Непростые вопросы

Проводив Тео и Юэмин, за которыми приехало такси, потому что Тео еще не водил машину, Айлин первым делом переоделась в домашний костюм, а потом пошла собирать со стола грязную посуду, чтобы запустить посудомоечную машинку. Она задумчиво молчала, хотя мысли ни на чем конкретно не останавливались и просто вращались, как какой-то бесконечный кисель, перетекая из одного в другое. Хорошо, что Тео и Юэмин решили пожениться, наверное, это правильно, когда они уверены друг в друге, и штамп в этом случае ничего не поменяет. Ей очень пойдет прямое платье без пышной юбки, корсета и открытого верха, потому что она очень стройная, а крупная юбка в трехметровом кринолине ее значительно утяжелит, и Юэмин в ней просто потеряется, сделается неповоротливой и несуразной.

Дальше Айлин задумалась о том, какое бы платье подошло ей самой, но почему-то ничего не решила, кроме того, что это будет что-то старомодное, скорее всего в стиле бохо, но это совсем не выглядело как свадебное, скорее просто обычное платье, которое можно носить повседневно. Она не была готова думать о собственном замужестве. Для этого рядом должен быть человек, с которым ты готов создавать семью, а у Айлин с этим тоже были проблемы.

Феникс помогал Айлин убирать со стола, который нужно было отнести обратно на кухню. Он чувствовал, что приезд Тео и Юэмин оставил вопросы, которые будут заданы ему этим вечером. И это вызывало немалую тревогу, потому что в прошлом Феникса было много того, о чем лучше не говорить хорошим девушкам. И вообще никому лучше не говорить.

Он поставил на столешницу две миски с остатками еды и пошел протирать опустевший стол. Юйлун опять прислал блюд на десять человек, а не на четверых. Так было принято, потому что по этикету нет ничего хуже, чем пустые тарелки на столе, за которым еще сидят люди. И это правило соблюдалось и в порту, и в хутунах, и в дорогих ресторанах.

- По Тео почти не видно последствий аварии, - сказал Феникс, заходя на кухню.

Он вымыл тряпку и повесил её на край раковины.

Айлин стряхнула в мусорное ведро остатки еды с тарелок и сполоснула их прежде чем ставить в посудомоечную машинку. Приятно, когда не нужно стоять над раковиной весь вечер, чтобы отмыть гору посуды, а можно просто проделать минимум работы и нажать несколько кнопок, а техника сделает все сама.

- Тео очень повезло, что с ним была Юэмин, - ответила она. Она считала, что и Юэмин повезло с Тео, и они помогали друг другу, когда другому было тяжело со всем справиться одному. Это многого стоит. Она живо вспомнила всю гамму чувств, что испытала в тот момент, когда Юэмин ей позвонила - начиная от недоверия и неприятия и заканчивая беспомощной растерянностью. - Она такая сильная. Я все думаю, что не знаю, что бы я делала, окажись в такой ситуации. Наверное, просто растерялась и послушалась врачей.

Айлин не привыкла решать проблемы, ни свои собственные, ни тем более чужие. Ей можно было позвонить телохранителю, старшим братьям или папе, и они все решат, а она при этом будет хлопать глазами и улыбаться, потому что сама ничего не умеет. Юэмин тоже была дочерью трехзначного, но она оказалась более сообразительной и приспособленной к жизни. Она даже стала лунтао в восемнадцать лет, Айлин даже страшно было себе представить себя на ее месте.

- Но она бы не справилась без твоей помощи, - заметил Феникс.

У Юэмин было мало общего с Айлин, у них были разные судьбы. Он не мог представить, чтобы Айлин пришлось лезть в перестрелку или командовать отрядом сорок девятых, ей это было не нужно. А Юэмин наверняка знала хотя бы в общих чертах, во что ввязывалась. Она не имела права растеряться и смотреть, что из этого получится, иначе так её и её людей просто перебьют.

Феникс отнес стол на кухню, затем передвинул журнальный столик на место и пошел относить стулья. Сейчас в квартире был почти порядок. Встреча с Тео и Юэмин не была званым вечером на большую толпу, здесь никто не бил посуду и не заливал пол алкоголем, даже скучно.

- Я думаю, у Юэмин просто нет выбора, она его сделала, когда согласилась быть лунтао Сианя, - сказал Феникс, когда вернулся на кухню.

- Мне кажется, она все равно придумала бы что-то еще, - ответила она, вставила в машинку таблетку моющего средства, загрузила столовые приборы и закрыла крышку, принявшись мыть раковину и стол после многочисленных тарелок и мисок. Айлин замечала, что иногда начинает слишком уж придирчиво рассматривать несуществующее пятнышко или бездумно выравнивать чашки ручками в одну сторону, но обычно это случалось, когда она думала о чем-то другом, сильно отвлеченном. Ее, конечно, не триггерило, если все было расставлено как-то по-другому, но все равно такие приветы из прошлого ее немонго настораживали.

Она подумала, что они с Фениксом думают немного о разных вещах. Айлин не знала точно, как приносятся клятвы, лишь по каким-то обрывочным словам, и если Тео приносил клятвы Чжу сяншену много лет назад, а потом начал ездить с Юэмин в Сиань, то что в итоге с этими клятвами и на кого тогда, получается, работает Тео, если Юэмин теперь лунтао.

- А я думаю, что она очень сильно его любит, раз не согласилась вот так отпустить, когда все врачи сказали, что надежды нет, - она могла бы просто смириться, оставить и не решать эту проблему.

Феникс считал, что ничто не заставляет людей делать невозможное сильнее, чем страх. Страх за свою жизнь или жизнь близкого, страх неизвестности, страх остаться одному. И то, что Айлин называла любовью, он бы скорее назвал страхом потери, хотя формально одно другому не противоречило, и возражать о терминах не хотелось.

- Я понимаю, почему Тео срочно решил жениться на Юэмин, - сказал Феникс.

Он прекрасно знал о репутации младшего из близнецов до того, как в Пекине появилась Се Юэмин. И в то время было сложно поверить, что Тео когда-нибудь женится, еще и добровольно. Но сейчас многое изменилось, он повзрослел. И нужно быть дураком, чтобы не держаться за девушку, которая способна вытащить тебя с того света.

- Я надеюсь, что лет через десять она сохранит способность верить в невозможное и этого добиваться, - сказал Феникс. - Что ей хватит на это сил.

Сейчас Юэмин почувствовала, что что-то контролирует. Феникс помнил себя в начале работы на триаду, когда помимо самой грязной работы приходилось и стрелять, и ездить на стрелки. И как легко почувствовать себя непобедимым и бессмертным, зная, что у тебя за поясом пистолет, а за тобой пекинская триада. Но потом не становишься существенно сильнее. Но зато понимаешь, что смертен как те, кто до этого дня не дожил.

Айлин вдруг стало неприятно после слов Феникса. Там, где она пыталась вписать происходящее в свою картину мира, все еще до сих пор основанную на чувствах более ей знакомых, например, привязанность, нежность и симпатия, Феникс видел реальность такую, какой она наверняка и была. Или не была. Айлин считала, что лучше знает Юэмин, и видела, что она действительно любит Тео. И что он ради нее сильно изменился, чтобы быть вместе с ней. А от слов Феникса у нее возникала слишком сильная ассоциация с другим человеком, который торопился жениться, прикрываясь словами о слишком сильной любви и острой необходимости быть всегда вместе. И Айлин не хотелось думать, что между этими ситуациями и двумя разными людьми есть вообще что-то общее, Тео не такой, ему нет необходимости во что бы то ни стало удержать возле себя Юэмин, чтобы она не сбежала от него при первой возможности.

Ее душил этот цинизм, такой, словно ей говорили - ты веришь в ерунду, повзрослей уже наконец, ты не должна быть такой наивной. Она закончила с уборкой, вытерла руки и раковину полотенцем насухо. Снова было ощущение, что она не знает ничего, как та бабочка в банке, которую пытаются уберечь от внешнего мира.

- Чем ты занимался в Тяньцзине, Фэнжэнь? - что стал таким циничным. Но это она добавлять не стала - невозможно не отращивать цинизм, когда работаешь на триаду.

Феникс внимательно посмотрел на Айлин, когда она задала свой вопрос. Сейчас это не было неожиданностью, но при этом поиск ответа все равно был сложным и даже страшным. Все время их с Айлин отношений Фэнжэнь считал, что занимает не свое место. Что он не соответствует этой девушке, и что она с ним лишь потому, что плохо его знает. И рассказывать о себе больше означало рисковать. Но Феникс в то же время считал, что не в праве отмалчиваться и тем более врать.

- Всем подряд, - сказал Феникс. - Встречал контрабанду, охранял клубы, ездил на разборки. Но чаще охранял девиц, которые в этих клубах работали. Догадаешься, кем, или рассказывать прямо?

Слова давались тяжело, они как будто обжигали, вызывая одновременно страх и стыд. Не с Айлин стоило обсуждать такие вещи. И в то же время когда-то это все равно бы всплыло. Но сейчас Фениксу было страшно за то, что будет дальше.

Айлин думала, что Фэнжэнь скажет, что не имеет права об этом рассказывать, потому что это касается дел триады, прикроется этой своей клятвой, чтобы иметь возможность просто не отвечать на неудобный вопрос. До этого она послушно не задавала никаких вопросов, довольствуясь тем малым, что он рассказывал сам. Но имеет ли она права хоть на какую-то правду и честность? Или только на то, чтобы ей без конца молчали в ответ? Но Феникс ответил, и Айлин сначала просто промолчала, потому что правда оказалась неприятной, чужой, и все же - не смертельной. Если, конечно, Айлин думала правильно. И от того, что слова не были названы своими именами, было как-то все равно, словно без своего названия эти слова не имели никакой силы.

- Расскажи сам, - попросила она. - Хочу убедиться, что хоть иногда наши мысли могут совпадать.

У нее было чувство, что она впервые видит Фэнжэня. Что совершенно его не знает, словно они не прожили вместе столько времени, что давно бы могли узнать друг друга намного лучше. А ведь с самого начала они оба понимали, что их миры - слишком разные. Неужели вот так все и закончится?

Феникс взглянул на лежавшую на окне пачку сигарет, но курить не стал, несмотря на то, что это создало бы иллюзию, что не так страшно. Он не хотел оправдываться, его прошлое было таким, каким было. Не хватало только объяснять, в чем именно заключалась его работа. Айлин задала вопрос и имела право получить на него ответ, а после этого решать, послать его к чертовой матери или смириться с тем, что он не благородный разбойник.

- Я охранял проституток в порту, - сказал Феникс. - С тех пор, как ещё учился в школе, и до тех пор, пока не стал работать с Чжу Сином.

Он думал, что станет легче, когда правда прозвучит вслух. Но стало только страшнее. Было страшно даже встретиться с Айлин взглядом, чтобы заметить столь ожидаемое презрение и даже ненависть за то, что он долгое время посмел быть с ней рядом.

- Я пойму, если, узнав об этом, ты меня выгонишь, - добавил Феникс.

Радовало, что все же иногда они думают об одном и том же. Не радовало, что предмет их мыслей был таким...отвратительным? Низким, грязным, мерзким? Нет, все не то. Таким, наверное, реальным. Ее стеклянную банку вдруг разбили вдребезги, а Айлин вдруг нестерпимо захотелось обратно, в безопасный и уютный мир, на ее собственный цветок, где ей было так хорошо. А банку обратно уже не склеишь.

- Но ты ведь... ты ведь сам никогда не...? - говорить об этом было непросто, и Айлин никак не могла подобрать правильные слова, чтобы объяснить, что она имеет в виду. Ей не должно было быть стыдно за то, что она спрашивает об этом, это ведь не пустое любопытство, это попытка понять, насколько хорошо она знает человека, на которого смотрит и который так упрямо избегает ее взгляда. - Не пользовался их... - хотела сказать "услугами", но вместо этого сказала: -...компанией?

Это казалось более ужасным, чем необходимость поверить в то, что Феникс просто работал в порту. Пусть даже на такой работе, грязной, нелицеприятной, но это все же работа, а не личное.

Новый вопрос оказался для Феникса проще, хотя Айлин явно не без труда решилась его задать.

- Я не знаю, кем нужно быть, чтобы хотеть с ними спать, - ответил Феникс.

Он насмотрелся на огромное количество клиентов портовых заведений, и знал намного больше любого из них о том, что происходило за закрытыми дверями. Фениксу было сложно жалеть тех женщин, которые оказывались в борделях, с годами появляется цинизм и учишься абстрагироваться. Но при этом у Феникса не возникало никакого желания спать с теми, кто ненавидит любого, кто покупает их тело.

- Я мог чувствовать к ним безразличие. Или жалость. Иногда презрение или брезгливость. Но никак не желание с ними спать, - объяснил Феникс.

Он все-таки закурил. Порт оставался не в таком далеком прошлом как хотелось бы. Сейчас в Пекине он почти успешно делал вид, что все это к нему больше не относится. Но не так просто забыть подробности работы, после которой даже в триаде сложно получить приличную должность.

Айлин отвернулась обратно к раковине, надеясь, что найдет там что-то, что позволит ей занять руки, изобразить деятельность, хоть какую-нибудь, чтобы только у нее была возможность сосредоточенно молчать. Но, как назло, она уже все убрала, и потому только лишь смогла еще раз протереть столешницу полотенцем, что совершенно не требовалось, по большому счету.

Было страшно даже представить себе, что пока она живет в этой новенькой, красивой квартире, где есть посудомоечная машинка, телевизор, большая удобная кровать и нет необходимость думать о том, где заработать деньги, кто-то где-то зарабатывает их таким способом. Она не чувствовала презрения или брезгливости к тем женщинам, скорее, она понимала их и жалела. Потому что они тоже оказались в ситуации, откуда не могут выбраться самостоятельно. И еще более тошно было понимать, что работа Феникса, Тая, Тео, папы, всех людей Чуж сяншена была косвенно с этим связана. Даже если при это папа и Чжу сяншен сидели в офисе Пекина.

- Когда ты собирался мне об этом рассказать? - спросила она, не поворачиваясь, из-за чего вопрос прозвучал несколько глухо, но Айлин казалось, что она уже знает ответ заранее. Ей нужно было спросить, чтобы подтвердить это для самой себя.

Теперь Феникс смотрел на Айлин, потому что она от него отвернулась. Он не знал, что она чувствовала в этот момент, и боялся понять, что сейчас она его возненавидела. Феникс не знал, в какой момент должен был уйти, но сейчас уже опоздал.

- Я надеялся, что ты не захочешь об этом знать, - честно ответил он.

Между ними была пропасть, о которой Феникс знал с самого начала. И с его стороны было глупо верить в то, что она так и будет незаметной. И что Айлин никогда не узнает подробности его прошлой жизни, что ей будет достаточно пары фраз вроде «не спрашивай, откуда я это знаю».

Феникс затянулся и выдохнул дым в сторону приоткрытого окна. Могло ли все быть как-то иначе? Он не мог назвать ни единой ситуации, когда поступил бы несправедливо с Айлин. И при этом был виноват перед ней в том, что был тем, кем она его встретила. Это был невыносимый парадокс. Тупик, из которого не было выхода.