Первый ученик (продолжение)

По дороге к столовой им никто не встретился. Жители монастыря сильно уставали во время ремонта, поэтому после ужина старались отправиться спать как можно раньше, чтобы утром с новыми силами приступить к работе. Шэн аккуратно, чтобы не поджечь тонкую рисовую бумагу, зажгла фитиль одной из стоявших у входа в столовую ламп, пропуская Стивена вперед и заходя в помещение следом за ним. В столовой был порядок, сегодняшний дежурный давно вымыл всю посуду и протер столы. Шэн поставила лампу на один из низких столиков, после чего указала мальчику на лежавшую рядом циновку.

- Садись, сейчас я принесу что-нибудь поесть, - улыбнулась тигрица, направляясь в сторону находившейся здесь же кухни.

Шэн закрепила над очагом медный чайник, разжигая под ним огонь, затем достала из плетеной корзины рисовые хлебцы, а из большого глиняного горшка, накрытого тканью, уже нарезанный сыр из козьего молока. Сложив все это в глиняную миску, тигрица отнесла нехитрую провизию на стол, за который она посадила Стивена.

- Поешь, скоро будет готов чай. Ужин уже прошел, так что, еда сегодня только такая, - Шэн чуть виновато улыбнулась, возвращаясь к очагу за чайником и чабанем. Она не хотела расспрашивать ребенка о том, что с ним случилось – пусть сначала поест и успокоится. От тигрицы не укрылись новые слезы мальчика, которые он смахивал по дороге.

Стивен послушно сел на циновку, подобрав под себя ноги и обхватив колени руками. Все тот же черный футляр он положил рядом и, пока Шэнбо что-то делала неподалеку, мальчик не сводил с него глаз, будто у него могли вырасти ноги или кто-то мог выйти из тени и попытаться украсть эту драгоценность. Когда же перед ним оказалась еда, Стивен резко осознал, насколько он голоден.

-Спафыбо! – пробурчал он запоздало, продолжая допихивать в рот сыр. Толи от дикого голода, толи потому что это действительно было так, но простые рисовые хлебцы и простой сыр казались настоящией амброзией – пищей богов. Подбирая с тарелки последние крошки, Стивен вновь пробурчал с набитым ртом –Оффень флуссно!

Когда же он дожевал остатки, то с удивлением посмотрел на пустую тарелку. Конечно он несколько утолил свой голод, но с удовольствием съел бы что-нибудь еще. Даже дикая сухость во рту не мешала ему сейчас. Однако, признаться этой доброй миссис, что хочет еще он не мог, ведь она и так сделала для него много. В одночасье Стивен почувствовал себя неловко и попытался скрыть это за рассеянным осмотром помещения, в котором он оказался. В сумерках, там куда почти не доходил свет от лампы, он заметил очертания вроде как человека, а вроде как и странного зверя. Мальчику даже показалось, что у него длинный нос, как у слона…

-Кто там? – спросил он указывая пальцем на изображение Ганеши.

Ребенок ел с такой жадностью, будто не видел еду несколько дней. Шэн едва заметно нахмурилась вслед собственным мыслям. Видимо, Стивен давно бродил в одиночестве. Потерялся? Тогда не было бы такого гнетущего ощущения трагедии. Наверняка он остался голоден, но тогда его тем более нельзя сегодня больше кормить – это опасно для здоровья. В монастыре были ранние завтраки, лучше подождать до утра. Тигрица насыпала в небольшую плошку чайные листья из жестяной банки, на которой были аккуратно выведен иероглиф 茶, обозначавший чай. Поставив на чайную доску все необходимое для чаепития, включая закипевший чайник, Шэн направилась обратно к мальчику.

- Это Ганеша, один из богов Индии. Его считают покровителем мудрости, - тигрица улыбнулась, ставя на стол чабань и садясь на циновку напротив Стивена. Она пересыпала чайные листья в глиняный чайник, заливая их кипятком. – Индийцы рассказывают, что он помогает людям учиться.

Шэн вылила заварку в пустую миску, вновь заливая чайные листья кипятком. Ей было сложно рассказывать об индийском боге. Не столько из-за того, что она была буддисткой, а не индуисткой, сколько из-за невозможности подобрать простые слова, которые объяснили бы, что значит глубокий смысл танца слоноподобного божества. Мальчик вряд ли поймет, что такое «мудрость, рождающаяся в танце, совпадающем с ритмом Вселенной». Сама Шэн понимала это по аналогии с дзен, когда восприятие мира происходит за пределами слов и привычных понятий. Но объяснить ребенку, что такое дзен, она бы тем более не смогла. Вторая заварка была пригодна для питья, поэтому тигрица перелила её в глиняную чашку, ставя напиток перед мальчиком.

Когда женщина выставляла все на поднос, движения ее были резкими, но когда она села напротив Стивена, движения стали плавными, текучими, завораживающими, так что мальчик, засмотревшись, не сразу осознал то, что же она сказала. Странный народ эти китайцы… И индейцы тоже...

-А ты уверена, что это точно бог индейцев, миссис Шэнбо? – с недоверием спросил ребенок, вглядываясь в очертания Ганеши, скрывающегося в сумерках комнаты. Имя вроде как было похоже на индейское, а вот те яркие краски которые виднелись даже в темноте и нос слона у него ни как не вязались с перьями, лошадьми и трубкой мудрости –Почему тогда у него такой странный нос? И как он помогает учиться?

Так же Стивен не понял, почему женщина вылила в какую-то другую миску заварку, потом залила кипяток еще раз… И почему она дала ему кружку без ручки? Все эти вопросы тоже мучили мальчика, но помня о том, что, когда он задавал слишком много вопросов подряд, папа ругался, Стивен прикусил язык и решил, что спросит об этом попозже. Он обхватил кружку ладонями и внимательно посмотрел на Шэнбо. Она уже не казалась ему такой страшной, а в блеклом свете лампы виделась красивой феей из сказки! Или той белой форелью, которую отвлекли от важного дела, и она вновь приняла человеческий облик…

- Не индейцев, а индийцев, жителей Индии, - поправила Шэн с улыбкой. – У Ганеши хобот вместо носа, жители Индии считали, что у него лицо слона. Ещё он танцует. Говорят, что в танце он понимает то, что не получается понять, слушая слова или читая книги. А потом учит других тому, что он понял.

Шэн долгое время работала инструктором. Ей приходилось объяснять сложные вещи самым разным ученикам, как способным, так и не очень. Были даже те, кто на четвертом занятии по фехтованию умудрялся называть удар сверху вниз «огасуми». Но все равно рано или поздно можно было подобрать слова или другие аргументы, позволявшие донести нужную информацию до ученика. Но сейчас Стивен задавал такие вопросы, в поисках ответов на которые Шэн попросту терялась. Мальчик ещё слишком мал, чтобы пытаться постичь сложные философские понятия, всему свое время. А объяснить образ древнего бога индусов простыми словами очень сложно. Или, наоборот, Стивен понимает мир проще и логичнее, чем взрослые? Как танцующий Ганеша, постигающий мудрость с легкостью и детской непосредственностью? Неужели она сама была когда-то такой же? Наверняка была, только уже не могла вспомнить. А, нет, могла. Первый раз она была удостоена чести мыть полы в храме Будды за то, что допрашивала вождя, почему длинные мочки ушей Будды считаются признаком его красоты. Так что разговор о Ганеши можно было считать кармическим воздаянием, которое стоит воспринимать с необходимым воину смирением.

Стивен решительно ничего не мог понять. В горле у него пересохло, но пить горячий чай он не спешил.

-Так они считали, что у него лицо слона? Или у него действительно лицо слона? И почему именно слона, а не тигра например? –голос мальчика медленно, но верно начинал выдавать его усталость. Возбуждение от пережитого, до сих пор поддерживающее его на ногах, сошло на «нет» окончательно, хотя на душе до сих пор скребли кошки. Веки, казалось, налились свинцовой тяжестью, но Стивен очень старался делать бодрый вид. Однако, еда и глоток горячего чая, который мальчик все-таки решился сделать, делали свое дело, побуждая детский организм к отдыху.

-И как можно понять что-то танцуя? Да еще и лучше, чем прочитав книгу или поговорив с кем-то? – не унимался он, глядя то на Шэнбо, то на идейского бога.