Благая весть

Шэн открыла дверь, пропуская Чина вперед, затем придержала дверь комнаты. Даниэла понемногу приходила в себя, но испугалась. Она наверняка сама не знала о причине своего недомогания, и сказать об этом ей нужно не в присутствии Чина, который сейчас будет только мешаться. Он и так трясется над своей женой, как наседка над цыплятами, а сейчас точно устроит какой-нибудь концерт.

- Не бойся, с ней все будет в порядке. Положи её здесь, - тигрица указала на ближайший матрас. – А потом сходи в столовую и принеси крепкий чай, - Шэн внимательно посмотрела на Чина, решая, насколько тот способен понимать тонкие намеки в таком состоянии, и её вывод оказался неутешительным для ученика ирбиса. – Мне нужно осмотреть Даниэлу, так что за чаем можешь бегать не очень быстро, - сочла нужным пояснить Шэн.

Аура итальянки становилась ровнее, хотя следы слабости по-прежнему были хорошо заметны. Видимо, смена климата и резкое возобновление тренировок наложились на симптомы токсикоза, что ухудшило состояние Даниэлы. Шэн невольно вспомнила, как у неё самой начали проявляться первые признаки беременности. Конечно, она и воевала, и тренировалась в прежнем режиме, до последнего не признаваясь себе самой в причинах слабости. Тогда её единственный раз в жизни начало мутить от вида крови. Основа отбивали пантер от их соседей, бой был сложным и кровавым, Рё довольно сильно ранили, но удалось победить. Тогда, стряхивая кровь с меча, Шэн почувствовала резкий приступ тошноты и головокружения. Быстро собрала волю в кулак, чтобы не показать слабость, потом, как всегда после боя, отмалчивалась до вечера, стараясь никому не попадаться на глаза. Она, как всегда, не имела права на слабость.

Дани начала приходить в себя, но выглядела напугано. Чин по-прежнему ничего не понимал, но не трогал энергию, доверяя тому, что сказала сифу Бо. Возможно, если бы ему не пришлось слушаться её приказов в Лахоре, сейчас он бы стал спорить, зная, что не сильно уступает тигрице в целительстве. Но где-то на подкорке у него сохранилось восприятие старшего мастера как командира, которого нужно безропотно слушаться. Чин зашел в лазарет и положил Дани на указанный тигрицей матрас, опустившись на колени возле жены. Он коснулся ладонью лба девушки, заметив, что у неё нет жара. Сифу Бо не в меру тактично велела ему покинуть комнату, но он не хотел оставлять итальянку, видя, что ей страшно. Ему и самому было страшно, хоть он и старался не показывать этого при Дани.

- Я скоро вернусь, – сказал Чин, улыбнувшись супруге, затем посмотрел на сифу Бо и почтительно поклонился перед тем, как выйти из комнаты.

Он не знал, почему тигрица заставила его выйти, и из-за этого тревога лишь усиливалась. Что-то серьезное? Что такого может быть с Дани, что сифу Бо не может при нем её осмотреть? Что, в конце концов, он там не видел? Одним из главных пробелов в знаниях Чина по части врачевания были всякие разные сугубо женские проблемы. Тогда понятно, почему старший мастер решила отправить его подальше от лазарета, хотя сам ученик ирбиса считал, что у его жены не может быть проблем, о которых ему нельзя знать. Только вот объяснять это сейчас упрямой тигрице бесполезно. И все-таки Чин достаточно доверял сифу Бо, чтобы минут на пятнадцать или даже двадцать оставить её наедине с Дани. Поэтому он послушно отправился в столовую, куда его послала, вернее, направила, старший мастер.

Было страшно. Но страх не из-за того, что что-то могло приключиться очень серьезное, она чувствовала, что первые мысли были лишь паникой, а из-за неизвестности. Девушка действительно не понимала таких резких перемен в собственном здоровье. Наверное, стоило обратиться к более опытным врачевателям сразу же, как только почувствовала недомогание, а не доводить себя до такого состояния. Да еще и занятие по магии Воды, которое проходило на днях, на удивление, скушало очень много сил и плохо. Итальянка сейчас чувствовала себя какой-то тяжелобольной, за которой необходим постоянный уход и кто-то рядом. Нет-нет, никакой беспомощности! Она же взрослая, она вообще уже даже замужняя, она должна заботиться о муже, а не все, кому не лень, о ней.

В глазах вновь читался испуг, когда сифу Бо спровадила Чина за крепким чаем, сказав не торопиться. Девушка лишь надеялась, что это всего лишь для того, чтобы ее осмотреть, а не для того, чтобы рассказать «радостную» новость.

- Это очень серьезно? – хриплым голосом поинтересовалась итальянка, когда шаги супруга смолкли за дверью. Оставалось надеяться, что все не так страшно и ей не придется говорить Чину о том, например, что ей осталось совсем немного времени в этом мире. Но она всегда будет рядом с ним и будет оберегать его покой и счастье. Жаль только, что она так и не сможет родить ему сына, которого он так хочет. – Сколько мне осталось, - как можно спокойнее спросила девушка у беловолосой воительницы. Странно, как малейшие страхи и неизвестность в какое-то мгновение ока могут опутать сознание до такой степени, что уже готовишься к собственной смерти.

Ученик ирбиса – это отдельный диагноз. Страшный и неизлечимый. Правда, он не мешает жить долго и счастливо, особенно, когда два таких одиночества умудряются найти друг друга. Кому с кем больше не повезло – Чину с женой, или Даниэле с мужем – вопрос ещё дискуссионный, но то, что паранойя у них одна на двоих, как и судьба, было вполне очевидно. Вообще Шэн смутно представляла, как два достаточно опытных врачевателя совместными усилиями до сих пор не поняли истинных причин недомогания итальянки, но вопросы девушки буквально вогнали её в ступор. На свете не так много заболеваний, при которых можно вот так вот однозначно говорить о скорой смерти, особенно в Линь Ян Шо, где было минимум три опытных целителя. Ладно, в данной ситуации третьего полезнее посылать за чаем. Мельком вспомнилось, что эти люди каким-то чудом целый день дежурили возле неё, удерживая энергию в жизнеспособном состоянии. Чин послушно покинул лазарет, и Шэн села на колени возле Даниэлы, чуть заметно улыбнувшись.

- Как тебе сказать. Вообще, серьезно, конечно. Сейчас срок примерно шесть недель, значит, осталось ещё семь с половиной месяцев, - сказала старший мастер, внимательно посмотрев в испуганные глаза итальянки. Здравый смысл вовремя напомнил, что речь идет о Даниэле, и тут наверняка имеет место семейная традиция недопонимания тонких намеков. Чтобы избежать истерики или паники со стороны итальянки, Шэн сочла нужным пояснить более прямо. – Ты беременна, Даниэла. Я не хотела говорить при Чине, скажешь сама, когда сочтешь нужным.

Тигрица замолчала, давая девушке время осознать сказанное. При этом она внимательно следила за аурой итальянки, понимая, что реакция вряд ли будет спокойной, а любые нервные потрясения в таком состоянии опасны для здоровья.

Шэн отчего-то была предельно спокойна. Или у нее всегда такое хладнокровное спокойствие? Тем не менее, Дани продолжала смотреть на нее, готовясь к самому худшему. А еще она никак не могла понять почему тигрица улыбается, ведь сама же сказала, что серьезно. Около семи месяцев осталось… Дани закусила губу, стараясь не расплакаться – нельзя тратить отпущенное время на слезы – надо наслаждаться каждым мгновением. Стоп, но причем тут срок?! Во взгляде девушки читалось недоумение и смутное понимание слов воительницы. И мозг, словно уловил мысли Шэн, одноврменно с ней выдал:

- Я Беременна?! – вот сейчас на смену всему пришло искреннее удивление. Ну, не то, чтобы, она была в шоке, скорее очень сильно удивлена. Да, они всего раз не предохранялись, решив, что это может стать шансом на раннюю беременность девушки, только вот… она уже была более чем уверена, что ничего не получилось, но не расстраивалась, так как понимала, что у них все еще впереди. А сейчас, когда подумала, что умирает, сильно пожалела о том, что так боялась этого. – По-настоящему?

Да, более тупого вопроса, наверное, тигрица в жизни не слышала. Но итальянка сейчас на столько была удивлена и восхищена одновременно, что никак не могла справиться с распирающими ее эмоциями. Надо же, она ждет ребенка! Такого маленького Чина, или маленькую Дани… а, может, сразу двоих? Девушка перевела взгляд на живот и положила на него руки, ладонями вниз. Нет, наверное, мальчик, ведь перед глязами все также стоял образ маленького улыбающегося принца с растрепанными волосами и такой же улыбкой, как у его отца.

- Это поэтому мне так нехорошо в последнее время? – она взглянула на тигрицу, - а это не вредно для ребенка?

- По-настоящему, - Шэн чуть заметно усмехнулась. – Да, из-за этого тебе стало плохо. Это нормально, так бывает. Тебе нужно больше отдыхать и меньше волноваться, тогда с ребенком все будет в порядке.

Тигрица так и не поняла, что именно, по мнению Даниэлы, вредно для ребенка. То, что им беременны, то ли, что беременна им именно супруга Чина, то ли просто недомогание девушки. В целом, вопрос был философским, потому на него возможно великое множество одинаково неверных ответов. Но сейчас аура итальянки постепенно приходила в норму – все же новость отказалась скорее радостной, хоть и шокировала девушку.

- Не переживай, сейчас у тебя перестраиваются гормоны, это продлится пару месяцев, потом будет проще, - Шэн решила, что хотя бы основные вещи итальянке нужно объяснить сейчас, чтобы она больше так не пугалась малейших симптомов. – Сейчас у тебя может кружиться голова, может тошнить от разных запахов или вкусов, будет сонливость – не пугайся, это все нормально. Если плохо себя почувствуешь – лучше просто полежи, сама не лезь в энергию, и Чину тем более не позволяй. И не принимай звериный облик, пока не родишь.

Шэн была сильным врачевателем, но её знания в основном ограничивались практической военно-полевой медициной. Во всем, что касалось беременности и родов, она могла опираться лишь на личный, причем давний, опыт. Конечно, Даниэла не будет одна скитаться в горах, рядом с ней всегда будут те, кто ей поможет, а уж её супруг, как только узнает радостную новость, наверняка будет сдувать с неё пылинки, но все равно процесс развития ребенка у всех примерно одинаков. Первый триместр Шэн вообще отказывалась понимать, что с ней происходит. Как только стало невозможно отрицать очевидное, она ушла из клана на полгода. Сначала тигрица, привыкшая к походным условиям и подготовленная к физическим нагрузкам, довольно легко переносила все изменения, происходившие в её организме. По-настоящему тяжелыми были лишь последние пара месяцев, когда было сложно охотиться. Это были зимние месяцы – период засух в Непале, но воины клана белых тигров умеют выживать в любых условиях.

Теперь все начало становиться на свои места, все стало намного понятнее и легко объяснимым, только вот… Как сказать об этом Чину? Естественно, он будет рад, нет, счастлив, ведь он так этого хотел, но правильно ли это вот так вот с порога говорить об этом, да еще и при сифу Бо? Нет, ни в коем случае она не была для них чужим человеком, просто… Просто хотелось это рассказать, когда она определенно будет в лучшем состоянии, а заодно и они останутся наедине. И вообще, как-то очень уж она себя сейчас дискомфортно почувствовала, словно маленькая девчонка, которая впервые в жизни увидела какую-то непристойность.

- Пару месяцев? – застонала девушка, уже решая, где именно лучше спрятаться ото всех, чтобы никто лишний раз не волновался за ее состояние, – А может быть не надо, а?

На самом деле, как бы сейчас она ни радовалась своему положению, одновременно испытывая вполне объяснимый шок, она боялась. Боялась, как и прежде, только вот уже не только из-за того, что может не стать хорошей матерью, но также и о том, что беременность – это очень тяжело, оказывается, и надо не просто заботиться о себе, а прям очень-очень себя беречь, чтобы ни самой, ни маленькому ребеночку не страдать.

- У меня у братьев жены уже давно родили детей, но я не помню, чтобы они падали без сознания… Это точно нормально?

На самом деле, где-то в глубине души, итальянка прекрасно понимала, что у каждого все очень индивидуально, что, более того, она задает совершенно глупые и ненужные вопросы, которые не достойны такого врачевателя, как она, но она хотела услышать на них ответы – и все тут. А еще надо было решить, как сказать об этом Чину, о том, что Судьба воспользовалась шансом, что они ей дали.

Про «может не надо» говорить нужно было Чину, а не ей, так что Шэн никак не отреагировала на эту мольбу итальянки. На самом деле, тигрица понимала, что сейчас в жизни учеников ирбиса происходит все то, что должно произойти. Она чувствовала, что Даниэла готова к этому шагу, хотя сейчас напугана неожиданными новостями. У девушки было крепкое здоровье, она легко привыкала к горному климату, да и возраст был самый подходящий.

- Не забывай, что ты ещё некоторое время была на равнине, а сейчас находишься на высоте четыре тысячи метров над уровнем моря. И вряд ли жены твоих братьев тренировались в магии и боевых искусствах, - сказала Шэн, стараясь говорить как можно спокойнее. – Сейчас в твоей ауре все нормально, так, как должно быть в твоем положении, - тигрица слегка коснулась руки Даниэлы.

Чин дисциплинированно долго ходил за чаем. Он научился хотя бы изредка слушать то, что говорят старшие по рангу. Несмотря на то, что Шэн по-прежнему считала ученика ирбиса легкомысленным, она понимала, что он способен достаточно ответственно отнестись к известию о беременности жены. Доконает её, конечно, своей гиперопекой и любовью постоянно путаться под ногами, но тут уж итальянка сама выбирала, за кого выходить замуж.

- Ты сама реши, кому и когда об этом скажешь, но советую Чину сказать как можно раньше, чтобы он не навредил, пытаясь тебе помогать. Сейчас полежи, отдохни, и до вечера никаких тренировок и никакой тяжелой работы.

Девушка внимательно слушала тигрицу, аккуратно поглаживая свой живот. В какой-то момент ей даже показалось, что он немного увеличился, но еще было слишком рано. Просто, наверное, сейчас выдавала желаемое за действительное – поскорее родить, чтобы не наделать глупостей во время беременности. Хватит, и так слишком много всякой фигни за последний месяц успела сотворить, особенно в последние пару дней, когда еле на ногах держалась, в итоге вылилось это все в сегодняшний обморок от потери сил.

- Я буду очень стараться, - улыбнулась итальянка. И все-таки, кто бы что там не говорил, Шэн – очень заботливая. Очень заботливая и ласковая, хотя это и проявляется довольно странным образом. Но улыбка у нее очень добрая и заботливая. – Я скажу Чину, - мягко улыбнулась итальянка, - обязательно, но не хочу это делать сегодня – он и так сильно переживает, - она с мольбой в глазах взглянула на тигрицу, - только вот если я ему скажу, что это просто упадок сил, то он наверняка не поверит и будет вытрясать из меня правду. Это я знаю точно… Вы же поможете?

Наверное, она бы действительно никогда бы не пошла на подобное, если бы не заботилась о супруге. А еще о себе: если ему сказать сразу – он сойдет с ума от счастья, а если она сама попытается его в чем-то убедить, то ей просто прочистят мозги, в очередной раз, она опять будет сильно переживать, а это очень плохо для ребенка. Да и лгать она не просила, просто сказать, что все в порядке, просто слишком устала, к тому же перепады давления и высоты… А что, это же, на самом деле, чистая правда. А расспрашивать о чем-то подробнее Чин вряд ли осмелится.

Шэн не умела и не любила врать. Она была приучена не говорить лишнего, но при этом все в её окружении знали, что её словам можно верить. Тигрица почти никогда не клялась – она считала, что любое её обещание является достаточно веским без дополнительного подтверждения. Но сейчас, понимая Даниэлу, она была готова помочь девушке. Не обманывая, просто не говоря лишнего.

- Хорошо, - Шэн улыбнулась. – Я скажу, что у тебя понизилось давление и тебе нужно отдохнуть. Это будет правдой, а остальное расскажешь сама, когда захочешь. Только не тяни, тебе же будет легче, если он будет обо всем знать.

Зная Чина, тигрица боялась, что он может своим незнанием навредить Даниэле. Он был из тех, кому проще сначала пытаться что-то сделать, потом, в крайнем случае, начинать думать. И он был довольно опытным лекарем, чтобы не бояться лезть в энергию. Навредить ребенку не так просто, как кажется – женский организм устроен мудро, он способен оберегать плод от многих опасных воздействий, но сильный врачеватель, действуя бездумно, может серьезно нарушить баланс. Однажды Шэн уже была свидетелем того, как её собственный сын с помощью энергии врачевания вызывал выкидыш, а он был менее сильным лекарем, чем Чин. Но Стивен действовал осознанно, ещё сильнее разрушая гормональный фон, а ученик ирбиса наверняка будет слушать интуицию, пытаясь привести ауру в равновесие, и все равно ему лучше не лезть.

Когда умеешь лечить, судьба начинает подталкивать тебя к ситуациям, в которых нужно постоянно применять и совершенствовать свои знания. За последние пару лет Шэн намного чаще доводилось быть лекарем, чем воином, но сейчас она чувствовала, что во всей этой ситуации есть и её личный смысл. Наблюдая за учениками ирбиса, она видела другую жизнь – ту, которой она искренне желала своему клану и детям Рё Шэ. Она по-прежнему не считала все это возможным для себя лично, Шэн просто не сумела бы так сильно измениться, но пример Чина и Даниэлы показывал ей, что жизненный путь может быть мирным, со своими тревогами, заботами и радостями. Наверное, именно из-за этого она злилась на Чина, когда его глупость ставила под угрозу этот маленький спокойный мирок, отчасти бывший сердцем Линь Ян Шо.

Спорить с сифу Бо – это как… с чем бы таким сравнить, чтобы мысли были достойными ученика настоятеля буддистского монастыря? Ну, например, как пытаться подвинуть Джомолунгму без магии Земли или уговаривать разъяренного тигра стать вегетарианцем. В любом случае, выбора у Чина не оставалось. Он понимал, что тигрица не причинит Дани вреда, что она хочет помочь ей и сумеет это сделать не хуже, чем он сам, просто вожак прайда не умеет спокойно стоять в стороне, когда на его территории происходит что-то важное. Народная мудрость гласит, что двум тиграм не ужиться на одной горе, и она в полной мере описывала отношения ученика ирбиса со старшим мастером. С одной стороны, он был одним из основателей. Кроме того, хоть сифу Бо и была опытным воином и принадлежала в своем клане к соответствующей касте, Чину было сложно убедить себя в том, что женщина может быть старше по рангу, даже в том случае, если она сильнее физически и вдвое старше по возрасту. Но в то же время разум подсказывал, что нельзя открыто нарываться на тигрицу, потому что несложно представить, кто в этом конфликте окажется сильнее. Чин зашел в пустовавшее здание столовой и подошел к тому месту, что служило кухней. Он направил ладонь на очаг, создав яркое, почти белое пламя – все, чем он сейчас мог выразить свою ярость и свое волнение. Заодно вода быстрее закипит. Он поднес ладони к глиняному чайнику, прогревая его чистой огненной энергией, затем насыпал листья улуна и залил их кипятком. Слил первую заварку, залил листья повторно, достал чабань, поставил на него чашки и чайник и медленно пошел в сторону лазарета. В данном случае «медленно» означало, что бежал он не слишком быстро. Чин решил, что лучше дождется разрешения увидеть Дани, сидя на веранде лазарета. Он не знал, о чем думать – с одной стороны, страхи и страшные предположения притягивают беды, с другой, он не видел причин, по которым девушке могло стать плохо, и эта неизвестность пугала.

Чин зашел в лазарет, неся чабань, и подошел к той комнате, в которой находилась Дани. Он не стал прислушиваться к происходящему, хотя чуткий кошачий слух мог уловить разговор, происходивший за дверью. Не из-за гордости или благородства – просто было страшно, пусть сифу Бо или Дани сами расскажут ему о том, что же произошло. Чин вздохнул, затем уверенно постучал в дверь.

Надежда. Да, оставалось только надеяться на то, что сифу Бо ее поддержит и не откажет в этой маленькой просьбе. Она даже сама может что-нибудь наплести про упадок сил и о том, как упало давление, а ей надо будет лишь кивнуть в знак подтверждения, чтобы у любимого супруга не возникло лишних вопросов. Он знает, что сифу Бо не станет врать – это все знают. Да и никто не соврет, просто знать все до конца ему пока что рано. Да, рано, иначе он и правда с головой поссорится – сначала такие нервы из-за ее обморока, потом он будет чуть ли не прыгать от радости – он же так хочет этого ребенка. В общем, да, это все делается ему во благо, ведь нервные клетки не восстанавливаются, увы.

- Спасибо, - улыбнулась итальянка, все еще ласково поглаживая себя по животу и счастливо улыбаясь. Хотела было спросить еще о различных особенностях протекания беременности, ведь все, что она знала – это информация из всяких сериалов и фильмов, которым не стоит верить, как в дверь постучались. Чин. Она была уверена, что это был ее любимый и единственный мужчина на свете. Она даже чувствовала его волнение и его страх, даже несмотря на то, что находился-то он за дверью. Девушка перевела взгляд на тигрицу, чуть кивнув.

- Входите, - заметно повеселевшим голосом произнесла итальянка, чувствуя, как на щеках выступает легкий румянец смущения.

Аура Даниэлы приходила в норму, и даже волнение понемногу начинало отступать. Шэн плохо чувствовала чужие эмоции – это было частью её боевой подготовки. Она понимала причинно-следственные связи поступков, видела нарушения на уровне энергии, но очень плохо умела сочувствовать и сопереживать. С возрастом, как ни странно, её собственные эмоции становились более живыми, но не настолько, чтобы проявляться в тот момент, когда их нельзя показывать. В частности, сейчас, когда нужно подыграть итальянке. Чин пришел и наверняка принес чай, в кои то веки у тигрицы не было претензий к его поведению, даже догадался постучать. Даниэла разрешила ему зайти, поэтому сама Шэн промолчала, продолжая сидеть на коленях возле итальянки. Она лишь обернулась на дверь.

Конечно, Чин переживал за жену, он натворил много глупостей, и, умнея, старался их исправить. Тигрица помнила, как уверенно он заявлял ей, что не имеет привязанностей и готов стать воином. Эти разговоры останутся между ними, у Чина была возможность постичь истину на собственной шкуре, увы, по-другому он не понимал. Но сейчас наконец-то мог настать тот чудесный момент, когда ученики ирбиса будут сами решать свои проблемы и разбираться в своих отношениях. Шэн видела, что Чин – тигр, и во многом его поведение было понятным, в то же время он чем-то напоминал ей Стивена, из-за чего она подсознательно стремилась за ним присматривать, чтобы он не делал лишних глупостей. И Чин, и Даниэла были учениками Шэ, формально Шэн не имела к ним никакого отношения, но так получалось, что большинство проблем, которые Чин сам себе создавал, так или иначе требовали её вмешательства. Наверное, карма такая.

Услышав голос Дани, Чин улыбнулся. Она пришла в сознание и ответила довольно бодро. Он вошел в комнату, поклонился тигрице и поставил чабань на пол рядом с матрасом, на котором лежала его жена. Она выглядела намного бодрее, хотя он по-прежнему не понимал, что творится в её ауре.

- Как ты себя чувствуешь? – слегка взволнованно спросил он, садясь на колени рядом с Дани. – Сифу Бо, что с ней? – Чин обернулся на старшего мастера, испуганно приподняв брови.

По этикету первой должна была говорить Шэн, но какой к её тигриной матери этикет, когда с Дани происходит что-то непонятное? Сифу Бо выглядела спокойно, как всегда, но она была внешне спокойна и после боя под Лахором, так что это не показатель. Чин буквально заставил себя замолчать, чтобы хотя бы дождаться ответов на эти два главных в данный момент вопроса. Интуиция подсказывала, что ничего страшного не произошло, при этом возникло какое-то странное волнение, причину которого ученик ирбиса понять не мог. Будто между Шэн Бо и его женой произошел какой-то важный разговор, который ему не дано понять. Чин, привыкший к тому, что его территория находится под его полным контролем, это было несколько неприятно, но в данной ситуации он ничего не мог с этим поделать. Сифу Бо старше по рангу, и это нельзя не признать. К тому же она действительно помогла Дани, в то время как он до сих пор не смог понять, что произошло с его супругой.