Утром...

Ночь прошла относительно тихо и спокойно, если не считать того, что пролетела она как одно мгновение. Не очень приятное, если не сказать совсем неприятное, и принесла за собой головную боль и ощущение, что вчера было что-то неправильное. Когда Сэтоши вынырнул из сна, то почувствовал рядом с собой спящее женское тело. Притом оно было настолько близко, что ощущение этого заставило его вздрогнуть. Он повернулся на спину и упал с кровати. Ударился локтем, но от этого мгновенно проснулся и вскочил на ноги. Голова закружилась, но это не помешало ему очень быстро унестись в ванную.

Он посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся. Осунувшееся лицо зеленовато-бледного оттенка, сизые мешки под глазами, торчащие в разные стороны волосы. Он умылся холодной водой и забрался под душ. Теплые капли воды немного отрезвляли и заставляли бояться выходить из ванной комнаты. Потому что там была девушка, по отношению к которой он вчера позволили себе вольности. Правда, он не помнил, какие, но ему было стыдно. Очень. Неприятно и стыдно.

Решив, что жить в ванной комнате номера Маргариты он не имеет права, он нехотя выключил воду, вытерся полотенцем и надел непотребного вида брюки и рубашку с разводами дождевых капель. И робко вышел из ванной комнаты.

Самое неприятное в чрезмерном употреблении алкоголя обычно начинало проявляться не в тот день, когда тебе весело и чувствуешь себя чуть ли не супергероем, готовым на любые подвиги, а на следующее утро. Вот и Маргариту, едва открывшую глаза от непонятного шума, сразило жесточайшим похмельем. От жуткой головной боли, она даже не сразу начала ориентироваться в происходящем вокруг нее, а когда собралась с силами, услышала звук льющейся воды и вспомнила, что сегодня ночевала в номере не одна.

Судя по тому, что кровать еще хранила тепло мужского тела, Сэтоши поднялся с нее недавно, а, скорее, даже скатился в ужасе, учитывая его вчерашнюю стеснительность, проявляющуюся, несмотря на выпитый алкоголь. Сама же она так быстро покидать кровать не собиралась, чувствуя, что сползти с нее сейчас не сможет даже при угрозе для собственной жизни. Да и смерть уже не казалась ей настолько страшной, как ее отвратительное физическое, а также моральное состояние, поскольку воспоминания о вчерашнем вечере постепенно начинали мелькать в голове, заставляя чувствовать себя последней алкоголичкой, опозорившейся перед толпой народа.

Звук льющейся воды затих, и Маргарита с трудом приподнялась на локтях, чтобы поприветствовать того, кто должен был сейчас появиться из ванной, и с кем она очень плохо представляла, как общаться после всего произошедшего.

- Полагаю, недоброе утро, - хрипло произнесла она, сосредотачивая замутненный взгляд на появившемся Сэтоши. - Ты, я смотрю, вроде живой, а вот я, похоже не очень.

Чувствуя, что больше не может поддерживать свое тело в текущем положении, Рита рухнула обратно, приняв позу морской звезды. Причем, в ее случае, изрядно потрепанной. Как она выглядела со стороны, рыжая боялась даже представить, но уж явно не походила на стильную, привлекательную женщину, которую вчерашним вечером Сэтоши любезно предложил проводить до ее отеля.

Оказалось, что девушка с таким красивым, но труднопроизносимым именем, уже проснулась, но выглядела она еще хуже, чем он. И он почувствовал свою вину за все, что было вчера. Ему было очень стыдно, конда он вспомнил события после того, как предложил проводить до номера. Ведь до этого он вроде был нормальным. Это он еще не вспомнил разговоры, но всего остального ему хватило сполна, чтобы застонать и болезненно поморщиться.

Девушка повалилась обратно на кровать, сопроводив это вясказыванием, что ей плохо в физическом плане. Он оторвался от стены и подошел к столу. В шкафчике стояли чайник, чашки и лежало несколько порционных пакетиков. Сэтоши достал чайник и набрал в него воды. Пока вода закипала, он изучил содержимое пакетиков.

- Полагаю, нам надо выпить чего-нибудь горячего. Тебе что сделать - чай или кофе? Сливки, сахар? Покрепче? - Спросил он и посмотрел на неё, позволив себе легкую улыбку.

Сэтоши развел кипучую деятельность, и Маргарита повернула голову в его сторону, чтобы разобраться, чем он занимается. Как оказалось, он нашел чайник и решил напоить их чем-нибудь горячим, что, в принципе, она одобряла, хотя и немного удивлялась своему спокойному отношению ко всему происходящему. Обычно рыжая очень болезненно реагировала, когда кто-то хозяйничал на ее территории, но тут у нее даже не возникало желания оторвать молодому человеку руки. На секунду она задумалась, оставалась бы столь же спокойна, если бы он так расхаживал по ее квартире, но острый приступ головной боли стер эту мысль на самом интересном месте и заставил злобно зашипеть.

- Я бы предпочла яд, - мрачно сообщила она. - Но его ты точно здесь не найдешь, поэтому я выбираю крепкий чай без каких-то добавок. А еще пистолет или любой другой предмет, которым можно самоубиться.

Последнюю мысль, она, естественно, озвучивать не стала, решив набраться храбрости и попытаться хотя бы сесть. Попытка ничем хорошим не закончилась. Голова закружилась от резкого движения, а перед глазами заплясали разноцветные точки, и Маргарита со стоном упала обратно, шумно втягивая ртом воздух.

- Похоже, с кроватью я смогу расстаться еще нескоро. Хотя может попробовать переползти на пол? Он хотя бы холодный.

Маргарита давно не чувствовала себя настолько жалко, и ей было очень стыдно показываться кому-то в таком состоянии. Слабая, разбитая... Такой она бывала очень редко и где-нибудь вдалеке от чужих глаз. А вот сейчас по странному стечению обстоятельств предстала "во всей красе" перед человеком, с которым познакомилась только вчера и в памяти которого хотела бы остаться красивой лиричной девушкой, а не потрепанной размазней, страдающей от жесточайшего похмелья.

Он слышал, что если сильно болит голова от похмелья, то можно положить на лоб прохладное полотенце. А ещё нужно поспать. Слышал, но не знал, что именно так нужно делать. В каких-то фильмах делали так, в каких-то по-другому. А в третьих фильмах вообще не пили. Маргарита выглядела смущенной, и он почувствовал свою вину, хотя не мог сказать, в чём именно мог быть виноватым. Разве что в том, что отправился с ней в её номер и остался здесь. Но вот потом что с ним было он не помнил. И, если честно, не очень хотел вспоминать. Потому что это очень некультурно.

Чайник выключился, и он заварил чай. Когда в одной чашке напиток стал коричневого цвета, он посмотрел на девушку, решив не комментировать её слова. он редко разговаривал, отвечал обычно односложными фразами, и, в принципе, никто не жаловался. Поэтому и сейчас он не был уверен, что нужно что-то говорить. Оставив чашки с чаем, он ушёл в ванную и намочил холодной водой полотенце. Отжал его и вернулся к девушке. Сложил в полоску и, смутившись и снова покраснев, положил полотенце на её лоб, стараясь не прикасаться к ней лишний раз. Не потому, что было отвращение, или не потому, что он в ней видел опасного врага, обладающего магией, а потому, что она ему нравилась, и он боялся, что, поддавшись каким-то неправильным чувствам и эмоциям, которые были для него чужды и новы, случайно причинит ей боль. Расстроит. Вдруг ей не понравится?

От своих мыслей он сильно вздрогнул и, решив больше не убегать, присел на край кровати и осторожно провёл тыльной стороной ладони по её щеке, хотя и сильно удивился этому поступку. Но ведь в этом нет ничего страшного или неправильного?

- Тебе очень плохо? Я... не знаю, никогда раньше не мучился от похмелья... но... я могу тебе чем-то помочь? - Спросил он. убирая руку и опустив голову. Наверное, это всё-таки было лишним.

Пока она продолжала не очень тихо страдать, Сэтоши молча занимался своим делом, заваривая чай, который, как наделась Маргарита, должен был стать лечебным эликсиром, способным воскресить ее из мертвых. Ну, или, из не очень сильно живых, что сейчас казалось ей примерно одним и тем же. О еде рыжая пока старалась и не думать, поскольку любая мысль о какой-нибудь пище, вызывала желание прогуляться до ванной комнаты, чего она, в своем состоянии, все равно не смогла бы сделать.

Тем временем, Сэтоши, закончив заниматься чаем, ненадолго вышел из комнаты, а вернулся с мокрым полотенцем, которое положил ей на лоб, заставляя вздрогнуть, но не от прикосновения холодной влажной ткани, а от неожиданности. Последний раз за ней так ухаживала мать, лет в восемнадцать, а после она всегда справлялась с болезнями и прочими неприятностями самостоятельно, совершенно забыв, насколько приятно бывает чувствовать чужую заботу.

- Я... - Она так и не нашлась, что сказать, поскольку нежное и непривычное прикосновение руки Сэтоши к ее щеке заставило все мысли в голове перепутаться. Поэтому, единственным, что она смогла из себя выдать стало негромкое:

- Спасибо.

Снова собрать разбегающиеся мысли в кучу помогли последовавшие в ее сторону вопросы, на которые Маргарита посчитала необходимым ответить.

- Ты счастливый человек, если никогда не страдал от похмелья. А я ничего, переживу. Чай в убийственных дозах должен помочь.

Сэтоши сидел очень близко, но, поскольку, сейчас он опустил голову, не давая Рите встретиться с ним взглядом, она непроизвольно начала смотреть на его рубашку, замечая, что одна пуговица в области груди не застегнута. Повинуясь порыву, Маргарита подняла плохо слушающиеся руки и медленно продела пуговицу в петельку, на несколько секунд оставляя руки на груди молодого человека, даже когда уже все было готово, а затем безвольно роняя их обратно на кровать и ненадолго прикрывая глаза, чтобы попытаться хоть как-то собраться с силами.

Она была смущена его заботой, а в нем самом говорило что-то другое. Он не видел в этом что-то плохое, неправильное. Конечно, он еще никогда не сталкивался с этим, но не видел в этом ничего плохого или страшного. Он смущенно улыбнулся и поднял голову. Когда девушка стала своими непослушными руками застегивать пуговицу на его рубашке, которую он пропустил, он внимательно посмотрел на нее и, как только она задержала руки на его груди, свою ладонь положил поверх ее руки и легонько сжал, показывая, что не видит в этом ничего зазорного, плохого или вообще странного. Не в ее прикосновениях, а в состоянии после вчерашнего празднования свадьбы. А вот с мыслями и чувствами, которое порождало это движение еще нужно было разбираться. Чего ему совершенно не хотелось.

- Радует только то, что нас в этом состоянии никто не видел, - он позволил себе слабую улыбку, а потом усмешку, вспомнив, как вчера на него посмотрели родители, да и бабушка. Наверное, им было неожиданно такое его поведение, а может и ожидаемо. По приходу домой он узнает. Наверное, отец будет подкалывать его.

- Маргарита, - сказал он, стараясь правильно произнести ее имя, - я... не помню некоторые события. Я... ничего непристойного не делал? Я помню только, что забрал твою сумочку. И все...

Он снова покраснел и, чтобы себя чем-то занять, взял со стола чашки и протянул одну девушке. Конечно, можно было и дальше за ней поухаживать, попоить, но это было лишним.

Наверное, она немного переборщила с застегиванием пуговицы, ведь на нее можно было просто указать и не делать этого самостоятельно, но Маргарита прекрасно понимала, что ей этого хотелось. Хотелось какого-то легкого контакта, прикосновения, хотя, в идеале, следовало бы уползти куда-нибудь в темный угол и не вылезать из него, пока не полегчает. Но, почему-то она не торопила Сэтоши уйти домой, чтобы остаться наедине со своим похмельем, несмотря на то, что до сих пор чувствовала себя неуютно, из-за необходимости показывать себя в столь позорном состоянии.

- Не хочу тебя расстраивать, - после некоторых усилий ей все же удалось принять положение, напоминающее сидячие, - но то, что человек не видел, он всегда может додумать. И обычно, фантазии значительно превосходят реальность.

Для себя Маргарита твердо решила до отъезда постараться не показываться на глаза никому кроме Дарсии, а может и вообще съездить в Токио на какое-нибудь интересное мероприятие или просто так, чтобы лишний раз не светиться перед свидетелями своего позора.

Ее собственное имя звучало из уст Сэтоши немного непривычно, но ей даже нравилось, как он скрадывает конкретное ударение, плавно распределяя его по всему слову, так что, заслушавшись, она даже не сразу поняла смысл его вопроса.

- Ну… ничего такого, - Маргарита решила не вдаваться в подробности, чтобы не смущать молодого человека, хотя перед глазами сразу возникла картина спадающего на пол платья, тут же вызвавшая пробежавшую по спине толпу мурашек. – Ты снимал рубашку, пытаясь укрыть меня от дождя. – Этот факт скрывать она не стала, поскольку кто-нибудь мог их и заметить по дороге к такси или уже в самом отеле, а слухи, как известно, разлетаются моментально.

Чашку с горячем чаем рыжая приняла с благодарностью. Правда, держать ее трясущимися руками было неудобно, поэтому к губам она подносила ее очень медленно, боясь вылись содержимое на себя, но уже первые несколько глотков помогли ей поверить, что в ближайшем будущем она сможет начать нормально шевелиться и даже, если повезет, перемещаться по комнате.

Он сделал глоток своего чая, следя за тем, чтобы девушка не обожглась или не пролила свой чай на себя. На ее ответы на свои вопросы он покраснел почему-то. Особенно на том моменте, когда оказалось, что он снял свою рубашку, чтобы укрыть Маргариту от дождя. То есть он заходил в отель, сидел в такси и шел через ресторан с голым торсом? Интересно, а если это видел отец, то... Ох, как же стыдно-то.

Свои чувства и мысли по поводу вот всего этого он пытался скрыть за поглощением чайного напитка. Но румянец смущения на его лице говоиил громче и сильнее всего остального.

- Это... мне очень стыдно, что так получилось. Я... нас же видели... ох, что же обо мне подумают? - Он остановил себя и замолчал. И снова занялся поглощением чая, словно это было единственное действие, которое поможет ему сохранить стабильность. Он не был ни дядей, который интересовался историей страны, всякими воинскими искусствами, ни отцом, который тоже что-то знал, и у него ни разу после пробуждения не возникало мысли сделать себе харакири. Так было бы намного проще и легче. А еще ему показалось, что она что-то не договаривала.

- Ты... извини меня, если я... приставал к тебе... я... - он замолчал, чувствуя себя не только неуютно, но и отвратительно. Было очень стыдно. Он допил свой чай и набрался смелости посмотреть на нее.

Видимо история с рубашкой впечатлила Сэтоши настолько, что тот на какое-то время ушел в свои размышления по этому поводу, постепенно краснее все сильнее. И эта его черта смущаться даже из-за всяких мелочей умиляла и удивляла одновременно. Все-таки он был на несколько лет старше Джуна, представить смущенным которого она могла с очень большим трудом. Но в этой, да и некоторых других своих особенностях Сэтоши, как она поняла, был не похож ни на брата, ни даже на отца, несмотря на их заметное внешнее сходство.

- Да не расстраивайся так, - сказала Маргарита, допивая свой чай и чувствуя, что скоро ей понадобится добавка. – Тебя без рубашки, скорее всего, никто из заинтересованных лиц не видел, так что если сплетни и будут крутиться, то вокруг того, что ты провел ночь с женщиной. Не думаю, что для мужчины в этом есть что-то страшное.

Конечно, ее эта сплетня касалась не в меньшей степени, но ей было намного проще, поскольку через несколько дней она должна была вернуться в Китай, зажить своей обычной жизнью и быть благополучно забытой всеми членами семьи Мотидзуки, кроме Тору. И хотя этот факт должен был ее порадовать, на практике все получалось немного иначе. Думать, что для сидящего сейчас рядом молодого человека она уже через пару-тройку недель станет мимолетным воспоминанием, было неприятно и даже немного обидно.

- Ты ко мне не приставал. – Маргарита постаралась, чтобы ее голос звучал твердо, хотя снова возникшая перед глазами картина падающего платья заставила рыжую в очередной раз закусить нижнюю губу, которая и так припухла из-за подобных неоднократных действий за время вчерашнего вечера. Но, в конце концов, она и не врала, поскольку помощь в избавлении от платья у нее бы язык не повернулся назвать приставанием, настолько эротичной и целомудренной она была одновременно.

То, как девушка кусала губы, заставляло его нервничать, думая, что он где-то что-то делает не так. Он допил последнюю каплю чая и отставил чашку. Потом посмотрел на девушку. Губы искусаны, а полотенце грозило в любой момент отлипнуть от ее лба. Он осторожно его снял и отложил в сторону.

Ее ответ его не успокоил, а, наоборот, вызвал желание отмотать все назад, в тот момент, когда он увидел ее на веранде. Нужно было уйти сразу, даже не брать сигарету. Он вспомнил разговоры с ней, вспомнил, что позволил себе рассказать совершенно постороннему человеку то, что не рассказывал никому из своей семьи. Он показал слабость, он не должен быть слабым, ведь если он будет говорить об этом, то это не приведет ни к чему хорошему. Он уже сорвался на отца, он не хочет больше повторения.

Маргарита сказала, что это все нормально, что они ночь провели вместе. И от этого становилось страшно, что для всех нормальных людей это является обыденным и нормальным состоянием, нежели для него. И ему, наверное, нужно объяснить, почему он так смущается. Потому что это выглядит очень глупо. Как будто он какой-то сопливый школьник, который только начинает первый раз встречаться.

Он забрал чашки и снова наполнил их чаем. Вернулся на свое место и протянул девушке чай. Вздохнул и опустил голову. Почему-то стало обидно, что она скоро уедет и больше никогда не вспомнит о нем. Наверное, может быть поэтому ей легче это рассказать.

- Я... понимаешь, я... да что же я как глупый подросток! - прошипел он. - У меня еще не было всего этого. Я... я когда-то встречался с девчонками, но им всем была нужна моя фамилия... - пробормотал он на выдохе и снова стал пить чай.

Просить снова наполнить свою чашку, Маргарите было неудобно, поэтому она просто держала ее в руках ровно до того момента, как Сэтоши ее забрал, чтобы вскоре вернуться с новой порцией вожделенного чая. И, увлекшись поглощением напитка, рыжая даже не сразу поняла, из-за чего молодой человек так сильно нервничает и называет себя глупым подростком. А когда ее, наконец, накрыло пониманием, о чем именно он говорит, Рита чуть не подавилась чаем, откашлявшись, прежде чем непроизвольно выдавить:

- Да как так-то? По тому, как ты с меня вчера снимал платье, я бы в жизни не подумала. - В этот момент до Маргариты дошло, что она сказала лишнее, поэтому рыжая тут же затараторила, пытаясь объяснить ситуацию. - Нет, ничего такого не было. Просто у меня заклинило молнию на платье, и ты помог ее расстегнуть.

Давно Рита не чувствовала себя так глупо. Сейчас ей больше всего хотелось уползти куда-нибудь под одеяло или вообще притвориться мертвой, но она не могла сделать ни того, ни другого, поэтому после недолгого молчания снова начала говорить, пытаясь исправить ситуацию, в глубине души понимая, что все только еще больше запутывает.

- Не подумай, я не считаю это чем-то плохим... Просто я очень удивилась, ведь ты милый, симпатичный, заботливый и... - Что крылось за этим "и", Маргарита сформулировать не смогла, хоть там и было нечто очень важное, по крайней мере для нее самой. - Короче, вся эта тема об интересе к тебе женщин только из-за фамилии - какая-то глупость, поскольку этого просто не может быть.

Желание куда-нибудь спрятаться увеличилось еще раз так в сто, но за неимение такой возможности, приходилось просто вертеть в руках чашку, надеяться, что она случайно не обидела Сэтоши и благодарить высшие силы, которые вчера не дали ей перейти опасную черту и потом умирать от угрызений совести.

Он сказал это и понял, что этого говорить не стоило. Он в очередной раз сильно покраснел и пожалел о том, что не умеет самовоспламеняться. Потому что это умение ему бы очень пригодилось. Ему стало очень стыдно за такое откровение, притом не за то, что он рассказал про то, что в свои неполные двадцать семь лет являлся девственником, а за саму подачу. К тому же Маргарита была европейкой, а у них несколько другие ценности, чем у его нации. И то, что нормально для японцев, могло быть дико для европейцев.

Он сделал еще несколько глотков чая и глубоко вздохнул.

- Я... я не это хотел сказать, в смысле, это... то, что я девственник, для нас абсолютно нормально. Мы обычно к тридцати годам женимся, создаем семьи... - Непонятно почему он начал оправдываться, краснея все сильнее и стараясь не смотреть на девушку. Ох, глупо это все. Стыдно. Неправильно. И неприятно.

- Это глупо, наверное, но... у меня же известная семья. Мне отец как-то сказал, что может мне устроить омиай... по вашим обычаям это что-то вроде... смотрин. Происходит знакомство, родители подбирают своему отпрыску идеальную партию, чтобы были только интересы. Вот мой дядя так женился на своей жене, ему просто сказали, что это выгодная партия, и все такое прочее. - Он замолчал, а потом понял, что это все еще глупее, чем было раньше. - А мне так не хочется... я знаю, что отец любил мою мать, но все были против. Он любит Мизуки-сан, но...

Он прикрыл глаза и постарался успокоить бешено стучащее сердце, и встал с кровати. Подошел к окну и оперся о подоконник.

- Извини, я, наверное, тебя сильно загрузил. Тебе, наверное, нужно было побыть в тишине? - Он обернулся и посмотрел на нее.

Судя по объяснениям, больше похожим на попытку оправдаться, Сэтоши сразу пожалел о своей излишней откровенности. Со стороны казалось, что ему безумно стыдно, и это вызывало у Маргариты острое желание его как-то успокоить, но она боялась сказать даже лишнее слово, чтобы все не усугубить. И вся эта неразбериха просто сводила с ума и заставляла мозг взрываться от безуспешных попыток найти правильное решение, которого, похоже, в этой ситуации не существовало.

Выслушав историю молодого человека о подходе его родных к созданию семьи, Маргарита почувствовала, что просто не может оставаться на месте и никак не реагировать и, решив позволить себе действовать спонтанно, собралась с духом и с огромным трудом сползла с кровати. Ноги слушались плохо, а голова немного подкруживалась, но это не помешало Рите подойти к молодому Мотидзуки практически вплотную и осторожно коснуться своими пальцами пальцев его правой руки.

- Сэтоши, - ее голос звучал мягко, но, при этом, достаточно уверенно, чтобы ее словам можно было доверять, - ты - не твой отец. И не обязан жить как он или кто-то другой. Как можно жениться на женщине, которая тебе безразлична? Неважно какие это сулит выгоды, ведь ты же каждый день будешь просыпаться и видеть ее рядом с собой. И это будет длиться годами. Разве ты не заслужил права самостоятельно выбирать человека, рядом с которым, при удачном раскладе, проведешь большую часть своей жизни?

Очередной приступ головной боли, напоминающий, что с кровати она встала слишком рано, поддавшись эмоциям, заставил Маргариту поморщиться и непроизвольно сжать пальцы Сэтоши, словно это могло придать ее ногам большей устойчивости или как-то помочь ей побороть тяжелое похмелье. И хоть рыжая понимала, насколько глупо сейчас выглядит со своей попыткой казаться всезнающей в совокупности с дикой физической немощью, ей почему-то очень трудно было себя остановить и начать вести так, как положено разумной взрослой женщине, которой она так старалась себя считать.