Ненужное внимание

Вернувшись с конной прогулки, Яшви, приведя себя в порядок и обработав плечо не без помощи одной из лояльных к ней девушек, не хотела оставаться во дворце, где бы к ней снова могли прицепиться. Взяв с собой одну из книг из библиотеки - она проверила, Ли Цзинжао на полке все еще не было - она отправилась в сад, где могла бы спокойно попрактиковаться в чтении и избежать излишних к себе претензий со стороны дотошных наложниц, которые все никак не могли угомониться и пытались ее устранить как соперницу, не понимая, что она как раз и не являлась ею, потому что не претендовала на роль любимой наложницы или как она там правильно называется, принца Сонгцэна.

Она снова пришла в беседку, увитую розовыми кустами, но, немного подумав, все же выбрала совсем другую, поближе к парковому пруду, где не было надоевших ей ненавистных розовых роз, а были ивы и хризантемы, против которых Яшви совсем ничего не имела. Розы неизменно напоминали ей о Майе Тхакур, и вместо того, чтобы читать, она бы снова начала вспоминать о принцессе, а Яшви этого совсем не хотелось. Неподалеку от беседки Яшви заметила нескольких молодых людей, наверное, воинов, но не стала задерживаться на них взглядом.

Однако о своем выборе книги Яшви пожалела почти сразу же, потому что простой бытовой язык повествования "Путешествия на Запад" смешался с литературным, который был для нее все еще сложен, да еще и стихотворными вставками. Ей приходилось часто отвлекаться, чтобы обдумать то или иное предложение, и ее взгляд снова случайно попал на молодых мужчин, которые затеяли какую-то дружескую возню. Ей показалось, что один из них смотрит в ее сторону, поэтому поспешно уткнулась в книгу, но буквально через несколько минут услышала приближающиеся к ней шаги.

Несколько воинов клана из тех, чье происхождение подразумевало их частые дежурства подле королевского дворца, отдыхали в саду. Старший из них, Оджас, уже был командиром отряда и подавал большие надежды на службе. В клане его ценили, к тому же его отец и дед были прославленными боевыми командирами. Оджас привык к тому, что женщины в королевском дворце не обделяли его вниманием. Он не был женат и в ближайшее время не собирался, но многие считали весьма перспективной роль его постоянной любовницы, и он это знал. Он посмотрел на девушку, которая читала в беседке. Оджас пару раз видел её во дворце и слышал о том, что она приехала с принцем Сонгцэном, но тот вроде временно закрыл тему личной жизни после гибели луноликой Майи Тхакур. Оджас некоторое время наблюдал за девушкой в беседке и заметил, что иногда и она смотрела в его сторону. Он извинился перед приятелями и направился к ней.

- Добрый вечер, - произнес Оджас и вежливо поклонился. - Я вам не помешаю?

Девушка была очень интересной внешне. Она была смуглой, не пользовалась косметикой, но у неё были яркие черты лица и красивая фигура. Эта девушка отличалась от большинства тех, кто жил во дворце.

Яшви, не открывая бездумного взгляда от книги, понадеялась, что шаги пройдут мимо, потому что мощеная камнем дорожка проходила совсем рядом с беседкой, но ее надежды не оправдались - сначала в беседке раздались шаги, а потом и мужской голос, вероятно, принадлежащий одному из мужчин. Она на мгновение подняла взгляд, чтобы убедиться, что это действительно мужчина из компании других воинов, но, убедившись, снова отвела глаза. В общем-то, она не знала, что дает ей это знание, и что с ним теперь делать.

- Намасте, господин, - Яшви встала со скамейки, чтобы поклониться в ответ, поднеся сложенные ладони к лицу, и выпрямилась, оставив книгу на скамейке. - Здесь достаточно места, чтобы не мешать друг другу.

Она почувствовала себя неловко, потому что ей до этого мало приходилось с кем вот так знакомиться, и она не знала, как нужно себя правильно вести. Тем более что она вовсе не планировала с кем-то заводить знакомство, особенно из клана, потому что назавтра должна была вернуться в монастырь. Большую часть мужчин она при этом справедливо опасалась. Словом, Яшви решила вести себя вежливо, но наверное было бы невежливо сейчас быстро собирать свое добро и прятаться во дворце в женском крыле, где не сильно безопаснее, чем здесь. А даже наоборот может быть еще опаснее, потому что там женщины. Много женщин. А тут всего лишь один мужчина.

Девушка повела себя скромно, но в её поведении не было ничего, что Оджас воспринял бы как явный отказ от общения. Он вежливо улыбнулся.

- Меня зовут Оджас Шах, - представился он. - Я вас не первый раз вижу во дворце, но к своему стыду все еще не знаю вашего имени.

Он не стеснялся с интересом рассматривать девушку, и при этом не удивлялся тому, что она от него прятала взгляд. Даже те, кто был сильно заинтересован в общении, по традиции старались всячески сделать вид, что это не так. Даже самые отвязные наложницы королевского гарема, делившие внимание на нескольких поклонников, старались опускать глаза в пол и держать лицо. Причем у них это получалось даже лучше, чем у более скромных девушек, имевший искренний интерес в общении.

Оджас считал, что его внимание льстило женщинам. Он был видным, успешным, принадлежал к знатному роду и отличался богатырской комплекцией.

Яшви подумала, что ее ответ прозвучал слишком вежливо, намного вежливее, чем она его думала про себя. И чего он привязался, уж не из-за того ли, что она несколько раз, давая отдыха глазам, смотрела в сторону деревьев, по пути к которым была небольшая компания мужчин? Вот теперь она буквально всей кожей чувствовала ответный взгляд, и не знала, как можно вежливо дать понять Шаху-джи, что она пришла сюда просто почитать, а не искала общения. Все осложнялось тем, что Яшви в принципе никогда не общалась с мужчинами просто так, между делом, не считая Садхира-джи, но с ним ситуация была совсем иного плана. Он ее на рынке купил, привез в монастырь, научил читать и помог найти сестру, как она может с ним не разговаривать?

- Мое имя Яшви, господин, - она решила, что ничего страшного, если скажет свое имя, потому что оно не было какой-то тайной. На языке, правда, вертелось еще несколько предложений, которые она, тем не менее, предпочла оставить при себе. Например, думала о том, не предупредить ли его, что там, где она выросла, ее чаще называли бокши, чем по имени, данному родителями, но со стороны это могло бы выглядеть бахвальством, а не предупреждением. Или еще хотелось спросить, знает ли господин имена всех-всех служанок во дворце, даже тех, кто работает на кухне, и если да, то у господина очень хорошая память.

- Рад нашему знакомству, Яшви, - Оджас улыбнулся.

Девушка не отказалась называть свое имя и не пресекла дальнейшее общение, поэтому можно было продолжить этот вполне невинный разговор. Она казалась Оджасу все интереснее. В её мимике не было каких-то наигранных ужимок, из-за чего черты её лица казались очень благородными. Потому что только уверенная в себе женщина не будет пользоваться косметикой и кокетничать, находясь в этом дворце.

- Вы все время живете во дворце? - спросил Оджас, снова глядя на девушку.

Он обратил внимание на её руки. Это были руки женщины, привыкшей к работе. Но служанки не читали книги в беседках в парке, они предпочитали находиться в тех помещениях, которые были им отведены, и лишь из любопытства показывались где-то еще. Оджасу захотелось побольше разузнать об этой Яшви и о том, какие отношения связывали её с принцем Сонгцэном.

Она не могла сказать того же о себе, но вежливо поклонилась, едва-едва обозначив этот поклон, чуть ли не одним наклоном головы, а потом села обратно на скамейку, не став дожидаться, пока господин присядет первый, как обычно это делала. Если бы перед ней был Садхир-джи, она бы продолжала стоять до тех, пока он не опустился бы сам, и даже если бы падала от усталости, то упрямствовала до последнего. Но Садхир-джи был все-таки принцем, а Шах-джи - воином, хоть его манера держаться и вести себя явно предполагала его достаточно высокий статус. Яшви чуть ли не впервые вспомнила сама, а не по чьему-то напоминаю, что она - гостья во дворце, а не служанка или наложница, даже если и выполняет какую-то домашнюю работу.

- Нет. Я живу здесь только когда приезжаю сюда с Садхиром-джи, - ответила Яшви.

Она заметила, что господин смотрит на ее руки, и дернулась спрятать их, потому что ее руки не были предметом любования - слишком грубые, слишком привыкшие к тяжелой работе и практически не знавшие заботы о себе, не руки опытной вышивальщицы, но руки прачки, страдающей от холодной воды. Дернулась, но все же не стала прятать, только сцепила в замок на коленях. Что толку теперь их прятать, это ее руки, других ведь у нее нет.

Сейчас стоило быть осторожнее, потому что раз девушка приезжала во дворец только в сопровождении принца, нужно было понять, где заканчивались его интересы, чтобы не перейти ему дорогу. Его Высочество вел монашеский образ жизни, но в тихом омуте могли водиться любые черти, а Яшви была не последней женщиной в мире, чтобы из-за неё нарываться. Но пока Оджас решил чуть лучше прощупать почву, ведь он не сделал ничего предосудительного. Он также сел на лавку напротив Яшви.

- Вы давно знакомы с Садхиром-джи? - с интересом спросил Оджас.

От его взгляда не укрылось, что девушка в какой-то момент подумала спрятать свои руки, но они все же остались на её коленях. Она была может и не так уверена в себе, как пыталась казаться. Оджас присматривался к ней опытным взглядом человека, который разбирался в женщинах, но пока Яшви оставалась для него загадкой. Слишком противоречивым был её образ.

Ей не нравились ни вопросы, ни взгляды Шаха-джи. Ей чувствовалась от него смутная угроза, та, которую ощущает зверь, которого загоняют в ловушку, но который еще не знает это точно, и лишь пытается избежать преследования. Этот интерес к себе заставлял ее нервничать, но Яшви хватало ума понимать, что ее здесь никто не тронет, потому что она - гостья Садхира-джи. Но все равно она бы предпочла, чтобы на нее обращали поменьше внимания, так было намного спокойнее.

Яшви положила себе на колени книгу, как будто хотела за ней спрятаться, хотя так себе было препятствие для вопросов. Разумнее всего было уйти, но вдруг она просто себе напридумывала невесть чего, а на самом деле нет ничего плохого ни в вопросах, ни в интересе мужчины? Не всегда же она будет цепляться за Садхира-джи как за спасение, ведь ей придется учиться жить самостоятельно, встречаться с многими людьми и учиться с ними общаться на не всегда самые приятные ей темы. Нет смысла избегать всех на свете, ведь так?

- Не очень. Всего несколько месяцев, - сказала Яшви. Но не стала добавлять, при каких обстоятельствах они познакомились. - А вы, господин, родились здесь, в клане? - ей было все равно, на самом деле, но проще спрашивать, чем отвечать на вопросы. Но стоило признаться хотя бы самой себе, что она никогда еще не видела таких красивых мужчин, как Шах-джи. Даже слишком красивых.

Оджас взглянул на книгу, которую держала девушка. Это был один из четырех классических китайских романов, причем на путунхуа, что снова вызывало противоречие между обликом не знатной, но уверенной в себе девушки непальского или в крайнем случае индийского происхождения, и её умением читать на китайском.

- Да, я родился здесь. Мой отец - один из боевых командиров клана, - ответил Оджас. - Я надеюсь, вам нравится бывать в резиденции Королевских Кобр, - он улыбнулся. - Вы украшаете этот дворец.

Несмотря на то, что Яшви поддерживала разговор, Оджас не видел с её стороны никаких намеков на взаимную симпатию. И пока он не знал, действительно ли был совершенно безразличен этой девушке, или она просто отлично умела держать лицо и себя не компрометировать.

- Я случайно подсмотрел, что вы читали. Вам нравится древнекитайская проза? - спросил Оджас.

Как и многие в клане, он свободно владел китайским, хотя в повседневной жизни общался на непали.

Яшви никогда раньше не задумывалась о том, какой ее видят люди со стороны. Она, естественно, имела представление о своей внешности и не находила в ней ничего особенного, особенно на фоне Майи Тхакур, но она не могла не обратить свое внимание на слова Шаха-джи. Сложно было сказать, было ли это уловкой со стороны Кобры или искренним наблюдением, Яшви слишком плохо разбиралась в мужчинах, однако на начала задумываться, что, возможно, и не нужно быть похожей на принцессу Сурикатов, потому что понятие красоты у всех разное. Но при этом Яшви понимала, что, поставь их с покойной принцессой (образно говоря, конечно же) рядом, то преимущество будет явно не в сторону непальской бедной девочки. Она вспомнила о руках Майи Тхакур - нежные и светлые, словно кожа из лепестков белой лилии, не чета ее собственным, испытавшим на себе годы каждодневной стирки.

- Господин слишком добр ко мне, - она опустила взгляд не то на книгу, не то на руки. - Я уверена, что здесь есть и более прекрасные...цветы.

В конце концов, Кала себя сравнивала с нежной розой, что Яшви считала слишком далеким от правды. И, если продолжать сравнение с цветником, то Яшви бы точно была синим чертополохом.

- Я только учусь читать, - призналась девушка. - И мне пока сложно сказать точно, нравится она мне или нет. Но это, кажется, не очень удачный выбор для того, кто только начал читать.

Девушка приняла комплимент с обычной для такого случая скромностью, и Оджас не стал говорить ничего о прочих достопримечательностях этого дворца, потому что считал дурным тоном обсуждать с одной женщиной других. Он не питал иллюзий насчет союзничества и взаимовыручки в королевском гареме - серпентарий он серпентарий и есть - просто разумная девушка не будет доверять тому, кто при ней смеет плохо отзываться о других своих знакомых.

- Попробуйте для начала что-то уже Цинского периода, там язык должен быть проще, - сказал Оджас. - Например, "Рассказы Ляо Чжая о необычайном". Они короткие. Там, правда, нет Сунь Укуня, но зато полно лис, бесов и даосов, - он улыбнулся.

Оджас уже понимал, что перед ним девушка простого происхождения, которая по какой-то причине заинтересовала принца Сонгцэна. И было бы странным извращением учить наложницу китайскому языку после непродолжительного знакомства. Девушка могла интересовать его высочество не своими внешними данными и половой принадлежностью. Оставался вопрос о том, чем именно.

Снова Яшви не поняла, то ли в словах Шаха-джи была издевка насчет того, что ей сложно читать длинные и написанные тяжелым и малопонятным ей литературным языком, да еще и со стихотворными вставками, то ли это было просто желание помочь ей освоить непростую науку. Яшви уже убедилась, что обычай впервые увидеть и пообщаться с женихом только уже после самой свадьбы не очень распространен в других странах - там совершенно нормально довольно продолжительное время строить отношения, а то и жить вместе, не будучи мужем и женой. Но сама она все еще терялась, когда нужно было разговаривать вот так, вроде бы ни о чем. К тому же после подкинутой ей на порог дохлой змеи Яшви хотела вести осмотрительнее по отношению к Кобрам., и неважно, женщина это или мужчина. Именно поэтому в каждом слове воина ей чудилась не то насмешка, не то скрытый смысл.

- Пожалуй, я так и сделаю в следующий раз, - согласилась Яшви. Все же совет был неплохим, потому что Яшви признавала, что ее знание китайского языка находится ниже уровня ребенка, который не так давно научился говорить. Ей еще многое нужно было выучить. - Но пока я взяла эту книгу и постараюсь прочитать столько, сколько будет возможным.

Она надеялась, что этих слов будет достаточно для того, чтобы Шах-джи оставил ее наедине с ее мучениями над Путешествием на Запад. Кажется, звучало вполне себе вежливо.

Солнце уже почти зашло, и парк был залит последними ярко-рыжими лучами заката. Скоро в беседках и вдоль аллей зажгутся фонари, а окрестности клана поглотит ночная темнота, которую будут разгонять лишь звезды и луна. После прогулки верхом Сонгцэн успел принять душ, переодеться и поужинать. Он вышел из дворца в парк, потому что сейчас воздух там был свежее, чем в помещении. Он надеялся обойтись без навязчивого внимания и просто провести полчаса-час наедине с собой.

Но во время прогулки он заметил в дальней беседке Яшви и, к своему удивлению, беседовавшего с ней Оджаса Шаха. Сонгцэн даже сам не понял, что в этом его задело. По Оджасу Шаху сходили с ума многие женщины в клане: он был знатен, богат, красив и, в отличие от Сонгцэна, грелся в лучах женского внимания как кобра на солнце. Сейчас было очень неприятно видеть, что он решил познакомиться с Яшви, ведь вряд ли она сама начала с ним разговор.

Сонгцэн направился к беседке, чувствуя острую потребность вмешаться в эту беседу. При этом разумом он понимал, что не имел никакого права ревновать Яшви, потому что между ними не было даже намека на какие-либо отношения. Она могла сама решать, с кем ей общаться. И все же сейчас Сонгцэн поступил импульсивно, не став себя останавливать.

- Добрый вечер, - сказал он, подходя к беседке. Он кивнул Оджасу и чуть поклонился Яшви. - Не помешаю? - этот вопрос относился к его практически сопернику.