Проклятый компромисс?

Юншэн звонил, но Янлин не стала брать трубку, повернув телефон экраном вниз и попросив водителя сделать музыку погромче. Как леди, она должна была позволить себя догнать, но Янлин была не очень леди. Почти подъезжая к дому, она вдруг решила заехать в торговый центр и купить себе новые солнечные очки - дни становились все светлее, и солнце даже через вечный смог заставляло прищуриваться, а от этого всегда появлялись морщинки в уголках глаз. Вообще-то Янлин просто чувствовала, что ей нужно что-то купить. А потому к солнечным очкам она купила еще и новую помаду и еще одну палетку теней. Старая почти заканчивалась. Так она почувствовала себя несколько увереннее, и уже после этого не став брать такси, направилась домой. Здесь было недалеко. Она прямо на улице съела огромный горячий баоцзы с курицей и овощами. Не рыба, но все лучше, чем ничего. Чувствовала, что если в таком состоянии, да еще и голодная, заявится домой, то, чего доброго, кого-нибудь убьет.

У самого подъезда она попросила у двух немолодых сяншенов сигарету, и долго держала ее, но так и не решилась даже прикурить. Вообще-то табак портил кожу и зубы, и это не говоря уже обо всем остальном. Так что Янлин выкинула сигарету в урну и после этого зашла в лифт и поднялась на нужный этаж. Она одновременно и хотела видеть Юншэна, в основном для того, чтобы его укусить или все ему высказать, но и не хотела тоже.

Янлин не оказалось дома. И она по-прежнему не брала трубку. Юншэн решил немного подождать перед тем, как обзванивать всех, у кого она могла объявиться. Он подумал, что первым делом она окажется у родителей (туда звонить не стоило) или у Тео (ему или Се Юэмин можно было и позвонить). Но за столь короткое время Янлин не могла до них доехать.

Юншэн не чувствовал себя виноватым и злился. Он привык сдерживаться, даже когда Янлин казалась капризной и избалованной. Почти привык к тому, что она требовала от него всегда больше, чем он сейчас мог ей дать. Он смог обустроиться в Пекине, он зарабатывал хорошо даже по местным меркам. Но ей всегда было мало, ей нужно было, чтобы он чувствовал себя виноватым перед ней.

Юншэн открыл кухонное окно, достал из бара пачку сигарет и закурил. Он курил очень редко, считал, что пока это не вошло в привычку, но все же иногда баловался. Так было проще занять время и собраться с мыслями.

Можно было еще передумать, развернуться и уехать к родителям, чтоб наверняка. Возможно, она раздула из мухи слона, наверное, так подумал бы любой здравомыслящий человек, но на эмоциях и мыслях о том, как ладно Юншэн находит общие темы с его этой овцой с коровьими глазами, даже если эти общие темы - это чашки и табакерки, у нее появлялось сильное неудовольствие. Потому что у них с Юншэном не было таких тем. Им нравилось все совершенно разное, Янлин не понимала ничего в этих чашках, только в украшениях, а Юншэн не вникал в ее страсть к шмотью и косметике. Уж наверное эта его секретарша учится не на переводчика, а она кто-то вроде Айлин. Но если к Айлин у Янлин не было никаких претензий, потому что им нравились разные парни, то к овце у нее были жирные вопросы и наточенные кинжалы. Попросить у Тео кунаи, может быть?

Она расправила плечи и вышла из лифта, открыла дверь своим ключом и скинула туфли - главную причину, почему она вызвала такси. Это были не очень удачные туфли. Она поняла, что Юншэн уже вернулся, а еще почувствовала запах сигарет. Не только ей одной хотелось сегодня курить.

Янлин неторопливо разделась, повесила пиджак в шкаф, и всеми своими действиями тянула время, когда ей придется выйти на кухню.

К тому моменту, как открылась входная дверь, Юншэн считал, что успокоился. По крайней мере он уже не чувствовал злость ото всей этой ситуации, хоть и предвкушал неприятный разговор с Янлин. Он затушил сигарету, но оставил окно открытым и вышел в прихожую, не став дожидаться, когда девушка зайдет на кухню.

- Что случилось? - как можно спокойнее спросил он, глядя на Янлин.

Было бесполезно догадываться и оправдываться. Во-первых, Янлин могла увидеть и додумать больше, чем мог заметить он сам. Во-вторых, Юншэн ни в чем не считал себя виноватым. Он был на работе и старался быстрее разобраться с делами, потому что Янлин хотела куда-нибудь сходить вечером. Потом она передумала и на что-то обиделась.

Эти отношения все больше напоминали ему отношения родителей. И он начинал понимать, почему им проще видеться время от времени и жить в разных странах. Хотя сам не был готов к подобному развитию событий.

Как это часто бывало с Янлин, она уже успела накрутить себя, и мысленно провела примерно семь обвинительных бесед с Юншэном, так что к моменту, когда он сам вышел из кухни, у нее уже закончились слова. Сама придумала, сама обиделась, зря мама говорит, что она не умеет быть самостоятельной. Она выпрямилась и взглянула на Юншэна.

- Ты ничего не ответил про ресторан, - она пожала плечами, мол а я тут в чем виновата, - но при этом у тебя хватило внимательности распаковывать коробки и продолжать общаться с твоей...секретаршей. Я решила, что тебе не очень интересно слушать меня, и не стала мешать вам еще сильнее. Кстати, кто она вообще? И давно она крутится в твоем магазине?

Для Янлин лучшей защитой всю жизнь было нападение. Она не умела оправдываться, зато со всей прямотой могла высказать окружающим, в чем ни ее не устраивают и почему они не правы. Она не считала, что это плохо, в конце концов, пробивной характер еще никому не делал в жизни хуже. Просто мир Янлин вращался вокруг нее самой, потому что ей с детства прививали мысль, что она - папина и мамина принцесса, и отказываться от старых убеждений было не так то просто.

Юншэн задумался и понял, что действительно не отреагировал на слова Янлин про ресторан. Она говорила, что хочет в какой-нибудь рыбный. А еще она ревновала к Ли Шаоай, он понял это только сейчас. Ли работала у него уже некоторое время, и её помощь была бесценна. Она хорошо разбиралась в том, что нужно было продавать, очень старалась все делать правильно и аккуратно, и на неё можно было даже оставлять офис, отъезжая по делам.

- Я старался быстрее закончить с поставкой, чтобы уехать с тобой, - сказал Юншэн. - И да, я должен объяснять, что в них приехало, чтобы Ли Шаоай знала, что с этим делать. Она - менеджер по работе с клиентами, работает уже месяца четыре. У меня всего два сотрудника: Ли и Яреци, которая начала работать недавно.

Он снова почувствовал, что начинает злиться. Он не давал Янлин повода для ревности, но считал, что сам знает, как вести дела в магазине. Если нужно будет выбирать сотрудниц еще по принципу, чтобы они не злили Янлин, он работать не сможет.

- Янлин, на работе я работаю. И занимаюсь магазином для того, чтобы жить с тобой в Пекине, и зарабатывать для этого деньги, - сказал Юншэн. - И отношения что с Ли, что с Яреци у меня исключительно деловые. Мне неприятно, что ты находишь поводы для ревности там, где их нет.

Ну конечно, все менеджеры по работе с клиентами должны быть длинноногими восемнадцатилетними студенточками с тщательно накрашенными ресницами и коровьим влажным взглядом, а еще желательно чтобы на ней всегда была юбка выше колена. Насчет Яреци Янлин не переживала, та, говорят, была замужем, и то ли уже разведена, то ли еще нет, но у нее был ребенок, хотя она была не сильно старше их с Юншэном. Попросту говоря, Янлин списала ее со счетов, в отличие от этой Ли как ее там.

- У тебя с ней, может, и деловые, а у нее с тобой? Она с тебя глаз не сводит, ловит каждое слово. Вам всегда есть о чем поговорить, обсудить табакерки, чашки и кофейники, вы проводите вместе столько времени. Гораздо больше, чем мы с тобой. И какой-то странный менеджер по клиентам, который не знает, что ей делать с товаром, который заказали ее клиенты.

Самоуверенностью Янлин прикрывала боязнь оказаться никому не нужной. Она привыкла, что все смотрят только на нее одну, а когда кто-то появлялся на горизонте, у нее тут же срабатывал тревожный звоночек, включалась истеричка и требовала привлечь к себе внимание обратно. А уж в умении видеть то, чего на самом деле нет, ей не было равных.

- Янлин, я не собираюсь оправдываться в том, где я не виноват, - сказал Юншэн. - Меня устраивает, что она ловит каждое мое слово и не переспрашивает трижды одно и то же. И пусть смотрит куда хочет, если не позволяет себе ничего лишнего.

Он не нес ответственности за то, что о нем думала Ли Шаоай, и то сомневался, что там было что-то такое помимо фантазий самой Янлин. Она сегодня и так очень внятно показала, что готова даже раздеться в его офисе, лишь бы Ли не подумала, что там что-то недостаточно серьезное.

- Да, мы говорим о табакерках, чашках и кофейниках. И о налогах, договорах, транспортных компаниях, бухгалтерской отчетности, инкассаторах и много о чем еще, что касается работы. Несколько часов каждый день. Если бы на месте Ли Шаоай был бритоголовый амбал с теми же знаниями и навыками, я говорил бы с ним о том же. В чем я виноват?

Кто бы сомневался, что его не устраивает такое внимание к своей персоне. Покажите ей хоть одного мужчину, которого это не радовало бы. Юншэн по меркам любой уважающей себя женщины был женихом выгодным и перспективным. Высокий, красивый, со своим бизнесом и квартирой. Янлин была уверена, что эта-как-ее-там-Ли очень умело прикидывается, чтобы подобраться ближе к Юншэну. Некоторых не останавливает наличие у мужчины другой девушки, невесты или даже жены.

- Это пока она не позволяет себе ничего лишнего, - Янлин поджала губы и достала из сумки футляр с новыми очками и небольшой пакет с тенями и губной помадой. Они все еще стояли в коридоре.

- Я ни в чем тебя не обвиняю, - заявила Янлин. Вот если бы на месте Ли был бритоголовый амбал, то и разговора бы не было, не находите? Но, справедливости ради, Янлин и правда ни слова не сказала, что Юншэн где-то виноват, пусть и всем своим видом это демонстрировала. Это у нее просто такое надменное выражение лица, и с этим ничего не поделаешь. - Я поняла, у вас просто очень тесные деловые отношения. Тогда, думаю, ты не будешь возражать, если я поеду на благотворительный вечер с сыном ректора нашего университета. Его мать держит сеть салонов красоты. Ничего личного, только деловые отношения.

Юншэн мог возразить, что в том, что он сейчас слушал от Янлин, были обвинения в адрес его и Ли, основанные на каких-то домыслах о том, что когда-нибудь теоретически Ли может позволить себе лишнее. Что было бы легко пресечь, потому что кем бы ни был отец Ли, владельцем магазина был Юншэн, и её работа зависела от него.

Но Янлин решила пойти дальше и спровоцировать на ревность теперь уже в свой адрес. И у Юншэна был только один вариант ответа в этом случае, который казался ему честным и безопасным.

- Я не буду возражать, - ответил он. - Потому что я тебе доверяю.

Каким бы сложным ни был характер у Янлин, Юншэн искренне верил, что этому сыну ректора ничего не светило. Ей нравилось, когда вокруг неё толпы восхищенных поклонников сворачивали себе шеи. При этом никаких надежд она им не давала. Это Юншэну было нельзя, чтобы его сотрудница смотрела в его сторону, выслушивая указания по работе.

Это был не тот ответ, на который рассчитывала Янлин. Она ждала, что Юншэн отреагирует более эмоционально, что стало бы для нее доказательством, что ему не все равно. А теперь его сдержанный ответ и то, как он это сказал, только подтверждали для нее, что ему безразлично, куда и с кем она пойдет. Даже если он и прикрывал это словами, что доверяет ей. Янлин нестерпимо захотелось напомнить ему о том, как он сильно ей доверял, когда ей подсыпали наркотик в коктейль. Тогда это сильно ее обидело, но последующий приступ удушья сгладил желание ругаться и выяснять, кто прав, а кто виноват. Но Янлин не забыла, кого именно ей нужно благодарить за свое спасение. И это был вовсе не Юншэн, а его отец.

Но сейчас дело было вовсе не в доверии, а в том, что Янлин хотела чувствовать, что ее все еще любят. А она этого не чувствовала. Все было бы решаемо, если бы Юншэн просто сказал ей, что любит ее, обнял и поцеловал. Но за весь вечер он не сделал ничего подобного, а для Янлин это было бы прямой демонстрацией его чувств.

- Доверяешь как в тот день, когда мне подсыпали кетамин? - не сдержавшись, спросила она, но голос ее был довольно спокойным. Хотя лучше бы она психовала.

- Мне кажется, этот вопрос мы уже решили, - чуть более резко, чем хотел бы, ответил Юншэн. - Или будем вспоминать каждый раз, когда нужен повод для ссоры?

Юншэн считал, что в той ситуации о его отношении к Янлин больше говорили не его слова о том, что без отца он бы поверил тем, кто хотел её подставить, а то, что потом он сидел рядом и следил, чтобы она не задохнулась. И у него поводов для ревности было все же больше, чем у Янлин от взглядов Ли.

- Янлин, я не умею угадывать, чем ты недовольна. Только тем, что сразу не ответил, в какой рыбный ресторан можно было поехать? Или еще и тем, что чисто теоретически Ли когда-нибудь может позволить себе больше, чем просто слушать и выполнять свою работу? Или тем, что было черти когда?

Он злился, потому что сейчас ему казалось, что что бы он ни делал, Янлин этого будет мало. И она найдет повод его в этом обвинить.

- Мы не решили этот вопрос, а забили на него, - припомнила Янлин. Они собирались обсудить это утром, но до разговора так и не добрались. В тот момент это показалось им обоим совсем не важным в свете того, что она не могла нормально дышать всю ночь. Но, как теперь она понимала, что обвинение в том, что она якобы могла позволить кому-то в здравом уме приставать к ней, тащилось за ней все это время и не давало ей покоя. Янлин вообще была довольно злопамятной.

- Я боюсь, что могу стать тебе неинтересной, - как бы она себя ни вела, и какой бы поганый характер не демонстрировала, Янлин любила Юншэна. Уж как умела, так и любила, и главным проявлением своей любви считала то, что она была с ним тогда, когда было сложнее всего - когда уходила из дома, когда родители перестали давать ей деньги, когда приходилось учиться жить самостоятельно, и решать много бытовых вопросов. И подрабатывать она стала вовсе не из любви к искусству или маникюру, а из необходимости это делать, потому что Юншэну было непросто. А эта его Ли пришла на все готовое и строит ему глазки, а Юншэн этого совершенно не замечает. - И когда я понимаю, что эта Ли уже давно целыми днями рядом, и у вас много общего, потому что вам интересно одно и то же, я чувствую себя ненужной.

Юншэн подошел ближе и внимательно посмотрел на Янлин. Сейчас, когда она не обвиняла его и не задиралась, а говорила о том, что её беспокоило, ему было намного проще с ней говорить, не злясь и не защищаясь.

- Я в Пекине только потому, что хочу быть с тобой, - сказал Юншэн. - Все, что я делаю на работе, я делаю для того, чтобы жить здесь с тобой. Мне плевать, есть ли у меня что-то общее с Ли, от неё мне нужно только чтобы она хорошо выполняла свою работу. Я могу многое рассказать о ювелирных домах и фарфоровых мануфактурах Европы, но я знаю об этом только для того, чтобы продавать товар клиентам. Чтобы зарабатывать деньги. Если бы мой дед продавал автомобили, то я знал бы о них, и интересовался ими не больше и не меньше, чем нужно, чтобы их здесь продавать. Мне обидно слышать, что ты считаешь, что разговоры с Ли о фарфоре и табакерках для меня важнее, чем возможность быть с тобой. Эти разговоры нужны мне для того, чтобы эта возможность у меня была.

У него была хорошая память. Он чувствовал азарт от удачных сделок. Но он не испытывал священного трепета, держа в руках редкое украшение или видя неизвестную картину знаменитого художника. Не более чем от понимания, сколько можно на этом заработать. Юншэн старался быть профессионалом, но без Янлин он в радостью оставался бы в Линь Ян Шо и вел там тренировки, не задаваясь вопросом о том, чем Мане отличается от Моне.