерьез. Никто не верил, что он способен на что-то серьезное.

- Когда тебя боятся – это первый шаг к авторитету, - сказал Гунмао, внимательно посмотрев на Тая. – Второй шаг – это уважение. Если все будут знать, что чуть что получат от тебя в ухо – это ещё не авторитет. А вот если они будут знать, что получат от тебя в ухо в определенном ряде случаев, а изредка, наоборот, ты можешь заступиться – тогда уже получится авторитет.

На эту сложную философскую тему Кот мог говорить сколь угодно много, но вот признание Тео заставило его отвлечься. Гунмао с интересом посмотрел на младшего, который сейчас вступился за Тая или похвалился своими боевыми подвигами. Скорее первое.

- Тео, а ты бы стал драться, если бы знал, что Тай за тебя не вступится? – спросил Кот.

Возможно, младший при своей детской обаятельности был значительно хитрее старшего. Или Тай вступался сам. Близнецы были очень привязаны друг к другу. То, что они сейчас говорили о подробностях тех конфликтов, в которые ввязываются в школе, Гунмао считал признаком большого доверия, потому что вряд ли об этом знала даже Цирилла. Да и неизвестно, насколько она могла бы понять, что пацанам в школе нужно драться. Этого мог не понимать и учитель Се, вероятно, считавший, что идеальные восьмилетние мальчишки – это такие кисейные барышни, которые слова грубого не скажут и тем более не двинут обидчику в ухо.

Гунмао считал, что хорошо разбирается в жизни и смог добиться значительно большего, чем нюня, работавший учителем начальных классов (эту работу Кот вообще считал женской). При этом он не считал, что неправ тот, кто злится или бьет первым. Неправ тот, кто нарывается на более сильного, считая, что противник сочтет ниже своего достоинства набить ему морду. Если дергать тигра за усы, он будет прав, бросившись на того, кто к нему пристает. И Гунмао считал, что важнее стать этим тигром, чем воспитывать в себе буддистское терпение и смирение.

Тай задумчиво осмотрел папу, словно тот мог ему в чем-то наврать. Он уже понял, что авторитет - штука очень сложная. Ладно, если он в ухо даст - это, получается, просто страх перед ним. А вот когда не даст - а наоборот, за кого-то заступится по справедливости - то вот это уважение. А все вместе - это авторитет. Тай оценил ситуацию в школе. Как-то не очень ему верилось, что вот это стадо идиотов начнет его уважать. Хоть заступайся - хоть нет. Сразу страх теряют, пытаются сесть на шею. К тому же если просто заступаться за Тео - это все равно не авторитет, это страх. Хм...Тай почесал бровь, словно это помогало ему думать. Его так и подмывало спросить - что же ему тогда теперь делать, но спрашивать при близнеце, который к тому же еще опять полез со своими признаниями, было как-то совсем не айс. К тому же Тай сейчас удивил даже самого себя - бить брата не стал, потому что тот правду говорил.

- Я всегда за него вступлюсь, - сурово ответил Тай, давая таким образом понять, что вопрос папы был чисто риторическим. Так будет всегда, потому что это близнец. По другому никак. Иногда можно бы было просто ответить обидчику, да поязвительнее, чтобы отбить охоту приставать, но Тай, в силу своей удивительной разговорчивости, почему-то всегда молчал. Он разговаривал с Дином, с Кассием, с родителями, короче, с теми, кого знал уже довольно долгое время. Но при этом он становился практически немым в окружении посторонних людей. Его умение произносить слова падало до абсолютного нуля, и редко он мог что-нибудь сказать. Тая такая ситуация полностью устраивала, он не хотел что-либо менять, но раз уж завели об этом разговор, то придется что-то решать так, чтобы хорошо было всем, а не только ему. Не то, чтобы его так уж сильно эти кто-то волновали...

- Значит... - негромко и медленно проговорил мальчишка, словно тщательно взвешивал каждое свое слово. Папа слишком сложно говорил. Лучше бы просто сказал - драться или нет. - Я не понимаю, - наконец признал он, и признание это далось ему тяжело, - если мне начнут доверять, но не перестанут бояться - это будет авторитет?