Вас же предупреждали

На то, что сбежать от назойливого родственника будет не слишком сложно, Оливер рассчитывает изначально — а то умом тронуться можно, так его старательно провожают, словно он с жалким транспортом справиться не сможет, как мелочь какую пузатую, — но в конечном итоге всё выходит совсем уж до неприличия просто. Всего-то и нужно, что запомнить, где автобусная остановка, успеть подглядеть расписание, а потом технично растаять в воздухе так, чтобы только-только успеть запрыгнуть в автобус впритык и чтобы не оставить дражайшему родственнику никакой форы на поиски. Оливер с блеском проделывает и то, и другое, и третье, но в автобусе наслаждается обретённой свободой только первые минут пять, а потом бросается штудировать самоучитель китайского — отсутствие великого таланта к языкам мальчик подменяет увлечённым усердием, а потому уже способен говорить достаточно сносно для того, чтобы, во-первых, быть понятым, а во-вторых, улавливать суть ответов.

В деревне Оливер первым делом тратит время на то, чтобы отыскать почту. Побег побегом, а всё же нужно написать родителям краткое письмо и обозначить, что их сын не в канаве где-нибудь валяется, а просто решил на остаток пути отказаться от провожатых. На почте мальчик задерживается ровно настолько, чтобы успеть написать и отправить короткое письмо — а потом любопытствующим крюком идёт через рынок.
На рынке непривычно почти всё, многое привлекает внимание, и Оливер без стеснения всюду суёт заинтересованный нос. Отдельного удивлённого возгласа заслуживают жареные каштаны — они какие-то очень яркие и глянцевые, больше похожие на леденцы или вовсе на муляжи. Тревожный колокольчик, который, кажется, всегда надрывается у левого виска, явственно предупреждает о том, что идея не из лучших, но звенит не очень громко, даже как-то смазанно. Из этого Оливер заключает, что бить или зверски унижать его не будут, даже если схватят за руку, и, улучив момент, быстрым, в чём-то кошачьим движением смахивает с жаровни два каштана.

И — о чудо из чудес — его даже не хватают за руку немедленно.
Продавец как раз увлечён тем, что громко лается с кем-то за соседним прилавком, поэтому Оливер беспрепятственно отходит от жаровни и даже успевает спокойно ввинтиться поглубже в поток честных покупателей. В ладони мальчишка зажимает два раскалённых, липких каштана, и теперь можно удовлетворить своё любопытство и вдоволь их порассматривать, а в заключение и попробовать на зуб — но этим, полагает Оливер, теперь уже заняться никогда не поздно. Сперва бы дорогу до Линь Ян Шо узнать, а там уже и в каштанах ковыряться можно будет.

Устав от того, что в Японии жизнь бьет ключом и, преимущественно, по голове, как только появилась такая возможность, Маргарита решила съездить в монастырь, где забот тоже хватало, но они сильно отличались от звонков с сообщениями о трупах, проблем в ресторане и прочих нездоровых вещей. И если Рэна она привезла с собой сразу, то Сэтоши, по которому горючими слезами плакал отпуск, обещал подъехать немного позже, как разберется с оставшимися делами.

В свою работу мастера Маргарита втянулась достаточно быстро, обнаружив, что сына можно прекрасно скидывать на его дядю. Что она сделала и сегодня, передав Рэна в хорошие руки Джуна, проверив учеников и решив сходить на рынок в деревню, чтобы прикупить кое-какие мелочи. Но этому походу за покупками было суждено стать заметно отличающимся от предыдущих, поскольку ее опытный глаз быстро заприметил бродящего по рынку незнакомого парнишку европейской внешности. И, возможно, Маргарита не стала бы прилекать его внимание к своей персоне, боясь заполучить очередного ученика, если бы не факт кражи ни в чем не повинных каштанов, который рыжая просто не смогла оставить без соответствующих комментариев.

- Молодой человек, а вам не говорили, что воровать плохо? - подчеркнуто вежливо уточнила Маргарита в несколько шагов догоняя обнаглевшего подростка и кладя руку на его плечо. Голодным и несчастным тот не выглядел, поэтому кража в его исполнении не вызывала жалости. Скорее вопросы, которые рыжая планировала задать уже в ближайшее время.

Ощущение собственной ловкости и незаметности длится не так долго, как хотелось бы. Несмотря на своё виртуозное вкручивание в толпу, отойти от места преступления далеко Оливеру не удаётся. Тревожный колокольчик никак не уймётся, даже становится громче, а потом на плечо ложится ладонь. Ложится и одновременно удерживает, создавая вполне чёткое ощущение, что кое-кого поймали с поличным, — а прямой вопрос, заданный голосом таким вежливым, что им уже можно резать, переводит это ощущение в разряд твёрдой уверенности.
Не глядя сыпать первыми пришедшими в голову оправданиями — это Оливер всегда расценивал как очень глупую идею, поэтому он первым делом оглядывается через плечо, неторопливо разглядывая невинными глазами остановившую его рыжую женщину.

Нервный звон у виска продолжает надрываться, и Оливер с привычной лёгкостью его расшифровывает, переводя в конкретные подсказки: ага, сорваться с места и драпануть прочь — плохая идея. То ли потому, что сразу догонят и уши оторвут, то ли потому, что в толпе толком никуда не разгонишься, но интуиция с ходу помечает побег клеймом паршивого варианта. Так же, как и возможные попытки сделать лицо табуреткой и прикинуться ничего не понимающим. Уверенный прямой вопрос подсказывает, что женщина не догадывается, а точно видела, как каштаны исчезли у Оливера в ладони, поэтому ввести её в заблуждение выйдет едва ли.
— А вы из karma police? — наконец спрашивает Оливер и нехотя разжимает ладонь, показывая женщине два глянцевых каштана. Не самый крутой, но, увы, лучший из видимых ему доступных выходов из ситуации — самому признать, что его поймали с поличным, не слишком потеряв при этом лицо, а не дожидаться, когда это признание из него вытрясут, как из свиньи-копилки. Каштаны пока всё такие же горячие, как прямиком с жаровни, почти не остывшие — Оливеру нравится, как жар бессильно лижет ладонь, неспособный обжечь кожу.

Вопрос Маргариты явно вызвал у парнишки бурную интеллектуальную деятельность, призванную определить, каким образом поступать дальше и, к ее удовольствию, тот все-таки решил отказаться от побега или попытки навешать ей на уши лапшу. И его откровенное признание могло бы удовлетворить ее процентов на семьдесят, если бы не демонстрация украденных каштанов. Горячих каштанов, которые обычный человек не смог бы так легко держать в руках и не обжигаться.

- Нет, я не из полиции, - устало вздохнув, ответила Маргарита. - Рыжей начинало казаться, что монастырь мстит ей за постоянные отлучки, в каждое возвращение подкидывая ей нового ученика. А в том, что эту встречу никак нельзя было назвать случайной, Рита убедилось, подтвердив свои подозрения о способности парнишки не обжигаться, утаскивая каштаны прямо с жаровни.

- А вы, молодой человек, как я вижу, дружете с огнем. - Скорее всего мальчишка искал дорогу в Линь Ян Шо, как и многие ему подобные, и на своем пути не нашел ничего лучше, чем из всех местных магов огня напороться именно на нее. Так что о краже Маргарита практически забыла, полностью переключившись на более насущную проблему и предчувствуя, что Джуну в ближайшие дни придется проводить с племянником намного больше времени, чем тому бы хотелось.

Ответ женщины, по мнению Оливера, показывает то ли что шутку она не поняла, то ли что сочла её настолько бездарной, что и реагировать не стоит — в любом случае, проехали уже. Хотя в какой-то момент хочется настоять на своём и всё же дожать шутку — "бездарная", вот ещё. Отлично же всё получилось, эх, такой момент разбазарили. Не без усилия Оливер отпускает оставшуюся не оценённой шутку. И ждёт, что рыжая женщина собирается предложить ему дальше.
Раз уж она взялась ловить его за руку и даже поймала в конечном итоге, так должна же она теперь с этим что-то делать. Не в рамку ведь вставлять, как достижение.

Тем временем женщина обращает внимание на каштаны в ладони Оливера, но делает это несколько изогнутым способом — её явно уже интересуют уже не сами каштаны, а их температура и то, как мальчик держит их в голой ладони. Внимание к этой способности льстит, Оливер тут же едва заметно раздувается от удовольствия и горделиво сообщает: — Я вообще огнеупорный.
Но гордостью гордостью, а это не отменяет того, что женщина делает довольно странный акцент на огне. Оливер обдумывает это секунды полторы, делает довольно косвенный, зато быстрый вывод и, с лёгким оттенком нетерпеливой невежливости указывая на женщину пальцем, скорее утверждает, чем спрашивает: — Вы знаете, где Линь Ян Шо? — Чтобы коротко ткнуть указательным пальцем, ему приходится снова зажать каштаны в кулаке, придерживая их тремя другими пальцами. Ну да и дьявол бы с ними, с этими каштанами, всё равно их уже все признали, все видели и никто не прячет.

- Прекрасно... - не слишком весело протянула Маргарита в ответ на фразу, что парнишка является огнеупорным, постепенно смиряясь, что на ее голову летит новый любитель "зажигать". И судя по его замашкам, о тихом скромном и внимательном ученике, которых у нее отродясь не водилось, в очередной раз приходилось только мечтать.

- Я много чего знаю, - туманно ответила рыжая на заданный ей вопрос. - А ты вот мне лучше расскажи, что планируешь делать, если найдешь туда дорогу? Опять таскать все что плохо, да и не очень плохо лежит? - Маргарита уже давно вышла из возраста, когда с блеском в глазах и пеной у рта рассказывала всем, как замечательно в монастыре, и как много всего можно изучить, если решишься там остаться на какое-то ощутимое время. Да и тащить за собой мальчишку, стоило ему только упомянуть Линь Ян Шо, она так сразу не собиралась, предпочитая для начала выяснить все интересующие вопросы, пусть для задушевных бесед центр деревни и являлся не самым лучшим местом.

- И, кстати, зовут тебя как? - решила уточнить Маргарита, не откладывая этот момент на неопределенный срок. Если это чудо попадало в ее добрые или не очень руки, стоило постепенно переходить на более привычную для нее форму общения, используемую, когда речь заходила об учениках. Так что все напускные вежливости были отброшены в сторону, постепенно уступая место решению насущных вопросов, которых, при наиболее вероятном развитии событий, должно было становиться все больше и больше.

— Я тоже много чего знаю, — немедленно парирует Оливер, отвечая на ничего не проясняющее заявление женщины. Мальчик даже и не врёт: встряхнуть его как следует, так с него, как яблок с яблони, можно будет натрясти немало разнообразных интересных фактов, бессистемно нахватанных то там, то здесь. И, несмотря на доставшийся ему расплывчатый ответ, постепенно растущее желание намотаться женщине на ногу, чтобы она точно без него не ушла, окончательно превращает подозрение в уверенность: да знает она, где Линь Ян Шо, знает. Только ведёт себя так, словно это великое знание ещё заслужить нужно, а некоторые тут пока со всей очевидностью — не заслуживают.

— Я не сорока, — презрительно отвечает Оливер. И плевать, что всё так же зажатые в кулаке каштаны говорят сейчас против него, обвинение он считает нелепым и смешным. Ну что ему, скажите на милость, делать с плохо лежащими вещами, даже если он от скуки и надумает их тащить? Перепродавать по дешёвке? Гнездо вить? Ха-ха, смешно, не правда ли. Оливер даже распространяться обо всём этом подробным считает лишним — того, что уже сказано, и так должно хватить с лихвой.
А если не хватит — что ж, в крайнем случае он может попробовать действительно от женщины не отлипать и попросту следовать за ней след в след. Такой вариант ещё никто не отменял.

Но пока вроде как и до мирного соглашения договориться тоже можно.
— Учиться планирую, — твёрдо и коротко объясняет мальчик. Как ему подробности не высыпают пока щедрым ворохом, так и он считает лишним исходить на цветистые детали, лишь ёмко и сжато обозначая основные моменты. — Я Оливер. А вас как зовут? Или тоже тайна, пока не заслужу это знание?

Парнишка отличался острым языком и отсутствием хоть какого-то трепета перед взрослым человеком, который мог стать его проводником до монастыря. Хотя пока он, наверняка, еще и не понимал на кого именно сейчас натолкнулся, видя в ней только вероятный источник информации о Линь Ян Шо.

- Рада, что ты не сорока, - усмехнулась Маргарита. - Хотя всякое может быть. - В монастыре встречались и птицы, и звери, даже если они и ходили в человеческом обличье. Да если так разбираться, она и сама не гнушалась надевать на себя кошачью шкурку, хотя в той же Японии, в отличие от монастыря, с этим возникал ряд трудностей.

- Раз учиться - это хорошо, - Маргарита внимательно оглядела парнишку, пытаясь определить, насколько он искренен в своих словах. Хотя сообщи он, что планирует бегать по монастырю голышом, она все равно уже не смогла бы оставить его одного, смирившись с появлением нового ученика, которого выбрали для нее какие-то высшие силы, обладающие весьма специфическим чувством юмора.

- Ну что же, Оливер, - теперь, когда имя прозвучало, ей стало проще обращаться к любителю горячих каштанов. - Меня зовут Маргарита Эрнандес. Будешь меня звать сифу Эрнандес. До Линь Ян Шо пойдешь со мной, но для начала заплати за украденное. - Рита не была уверена, что у Оливера есть для этого средства, но не стала уточнять, полагая, что тот специально мог сослаться на великую нищету, не объясняя, каким образом умудрился заплатить за автобус до деревни.

На то, что тема злосчастных каштанов как-нибудь сама собой сойдёт на нет, Оливер особенно не рассчитывает — и дураку понятно, что, раз её поминают чуть ли не каждым вторым словом, то забыть уж точно не забудут. Поэтому, когда женщина, представившаяся Маргаритой, требует внести лепту в восстановление мирового равновесия и всё же заплатить за каштаны, мальчик даже не удивляется.
Ну да, ясное дело, куда его в приличный монастырь брать, с таким-то клеймом мелкого ворюги, отсвечивающим на роже. Надо хоть немного замазать для приличия.
Хорошо хоть, план, как на такое требование реагировать, созревает мгновенно, как будто давно подходящего момента только и ждал.

— Ага. Так точно, сифу Эрнандес, — тянет Оливер и неспешно, демонстративно выворачивает карманы, один за другим. Кому, как не ему точно знать, что единственные деньги, которые можно у него в карманах обнаружить — это одинокая бумажка в десять юаней. Вытащив порядком помятую купюру на свет — и заодно словно невзначай показав, что других денег у него в карманах не завалялось, — Оливер разглаживает её в пальцах, придавая ей чуть более приличный вид, и заодно прикидывает, хватит ли десяти юаней. Чутьё и здравый смысл наперебой подсказывают, что скорее хватит, чем нет: десять юаней, это же где-то полтора доллара, не могут всего два каштана стоить больше.

Вернувшись к прилавку, Оливер изъясняется настолько лаконично, что даже рта не открывает. На одной руке он показывает продавцу два каштана, а другой рукой кидает на прилавок десять юаней. И нарочито не слушает, что ему многословно отвечают в ответ, не вслушивается, чтобы потом в случае чего правдиво иметь честную физиономию ничего не понимающего иностранца. Только когда продавец, продолжая ворчать, лезет отсчитывать сдачу, Оливер понимает, что десяти юаней хватило с избытком и немедленно оборачивается к прилавку лопатками, шагая обратно к Маргарите и на ходу начиная обгрызать один из теперь уже купленных каштанов.
А сдачу пусть оставит себе за моральный ущерб, или что там ещё причитается в подобных случаях.

По поводу "сифу Эрнандес", как некоторые ее другие ученики, Оливер спорить не стал, что сразу добавило ему небольшой плюсик. Устраивать очередное представление, показывая, почему она заслуживает к себе уважения, рыжей совершенно не хотелось, благо у нее имелись занятия поважнее. Например, разобраться с тем, чему там собрался учиться обладатель десяти юаней. Хотя пока ему пришлось научиться тому, что за воровство приходится платить намного больше, чем за честную покупку. Особенно, если ты плохо умеешь прятаться. Последнее Маргарита не стала бы озвучивать ни при каком раскладе, как и рассказывать о некоторых шалостях своей юности, так как должна была держать марку мастера монастыря.

- Ну, с не самой удачной покупкой, - усмехнулась Маргарита, глядя на то, как Оливер грызет каштан. - Хорошо, что непосредственно в монастыре тебе деньги не понадобятся и можно будет не волноваться о пустых карманах.

Рыжая поманила парнишку за собой, направляясь в сторону выхода из деревне. Покупку всяких бытовых мелочей она решила отложить до следующего раза, сейчас сосредоточившись на более насущной проблеме.

- До монастыря нам еще, как ты понимаешь, надо добраться. И чтобы не тратить время впустую, лучше сразу расскажи, почему у тебя вообще возникла потребность найти Линь Ян Шо.

В понимании Маргариты Оливер мог не вдаваться в душещипательные подробности личной жизни, остановившись на своих способностях, но вопрос она специально поставила широко, чтобы тот мог рассказать все, что посчитает нужным и дать ей максимум полезной информации.

Всю вопиющую неудачность покупки словами даже описать трудно. Яркий, красочный и праздничный снаружи, внутри каштан оказывается... ну, недостойным. Орех орехом, только мягкий и дико сладкий, как будто пытается сравняться вкусом с карамельным попкорном. Оливер упрямо продолжает обгрызать каштан — не бросать же, раз уже надкусил, да и вообще, такие деньги уплачены, — но, пользуясь беглым замечанием Маргариты, немедленно делится своим отнюдь не самым лестным мнением: — На вид многократно лучше чем на вкус, вообще говоря. Умереть от кариеса можно. Второй сохраню до Нового года, на ёлку вешать буду. Или вам презентовать? — Не таким уж и сокровищем оказывается этот несчастный каштан, чтобы цепляться за него ногами и зубами. Особенно зубами.

Необходимость провести в дороге ещё некоторое время Оливера не смущает. Он уже сколько времени кряду всё добирается до монастыря, почему бы не подобираться ещё немного. В путешествии должны чувствоваться размах и масштабность, лишние пару часов только на пользу пойдут. Шагая за Маргаритой прочь от рынка, Оливер охотно соглашается: — Доберёмся, значит. Какие наши варианты, — и не менее честно рассказывает в ответ на обращённую к нему просьбу: — В городе стало скучно. В том смысле, что я упёрся в потолок — который глобально не потолок ни разу, но для самоучки что-то вроде предела возможностей, — наверное. Никакой сводной статистики по самоучкам у Оливера, естественно, нет. Он говорит по своему опыту и о себе — но уж в отношении себя-то точно не врёт. У всех магов небо над головой, а он, как карапуз какой, под низкими деревьями прыгает. — Я не хочу макушкой в этот предел биться, я хочу выше. Сифу Эрнандес, что вообще значит "сифу"? Японцы со своим "сэнсеем" примерно то имеют в виду? — Вопрос своевременный донельзя, но какая разница, если он уже назрел. Посреди дороги, даже если очень захочешь — не найдёшь никакого ящика, в который до лучших времён спрятать бы можно было.

Как выяснилось, покупка оказалось еще более неудачной, чем можно было предположить с учетом заметной переплаты. Вкус каштанов-искусителей явно не соответствовал их привлекательному внешнему виду. По крайней мере для Оливера, который сразу честно в этом признался, что показалось Маргарите очень неплохим признаком.

- Не надо, оставь себе. - Желанием стать владельцем сначала украденного, а потом купленного каштана рыжая не обладала. Да и этот "запретный плод" являлся неплохим уроком для ее нового ученика, а потому должен был оставаться в его руках. По крайней мере до того момента, как тот решит его выбросить или найдет ему какое-нибудь применение.

Против не такой уж и короткой дороги до монастыря и разговора Оливр ничего не имел, начав заваливать Маргариту полезной и не очень информацией, которую она сразу постаралась перевести в интересующее ее русло, чтобы понять, с чем ей придется работать в ближайшее время.

- А сам ты чему успел научиться? Какие у себя необычные способности обнаружил? - По поводу магии Огня Маргарита практически не сомневалась, но ей хотелось сразу обезопасить себя от всевозможных сюрпризов вроде той же болтовни Оливера с духами или других вещей, в которых она ничего не понимала и для обучению которым парнишку следовало определить к другим компетентным наставником.

- Да, мыслишь в правильном направлении, - кивнула Рита на сравнение японского и китайского вариантов обращения к учителям. Будешь так обращаться ко мне и другим мастерам монастыря. Ко мне, естественно, чаще. Так уж получилось, что раз я тебя нашла, буду твоим наставником.

Решив не вдаваться в подробности странной системы распределения учеников, которую не понимала до конца и она сама, Маргарита немного ускорила шаг, покидая территорию гостеприимной деревни и продолжая движение дальше, вверх по склону.

Каштан Маргариту, как женщина сразу даёт понять, категорически не прельщает ни в каком виде: ни как угощение, ни как украшение интерьера, а больше вариантов за такой короткий срок Оливер придумать не успевает. Но ничего, раз оставляет себе, потом как-нибудь разберётся ещё, жизнь на этом дне не заканчивается, ни его собственная, ни каштанья.
Было бы что оставлять только. Подумаешь тоже, великое сокровище отхватил.

Уже надкусанный каштан, вопреки его невозможно сладкому, почти приторному, вязнущему во рту вкусу, Оливер всё же догрызает, на чистом упрямстве. А второй, пока нетронутый, прячет поглубже в карман, чтобы до поры до времени о нём надёжно не вспоминать. И немедленно закидывает освободившиеся руки за голову, сцепляя пальцы на затылке. Пока что необходимость равномерно перебирать ногами, продвигаясь в сторону монастыря, мальчика нисколько не напрягает. Ему кажется, он способен так прошагать ещё очень долго, продолжая по дороге вести значимые беседы, да ещё и не устать нисколько, ни ногами, ни языком.

Тем более, ближайшая тема для беседы — похвалить самого себя. Это всегда приятно, даже если речь идёт о магии, в которой мальчик пока барахтается где-то глубоко ниже ватерлинии.
— Огнеупорный, это я уже сказал, — начинает перечислять Оливер и старается ничего важного не упустить. — Каштаны — фигня, я могу руку в костёр класть, как Сцевола — только тлеть за свободу Рима она не будет, и вообще, ничего ей не сделается. Могу что-нибудь поджечь или ровно наоборот, пламя остановить или вовсе потушить. По мелочи вообще огонь неплохо гну в разные стороны, а вот масштабности нет пока. Огненную стену не сочиню, извержение Этны — тем более.

Новость о том, что Маргарита будет его наставником, вызывает у Оливера живой интерес. Это значит, первичный и главный источник знаний на ближайшее время найден. Мальчик с неподдельным интересом спрашивает: — И чему же вы обучаете доставшихся вам учеников, сифу? — и тут же лезет отвечать сам, хватаясь за вдруг обозначившийся в голове смутный образ: — Стойте, дайте сам попробую угадать. Вы летаете?
Больших белых крыльев в этом смутном образе, правда, не проглядывает однозначно. Но что-то очень, очень похожее на полёт неотрывно маячит перед самым носом. Просто грех не взять эту догадку и не проверить её тут же, с места не сходя.

Ученик ей достался более чем разговорчивый, и не успевала Маргарита задать вопрос, как ей сразу выдавали развернутый ответ, причем с подробностями, которые она и не ожидала услышать. Хотя рассказ Оливера по большей части касался магии Огня, точнее о его успехах на поприще овладения этой стихией, что, в принципе, было вполне ожидаемо, но, в любом случае, полезно.

- Ну, извержение Этны - это дело сомнительное, а вот огненную стену, с учетом твоих успехов, скорее всего, создать ты сможешь в достаточно недалеком будущем. Если, конечно, будешь усердно тренироваться. Но раз так уж вышло, что с Огнем я тоже нахожусь в приятельских отношениях, с тренировками смогу помочь.

Обычно Маргарита предпочитала проводить занятия по магии Воздуха, которая была ей ближе и роднее, да и которая реже преподавалась из-за небольшого количества достаточно опытных магов. Но раз уж она брала Оливера под свое крыло или, вернее, лапку, то не собиралась перекидывать заботу о нем на других мастеров, по крайней мере до своего возвращения в Японию.

Догадка же парнишки по поводу полета навела Маргариту на мысль, что ни Огнем единым "питается" ее новый ученик. Но пока задавать уточняющие вопросы не стала, решив просто признать его правоту.

- В каком-то смысле. Скажем так, кроме Огня я еще дружу и с Воздухом. И вообще, много чего умею. Постепенно все узнаешь.

Маргарита не горела желанием рассказывать какая она молодец, умеющая и калечить, и лечить. "Продавать" себя в качестве наставника не имело смысла, раз она уже, пусть и не по своей воле, подписалась на обучение Оливера, а значит, стоило просто продолжать свой путь по знакомой дороге и продолжать общение, благо времени у них на него имелось с лихвой.