Нельзя растопить все снега - можно согреть льдинку в ладони

Ярина ушла - как в водевиле. Громко, обиженно и наверняка постоянно оглядываясь через плечо. Шумливая и любопытная девчонка просто не умела быть третьей лишней. А именно в такую ситуацию ее сейчас и поставили - и Ярина предпочла смыться с места действия, но не пытаться больше вклиниться между двумя наконец-то нашедшими друг друга людьми, тем более что все ее попытки обратить на себя внимание, в общем-то, терпели фиаско. И на ее красивый громкий уход тоже внимания как-то не обратили...

Ногти Мишель впивались португальцу в шею, причиняя боль - но Рейс счел, что на это можно не обратить внимания. Только все обнимал девушку - и, хотя в голову временами и приходило, что надо бы уже как-то потихоньку прийти в себя и перестать целоваться так, что только искры из глаз летят, последовать этим мудрым мыслям не получалось. Так они с Мишель, похоже, и будут стоять - Ярина-то ушла, вклиниться между ними теперь некому...

Перед уходом смешная рыжеватая девчонка громко сказала что-то с негодованием - но Диас не расслышала, что именно. Даже так: и не слушала вовсе, что там вопит пытающаяся красиво уйти Ярина. В самом деле, зачем?...
Наконец-то - Мишель была счастлива. Вечно колючая как противотанковый еж девушка - была счастлива. До неприличия, совершенно по-дурацки... И только продолжала жадно целовать Джильди - пока не осознала, что Ярина-то ушла. По-настоящему ушла, без дураков...
Бразильянке мгновенно почему-то стало страшно. И сердце, мешая дышать, исступленно заколотилось все-то в горле, словно пытаясь выскочить наружу. Уперевшись ладонью в плечо Джильди, Мишель вырвалась из его объятий. Сделала шаг назад и нервно провела руками по волосам, отводя взгляд в сторону. Что теперь говорить, что делать - Диас не знала. Беспомощно взглянула было на Джильди - но тут же опустила глаза. Пальцы, кажется, слегка дрожали от волнения. Вот же дьявол... как Ярина ее подставила, взяла и сбежала...
- Твои, - спохватившись, Мишель протянула португальцу очки, которые до этого так и сжимала в ладони. Как вести себя теперь, Диас понятия не имела - сделала первое, что в голову пришло. Мозг бразильянки, приученный находить выход из нестандартных ситуаций, сейчас вдруг совершенно отказывался работать...

Джильди не понимал, что происходит с Мишель и как ему теперь себя с ней вести. До португальца пока дошло только то, что девушка внезапно чего-то испугалась - но совершенно неясно, чего. Рейс только успел почувствовать, как бешено понеслось вскачь ее сердце - а потом она вдруг вырвалась и отскочила от него. И старательно прятала испуганные глаза - но даже во всей ее позе читалась растерянность...

- Ты боишься меня, - обреченно констатировал Рейс, принимая из пальцев девушки свои очки. Другого объяснения ее поведению он не видел. Это неожиданное открытие было обидным - обидным и горьким. Неужели теперь всегда будет необходимо присутствие кого-то третьего, чтобы Мишель была спокойна? Без свидетелей она ему не поверит? Джильди зажал в кулаке очки, и, несмотря на подступивший к горлу горький комок, голос прозвучал спокойно, а слова - неожиданно холодно: - Мне уйти?

Надо было, черт возьми, разобраться со своим глупым спятившим сердцем. Совершенно не вовремя спятившим. Подло предавшим в самый неподходящий момент. Мишель старалась не встречаться с Джильди взглядом - хотя умом понимала, что это бессмысленно, ее сейчас выдают подрагивающие конечности - да и вообще вся поза, ну просто сама неуверенность.
Она? Боится? Его? Глупо... но, кажется, правда. Диас сама толком не понимала, что с ней происходит - но, кажется, именно так, она боялась оставаться с ним наедине. Но это же ерунда какая-то! Вот дьявол... Надо просто себя перебороть - и все вернется в норму, наверняка вернется...
- Уйти? - переспросила бразильянка. И это короткое слово навалилось вдруг на Мишель такой тяжестью, что дышать стало еще труднее... - Нет! Не смей! Не надо! - выкрикнула Диас, одним прыжком оказываясь рядом с Джильди и хватая его за руку. - Пожалуйста... не надо... останься, - закончила девушка уже тише. Она не знала, как объяснить, что португалец здесь не при чем, что это все она сама и не надо обращать внимания...

От источаемого Мишель волнения стало даже несколько... неловко. И в основном от того, что в смятении девушки виноват в первую очередь португалец. Но как-то уж так выходило, что кровь - не только для того, чтобы кислород по организму разносить. Ее надо пить, свежую - и только из любимых... Джильди осторожно высвободил запястье из сухих горячих пальцев Мишель - и в свою очередь завладел ладонями девушки. Наклонился к ней - и прошептал, почти касаясь губами ее волос:

- Не надо меня бояться... Не надо, слышишь? Страх несовместим с доверием - а недоверие убивает любовь... Я хочу, чтобы ты мне верила... - некогда и незачем рассуждать, как же так вышло, что же такое случилось, что эта девушка все же отвоевала себе место в сердце Джильди, почему небо вдруг решило рухнуть португальцу прямо на голову... Обрушилось - значит, обрушилось. И теперь нужно выстоять, чего бы это не стоило. Выстоять - и не подвести эту девушку, которая было так доверчиво вложила в его ладони свое сердце...

Когда Джильди взял ее за руки - Мишель почувствовала, что начинает краснеть. Нелепо, глупо краснеть. Внутри у бразильянки бурлил какой-то бешеный коктейль из страха, смущения и любви - той самой чертовой любви, которая заставляет делать вагон разных глупостей и безумств. Диас попыталась было неуверенно улыбнуться парню - но ровно в этот момент он наклонился и принялся шептать ей на ушко... Мишель даже зажмурилась от удовольствия, ощущая на коже его теплое дыхание. Романтика... Дурацкая романтика, которая всегда так дьявольски глупо выглядит со стороны, но в которую так приятно окунаться самой...
- Я не боюсь, - шепнула в ответ Диас, делая маленький шажок ближе к парню - хотя сердце истерично колотилось в груди, утверждая обратное. - Я не боюсь, просто... сама не пойму, что со мной, - беспомощно усмехнулась бразильянка. Дьявол, как же глупо... Мишель вдруг заметила что дрожит - то ли от холода, то ли от волнения, то ли вообще непонятно от чего...
- Это пройдет, - забормотала девушка, прижимаясь лбом к плечу Джильди, - пройдет, сейчас пройдет... - но, вопреки заверениям, не проходило - бразильянку по-прежнему всю трясло...

Какие у нее неожиданно хрупкие плечи... Джильди с нежностью смотрел на девушку, уткнувшуюся лбом в его плечо - и чувствовал, как внутри все переворачивается и замирает, как от того, что дрожит Мишель, по коже пробегает непонятный, необъяснимый холодок... Как же, ну как он едва не ухитрился пройти мимо этой любви? Почему понадобилось ссориться с этой удивительной девушкой, чтобы понять, что она нужна ему? Ярина права, какие же они все-таки нескладные...

- Пройдет, - эхом повторил Джильди, ласково касаясь пальцами нежных завитков на шее Мишель. Второй рукой осторожно взял девушку за подбородок, заставил ее поднять голову - и заглянул в испуганные глаза, всматриваясь в их темную глубину настолько внимательно, насколько позволяло безнадежно уже слабое зрение. - Конечно, пройдет... Только ты не бойся, ничего не бойся, слышишь? Теперь все будет хорошо, непременно будет... - что будет? Рейс не знал - и вместо окончания фразы нежно коснулся губами дрожащих губ Мишель. Кажется, девушка понемногу начала успокаиваться - и это было замечательно...

Конечно, вечно трястись было невозможно. От самых простых прикосновений - переплетенных пальцев, прижатого к такому надежному плечу лба - эта странная, дурацкая, ничем не объяснимая дрожь постепенно пропадала, угасала. Как это, оказывается, необычно - когда в человеке идеальным кажется все, до последней черточки характера, даже печальная складка над бровью. До последней родинки... Здесь мысли бразильянки потекли в каком-то неверном направлении. Нет, до такой близости, когда она будет знать, помнить и любить каждую его родинку, еще так безумно далеко...
Прикосновения Джильди обожгли, заставили замереть в ожидании. Мишель покорно подняла голову, зачарованно глядя в темные, полурасфокусированные, едва заметно косящие глаза португальца - и безумно жалела, что целитель из нее паршивый, что плохое зрение парня лишает эти самые любимые глаза части очарования... Диас закрыла глаза, позволяя Джильди ласково целовать себя. Какая, к черту, разница, что может случиться в следующий миг...

Надо же было что-то сказать...? Нет. Не надо было. Иногда одним взглядом, жестом, прикосновением можно сказать больше, чем десятком, сотней, тысячей слов... А бывают такие ситуации, когда слова просто не нужны. Все, что имело место быть сказанным, уже было сказано. Все, что не было сказано - не нужно. Джильди скользнул пальцами по затылку Мишель, нащупал удерживавшие ее волосы резинку, потянул - и темные пряди рассыпались по плечам девушки. Непослушной черной шелковистой волной...

Джильди обнял Мишель за плечи, заставляя девушку приблизиться вплотную, прижаться к нему всем телом. Нежно целовал ее такой хрупкий висок, там, где заканчивался ровный изгиб пушистой темной брови... Обычно, когда все идет так замечательно, волшебно, сказочно - самое время проснуться. Но если сейчас это был сон - то португалец не хотел просыпаться. Желал бы навсегда остаться в этой фантазии, ядовито-сладкой, вызывающей абсолютно дурацкое желание бороться за каждую минуту этого дивного сна с чем и с кем угодно, даже с самой судьбой... Просто вот так обнимать любимую девушку, касаться губами ее кожи - и не просыпаться, нет...

Все, черт возьми. Совсем потекла, как мороженое по блюдцу, растаяла, расслабилась... Идиотская, дурацкая, мегаканоническая романтика - осталось только начать футболку с парня сдирать, доводя сцену до логического завершения. Интересно, а как называется зависимость от чужих прикосновений? Про поцелуи вон все понятно, Ярина уже громко просветила. А с прикосновениями как будет?...
Никогда не любила ходить с распущенными волосами. Считала, что и в глаза они лезут, и в драке мешаются, и все такое прочее... неудобно, короче. А тут вдруг задумалась, не передумать ли ей - ведь приятно до сладкой дрожи во всем теле, когда в распущенных волосах путаются и блуждают руки самого любимого человека... Мишель прижалась к Джильди, коснулась ладонями его плеч - вскинула голову и легонько куснула его за нижнюю губу. У самой сердце замирало - а она еще пыталась дразнить португальца, пытаясь выяснить, до чего же способен дойти этот с виду такой хладнокровный и рассудительный парень.
- Это точно монастырь? - с улыбкой прошептала Мишель, почти касаясь губами губ Джильди. - Если тут такое творится... - не закончив фразы, Диас встала на цыпочки, стараясь добавить себе хотя бы несколько сантиметров роста, уперлась ладонями в плечи португальца, прижалась лбом к его лбу - и задала самый идиотский из всех возможных вопросов: - ты меня любишь?

Укус заставил вздрогнуть. Что она творит, безрассудная девушка?... Чего хочет добиться? Проверить, какую власть ее прикосновения имеют над португальцем? Узнать, насколько безумно он может себя вести?... Не стоит так шутить с огнем, дразня его. Вырвавшееся на волю разбушевавшееся пламя стремится поглотить все на своем пути, и нужно обладать немалой стойкостью, чтобы выстоять перед ним - или таким же неистовым жаром... Рейс обнял Мишель за талию - и поднял, крепко прижимая девушку к себе. Теперь португальцу приходилось запрокидывать голову, чтобы видеть лицо девушки.

- Ты спрашиваешь, потому что сомневаешься - или просто потому что хочешь это от меня услышать? - улыбнулся Джильди. - Я люблю тебя. Ты самая лучшая. И у тебя потрясающая улыбка - только ты зачем-то старательно ее прячешь... Такое чувство, будто ты стесняешься собственной внешности. Не надо. Ты очень красивая девушка, поверь мне. Улыбнись - тебе так идет улыбка... Прошу тебя, любимая, хотя бы для меня - улыбнись...

Доигралась? Именно эта мысль первой промелькнула в голове, когда ноги Мишель вдруг оторвались от земли. Теперь от падения девушку удерживали только руки Джильди. Диас намертво вцепилась пальцами в плечи парня, чувствуя, как по всему телу бежит непонятный жар, поднимающийся от кончиков пальцев вверх и заставляющий щеки покрываться алой краской. То ли это из-за тесного кольца его рук Джильди на талии Мишель, то ли из-за его слов - тех самых, которые она так долго мечтала услышать. Может быть, волновали темные глубокие глаза парня, от которых Диас с трудом могла оторвать завороженный взгляд. А может, сознание девушки так реагировало на запрокинутую голову португальца, на открывшееся неожиданно хрупкое горло...
В ответ на слова парня бразильянка неуверенно улыбнулась. Дьявол, могла бы сейчас провалиться сквозь землю - с радостью бы провалилась... и утащила бы с собой Джильди, чтобы их никто не нашел и не посмел прервать. Запечатала бы эти самые любимые губы поцелуем, запечатала навек, чтобы ее больше не смущал его тихий голос и ласковые слова...
- Скажи еще что-нибудь, - попросила Мишель, слушая собственный голос словно со стороны. Осторожно, мягко коснулась кончиками пальцев лица любимого и тихо повторила: - Хоть что-нибудь... пожалуйста, скажи...

Удивительная девушка - воистину, удивительная. Даже сейчас, в краткую минуту - идиллии? - Мишель билась в противоречиях. Вроде как и просила португальца говорить дальше - а в глазах читался недвусмысленный, вполне ясный приказ замолчать. Рейс повернул голову, целуя оказавшееся так близко к его лицу тонкое запястье девушки. Она просила его говорить, говорить хоть что-нибудь - но что ей сказать?...

- Что сказать? - негромко заговорил Джильди, повинуясь движению руки Мишель и чуть откидывая голову назад. - Что найду - последнее мое слово навек - тебе. Для меня есть - твое созвездие в этой звездной прохладной мгле, переливами света теплого вырезает по сердцу след... И пускай мне судьбу - нелетную начертили хвосты комет на стальном небосводе - заревом... Только слышишь? - в моей груди гамму терцию я сворачивал, повинуясь твоей любви. Слышишь? - сердце мое безумное бьется так, как прикажешь - ты, в кровь разбито твоими штурмами, и прицелов на нем - кресты...

Ладони Джильди скользнули по спине Мишель - португалец осторожно опустил девушку на землю. Мгновение зачарованно глядел в темные глаза Мишель - потом привлек девушку к себе и теперь уже шептал ей на ушко, склонившись так близко к девушке, что ее волосы шевелились от его дыхания:

- Этой крови не бойся, милая - по груди алый свет течет... И давно заросло крапивою жгучей все, что вело нам счет. Мы отныне - начнемся заново, друг для друга, для всех вокруг, никогда не забудем главного - двух сердец на сплетеньи рук... На изломе судьбы - пойми меня, если вдруг я уйду - дождись. Я вернусь - лишь тебе, любимая, для тебя мои кровь и жизнь...

Никогда раньше не выходило вот так - чтобы слова сами срывались с губ, появляясь мгновенно, как только в них появлялась нужда. Джильди крепче обнял Мишель, зарываясь лицом в ее волосы - вдыхал ее удивительный аромат и чувствовал, как бешено в груди колотится сердце, как внутри мечутся сотни, тысячи невысказанных слов, как стихотворения, не имевшие раньше ни начала, ни конца, ни размера, ни рифмы, походившие только на какие-то уродливые, окровавленные обрывки, сплетались с этими словами и становились чем-то цельным, единым... Эта девушка - его вдохновение, самое прекрасное, самое вечное...

Кажется, Мишель забыла даже, как дышать. Сперва ее смутил поцелуй, нежданное прикосновение губ Джильди к ее запясью - а потом эти слова... Когда она так глупо просила парня что-нибудь сказать - такого она совершенно не ждала. Это было стихотворение, стало понятно с первых же слов - по тому, как Джильди их произносил, где делал паузы...
Диас стала совершенно пунцовой - никому в голову раньше не приходило посвящать ей стихи. И даже немного обрадовалась, когда португалец обнял ее, почти касаясь губами ее уха - оттого, что он больше не мог видеть этой краски стыда на ее лице, хотя бразильянка и не могла поручиться, что уши у нее не стали пунцовыми, одного цвета с лицом... Как оказалось, рано обрадовалась. Джильди продолжал говорить, только уже шепотом - и от его теплого дыхания девушке почему-то становилось жарко, безумно жарко...
- Это твои стихи? - прошептала Мишель, нерешительно касаясь пальцами темных волос Рейса. - Когда... когда ты их написал? - Сказать, что бразильянка была потрясена - это ничего не сказать. Диас была в шоке, в ауте, в глубочайшем нокауте... - Какие... волшебные, - только и смогла сказать Мишель. Волшебные, правда - вообще весь день сегодня какой-то неожиданно волшебный. Диас робко попросила: - Ты... запишешь их для меня?