Школа "четырех дней"

В нетерпеливом ожидании учителя, Тан вымерял шагами площадку для тренировок: сначала взад-вперед по двум сторонам, потом по периметру, потом змейкой, потом через один по диагонали, потом спиралькой к центру и обратно, потом шахматным конем, слоном и ладьей. Схема передвижений на земле складывалась в голове схемой действий в Бангкоке. У Тана и Сифу Лю на все про все было в запасе четыре дня.

Обратный отсчет начался. Была бы воля парня - он бы хоть сейчас полетел домой, заявился бы с парой стволов в участок или притон, разнес бы там все к чертовой бабушке и забрал маму домой. Но Лю был прав, нужно было хорошо подготовиться. Ведь люди на той стороне способны соперничать с самим дьяволом в хитрости и бессердечии. Одно неверное движение - и ей грозит смерть. И ему тоже, и даже Лю.

Шаги, шаги, шаги... Проводя носком ботинка по земле, Тан расчертил едва видимую на камнистой почве карту города. Река Чаупхрая пересекает его, извиваясь широкими дугами, а от нее расползается по городу сеть каналов. Где-то в них отражаются новые бизнес-центры и элитные кондоминиумы, а где-то нависают, готовые вот-вот обрушиться в воды, лачуги и кусков фанеры или листового железа.
Вот здесь - Тан расковырял пятно - их дом, здесь, здесь и здесь - полицейские участки, тут вот и там - притоны Джимми Чонга "Однорукого", а здесь территория Лысого Прайи Сакда, между ними еще с десяток клеток поменьше. Но так или иначе их владельцы разбиты на два лагеря. Севернее - Чайнатаун. Ближе к центру появляются японцы, индонезийцы и малазийцы - мусульмане, спитые французишки - без родины и совести, ну и все остальные уже кучкуются среди знакомых в самом центре.

Тайец был настолько увлечен своими мыслями, что время ожидания пролетело совершенно незаметно.

Разговор с настоятелем был коротким и понятным. Ирбис – человек дела, а не слов, и ему не нужно долго объяснять простые вещи. Лю начинал его все больше уважать, но все равно не стал посвящать в подробности предстоящей поездки. Он уже решил, что несет личную ответственность за эту авантюру, потому что именно он пообещал Тану, что они заберут его мать из Бангкока. Ян подошел к тренировочной площадке и по дороге бросил на плетень свой халат-джубу, оставшись в рубашке и брюках. На поясе старшего мастера висела сумка с кунаями, рядом с ней – связка сюрикенов. Тан уже метался по площадке, как ужаленный в какое-то место. Вот в таком темпе и нужно за четыре дня попытаться объяснить ему как можно больше.

- С настоятелем я поговорил, все в порядке, - сразу сказал Лю. – Так что начинаем готовиться, - взгляд мастера упал на причудливый чертеж, красовавшийся на земле. – Да ты, я сморю, Джуге Лян. Рассказывай, что придумал. Нужно понять, чему тебя учить с начала – драться или прятаться. Хотя я за второй вариант.

Невозможно сделать из человека мастера кунг-фу за четыре дня. Но можно попытаться научить его худо-бедно обращаться с метательным оружием, вырываться, бегать и, главное, думать. В отличие от ученика, Ян не знал обстановку в том месте, где придется действовать. У него не было надежных связей в Бангкоке, он лишь мельком слышал о местных группировках, и при этом не было времени, чтобы разведать ситуацию. Ещё в цирке Лю выучил зрелищный прием – выходишь в центр арены с завязанными глазами, помощник кидает в мишени чечевицу, а ты слушаешь её стук и бросаешь сюрикен в цель, туда, куда ударилось зерно, ориентируясь лишь на слух. Сейчас этими зернами чечевицы будет информация, которую даст Тан. Во всем остальном он будет слеп, и останется опираться на слух, нюх и опыт. Ян не питал иллюзий о том, чему он успеет научить Тана – тот просто сделает чуть меньше глупостей и, если повезет, немножко поможет в деле. Перезакладываться на его боевые навыки или магию – что рассчитывать на третью даму или четвертого валета. Или даже хуже – заявлять мизер, рассчитывая на две семерки в прикупе.

Занятый своими мыслями таец вздрогнул и поднял глаза на подошедшего учителя. Воспоминания о доме, обида, злость, азарт предстоящей далеко не туристической поездки - все это натягивало нервы до предела, и первые несколько секунд Тан пытался осмыслить слова Сифу Лю, проникшие в его сознание словно откуда-то издалека. Сердце мелко колотилось. Тан по-мальчишески самоуверенно мотнул головой:"Готов! И драться, и прятаться! Смотри!"

Находясь в монастыре некоторое, хоть и не долгое, время и пообщавшись с достаточным количеством авторитетных "шаманов", Тан уже успел сообразить, что его способности - не выдумка и проявляются в момент особенного стрессового напряжения под воздействием эмоций. Едва-едва за последние недели он пытался осмысленно контролировать Телекинез и магию Земли, но все еще сбивался из-за своего вспыльчивого и неустойчивого характера. И если другие способности проявлялись в момент агрессии, то Превращение в животное для него всегда было связано со страхом. За всю свою жизнь он оборачивался черной крысой всего два раза - попав в ловушку и пытаясь спасти свою недорогую шкуру. Да и то, никаких четких воспоминаний об этом не осталось - все происходило за считанные минуты, и за эти же минуты прекращалось, оставляя лишь адреналин и тянущую боль в мышцах, словно их растягивали на дыбе. Зрительные и слуховые ощущения перемешивались просто в какую-то кашу, а потому научиться управлять процессом превращения самостоятельно для Тана вставало достаточно сложной задачей. Сложной, но не невозможной, и он хотел показать это учителю. По крайней мере один шаг в алгоритме управления он уже понял хорошо - вернуться в то состояние, когда начинают проявляться способности.

Сейчас это должен был быть страх. Таец поддерживал состояние волнения, поначалу лишь слегка напуганный появлением Папаши Лю, и старался мысленно наложить на это весь остальной страх, который у него был: страх быть замеченным, страх быть пойманным, страх оказаться запертым в маленьком пространстве без возможности выхода, страх быть убитым. Все это на уровне инстинкта самосохранения.
И сейчас он, глядя на Лю, начинал бояться очень сильно. Сердце стучало все быстрее и быстрее, температура и давление повышались, слух начал улавливать гораздо большее количество шорохов и шумов, а голос Яна начал казался очень громким. Кончик носа похолодел и словно онемел, но внутрь неожиданно ворвался целый букет резких до головокружения запахов. В глазах все потемнело и посерело, превращая солнечную площадку в высветленную ярчайшим холодным светом голубоватую поверхность. Мышцы скрутило мгновенной острой болью, выкручивая жилы и кости. Мир свернулся в неясное темное пятно и снова развернулся, прокручивая человеческий голос сквозь мясорубку сумасшедших трансформаций. Тана как-будто заперли в очень маленьком резиновом ящике. Но при этом он мог двигаться, и двигаться очень быстро.

Прямо перед его глазами вырастали из земли два огромных синевато-серых столба и уходили куда-то в небо. Пахли они резко и пугающе-непонятно. Чтобы разглядеть их Тану пришлось поднять голову вверх. Нос неприятно щекотало непонятно откуда выросшими жесткими проволоками, а зубы прямо-таки выламывало. Огромное расфокусированное облако наверху, там куда уходили столбы, колыхнулось и в ушах раздался оглушающий звон, исходивший от ослепительно-блестящих металлических на запах, предметов. Опасно! Бежать в сторону! Туда, где слабеет этот терпкий, смешанный запах звенящей и слепящей скалы, заслоняющей свет.

Чего точно не хватало Тану – так это дисциплины, но за четыре дня ей точно не научить. Придется управляться с тем, что есть. Ученик принял звериный облик, явно не без труда, и начал метаться, будто в сознании зверя не было сознания человека. Это отнимало все преимущества, которые давала способность к превращениям. Крыса – это прекрасно: зверь маленький, юркий, легко спрятаться и пробраться куда угодно, при этом никто не отличит его от подобных же сородичей, которые наверняка кишмя кишат в тайских трущобах.

Ян хорошо знал преимущества подобных звериных обликов. Будучи ящерицей, он часто выбирался из таких ситуаций, в которых те же гордые тигры неизменно бы погибли. Крыса была крупнее шестиполосой долгохвостки, но все равно смогла бы пролезть и в щель под дверью, и за шкаф, и под забором, да и спрятаться ей не составит труда. Одна сложность – при трансформации нельзя иметь при себе оружие. Его придется где-то прятать и как-то хитро протаскивать. Но Ян был уверен, что этот вопрос удастся решить – не первый раз ввязывается в такие задания. Зато, кстати, в первый – по велению сердца, а не за деньги или другие блага от сильных мира сего.

Грехов Яна, накопленных за всю жизнь, хватило бы, чтобы испортить карму паре десятков боттхисатв. На улицах Поднебесной кипели такие опиумные войны, которых и не снилось былым правительствам Европы и Китая. Это только по телевизору везде культурная революция, победа коммунизма и картинки райской жизни под небесами. Изнанка любого города остается неизменной – все те же бордели, то же оружие, те же наркотики. Честных чиновников как не было во времена Ляо-Чжая, так нет и поныне, только они не пачкают белые манжеты своих рубашек чужой кровью и грязными деньгами, кровь проливают другие, а деньги тщательно отмываются.

- Тан, - Лю говорил громко, четко и медленно, чтобы ученик мог прислушаться к его словам. – Остановись и вернись сюда.

Для обратного превращения проще использовать мантру человеческого облика, но Ян был готов спорить на что угодно, что таец эту мантру никогда не учил, а превращаться научился спонтанно, когда его шкуре что-то всерьез угрожало. Лю узнал о мантре уже от наставника, когда отлично перекидывался без её помощи. Часто для того, чтобы вернуться в человеческое сознание, достаточно просто вспомнить свое имя и попытаться думать словами. Иначе можно забегаться в облике зверя, и обратная трансформация произойдет в самый неподходящий для этого момент. Ян стоял, не шевелясь, чтобы не пугать движениями крысу – сейчас инстинкты зверя преобладают у Тана над разумом человека, а бегать по горам в поисках перепуганного грызуна старшему мастеру как-то совсем не улыбалось. Времени и так в обрез, его намного меньше, чем просто «катастрофически не хватает». В любом случае, в Бангкоке Тан вряд ли сможет показать что-то особенное из своих способностей, а вот прятаться, удирать и все разнюхивать ему придется немало. Если придется драться, это Ян возьмет на себя, не подставляя под удар ученика, но он все равно не белый тигр, чтобы рвать на себе рубаху и бросаться грудью на амбразуру – им нужно вытащить мать Тана, а не установить мир во всем мире и побороть всю организованную преступность славного Таиланда.

Послышался какой-то непонятный громкий шум, похожий то ли на журчание воды, то ли на перекатывание камней, и, прижавшись к земле, крыса навострила уши.

- Тааннн...Вееррниссссь...Сссюдаа... - звук проникал в сознание Тана словно через густую густую вату и отдавался эхом.

Это не было ни водным потоком, ни шорохом гальки, это что-то было адресовано ему и заставляло настораживаться. В ответ на призыв смутно зашевелились обрывки непонятных мыслей. Большие столбы все так же величественно возвышались над землей. Какие-то знакомые они, и запах этот, хоть и странный, но теперь уже не такой пугающий. Осторожно подбежать, озираясь по сторонам, коснуться кончиками усов-проволок и, опершись передними лапами о столб, встать на задние лапы и принюхаться.

Ничего страшного не происходило, солнечный свет слепил глаза, но другие чувства не выдавали никакой опасности. Оглушительный звон металлических звезд давным-давно утих, а устойчивый неведомый аромат не менял ни направления, ни силы. Крыса напряглась, вскочила, и, цепляясь когтистыми лапками за мягую поверхность столба, поползла выше и выше, по спирали, пока наконец не очутилась на горизонтальной поверхности, покрытой тем же материалом, что и основание. И тут перед глазами вырос странный зверь. Вне всяких сомненией он был живым, потому что был теплым, потому что дышал, а еще у него был огромный блестящий глаз. Животные понимают взгляд животных. И пахло здесь чуточку по-другому, более знакомо и безопасно, а этот запах как-то был связан с непонятным звуком:"Танн. Танн. Танн." Если то был призыв большого зверя, тогда это "Танн" относится к нему самому? Крыса почистила нос и приблизилась к коже животного, касаясь ее вибриссами и прислушиваясь.

Шумел воздух в огромных дырах носа и что-то тихо чавкало внутри. Таец даже потрогал лапкой едва заметно двигающуюся в такт дыхания стену, вгляделся в нависающее грибообразное нечто с еще большей дырой посередине. Тан тихонько чихнул, и звук отразился из дырявого гриба. Если бы зверь хотел, то съел бы его, но от зверя не пахло ни ядом, ни голодом или кровью, а потому можно считать его относительно безопасным. И крыса смело полезла на самый верх, на волосатую спину большого зверя, цепляясь когтями за его ухо.

Был бы Ян Лю впечатлительной девицей, подобная фамильярность со стороны крысы наверняка вызвала бы показательную истерику с воплями и заламыванием рук. Только вот старший мастер отреагировал на удивление спокойно, когда Тан в своем зверином облике забрался на его загривок – это лучше, чем гоняться за ним по горам. Лю чуть поморщился из-за того, что крыса довольно ощутимо дергала его за волосы, но не стал шевелиться, чтобы не спугнуть зверька.

- Тан, вспомни, кто ты такой, вернись в человеческий облик, - все также медленно и уверенно сказал Ян.

Сейчас стала понятна первая задача экспресс-курса молодого бойца – Тан должен начать контролировать трансформации. Этот навык может оказаться самым полезным из тех, что у него есть. Четыре дня – это мало, но больше, чем, например, сутки. Некоторые могут учиться годами, не научившись тому, что применимо на практике. Тан умел учиться у улиц – ему это не грозит. Когда каждый день среди кажущегося мира кипит настоящая война, ставка в которой – не армия, а обычные люди, учишься выживать, запоминать все с первого раза и хвататься за любую возможность выбраться. На улицах никто не будет догонять и учить, уговаривать выполнять домашнее задание или справляться об оценках, здесь вообще никому кроме тебя до твоей жизни нет дела. Умеешь учиться, вынюхивать, выкручиваться и схватывать все на лету – будешь жив, у тебя будет крыша над головой и деньги в кармане, не умеешь – не всем суждено выжить в джунглях. Ян сам выбрал для себя такой путь, и за свою жизнь он успел сдать немало экзаменов в школе жизни. Он не начинал с улиц, ему было несколько проще – его трюки быстро оценили те, за спиной которых можно было надежно прятаться до тех пор, пока он был полезен. Но и враги у него были серьезные, поэтому предстоящая задача казалась ему пусть и не простой, но выполнимой. Главное успеть.

На спине большого зверя было тепло, только лапы немного путались в длинной шерсти. Отсюда можно было различить неясные пятна серовато-голубого пространства, зато ветер доносил новые интересные запахи и звуки. На расстоянии прыжка пролетела, стрекоча жесткими крыльями, пучеглазая стрекоза. На хвосте она несла аромат молодой травы. Крыса замерла, оглядываясь на нее. Нет, не съедобно. Деловитый грызун брезгливо чихнул.
Вдруг большой зверь начал двигаться и снова послышался знакомый звук:"Танн...Кто-о ты-ы тако-о-ой...Верниссссь" Крыса прислушалась. "Танн..." - гудело в голове, заставляя что-то внутри стремительно двигаться и чесаться.

"Тан! Это же... Я!" - мир снова взорвался красками, растягивая плоть, пузырясь и уменьшаясь в размере. Нос и уши заложило, в легкие ворвался мощный поток воздуха. Кожа горела, словно обработанная наждаком. Тан открыл глаза и обнаружил себя в позе, достойной лучших цирковых шоу - на расстоянии почти двух метров над землей, скрутившись немыслимым калачом, вцепившись в волосы Папаши Лю, он отчаянно балансировал несколько секунд. Ошеломленный неожиданным возвращением в человеческий облик таец, испуганно покачиваясь на плечах учителя, пытался сообразить, где он и кто он в этот момент. И главное - как он тут оказался?

"Что за...Ё-ё-ё....Твою в три бога душу маааааать!!" - не в силах больше справиться с гравитацией, Тан оттолкнулся ногами от плеч Сифу и кувырком через голову китайца нырнул на землю.

Прокатившись через плечо по жесткой вытоптанной площадке, он вскочил на корточки и, широко раскрыв ничего не понимающие глаза, воззрился на Яна Лю. Сердце бешено колотилось, дыхание обжигало легкие, а руки мелко тряслись. "Кажется, а сломал себе хвост, - пронеслось в голове у парня, но тут же опомнившись он воскликнул - Хвост? Лю? Какой нахрен хвост? Что, черт побери, со мной происходит? Это и есть звериная трансформация?"

В отличие от сегодняшнего урока, прошлые превращения не оставили и следа в памяти тайца. Только бешеный ритм погони и страх.

Мда, трансформации – это проблема. Лю сделал шаг вперед и оперся рукой на колено, чтобы выстоять на ногах, пока перекинувшийся обратно Тан здоровался с грешной землей. В цирке были и более сложные акробатические номера, но они не были такими неожиданными. Ян потер шею и обернулся на ученика.

- С возвращением, - сказал он, выпрямляясь. – Ты понял, что сейчас происходило?

Судя по внешнему виду тайца, тот ещё не понял, кто он такой и что случилось. Хоть бы запомнил свои ощущения во время переходов в звериный облик и обратно, там уже можно будет учить его хоть каким-то техникам самоконтроля. За четыре дня мантре его не научишь, только если потратить на это несколько часов и без того драгоценного времени. За четыре дня вообще не может быть никакого обучения «по правилам», только то, что быстро запоминается и сразу применяется на практике. И никакой теории, философии и общей эрудиции, каллиграфии для освоения оружия, литературы для контроля стихии и прочих эстетичных и непрактичных премудростей, которые больше уместны для тех же тигров, и неприемлемы, когда нужно просто подорваться и срочно сделать важное дело. За это время даже невозможно приучить тело уверенно помнить приемы, но хоть что-то. И начать со звериного облика, это будет необходимым минимумом для того, чтобы пролезть, куда нужно. Тайцу чертовски повезло быть крысой – не эстетично, не пафосно, но очень практично и удобно там, куда им предстояло ехать. Впрочем, было странно ждать, что дитя трущоб, привыкший выкручиваться и выживать, имел бы звериный облик какого-нибудь императорского павлина. Внутренний зверь часто непредсказуем. Никто даже точно не знает, с чем связан этот облик – с генами, воспитанием или просто жизнью. Раньше считалось, что он наследуется от родителя противоположного пола, но практика доказала обратное. В то же время в кланах все рождаются с одним и тем же обликом, даже, если он очень редкий – те же белые тигры или горностаи. А в древних родах на пять-шесть потомков обычно лишь один-два имеют традиционный звериный облик. Впрочем, эта наука хоть и была любопытной, Лю не считал нужным всерьез задаваться подобными вопросами. Ему повезло, Тану – тоже, а как и по чьей воле – не их дело.

Тан хотел было подняться с корточек, но под собственным весом, шлепнулся на заднюю точку уже без всякой боязни сломать хвост. Голос учителя был спокоен, и видимо ничего страшного не произошло - ээх, знать бы самому! Тан поднял глаза на учителя и, почесав задумчиво макушку, ответил:

- Сейчас я не смогу точно описать как именно это случилось и что именно я запомнил... Я поддался сильному страху, а потом - бац! - и весь мир поменялся очень сильно, все стало совсем другим.. А потом я вроде как услышал свое имя и... И снова вдруг стал человеком... А как это происходит у вас? Как вообще это должно происходить правильно?

Тан поднялся на ноги и встал напротив Сифу Лю. Если нужно будет обернуться еще раз, а потом еще и еще, до тех пор пока не станет получаться нормально, Тан готов был сделать все от него зависящее.

- Мы можем повторить? Только так, чтобы я уже лучше запомнил как оно происходит?...Сифу, о вашем звере расскажите! Как и когда вы этому научились? И почему? Как вы научились запоминать и превращаться обратно?

При всем смятении Тан был готов продолжить тренировку. Лю не хотел рассказывать много теории, тем более сам знал её откровенно плохо – ему хватало собственных приемов, в которых он был уверен, и которые должны помочь Тану контролировать превращения.

- «Правильно» все понимают по-своему. Скажу тебе так – когда ты в зверином облике понимаешь, что ты на самом деле – человек и можешь в любой момент перекинуться туда и обратно – это правильно. Когда ты не запоминаешь превращения и мечешься крысой, слушая только её инстинкты – это неправильно, - уверенно ответил Ян. – Мой звериный облик – ящерица, так что, если научим тебя нормально превращаться, пролезем в твоем Бангкоке везде. Я сначала тоже перекидывался от страха – если загнали в угол, если не удается вылезти из-под пуль, если заперли с уверенностью пришить чуть позже, потом стал разбираться, почему так происходит. Чтобы понять себя в облике зверя достаточно вспомнить свое имя, оно вызывает сильные ассоциации с личностью и вытягивает остальное человеческое сознание. При этом сам решаешь – перекидываешься в человека или пока и так неплохо. Чтобы перекинуться зверем – представь этого зверя, очень подробно, пока не выделишь для себя какие-то характерные черты, за которые будешь цепляться. Потом будет достаточно увидеть глаза или какой-то рисунок на шкуре, перестать сомневаться, что можешь превратиться и представить, как вселяешься в увиденную картинку.

Эти вещи Ян учил, закрывшись в одном из подвалов Гонконга, после того, как один из боссов вместо обещанных денег решил просто убрать исполнителя. Задание было чертовски сложным – нужно было увести партию индусов-курьеров из-под носа одной большой шишки и передать их своим людям. Даже обидно, гонорар обещали очень хороший, его бы хватило, чтобы надолго залечь на дно в каком-нибудь далеком тихом городе. Когда он отчитался перед боссом, его схватила троица мордоворотов, чтобы вывезти подальше от штаб-квартиры и явно не для того, чтобы показать красоты местного пригорода. Машина свернула на какую-то проселочную дорогу, его начали выводить, а дальше – паника, звериное желание выжить любой ценой, резкая боль во всем теле, поначалу показавшаяся тем, что в него всадили пару автоматных очередей, не потрудившись отвести в сторону. Мир поменялся, звуки стали глухими и непонятными, а длиннохвостая ящерица в панике рванулась в сторону и скрылась среди высокой травы. Лю очнулся в каком-то подвале заброшенного двухэтажного дома. Его не заперли и не стерегли, значит, он оказался здесь по своей воле. И вот после этого будущий старший мастер Линь Ян Шо не выбирался из убежища до тех пор, пока не научился контролировать свои превращения – так у него был едва ли не единственный шанс выбраться из Гонконга и надежно спрятаться.

- Попробуй ещё раз, но постарайся, чтобы превращение было осознанным, - сказал Ян, посмотрев на тайца.

Тан внимательно выслушал учителя. Слова сифу были более, чем понятны - никаких заумных формулировок, никаких зубодробительных заклинаний. Папаша Лю умел выделять главную суть - фокусировка имени, ощущении или деталях. Вне всякого сомнения учителю приходилось самому осваивать эту жизненно необходимую технику, и поэтому он прекрасно понимал уличные "тактики и стратегии", те, которе не преподают в Университетах Благородных Девиц. Это было одно из качеств, вызывавших уважение ученика.

Слова Яна вдруг выудили из памяти слова другого персонажа из жизни тайца, полуслепого старика, которого так и звали "Шаман". Этот дедушка, чья единственная внучка оказалась в руках однорукого Джимми Чонга, занимался тем, что заговаривал нелегалок, предназначенных к отправке за границу. Поил девочек особым чайком, успокаивающим, и в какой-то момент, среди неторопливой беседы "ни о чем", вводил в сознание слово-ключ, и потихоньку "цеплял" к нему программу действий. После этого девочки, попавшие в контейнер, были в полной власти перевозчиков, обладавших словом-ключом. Молодой Тан раскусил основной метод достаточно легко, однако детали этой несложной и даже не-магической техники остались для него секретом.

Теперь же, анализируя пояснение учителя, он вдруг понял - ему нужно слово-ключ или образ-ключ. Такой, чтобы только он сам его мог знать, иначе вдруг организм сможет сработать на чужую речь в неподходящий момент? Кроме его собственного имени, что бы это могло быть? Глаза? Рисунок на шкуре? Запах? Тотчас же он поделился мыслями с Сифу.

В поиске нужного "ключа", таец прикрыл глаза и представил себе крысу. Точнее представил себя крысой так, как мог это сделать человек. Что могло бы ему сейчас напомнить о том, кто он кроме произношения его имени?...

Снова обжигающая мясорубка, мышцы скручиваются тугими жгутами и вжимаются друг в друга. Лавина запахов и Звуков одолевает рассудок. Слепящий голубоватый свет заливает глаза. Солнце теплое, оно успокаивает ноющую боль. Да и хвост кажется в порядке. "Хвост! У меня есть хвост! - крыса изогнулась и уставилась на собственный лысый хвост - Круто!" Лишняя, непривычная конечность слушалась его беспрекословно, как и следовало ожидать. "Ого, мне не надо думать о том в лево или вправо махнуть хвостом! Он сам машет!" - пропищало животное и ухватилось за кончик обеими лапками, крутанувшись вокруг себя.

На этот раз Тан перекинулся немного быстрее, но крыса вела себя странно, будто впервые осознав свое тело. Это было хорошим знаком – значит, человеческое сознание прорывается в сознание зверя и пытается анализировать происходящее. Ян чуть заметно улыбнулся, наблюдая за те, как Тан-крыса играет с собственным хвостом. Для самого старшего мастера хвост был больной темой – шестиполосая долгохвостка, которой не повезло стать звериным обликом Яна, обладала очень длинным хвостом, непропорционально длинным относительно остального крошечного тела. Этот хвост норовил виднеться из засады, за все подряд цепляться, на него могли даже наступить – а это больно. Из всего, чем наделял Лю его звериный облик, даже нарушение слуха было не такой проблемой – он лучше ориентировался по вибрациям поверхностей, чем по звукам, и долгое время вовсе не мог различать человеческую речь. А вот с хвостом пришлось осваиваться. Например, запомнить, что безопасно – это не пробежать за угол, а пробежать за угол и ещё тридцать сантиметров.

Ян подождал немного, давая Тану лучше осознать происходящее. Таец – шустрый и сообразительный парень, ему нужно не столько рассказывать прописные истины, сколько подсказывать, в каком направлении думать. А уж с такой мотивацией Тан, наверняка привыкший действовать и выкручиваться, а не истерить и забиваться в угол, будет готов на все, лишь бы научиться.

- Вернись в человеческий облик, - сказал Лю, умышленно не называя ученика по имени. Пусть попробует вспомнить сам.

Тан увлекся было забавной игрой с собственным хвостом, которым можно было шевелить, махать, скручивать колечком, и даже, уцепившись за него, крутиться вокруг себя. Как вдруг его снова накрыло знакомым громоподобным звуком:"Верниссссь...". Он мометально развернулся в сторону шума и уж очень знакомого теплого запаха. Крыса привстала на задние лапы и повела усами - конечно! Это же большой зверь! Большой зверь всегда говорит:"Вернисссь...Таннн..." и это означает, что "Тан" это Тан!

"Ну ни хрена себе! Как меня засколбасило! - Крыса свела глаза к носу, разглядывая собственные усы - Ничего себе транс-фор-ма-ци-я!" Зверек посмотрел на огромные столбы перед собой - должно быть это и есть Лю! "Лю - большой зверь! Ха-ха-ха!... - крыса закатилась чихающим смехом так, что упала на спину, отдавив таки несчастный кончик хвоста - Ч-черт! Хвост! Это же офигенно! Ха-ха! Лю! О, Дьявол, мой Хвоооост!"

Собственный писк веселья и боли превратился в гул, снова заложило нос и уши. Кожу обожгло знакомым ощущением наждака, и развернулся он уже огромным неповоротливым существом, катающимся по траве. Когда приступ безумной эйфории стих, Тан отряхнулся, поднялся на ноги и достаточно твердо на этот раз вытянулся во весь рост перед Яном Лю.

- Учитель, это круто! Это же так круто! Это мега! Спасибо! Только с хвостом не очень удобно... - он потер ноющую пятую точку, шутка ли - удлинняться и укорачиваться по сто раз на дню - У-у-у! Мы же теперь везде пролезем! Только... Только как я узнаю тебя, Лю, в зверином облике? Я же ни разу не видел!

Крысы – уникальные существа. Их редко берут яды, их сложно поймать, и они способны выжить практически везде. Пройдет эпоха людей, наступит новый виток истории Земли – эпоха Кали-Юга, а крысы останутся, просто приспособятся к новым условиям жизни. Тем необычнее видеть крысу, которая катается на спине и наступает на собственный же хвост в странном припадке. Такое зрелище полезно любому человеку, считающему себя умнее зверя – только человеческое сознание способно заставить крысу так себя вести. И, действительно, Тан принял человеческий облик. Сообразительный парень, освоился на удивление быстро.

- Отлично, Тан. Я думаю, ты справишься с превращениями. А узнать меня не так сложно – бегай за всеми встречными ящерицами, пока одна из них сама тебя не узнает, - усмехнулся старший мастер. – Ладно, смотри и запоминай.

Лю отвязал с пояса сумку с оружием и положил её на траву, затем на мгновение прикрыл глаза, увидев рисунок мелькающей красноватой чешуи. Ящерица извивалась, пока не повернулась к нему лицом, и вот уже на месте Яна среди вытоптанной травы оказалась долгохвостка. Рептилия медленно открыла глаза и провела хвостом по земле, быстро вспоминая ощущения. Звуки были искажены, будто на голову надели стеклянную банку, а мир стал огромным и совсем другим. Но Лю давно привык к своему второму облику, потому быстро не то пробежал, не то прополз, по пересушенной земле, при этом чешуя легко скользила, ни за что не цепляясь. Ящерица была совсем мелкой: её тело было примерно с палец размером, зато извивающийся хвост в несколько раз превосходил размеры самой рептилии. Цвет чешуи делал её почти незаметной на каменистой красноватой почве. Лю решил, что дал ученику достаточно времени запомнить его звериный облик. Чешую будто охватило пламя, переходившее в короткую, но ощутимую судорогу во всем теле. Ян поднялся с колена и выпрямился, отряхивая одежду от пыли.

- Ну что, узнаешь? – спросил Лю, посмотрев на тайца.