Разборки

На следующее утро у Сэтоши сильно болела голова, и он все бы отдал, чтобы не идти на работу. Хотя нет, все бы он не отдавал, так как дома была разъяренная жена, которая вечером его выгнала на диван и не разговаривала с ним. А на работе был строгий начальник. И Сэтоши даже не знал, что опаснее.

Он слишком рано ушел на работу и весь день провел в своем кабинете, боясь показываться сотрудникам и тем более клиентам, представляя, что о том, что случилось вчера, все знали. Он не вышел даже на обед, хотя понимал, что, прячась в свою раковину, ничего не добьётся. Сеньор Эрнандес, отец Маргариты, ему вчера сказал, что нужно не пытаться ему понравиться, а перестать вести себя как ребенок.

Вечером его к себе в кабинет позвал управляющий, и Сэтоши туда отправился с тяжелым сердцем, понимая, что сеньору Фернандезу может не понравиться его замкнутость. Но управляющий только спросил у него, как прошел вечер, а потом, что-то произнеся на испанском, выгнал из кабинета со словами, что он идиот и должен сейчас находиться рядом с женой, а не страдать на работе. И предложил ему купить Маргарите цветы.

Это Сэтоши и сделал. Купил своей любимой девушке цветы, красивые алые розы, и направился домой. Долго стоял у двери, а потом открыл ее и тихо вошел в квартиру. Замялся на пороге и, сняв обувь, перехватил цветы.

- Рита, я... дома... я принес тебе цветы, - он вздохнул. - Можно поговорить с тобой?

Начиная со вчерашнего вечера, когда Сэтоши не ответил на несколько ее звонков, давая понять о плачевности его состояния, Маргарита испытывала острое желание кого-нибудь как следует поколотить. И, желательно, самого виновника беспорядков, поведшего себя не как будущий отец, а как ребенок детсадовского возраста. Конечно, Рауль Эрнандес, несмотря на ее расспросы, так ничего и не рассказал, но его многозначительного молчания, в самых провокационных местах, было достаточно, чтобы худо-бедно реконструировать события и здраво ужаснуться. Так что в итоге, Сэтоши моментально настигла кара за содеянное, заключающаяся в изгнании его на диван, поскольку находиться с ним в одном помещении и не психануть для Риты было выше ее сил.

Не разговаривали они и утром, так что к моменту возвращения мужа с работы, возникшее между ними напряжение так никуда и не делось, как и пробудившаяся у Маргариты тяга к разрушениям, пусть и не слишком масштабным. Звук открывающейся двери Рита услышала сразу, но выходить навстречу не стала, пока Сэтоши сам не решился ее позвать, лишая возможности себя игнорировать.

- А о чем тут говорить? - мрачно спросила она, не выражая восторгов по поводу роскошного букета. - Здесь и так все очевидно. Переставай мяться на пороге, переодевайся и иди ужинать.

Посчитав, что и так сказала уже слишком много, Маргарита молча забрала букет и оправилась искать для него подходящую вазу. В конце концов, цветы не были виноваты в человеческой бестолковости, и выбрасывать их она ни за что бы не стала, считая это настоящим кощунством.

Она забрала у него букет, и он в первую секунду подумал, что она сейчас будет колотить его этим букетом, а потом выгонит, но она просто сказала про ужин и ушла. Лучше бы она его поколотила. А если честно, то лучше, чтобы ничего этого не было, и они вчера вернулись бы счастливые домой. Он не знал, как лучше и правильно, поэтому просто повесил ветровку на крючок и отправился переодеваться. Посмотрел на кровать, которая принадлежала теперь Рите, быстро переоделся и на несколько минут остановился около подоконника, раздумывая, что говорить и делать дальше. Просить прощения за то, что вчера случилось? Глупо, ведь уже ничего не вернёшь. Он опозорился перед её отцом, и он чувствовал, что если бы сеньор Эрнандес был поход на его родного отца, то всё это не закончилось бы так.

Наверное, стоит просто делать вид, что ничего не случилось, и поговорить о том, как у кого прошёл день. Он помнил, как отец с Мизуки часто обсуждали бытовые моменты, когда Мизуки была беременной, а Сэтоши иногда подслушивал их разговор, особенно это касалось всяких неоднозначных моментов вроде выбитого окна или драки. Мизуки редко рассказывала отцу о проблемах сына.

Нет, наверное, так не пойдёт. Они слишком разные - Мизуки и Маргарита. Мизуки была воспитана с тем, что, выйдя замуж, она будет заниматься домашними делами, сидеть с ребёнком, готовить и убираться. Маргарита всегда всё делала сама, ни на кого не надеялась, и заниматься бытовыми вещами не любила. Даже когда она подобрала его, то работала, а он занимался уборкой по дому, готовил и создавал уют. Он умел создавать уют, он старался, чтобы любимому человеку было хорошо. Но он не был приспособлен к тому, чтобы делать жизнь любимой хорошей и счастливой.

Решив, что единственное, о чём можно поговорить - это о чём угодно. но чтобы не напоминало их отношения, он оторвался от окна, помыл руки и вошёл на маленькую кухню. Посмотрел на цветы и остался стоять. Принюхался и облизнулся.

- Как вкусно пахнет. Я хочу есть, мне уже нравится всё, что ты приготовила. А ещё, - он задумался, - через недели полторы к нам приезжает русская школа балета, они будут ставить какое-то произведение. Эм, на музыку Чайковского, кажется. "Лебединое озеро", кажется так. Я хочу тебя пригласить. - Он задумался и смущённо улыбнулся. - Нет, не так. Я приглашаю тебя на балет. Завтра куплю билеты.

Это было глупо, но, вероятно, могло хоть как-то размягчить эту напряжённую обстановку.

Сэтоши выглядел, как нашкодивший ребенок и, еще несколько месяцев назад, Маргарите могло это показаться даже милым и, в какой-то мере, забавным. Но беременность все изменила, и сейчас у нее не было ни малейшего желания нянчится со взрослым мужчиной, словно он был не ее мужем, а ее первенцем, пусть и добровольно усыновленным. Так что легко сдаваться Рита не собиралась, планируя в очередной раз сегодня прогнать Сэтоши на диван, поскольку делить постель с подростком не имело ни малейшего смысла.

- Еще бы тебе не понравилось, - мрачно сообщила Маргарита, ставя на стол миску с лапшой, смешанной с обжаренными овощами и кусочками говядины. Она никогда не испытывала стремления постигать кулинарные вершины, поэтому предпочитала блюда, которые готовились быстро и достаточно просто и, желательно, представляли из себя смесь всего, что нашлось в холодильнике, с каким-нибудь универсальным гарниром.

- Можешь не подлизываться, - прокомментировала она предложение сводить ее на балет, кладя рядом с миской палочки и возвращаясь к плите, чтобы поставить чайник. - Какой теперь в этом смысл.

Маргарита понимала, что долго злиться на чужие ошибки глупо и неконструктивно, но ничего не могла с собой поделать. Вчерашние события стали для нее последней каплей. Все это было настолько нелепо, что просто не укладывалась в ее голове. И пусть отец отреагировал на все достаточно спокойно, это никоим образом не отменяло того факта, что оставшись без ее присмотра Сэтоши тут же начал чудить, формируя у Рауля Эрнандеса, чьего одобрения она очень ждала, пусть и старалась этого не показывать, неизгладимое первое впечатление о своем избраннике и без того сильно отличающемся от имеющегося в голове отца образа идеального зятя.

- Чего это нет смысла? - Вздохнул он, продолжая стоять около дверного косяка, прислонившись плечом к нему. - Ну хорошо, если не хочешь на балет, то давай погуляем через пару дней. Сейчас красиво, и тебе нужно много гулять. А если хочешь, то... можешь провести время с родителями.

В театре он был не так часто, только в детстве, а в последнее свое посещение не особо следил за сюжетом, вспоминая что-то не очень хорошее. И уж точно он никогда не был на балете, хотя во всем мире школа русского балета считается самой лучшей. Бабушка как-то очень давно, во время очередной прополки цветов, ему рассказывала, что бывала на балете, когда кто-то из знаменитых русских балерин приехала. Это было очень красиво. Правда, имени балерины он не запомнил. Может Рита знает?

Он мотнул головой и решил отпустить этот момент. Наверное, сейчас надо говорить не о балете, а о чем-то другом.

- Спасибо, что ты до сих пор не выгнала меня. Я знаю, что не выгляжу таким, кого хочет видеть хрупкая и нежная девушка рядом с собой. Прости меня за вчерашнее. Я... - он бросил взгляд на диван. - Я все равно люблю тебя. Даже если ты перестанешь меня любить, я не откажусь от тебя и нашего малыша.

Снова пробормотав что-то невнятное, он закрыл глаза и удрученно вздохнул. Наверное, он так и не вырос. Наверное, Джун, отец, бабушка, да и все были правы, говоря, что она не подходит ему. Но у них теперь будет ребенок.

- Прости, - он слабо улыбнулся. Потом увидел, что на столе стоит только одна миска с едой. - А ты? Ты не будешь со мной кушать? Хочешь, я тебе завтра что-то приготовлю?

Он подошел к девушке и осторожно обнял ее за талию, положив руки на небольшой животик. Носом уткнулся в ее затылок и вдохнул приятный аромат от волос.

На всевозможные предложения Сэтоши Маргарита ответила только многозначительным хмыканьем. Она и сама могла прекрасно решить, чем и когда ей заниматься, особенно, если речь заходила об общении с родителями. И естественно, Рита собиралась воспользоваться возможностью и видеться с ними чаще, поскольку в Японию они приехали явно не ради местных красот, а чтобы проведать свою дочь и познакомиться с ее супругом.

- Ну вот опять! - слова Сэтоши вызвали у нее новый приступ раздражения. - Что это еще за формулировка "до сих пор не выгнала"? Ты же не собака, которую можно подобрать, а потом выбросить на улицу за ненадобностью! Если мы живем вместе, значит, это наш общий дом, из которого я, по определению, не могу тебя выгнать. Ты же, в конце концов, мой муж, а не испуганный потерянный мальчик, которого я приютила, чего ты, похоже, никак не можешь понять.

На самом деле, Маргарита и сама не слишком хорошо себе представляла каким должен был быть муж, особенно в такой своеобразной семье, как у них. Но что-то ей подсказывало неправильность всего происходящего и вызывало желание каким-то образом все подкорректировать, чтобы немного приблизить к чуть более стандартному пониманию семейных ролей, заметно перепутанных из-за специфики их характеров.

- Я уже ела, - коротко ответила Маргарита уже более спокойным тоном и собиралась, наконец, включить злосчастный чайник, как Сэтоши подошел сзади и нежно ее обнял, мешая падкой на ласку кошке шипеть и показывать свой норов. - А вот это совсем не честно, - пробурчала она, вяло пытаясь выбраться из его объятий. - Если ты надеешься таким образом переехать с дивана обратно на кровать - можешь и не мечтать.

Несмотря на свои слова, Маргарита уже не была так уверена в своей стойкости, если Сэтоши продолжит в том же духе. Следовало признать, что он уже успел ее неплохо изучить и нащупать слабые места. Причем, в прямом и переносном смыслах, так что ей только и оставалось, что собрать волю в кулак и постараться сразу не капитулировать, если Сэтоши почувствует ее неуверенность и постарается развить свой успех.

- Я люблю тебя, - сказал он. - Я сильно люблю тебя, но не знаю, как мне поступать. Я понимаю, что веду себя глупо и неправильно, но... - он покрепче ее обнял. - Рита, ты же у меня первая, и я не знаю, как вести себя. Я сильно переживаю, что не смог сдержать обещания, данного тебе. Я напился, заставил тебя переживать. Я опозорился перед твоим отцом. Я...

Он вздохнул и оторвался от девушки. Поцеловал ее в шею и сел за стол. Запахи будоражили сознание, и он начал кушать.

- О, это очень вкусно, - промурлыкал он, зажмуривая глаза. - Это божественно.

Он не льстил ей. Он понимал, что это будет глупо, и она не поддастся на его слова. Ему просто было очень вкусно. И как-то уютно. А еще он понимал, что ему сегодня снова придется ночевать на диване. Потому что Рита вряд ли захочет спать с ним.

Он мотнул головой и снова посмотрел на девушку.

- Очень вкусно. Можно мне добавки? - сказал он, глядя на нее, когда миска опустела.

Пока Сэтоши ее обнимал и так искренне говорил о своих чувствах и неумении обращаться с женщинами, Маргарита постепенно "таяла", угрожая самой себе сдать позиции. И если бы он в самый опасный для нее момент не разомкнул объятия, она бы точно проявила слабину. Но, на ее счастье или, наоборот, несчастье, он все-таки решил начать с ужина, давая ей возможность снова вспомнить о всех своих недовольствах, пусть накал страстей и заметно поутих за последние минуты благодаря его стараниям.

К похвалам Сэтоши Маргарита отнеслась с легким подозрением, поскольку сильно сомневалась в своих кулинарных способностях. Но, приходилось признать, что наблюдать за тем, с каким энтузиазмом муж уплетает ее стряпню, было очень приятно, поэтому в спальню, как планировалось изначально, Рита не ушла, изображая кипучую деятельность по завариванию чая.

- Можно, - коротко ответила она и снова наполнила миску Сэтоши. Смотреть за процессом уничтожения ужина и сохранять при этом каменное лицо становилось все труднее, так что Маргарита поставила на стол кружку со свежезаваренным чаем и, все-таки, отправилась в спальню, где принялась шумно копаться в своих книгах. Не то, чтобы ей срочно понадобилось найти того же Сванте Паабо с его "Неандертальцем", но, поскольку требовалось придумать хоть какое-то приличное занятие, Рита ухватилось за первое, что пришло ей в голову, развалив стопку книг, переехавших от кровати в угол комнаты, вокруг себя и симулируя вдумчивое чтение.

Наверное, не стоило так быстро отходить от нее и садиться за стол. А так получилось, что он показал, что ему не нужно ничего кроме еды. Но он с утра ничего не ел, и ему хотелось есть.

В результате Рита и вовсе ушла в спальню, и он, доев, обнял руками кружку с чаем и задумался. Но ладони вскоре обожгло, и он взялся за ручку. Сделал глоток и вздохнул. Рита чем-то шуршала, потом все затихло, и он вздохнул. Наверное, надо было как-то иначе поступить? Может, нужно было ее взять на руки, отнести в спальню и некоторое время не отпускать, покрывая ее лицо и тело горячими поцелуями. Стоило сделать так. Но он предпочел поесть. А вдруг из-за его эгоистичного желания наполнить желудок, он окончательно испортил отношения с ней?

Он отставил кружку с чаем и поднялся. Направился в спальню. Рита сидела на кровати и что-то читала. Точнее, делала вид, что читала. Он осторожно присел рядом с ней, прислонился головой к ее плечу, а потом бесцеремонно положил голову на ее колени и посмотрел на нее снизу вверх.

- Почитаешь мне что-нибудь? Мне так нравится твой голос, - улыбнулся он, проведя пальцами своей ладони по ее щеке и губам.

Какое-то время Маргарита просто сидела и тупо смотрела на разложенные на полу книги, а потом выбрала одну из них наугад и перебралась на кровать. Читать совершенно не хотелось, но она упрямо раскрыла книгу на первой попавшейся странице и остановила свой взгляд на каком-то абзаце, прочитывая его на автомате и совершенно не понимая содержания, да и, чего уж там, сильно не стремясь его понять.

Из полумедитативного состояния ее вывело появление в комнате Сэтоши, сначала просто присевшего рядом и прислонившегося к ее плечу, а потом и вовсе по-хозяйски расположившего голову на ее коленях, словно изгнание на диван было отменено. И его поведение на какое-то время поставило Маргариту в тупик, заставляя выбирать между противоречивыми желаниями: прогнать Сэтоши или забыть о дурацком вчерашнем вечере и своих, появившихся не на пустом месте, претензиях.

- Нашел о чем просить. Ты хоть видел, что за книжка у меня в руках? - Она сама быстро посмотрела на обложку, чтобы понять, что именно вытащила из своей профессиональной библиотеки и, уже уверенным тоном, продолжила. - Сомневаюсь, что тебе будет интересно слушать про Флоресских "хоббитов".

Скользнувшую по ее губам руку, Маргарита перехватила, одарив Сэтоши строгим взглядом, но тут же сама сплоховала, продержав ее в своей руке дольше, чем следовало. И это вполне могло спровоцировать молодого человека, пронизывающе смотрящего на нее из под своих длиннющих черных ресниц, и на другие активные действия, способные пробить и без того достаточно хлипкую оборону...

- Про каких хоббитов? А что, кроме английского профессора Джона Толкиена кто-то еще про хоббитов писал? Безобразие!

Если бы он знал, что имела ввиду Маргарита и старался хоть немного вникнуть в ее жизнь и работу, то, наверное, он не стал бы это делать. Но он был простым финансистом, работал в компании, теперь работает в ресторане. И ничего не знает о том, как и из чего произошел человек.

Скучная жизнь у него. Очень скучная.

Девушка перехватила его руку, блуждающую по ее лицу, и строго посмотрела не него, и это заставило его губы растянуться в глупой улыбке. Он прикрыл глаза, а потом снова посмотрел на нее.

- Я тебя люблю. Очень. И... - он поднялся и свободной рукой обвил талию девушки и поцеловал ее в губы. А потом стал целовать в щеки, в подбородок, опускаясь все ниже и ниже к прикрытой одеждой зоне декольте.

- Вот темнота, Homo floresiensis, самый полный из найденных скелетов которых был обнаружен на острове Флорес в пещере Лианг-Буа поразил с свое время научный мир тем, что его, а, точнее, ее рост был около метра, а объем мозга высчитывался примерно таким же, как и у шимпанзе и...

Рассказать о других особенностей удивительных людей, благодаря длительной изоляции превратившихся из вполне себе развитых питекантропов в так называемых "хоббитов" с маленьким мозгом ей не дали. Естественно, Сэтоши совершенно не интересовали какие-то там великие открытия в области антропологии, что он сразу и продемонстрировал, начав ее целовать, да причем так, что делать вид, что ее это никак не волнует, становилось практически нереально.

- Вот ведь бесстыдник! - Пусть магией она последнее время и не пользовалась ей вполне хватало навыков и сил, чтобы завалить Сэтоши рядом с собой на кровать, с которой еще недавно собиралась его прогонять, и улечься рядом на боку, стараясь даже случайно не давить на свой живот. - И ты думаешь так легко меня соблазнить? И что я сразу поддамся на твои провокации, словно малейшая ласка может может лишить меня разума?

Чертовы темные глазищи продолжали следить за каждым ее действием, а красивое очертание губ напоминало о том, что происходило еще буквально минуту назад, поэтому ей ничего не оставалось, как подтвердить свою безоговорочную капитуляцию, не удержавшись и начав его целовать, немедленно забывая о запланированных воспитательных процедурах.

- Ну что, доволен? - прошептала она, ненадолго отрываясь от своего занятия. - Вот не любила бы тебя так - прибила давно.

Маргарита прекрасно понимала, что ее поведение совершенно не соответствует образу жесткой и решительной женщины, которой она пыталась себя показывать, но ничего не могла с собой поделать, поскольку в очередной раз поддалась своим эмоциям и слабостям.

- А, ты об этом? - сказал он, хотя ни одного знакомого слова не услышал. Он даже представления не имел, где вообще находится этот остров Флорес. Наверняка где-то в Тихом океане. Там много чего есть. А вот все остальное, что говорила девушка, было достаточно интересно, и он грустно вздохнул, когда она перестала рассказывать.

Хотя долго ему грустить по этому поводу не пришлось,так как девушка буквально завалила его на кровать, хотя он минуту назад думал это сделать, и легла рядом. Ее поцелуи продолжались недолго, но они были очень страстные и самые любимые.

- Конечно, доволен, - промурлыкал он и потерся носом о ее ямочку под ключицей. Потом заглянул в ее глаза, а одну руку положил на ее живот. - Я люблю вас. Тебя и нашего малыша. И... - он вздохнул, - я знаю, что ты меня никогда не простишь за вчерашнее, мне очень стыдно, что я позволил этому случиться. Я опозорился перед твоим отцом. И я боюсь, что... ему не понравился, и он как-нибудь захочет тебя увезти в Испанию. Самое, что меня сильно тяготит - я не сдержал данного тебе обещания. Прости меня пожалуйста, я... ты же меня простишь? - сказал он, ласково и нежно улыбнувшись, и снова поцеловал ее в губы.

Судя по довольному выражению лица Сэтоши явно не испытывал угрызений совести по поводу своего бессовестного поведения, игнорируя заданные вопросы и продолжая гнуть свою линию. И, в принципе, Маргарита на него уже не злилась, но на душе все еще оставалось неспокойно. Она понимала, что сейчас простит и постепенно забудет о вчерашнем вечере, но это никоим образом не помогало решить имеющиеся у них проблемы, на которые до своей беременности Рита совершенно не обращала внимания. По всему выходила, что борьба за отношения с "внешним врагом" была настоящей ерундой по сравнению с каждодневной работой, без которой разваливались и долгие браки. И в ближайшие месяцы, а то и годы, им с Сэтоши предстояла еще непростая притирка друг к другу в попытках совместить множество плохо сочетающихся вещей.

- Когда же ты поймешь, что взрослого человека нельзя увезти против его воли? - со вздохом спросила Маргарита, воспользовавшись появившейся возможностью. - Я сама в состоянии принимать серьезные решения. Поэтому и впечатлять тебе нужно, в первую очередь, не моего отца, а меня. Тебя то я, естественно, прощу, куда деваться. Но это совсем не повод продолжать в том же духе.

Она хотела строго погрозить пальцем, но, уже подняв руку, установилась и, передумав, приложила ладонь к щеке Сэтоши. Если она решила, что не хочет выступать в роли его "мамочки", то и самой следовало вести себя соответствующим образом, относясь к мужу, как к мужчине и пытаясь не "выдавливать" его, из-за своей доминантности, на позицию ребенка. Пусть менять свои привычки и оказывалось совсем непросто.