В поисках следов

Через пару дней их перевели в стационар. Разрешили вставать и даже недолго ходить. Разрешили привезти личные вещи, и Тай наконец получил часы и телефон под честное слово, что он не будет сидеть в нем сутками, а будет пользоваться только по необходимости кому-нибудь позвонить, например, родителям. Тай честно пообещал, но, стоило только доктору Вану закрыть дверь палаты, как он первым же делом полез в сообщения, читая все переписки, которые у него сохранились. Тео спал - получасом ранее у него закончилась лечебная физкультура, и он, полностью вымотанный, восполнял силы. Он вообще большую часть времени спал. Ему, в отличие от Тая, вставать явно не рекомендовалось, пока врачи не будут уверены в стабильности...как это...его мозговой деятельности.

Основная масса сообщений была от близнеца, что ожидаемо. "Если ты не придешь через три минуты - я тебя прокляну" и "Эй, я жду тебя на поле" и даже "Аларм, Жаба лаоши, сваливай" и куча прочих сообщений, которые заставили его не раз ухмыльнуться. Сообщения "Завтра, восемь, дом лунтао" и "Тренировка Бизон-стайл, захвати веревку и мыло" добавили новых вопросов к тем, что уже были. Тай знал, кто такой лунтао - драконья голова, четыреста восемьдесят девятый, но не мог вспомнить, как он сам вообще к этому относится. И кто такой Бизон и почему нужно брать с собой на его тренировки веревку и мыло?

И обнаружилась одна единственная фотография, спрятанная так глубоко, что, не будь это его телефоном, он бы вряд ли это фото вообще нашел. И пусть он выискал ее скорее интуитивно, чем точно зная, где искать, он был рад, что наткнулся на нее. Это подтверждало все слова о том, что они действительно встречаются с Ким Чжан. Она выглядела такой трогательной и маленькой, укутавшись в одеяло, усталой, но очень спокойной, и разметавшиеся по подушке темные волосы наталкивали на какие-то смутные отголоски воспоминаний, что он где-то это уже видел.

Чжан намеренно выдержала паузу и не спешила в больницу, чтобы навестить молодого человека. Несмотря на острое желание и готовность сидеть там сутки напролет, она прекрасно понимает, что это явно лишнее, а уж его тонкий, так сказать, намек на то, что ему нужно побыть одному лишь утвердил ее в правильности решения. Несколько дней, чтобы переварить тот факт, что у него, помимо семьи, есть еще и девушка, с которой он встречается уже достаточно долго, чтобы она могла чувствовать себя не самой маловажной частью его жизни.

Чжан узнала, что их с братом перевели в стационар, поэтому пришлось снова некоторое время побродить по больнице в поисках нужной палаты. Хорошо, что семья Чун может себе позволить отдельную палату для близнецов - не придется игнорировать людей вокруг, можно будет сосредоточиться только на Тае. Она негромко поступала в дверь, оповещая о своем присутствии, после чего зашла внутрь, прикрыв эту самую дверь, чтобы не было любопытных взглядов.

- Привет, - негромко поздоровалась девушка, заметив, что Тел спит. Уже без трубок и страшных аппаратов. Чжан прошла внутрь, остановившись около койки молодого человека. - Как ты себя чувствуешь?

И снова это непреодолимое желание прикоснуться к нему, почувствовать его прикосновение. Увидеть его улыбку, такую родную и любимую, знать, что это только для нее. Ей, наверное, всё же стыдно за то, что она пропала на несколько дней, наверное. Стоило прийти еще вчера, но ее так загрузили на целый день, что она и оглянуться не успела, как настал поздний вечер. К слову, Тай выглядит явно лучше: не такой бледный, ссадины потихоньку проходят, да и взгляд у него не такой потерянный, как тогда.

Он долго смотрел на фотографию, стараясь подольше удержать чувство этой "знакомости", когда начинало вновь казаться, что вот-вот, сейчас он вспомнит, совсем немного, и можно будет поймать память за вьющийся верткий хвостик, намотать на палец, как нитку воздушного шара, притянуть к себе и найти этому воспоминанию место. Он был почти уверен, что ему удастся победить свою потерю, как дверь палаты открылась, пропуская внутрь...Ким Чжан. Тай выключил телефон, похоронив в недрах телефонной памяти фотографию, а в собственном сознании - уверенность что-то вспомнить. Чувство моргнуло и пропало, издевательски вильнув хвостом-ниточкой, оставив его ни с чем.

- Привет, - Тай подтянулся на подушках, усаживаясь удобнее и откладывая телефон на прикроватную тумбочку. В этой палате было уютнее, чем в прошлой, она не так сильно напоминала больничную - желтые стены, цветные занавески, картины на стенах, все усилия брошены на то, чтобы сгладить впечатление от присутствия в клинике. В коридорах было уже намного больше народу, где-то работал телевизор. Он не разбирался в медицине, а если и разбирался раньше, то сейчас все безнадежно забыл, поэтому не мог что-то говорить наверняка, хорошо или плохо, что они в стационаре. Наверное, все же хорошо. - Нормально. Лучше, чем в прошлый раз.

От яркого света уже почти не болят глаза, да и стоять получается уже намного дольше, не так шатает при ходьбе. Голова болит, но не часто, только после того, как он пытается что-то вспомнить. Если честно, он почему-то ждал, что она придет раньше, но он сам дал ей понять, что ему требуется время все переварить. Сейчас уже проще воспринимать окружающий мир, обрастающий подробностями, пусть до сих пор и остается слишком много вопросов.

- Здесь уже есть стул, - он слегка усмехается, взглядом указывая на предмет мебели. - Но вряд ли он очень удобный, - хотя он, конечно, выглядит очень удобным, нормальный такой мягкий стул. И все же Ким Чжан придется поверить ему на слово.

Да, она оказалась права - ему лучше. Хотя, учитывая некое подобие дружелюбность и жизнелюбия, то стоило бы заподозрить большие проблемы с головой... Но, собственно, потому он сейчас и здесь, в больнице, а не дома или еще где. Но это даже интересно видеть его вот таким вот. Собой, но не собой.

- Это хорошо, - Чжан, чуть помедлив, почувствовав, что он находится в достаточно хорошем расположении духа, наклоняется, легонько целуя его в губы. Как и в прошлый раз на прощание. Осталось только посмотреть на стул, который, по авторитетному мнению молодого человека, совсем неудобный, едва слышно хихикнуть, поняв где собака зарыта, после чего вновь присесть на край его койки. И снова аккуратно расправить юбку. - Тогда тебе придется потерпеть гостью здесь.

Она не дура и прекрасно понимает, что это не просто так, он так выражает свое расположение и симпатию. Грех не воспользоваться, особенно учитывая то, что в прошлый раз было совсем тяжко. Сейчас, правда, не сильно проще, потому что очень хочется спросить вспомнил ли он хоть что-нибудь, хоть капельку из своей жизни, но это точно будет лишним. Сам скажет, если вспомнит.

- Я принесла тебе яблоки, - она достала из сумки пакетик с несколькими зелеными яблоками, - Они кислые, - чуть было не добавила "как ты любишь", но успела вовремя замолчать, чтобы лишний раз не напомнить о проблеме с памятью. - А еще сегодня вывесили результаты экзаменов, - она практически просияла, говоря это.

Удаётся почти привыкнуть к прикосновению девичьих губ, особенно после того, как он лично убедился в наличии между ними более близких отношений, чем просто невинные походы в кино. Нет никакой гарантии, что он когда-нибудь что-то вспомнит, никто не может ничего обещать, и остаётся только одно - учиться жить дальше и заново узнавать тех людей, которые его окружают.

- Я переживу, - он вновь усмехнулся, наблюдая за неброским жестом, каким Ким Чжан расправляла юбку, присев на край его больничной кровати. Может быть для неё этот жест и выглядит привычно, и для него он когда-то тоже выглядел знакомо, сейчас Тай невольно обращает на её ноги намного больше внимания, чем требуется. От этого точно не будет болеть голова. Но приходится все-таки отвлечься. На яблоки. На зелёные кислые яблоки. - Спасибо.

Он вытащил из пакета одно яблоко, достаточно крупное. Ему казалось неправильным есть между завтраками, обедами и ужинами, он чувствовал, что не в его характере таскать перекусы, но сейчас можно было сделать исключение. Тем более что соблазн попробовать яблоко оказался сильнее всех негласных правил. Тай вгрызся в зелёный бок, с удовольствием щурясь от брызнувшего кислым соком фрукта, от которого сводило челюсти. Странное чувство, когда кто-то другой знает про тебя больше, чем ты сам.

- Да? И как ты сдала? - с интересом спросил он, делая перерыв со своим яблоком. Почему-то собственные результаты его мало волновали, а энтузиазм Ким Чжан наталкивал на мысль, что она сдала более чем хорошо.

Не заметить долгий взгляд Тая на ее ноги было сложно, что девушка, естественно, не сказала по этому поводу ни слова. Несмотря на то, что он эти самые ноги видел тысячи раз, касался их и... в общем, не в новинку, ей приятно, что даже сейчас, когда он не помнит всего того, что между ними было, интерес к ней (и ее ногам в частности) не пропадает. И это явно хорошо, потому что даже ее характер борца, точнее козерога, который будет упорно пробивать стены ради собственных целей, навязываться людям она не любит. Проще уйти в сторону и заниматься своими делами, уйти в них с головой, чем пытаться добиться внимания человека, которому ты не нужен.

Тай смачно откусил яблоко, довольно щурясь. Невозможно не улыбнуться, когда видишь родного тебе человека таким беспечно довольным. И безумно приятно, что твой маленький подарок явно пришелся ему по вкусу. память, может быть, и ушла, возможно, что и навсегда, но он остается собой. Таким, каким она его знает.

- Как всегда, - она попытается придать своим словам скучающий оттенок, но слишком уж довольна результатами. И ее, и его, между прочим, тоже. - У нас с тобой практически нет конкурентов. Все скромно: мы лучшие из лучших, - она горделиво, но игриво, вздернула носик. - Так что примите мои поздравления, Чун Тай, - небольшая наигранность никому не повредит. - Нам остается только получить документы об окончании старшей школы.
Félicitations*.

Как всегда - это как? - хочется спросить ему. Что может означать как всегда? Его как всегда сейчас не существует, он не знает, что значит "как всегда". На его четырехдневной памяти нет такого словосочетания, и он внезапно чувствует глухое раздражение от этого "как всегда", как от очередного напоминания о том, что он неполноценен, не имеет доступа к своей же собственной памяти. Возможно, он излишне цепляется к словам, но слова других людей - сейчас единственное, на что он может опираться, чтобы хоть как-то восстановить последовательность своей жизни до семнадцати лет. Поневоле начнешь придавать словам излишнее значение.

Пожалуй, единственное хорошее в том, что он потерял память - это что он не помнит процесса сдачи экзаменов. Надо думать, приятного во всех этих тестированиях маловато. Незнакомое слово сначала режет слух, но потом Тай понимает, что вполне может его перевести, не прилагая к этому никаких особых усилий - он знает этот гортанный мурлычущий язык, в котором букв в слове пишется значительно больше, чем читается, но говорить в ответ сложнее, чем может показаться - слова не подбираются, а те, что подбираются, стоят нестройным рядом нагромождений, не желая принимать необходимые окончания и формы, и голова незамедлительно отзывается болью, напоминая о себе.

- Ты умница, - он прикрывает глаза, пережидая наплыв головной боли, и принципиально говорит на путунхуа, потому что так ему проще. Он все еще раздражен, больше на себя самого, чем на нее, и знает, что так бывает при сотрясениях - частые смены настроения, как-то так ему объяснил тот смешной интерн в очках. Нужно отвлечься на что-то другое. - Мне разрешили выходить в парк. Но только с сопровождающим. Иначе я сам вряд ли вернусь обратно. - и эта несамостоятельность тоже неимоверно бесит. - Сходишь со мной?

Раздражение на лице Тая. Не будь Тай тем, кто он есть для нее, а каким-нибудь Таном, она бы наверняка добила бы его еще несколькими милыми фразами, цепляя за больное. И выражение лица было бы коронным - покер фэйс. Но к тому же Тану она вряд ли бы пошла в больницу, чтобы просто навестить. А Тай это Тай. Ее Тай. Тем не менее видеть такое явное выражение эмоций на лице (не открытая книга, конечно же, но и не как обычно) - это редкость. И сейчас надо явно исправлять положение, чтобы ей сразу же не сделали толстый намек на то, что ей пора домой.

- С удовольствием поставлю тебе компанию, раз ты приглашаешь, - она снова улыбается.

Тай и сопровождающие - это что-то из ряда фантастики. И наверняка это жутко бесит. Ее бы взбесило. Потому она и сказала про компанию. Компания - это не сопровождение, будто ты немощный. Компания - это чтобы не было скучно.

- Надо кого-нибудь оповестить, что я тебя краду из этих четырех стен, - снова поправить юбку, но теперь уже оказавшись на ногах около постели, - или сбежим по-тихому?

Смутно начинает казаться, что все не так. Не неправильно, просто по-другому. И это таинственное "как всегда" должно быть каким-то другим. Но он не может сказать, каким именно. Словно ему непривычно, если вообще сейчас можно что-то назвать ему привычным, в его-то состоянии. Улыбка Ким Чжан кажется немного нервной и какой-то панической, вымученной, как будто она улыбается через силу и чего-то боится. Наверное, ей тоже сложно принять все эту ситуацию - внезапно обнаружить, что твой парень не может вспомнить не только тебя, но и свое собственное имя. Такое испытание не каждому под силу.

Тай садится на кровати - медленно и очень аккуратно, чтобы не начала кружиться голова, потому что стоит резко дернуться, как комната отправляется в свободное плавание и раскачивается, словно каюта на корабле. Он пережидает тот момент, когда его основательно перетряхнутая голова восстанавливает равновесие, и только после этого ловит Ким Чжан за руку, притягивает к себе и прижимается щекой к ее животу, вдыхая ставший уже таким знакомым запах ее духов и какого-то то ли мыла, то ли геля. Она терпит его плохое настроение, хотя и не заслужила этого.

- Прости. Я немного неуравновешен и, мне кажется, я не должен таким быть. Спасибо, что возишься со мной, - паршиво быть больным, потому что его проблемы с головой - это не что иное, как болезнь. И самому неприятно видеть себя таким...как будто влез в чужую шкуру не по размеру, и вынужден находиться в чужом теле без своего на то желания и удовольствия. - Можешь предупредить постовую сестру? Не хочу, чтобы Тео будили, если придется меня искать.

Тай двигается медленно, значительно медленнее обычного, что Чжан сразу относит к его состоянию. Иногда, когда резко поднимаешься, кружится голова, а в его состоянии, судя по всему, любое неловкое движение приводит к чему-то более неприятному, чем простое легкое головокружение. Она об этом читала. Да и вообще, она, наверное, слишком много читала обо всем этом, потому что несмотря на какие-то появившиеся знания в области амнезии и сотрясения мозга, в голове всё равно все абсолютно хаотично и непонятно. Оттого и это странное состояние, когда говорит она в разы больше обычного. Практически паника.

Чжан хочет сделать шаг назад, чтобы не мешать Таю встать с койки, но он ловит ее за руку, а она невольно идет ему навстречу, вместо шага назад делает шаг вперед. И замирает. Сердце ухнуло вниз, в живот, туда, где сейчас находится его щека. И стучит громко-громко. Она, не веря своему счастью, словно во сне, обнимает его в ответ. Ласково, но очень крепко. Как ей этого не хватает. Казалось бы, всего неделя. Целая неделя. Бесконечно огромная и ужасная неделя.

- Все в порядке, - ласково шепчет она. Можно добавить, что она просто переволновалась, что все переволновались, но это лишнее. Она знает, что сейчас он поймет ее без слов. Как всегда. - Сейчас вернусь.

Чжан нехотя отошла от молодого человека, чтобы выйти в коридор и найти дежурную сестру. Она постаралась сделать это как можно быстрее, чтобы не оставлять Тая надолго одного, словно он может куда-то испариться. Просто сейсас каждая минута наедине с ним на вес золота.

- Готово, - она вновь в палате, даже улыбается, мило и немного сдержанно.

Ему бы хорошо просто вот так сидеть, не двигаясь, с закрытыми глазами прижавшись щекой к неё животу, слушая, как почему-то очень громко бьётся ее сердце. Потому что становится очень тепло и спокойно. Но  нужно нехотя все-таки отстраниться, чтобы Ким Чжан могла сходить на пост сёстры. А пока это время он может использовать для того, чтобы не торопясь одеться из больничной пижамы в уличную одежду, подняться, поймать равновесие и перестать покачиваться, словно лопух на ветру. И даже хорошо, что Ким Чжан сейчас нет рядом, потому что более жалкого зрелища, чем он, опирающийся на стену с побелевшим от напряжения лицом, трудно себе представить. Каждая попытка встать и самостоятельно пойти приравнивается к подвигу, при этом основная масса сил уходит на то, чтобы просто идти ровно, не сшибая собой углы. А ещё говорят, что ему нужно больше гулять. Тут пока дойдешь - уже угуляешься так, что лишь бы доползти обратно.

Ким Чжан вернулась быстрее, чем Тай оказался к этому готов, но вслух просить ещё пару минут на то, чтобы перевести дух, он не стал - это выглядело слабостью. Казалось бы, где ещё, как ни в клинике, выглядеть слабо, но от чувства несамостоятельности и зависимости от окружающих становится просто тошно.

- Хорошо, дай мне свою руку, будешь моим проводником, - если нужно было самому дойти до поста, то приходилось идти по стене - так получалось намного быстрее и безопаснее. Но Тай, опять же, старался не ходить один, в палате есть кнопка вызова сёстры, и можно нажать её, а не тащиться в неведомые дали до противоположного конца коридора.

Сейчас самое главное - не качаться при ходьбе. И идти по возможности очень ровно. И не так быстро, потому что иначе начинает кружиться голова и придётся сделать пару остановок по пути на улицу. Хоть и есть возможность использовать девчоночью руку как дополнительную опору, не хочется этим злоупотреблять.

- Ты ведь собираешься куда-то поступать дальше? - он вернулся к прерванному разговору, словно и не было той вспышки раздражения.

Вид Тая оставлял желать лучшего. Чжан уже не очень нравилась идея куда-то идти, потому что по лицу и движениям молодого человека видно, что все эти перемещения в пространстве даются ему не очень-то и легко. Но зная Тая, либо надо как-то очень аккуратно завернуть все, чтобы не выглядело излишней заботой, либо не возражать. Впрочем, он сам захотел прогуляться... А предлагать ему кресло-каталку, чтобы ему же было проще - это, наверное, просто добить его. Гордый, самостоятельный и независимый Чун Тай и в этом кресле. Ее такое нисколько не смутит, а вот по его самолюбию может очень сильно ударить. Увы.

- В Пекинский университет, - просто подойти ближе и дать ему руку, чтобы ему было удобнее и проще, и продолжить разговор, как ни в чем не бывало, не заострять внимание на его физической слабости. - Буду учить юриспруденцию.

Видно, что каждый шаг дается ему с трудом, видно, что ему сложно держать себя ровно и идти спокойно. Видно, что ему еще восстанавливаться и восстанавливаться. Поэтому Чжан идет медленно, значительно медленнее обычного, чтобы не тянуть его вперед, когда он пока что на это не очень способен.

- Я видела замечательную скамейку в стороне от людей. Мне кажется, мы можем бессовестно ее занять и ни с кем не делиться.

- Я наверное тоже собирался куда-то поступать? - иначе зачем бы он так рвался быть в числе первых в школе, что аж экзамены сдает на высшие баллы. Тай не замечает за собой стремления учиться дальше - ему это неинтересно и кажется абсолютно бессмысленным, но он не знает, что было раньше. Вдруг раньше ему было это важно?

Решение идти в парк явно было опрометчивым и необдуманным. Вертикальное положение давалось с трудом, да и каждый шаг он словно делал в крутую гору, а не по ровному коридору. Вместо половины минуты до лифта они шли целых две, а потом еще впятеро дольше добирались до той самой скамейки, которую приглядела Ким Чжан. Тай трижды пожалел о своем решении - нужно было переключиться на что-нибудь менее энергозатратное, чем путь до парка. От мыслей, что потом придется еще и обратно идти. становилось как-то не по себе. И хуже всего было понимать, что с этим состоянием он ничего не сможет сделать - придется только терпеть и ждать. И он был благодарен Ким Чжан, что она просто идет рядом, и есть возможность цепляться за ее руку, чтобы позорно не шататься. Тай с облегчением выдыхает, когда наконец скамейка оказывается прямо перед ним, и можно опуститься на нее также медленно, как и если бы он вставал. Он делает несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы перевести дух, и чувствует, что такая слабость ему не свойственна, его тело привыкло к более серьезным нагрузкам, а сейчас он слабее котенка.

- Я никогда не занимался никаким спортом? - в его арсенале эти и еще целая сотня вопросов про него самого, и, на первый взгляд, все они совершенно не связаны между собой. Что-то отсюда, что-то оттуда, как собирают паззл, по кусочкам, чтобы в итоге получить цельную картину. Черт бы с ней, с временной последовательностью, тут хотя бы факты про себя все разузнать, уже будет проще.

- Ты пока не определился, - шаг за шагом они все ближе к заветной скамейке, потому что иначе явно придется вызывать медсестер. а то и медбратьев, чтобы они помогли Таю вернуться обратно в палату. - По крайней мере так ты мне говорил. В школе иногда поговаривают, что ты учишься за двоих, а Тео за двоих болтает.

Скамейка уже на расстоянии вытянутой руки, поэтому можно перевести дух и немного расслабиться, присев на нее. И им действительно повезло, что она оказалась свободной, потому как место и вправду шикарное - безлюдное, в тени деревьев, мало любителей поглазеть от делать нечего.

- Занимался, - кивает Чжан, аккуратным и привычным движением расправляя юбку, когда села рядом с молодым человеком. Близко к нему. Ближе. чем позволяет Баи лаоши, чтобы ей икнулось. А вообще, на самом деле, Чжан только сейчас начала понимать, что не так много она знает про своего молодого человека. Они вместе в школе, иногда вместе гуляют и проводят время наедине, но он редко что-то такое рассказывает. Впрочем, она вроде бы тоже не очень многословна. Он точно занимается спортом - и удар поставлен, и мышцы вон какие, к тому же, несколько раз он просто упоминал о спорт комплексе. А вот каким - вопрос. Был большой теннис, но там совершенно точно есть что-то еще. Знает, что он увлекся мотоциклами - не даром же в гараж приглашал и с такой гордостью показывал свое детище (будь оно неладно, ведь из-за него он, судя по всему, и разбился). И еще кислые яблоки любит. - Ходишь в спортивный комплекс вместе с Тео. А еще играешь в большой теннис.