Демоны

После странной встречи в парке прошло несколько дней, и девушка постаралась сделать все возможное, чтобы Кимико не встречалась с этим человеком. Во-первых, она не водила Кимико в этот парк. Во-вторых, пришлось ходить в дальние магазины. С в-третьих, было достаточно накладно, так как квартира дипмиссии Испании, где она прожила какое-то время после секты, находилась далеко. В свою квартирку, которая появилась после размена их большой квартиры она не могла вернуться, так как она сдавалась.

Первые дня три Кимико просилась в парк, но она не разрешала ей. Потом дочь пересьала проситься в парк и не разговаривала с ней. Обижалась, и Яреци никак не могла понять, что нужно делать. Она старалась играть с Кимико, но ничего не получалось. Кимико не хотела с ней взаимодействовать, и несколько раз сказала, что хочет, чтобы поскорее вернулся папа.

Тору застрял в экспедиции еще на неделю, его телефон был недоступен и девушка могла бы думать о том, что он ее бросил, если бы не поддержка его семьи. Они никогда не откажутся от этого ребенка, значит, он не бросил ее.

Но грустить было не так много времени. Скоро должна быть очередная выставка, о которой ей сказали слишком поздно. Она выставляла две картины. На одной были изображены красивые водяные лилии, а другая картина была очень мрачной и показывала весь ужас секты. В центре стоял человечек с поднятой рукой, в которой была плеть, у его ног лежал голый человек с ранами на спине, а по периметру комнаты сидело несколько человек в балахонах с капюшоном. На стенах были факелы, и каждый кирпичик стен был тщательно прорисован. Эту картину она написала еще до первой выставки и никому никогда ее не показывала. Она лежала в тубусе.

В день выставки она попросила соседку забрать Кимико из садика, и отправилась на выставку. В музее уже были люди, и около одной ее картины были люди. Яреци затерялась в толпе, но ее увидели подруги, и она подошла к ним. С ними было хорошо и спокойно.

Перебираясь в Пекин, Акихико собирался первые недели посвятить исключительно работе, но душа очень скоро начала требовать разнообразия, заставляя мужчину время от времени посещать какие-нибудь культурные мероприятия. Причем, в противовес того, что было раньше, Акихико предпочитал не вращаться среди богатых и знаменитых, предпочитая что-то более тихое и закрытое, соответствующее его настроению и нынешнему статусу наемного работника, а не наследника огромной компании. И сегодня его каким-то удивительным образом занесло на выставку местных молодых художников, от которой он, в принципе, не ожидал для себя никаких откровений.

Уже первые минут десять показали, что его ожиданиям суждено было оправдаться. Большинство представленных работ не тянуло на шедевры мировой живописи, хотя парочка смогла ему понравиться красотой заключенных в них метафор и весьма пристойным качеством исполнения. Но самым большим сюрпризом для него стали две картины, подписанные именем девушки, с которой он не так давно познакомился в парке. И, в особенности, его поразил контраст между умиротворяющими лилиями и какой-то адской сценкой, наводящей на ряд размышлений.

Внимательно посмотрев по сторонам, Акихико обнаружил и автора неоднозначных картин, к которой, не удержавшись, он все-таки решил подойти, как минимум, для приветствия.

- Добрый вечер, Мотидзуки-сан, - вежливо обратился он к девушке. - Надо признаться, вы меня поразили. Не подумал бы, что вы художница, причем со столь необычными фантазиями.

Акихико намекал на человека с плеткой, изображенного на картине, от которой отдавало чем-то очень личным. А еще в ней чувствовался страх. Очень много страха, причем самой разной направленности, который не должна была испытывать столь молодая девушка, живущая вполне себе обычной жизнью.

Мэйли и Айминь достаточно быстро ушли, она даже не успела с ними поговорить нормально, и она стала рассматривать посетителей. Мистера Дэмириса не было, и она облегченно вздохнула. Ей не нравился этот тип, он к ней приставал. Последние разы она была с Тору и Кимико, и только лишь однажды мистер Дэмирис подошел к ней, чтобы выразить свое почтение и пожелать удачи. Он выглядел как-то разочарованно, но вел себя сдержанно. Может быть он сейчас уехал в свою Грецию, или откуда он там.

Посетители и другие художники подходили к ее картинам, но большинство останавливалось около картины с пытками, и она с тоской понимала, что этот мир никто уже не изменит. Людям нравится, когда плохо. Интересно. А когда хорошо не нравится никому. Сейчас Яреци старалась, чтобы было хорошо Тору. А ей хорошо не было. Но она понимала, что должна быть примерной и послушной женой для него. И она должна сохранить отношения. Потому что так надо. По крайней мере, она больше не затрагивает то, что было тогда.

Внезапно в поле ее зрения возник Хасэгава-сан, который без интереса рассматривал картины других авторов, а около ее картины остановился подольше. Потом он подошел к ней, и она слегка поклонилась на его приветствие.

- Добрый вечер, Хасэгава-сан. А я не думала, что вас интересуют такого рода выставки. Но благодарю, что вам понравились мои работы. Что же до необычных фантазий, то, - она задумалась, - к сожалению, люди перестали видеть прекрасное, поэтому я и написала эту водную лилию, чтобы напомнить посетителям, что в мире есть много всего необычного и прекрасного.

Разумеется, она поняла, о чем он, но сейчас ей не хотелось вытаскивать всех своих демонов. Хотя пару дней назад она стала вытаскивать их, так как у нее просто не было времени написать хоть что-то. А нужны были две картины как минимум.

На этот раз девушка не стала от него убегать, согласившись даже на какое-то подобие разговора, чем Акихико решил воспользоваться. В конце концов, выставляемые картины он уже успел оценить, и сейчас эта незапланированная беседа могла стать самым занимательным моментом всей выставки.

- Вы художник и так плохо думаете о людях, - усмехнулся Акихико. - Как мне кажется большинство людей как раз и грешат тем, что пытаются увидеть прекрасное там, где его нет. Иногда даже в себе. - Он внимательно посмотрел на девушку, прекрасно понимая, что она хочет уйти от сложной для нее темы, но так легко отпускать свою "жертву" не собирался.

- Лилию я оценил. Она очень красивая, но и очень хрупкая. Не уверен, что этот цветок сможет пережить какое-то внешнее воздействие. - Акихико выдержал небольшую паузу. - И, в связи с этим, еще интереснее смотрится ваша вторая картина. Такой поразительный контраст. Глядя на нее, у меня возник вопрос, какая именно роль вам ближе? Жертвы, похожей на эту изнеженную лилию или, может, где-то в глубине души, палача?

Акихико никогда не стеснялся в словах и выражениях, говоря то, что хотел, если это было не связано с его работой или полезными для нее связями. И пусть подобный вопрос, заданный в лоб, мог девушку удивить, а то и шокировать, он не слишком переживал за ее реакцию, не имея привычки волноваться за тонкость чьей-то душевной организации.

- Вы верите, что в людях есть больше хорошего, нежели плохого, Хасэгава-сан? - Хмыкнула девушка.

Ей казалось, что молодой человек своими вопросами провоцирует ее на то, чтобы рассказать о жизни. Но она не понимала, зачем ему это надо. Людям, как она успела убедиться, пофиг на других. И ей надо стараться тоже не обращать внимания на всех окружающих ее людей. Не помогать им. Потому что когда она просила о помощи у самого близкого человека он просто взял и ушел. Она раскаивалась, просила, чтобы он остался, а он просто ушел. А потом помощь была нужна ему, и она пришла к нему на помощь. Потому что она не хотела уподобляться им.

- Вы плохо думаете о лилиях. Это очень сильные цветы. Я жила в России, там климат не очень, он сильно отличается от вашего, и как-то в небольшом городе на озере, покрывшимся льдом, цвели две кувшинки... это не розы.

На вопрос жертвы и палача она решила не отвечать. Просто посмотрела на свою картину и поморщилась.

- Я верю в то, что "хорошее" и "плохое", особенно, когда речь заходит о людях - это очень условные понятия. Есть качества полезные в конкретной ситуации и вредные. - Акихико пока решил не углубляться в тему, поскольку его целью было не распространять свое мнение людях, а задавать неудобные вопросы, пытаясь получить на них хоть какие-то ответы.

- Что же до лилий, то я говорил о конкретной. Той, что изображена на вашей картине. Именно она показалась мне хрупкой. А вам так не кажется?

Акихико не назвал бы себя великим ценителем живописи. В картинах его больше привлекали эмоции и идеи, которые возникали, когда он на них смотрел. И при таком подходе картины Мотидзуки Яреци были более чем занимательны.

- Но вы так и не ответили на вопрос, касающейся вашей второй картины. Или он вас напугал, как и я сам во время нашей первой встречи?

Акихико даже и не собирался проявлять тактичность и лишать себя развлечения. Собственно, ради этого он и начинал разговор, надеясь спровоцировать девушку на какую-нибудь интересную реакцию. Несмотря на то, что большинство людей были достаточно просты и предсказуемы, отдельные экземпляры с их душевными терзаними вполне могли претендавать на право привлечь его внимание. По крайней мере на какое-то время, пока он не убеждался, что здесь все так же примитивно, как и в девяносто девяти процентах других случаев.

- Нет, мне эта лилия не кажется хрупкой, - просто ответила девушка, глядя на него.

Именно эта лилия, изображенная на картине, не была плодом ее воображения. Как-то раз, придумывая сюжет для новой картины, девушка вспомнила один рассказанный мамой момент общения с папой, когда они еще были детьми. Тогда маленькая Лаура упала в озеро в каком-то парке Мехико, а Моррис ее спас. В ее волосах запуталась лилия, и они решили ее оставить. В этой истории, расказанной мамой в последние дни жизни, было столько романтики и любви, что девушка решила воплотить это в жизнь. И написала эту картину. А еще как рассказывал папа, после этого случая мама впервые его поцеловала. И об их знакомстве знали только папины родители и дядя Рикардо.

- Мне она кажется символом любви и преданности, - договорила она.

А вот по поводу второй картины она не знала, что говорить.

- А с чего вы вообще решили, что это что-то жизненное? Может быть, это просто написана сцена из какого-то фильма или книги? В моей религии в средние века, да и позже, это было нормально. Сжигание ведьм, изгнание дьявола. Инквизиция. Просто надо было написать что-то жуткое, и я написала.

Да, изгнание дьявола. Сатаны. Они хотели, чтобы она очистилась, забыла о Тору и дочери. Они призывали ее к пыткам, через которые проходят все адепты. Боль, страх, нежелание терпеть эту боль. Слова "хватит, прекратите" только раззадоривали их. Удары становились сильнее. И на помощь никто не пришел...

Она снова поморщилась и опустила голову.

- К сожалению, любовь и преданность тоже могут быть хрупкими. - Акихико продолжал гнуть свою линию, нащупывая чувствительные точки. - Люди эгоистичны, и часто готовы любить только до той поры, пока их все устраивает. Но стоит партнеру начать вести себя не так, как мы от него ожидаем, большинство из нас забывает о любви и преданности.

Акихико не забыл историю о чуть не случившемся разводе, начавшемся с ухода из дома, и предположил неготовность Яреци жить семейной жизнью, в силу слишком молодого возраста, плохо сочетающегося с замужеством и ранним материнством.

- А по поводу христианских мотивов... Я достаточно долго жил в США и имел возможность познакомиться с ними достаточно близко. - Несмотря на то, что он не относил себя к христианам, Акихико нередко носил распятия в качестве своеобразного аксессуара. - Так вот, здесь я увидел что-то другое. И, как мне кажется, как раз личное, ведь любой творческий человек вкладывает в свои работы частичку себя и своей истории.

С истинно творческими людьми, отличающимися от зарабатывающих на этом показушников, он встречался не так уж часто. Но Акихико умел делать выводы даже при ограниченном количестве изначальных данных, а потому чувствовал свою правоту в том, что касалось весьма своеобразной картины его собеседницы.

- Я согласна с вами, люди действительно эгоистичны, - сказала девушка.

Постепенно время выставки походило к концу, посетителей стало намного меньше, чем было в начале, скоро она закроется, надо будет идти домой, забирать Кимико и слушать ее капризы, что опять они не пошли в парк, чтобы поиграть с котенком. Яреци вздохнула.

- Да, в этом есть что-то личное, Хасэгава-сан. Но совершенно не то, что вы подумали. Меня вдохновляют работы великого художника Василия Верещагина. Он тоже писал красивые вдохновляющие картины и что-то военное. Вот есть у него картина "апофеоз войны", где черепа собраны в кучу, на подобие горы. И черные вороны летают. Он не видел этого, но данная картина считается самой знаменитой. Вот и у меня так же. Я посмотрела фильм и пропустила через себя одну сцену.

В сознании возник свист плети, и Яреци вздрогнула. Эти воспоминания, хоть им было уже два года, возвращались с пугающей периодичностью. Хотя сейчас это было уже не так пугающе, как раньше. Да и рассказать о своей боли и страхе она может только с помощью красок, грифеля и полотна. Эта картина была написана в основном грифелем, краской выделена фигура главного адепта.

Развивать свою мысль по поводу человеческой эгоистичности девушка не стала, и Акихико решил с этим к ней не лезть, сконцентрировавшись на других моментах. Тем более, основной рассказ Мотидзуки Яреци отдавал какой-то фальшью. Он прекрасно понимал, что художник мог черпать вдохновение откуда угодно, но по выражению лица девушки у него складывалось впечатление, что в ее случае все далеко не так просто, и данная картина представляла собой попытку выплеснуть негативные эмоции, связанные с личным опытом.

- И после просмотра какого фильма вам захотелось нарисовать нечто подобное? - Акихико специально встретился с девушкой взглядом, чтобы ей труднее было сочинять истории, не слишком соответствующие действительности. - Я, конечно, не умею читать мысли, но мне кажется, вы чего-то недоговариваете. Хотя я понимаю ваше нежелание откровенничать с малознакомым человеком. Так что в случае моей правоты можете просто ее подтвердить.

Акихико было жалко отказываться от возможности вытащить из девушки что-то занимательное, но и черезмерно на нее давить он тоже не мог, боясь спугнуть. Что было вполне вероятно с учетом непростых вопросов и странного отношения к его собственной персоне, причины которого до сих пор оставались для него загадкой.

- А вам бы хотелось научиться читать чужие мысли, если бы была такая возможность? - Спросила Яреци, глядя на молодого человека. Правая бровь вопросительно поднялась вверх. - Вот я бы ни за что не хотела бы этому научиться.

Последнее время она старается не думать о магии, а еще у нее как-то возникла мысль приехать в монастырь и попросить отчислить ее из состава мастеров. Потому что придется работать там, жить там, а не писать картины здесь. Да и Тору вряд ли захочет бросать свою работу и уезжать в монастырь. Почему нельзя там жить Кимико? Вон, Дарсия и ее братья с рождения живут в монастыре, и вроде бы образование у них есть. И воспитание.

А, да. Тору же не будет делать то, что она хочет. Значит, ей надо просто сделать так, чтобы ему было комфортно. Если ее назначат наставником к какому-нибудь новому обитателю, то придется с ним проводить много времени. Замкнутый круг.

- Фильм? - Яреци не сразу нашлась, что ответить. - В фильме "Заклятие" было нечто подобное. В основе лежит легенда про куклу Аннабель. Там, конечно, не было ничего похожего, но почему не импровизировать? Фигурка, которая стоит с хлыстом - это Дженинг... сам мистер Уоррен, а фигурка, что лежит - его жена, в которую вселился дьявол. Здесь описан процесс очищения. Там, конечно, все не так было, но силу молитвы и очищение святой водой описать достаточно сложно.

Девушка поняла, что проговорилась, но очень надеялась, что Хасэгава-сан не придаст этому значения. Вряд ли он смотрел этот фильм, знает имена охотников за паранормальным. Выдержать взгляд молодого человека было очень сложно, но она постаралась. И даже вроде голос не дрожал.

- Мысли большинства людей слишком примитивны, чтобы тратить время на их прочтение. - По поводу окружающих Акихико не строил особых иллюзий, за свою жизнь научившись неплохо разбираться в чужих эмоциях и желаниях без каких-то необычных способностей, поскольку считываемое его совершенно не впечатлило. - Что же до небольшой групки интересных лиц, то намного приятнее раскрывать их мысли постепенно, подводя их к тому, чтобы они сами рассказали о волнующих моментах.

Акихико не собирался скрывать намерения или искать какие-то возвышенные причины для своих вопросов. Им двигало банальное любопытство и любовь докапываться до сути, особенно если эту суть от него пытались утаить.

- Вы знаете, я смотрел этот фильм. - Уж на что Акихико никогда не мог пожаловаться, так это на плохую память, запоминая даже те мелочи, которые обычно пропускали другие. - Но я не помню там героя по имени Дженинг. Или этот персонаж появился совсем не из фильма?

Как ему показалось, этот самый Дженинг был вполне себе реальным лицом. И если он в своем предположении не ошибался, наличие у девушки знакомого с хлыстом, который, похоже, вполне мог пустить его в дело, вызывало все новые вопросы, ответы хотя бы на часть из которых ему бы очень хотелось получить.

Яреци разочарованно вздохнула и поняла, что Хасэгава-сан ничего не упустил в ее рассказе. И, конечно, его слух зацепился за имя Дженинг. Страх липкой ручонкой сковал ее душу, и она сглотнула и вздрогнула. Мысль, что Дженинг мог выжить и сейчас пытался убить ее, ее периодически посещала. Она старалась не ходить вечерами по улицам, вести более-менее закрытый образ жизни и если и гулять, то только с Тору. Но Тору сейчас не было, он был далеко, и связи с ним нет. Хотя вряд ли он захочет слушать о ее страхах, связанных с сектой. Сама виновата и надо самой решать проблемы. Успокаивать и помогать ей никто не будет. Да и зачем? Тору не нужен ребенок, ему нужен равнозначный партнер.

Перед глазами пронеслась жуткая сцена в горах, когда она затащила Джуна следить за странными людьми. Потом был плен, перестрелка. Тору чуть нп погиб. Из-за нее. Джун не хотел следить за людьми, а она не послушала. Она сделала так, как ей хотелось. Теперь она старается делать так, как считалось правильным для Тору.

- Да, вы правы. Такого имени нет в фильме. Но где написано, что я не могу придумать имя? - фыркнула девушка. - Вы еще что-то хотите, Хасэгава-сан? Выставка скоро закроется, и вам надо домой. Вас дома ждут. Не стоит задерживаться.

Она посмотрела на него, а потом огляделась вокруг. Девочек не было, они, наверное, уже ушли. Ей придется ехать домой одной, но ничего. Она справится, хоть и не особо любит темноту. Потому что в темноте Дженинг чуть не изнасиловал ее. Лучше бы он ее изнасиловал, а потом убил. Тогда бы не было этих проблем с Тору. Или лучше бы она вообще не обращала внимания на тот сон и не ссорилась бы с папой. Сейчас бы все было по-другому. Но этого нет, изменить она ничего не в состоянии. Да и прошлое надо забыть. Тору же забыл прошлое, не общается со своими родственниками, не хочет возвращаться в Японию. Она сама не звонит папе, чтобы не злить Тору. Она вздохнула.

- Если это имя выдуманное, то почему вы так дергаетесь каждый раз, как его произносите? - Лицо Мотидзуки Яреци моментально выдавало то, что девушка пыталась скрыть, и для Акихико не составляло особого труда считывать ее эмоции. - Сомневаюсь, что вы так бурно реагируете на собственные выдумки.

Хоть девушка и пыталась уйти от честных ответов, получалось у нее это не лучшим образом. Конечно, она в любой момент просто могла послать его куда подальше, но пока этого не делала, чем Акихико нагло пользовался.

- Когда вы говорите о том, что меня ждут, то имеете в виду кота? Если что, Акума вполне самостоятельный мальчик и переживет час-другой моего отсутствия. - Котенок понемногу привыкал к новой обстановке, и пусть к его поведению еще оставался ряд вопросов, основные проблемы размещения домашнего питомца уже были решены.

- Предлагаю, заглянуть куда-нибудь из близлежащих кафе и выпить по чашке кофе. Нам все равно ехать в одну сторону, и я могу вас подбросить. Если что в мои планы не входит с вами спать, вас насиловать, убивать, расчленять или что там должно следовать за подобными предложениями.

Пару дней назад Акихико все-таки обзавелся машиной, и пусть она была не настолько дорогой, как те, к которым он привык, жить ему сразу стало намного легче. Так что сейчас он он вполне мог предложить девушке составить ему компанию по дороге домой.