Комната Чина Ху

Небольшая светлая комната с отдельным выходом на веранду. Напротив входа стоит низкий столик, вокруг него расстелены циновки. В углу – тумба с умывальником и небольшая полочка. У противоположной стены – комод. За ширмой из сезаля на полу расстелена циновка для сна, на которой сложен матрас и постельное белье. В комнате есть несколько светильников из рисовой бумаги. На окнах – легкие светлые шторы, каменный пол застелен домотканым ковром, чтобы ночью не было холодно ходить босиком. У входа стоит вешалка, на стене – несколько крючков.

Прошло несколько часов с ее возвращения в монастырь. Несколько часов бесполезного шатания по окрестностям Линь Ян Шо. В своей комнате она сидеть не могла – воздух там будто бы запрел за пару дней ее отсутствия, одежда неприятно сдавливала и колола кожу, а все тело ломило. На свежем воздухе было немного легче, но лишь немного… Даниэла бродила по дикому парку – не хотелось никого видеть. Вообще никого. Тем более Учителя, который наверняка захочет что-нибудь сказать ей умное, или занять каким-нибудь делом. Пусть лучше все считают, что ее тут нет. Правда, было глупо надеяться укрыться от мага Земли на его же территории, или от прорицательницы, но оставалось лишь надеяться на их понимание. Было тошно от осознания собственной беспомощности. На улице она пробыть долго тоже не смогла. Сердце щемило. На душе скребли кошки. Неожиданно, на нее накатила волна панического страха – а вдруг она больше никогда его не увидит? Вдруг он там пострадает? Не в силах больше метаться меж деревьев, девушка направилась к корпусу мастеров, но зашла в соседнюю с ее комнатой дверь. В комнату Чина, где все так напоминает о нем.

Девушка плотно закрыла за собой дверь. В комнате царил легкий полумрак. Освещать ее сейчас не было смысла – на улице еще светло, в такое время никто не видит у себя в комнатах, потому лампы не зажигают. Чин вообще ее, кажется, никогда не зажигал – его Огонь позволял осветить помещение при надобности. Да и Даниэла чаще всего бывала тут лишь когда он уже спал, наблюдая за тем, как он мило морщится во сне, благодаря лунному свету, проникающему через окно. Воздух был буквально пропитан им. Дани подошла к столу, проводя рукой по мебели. В голове всплыли воспоминания о том, как они вместе ремонтировали это здание. Как она тогда злилась из-за того, что он не обращает на нее никакого внимания… Девушка подошла к его циновке, на которой он спал, опускаясь на колени и беря в руки его подушку. Она пахла им. Такой тонкий, едва уловимый аромат глициний, казалось, могла уловить лишь Даниэла – именно он способствовал тому, что у них было… Девушка, прижимая подушку к груди, легла на циновку, почувствовав, как по щекам стекают слезы.

Боль. Тело сразила острая боль, которая особенно остро ощущалась в области лопатки. И страх. Итальянка резко открыла глаза и поняла, что не может пошевелиться – слишком больно. Но что? Почему? Откуда? Она даже не заметила, как провалилась в сон, но ей ничего не снилось. Или снилось? Вроде бы нет. Но шевелиться было больно. Дани так и лежала, глядя в одну точку, боясь лишний раз вздохнуть. Неожиданно перед глазами появились какие-то красные пятна. Темнота. Она услышала крики. Это были крики боли. Много людей. Это не красные пятна – это кровь. Итальянка испугалась. Она увидела совершенно незнакомое ей место – какая-то деревенька. Вокруг стреляют, все кричат… Она увидела Шэн, которая куда-то потащила мальчика. Чин! Неожиданно она увидела его – он бежал к ней, бежал в ее сторону, снимая бронежилет. Девушка улыбнулась, забывшись на мгновение, хотела было сказать прости, как Чин чуть ли не прыгнул вперед. Но не к ней. Рядом с ней стояла заплаканная девочка. Ее заботливый тигр пришел на помощь ребенку. Рядом упала граната, а она ничего не могла сделать – она и себя-то там не осознавала. Все видела, словно сквозь экран телевизора.

- Милый, беги! – постаралась крикнуть она, но он ее, естественно, не слышал, а лишь рванул вперед. Падая на землю и прикрывая собой девочку. Последнее, что видела Даниэла – непонятный осколок и стремительно окрашивающаяся в темный цвет его камуфляжная форма.

- Нет! – Дани резко вскочила, все еще чувствуя боль как раз в том месте, куда угодил осколок. Из глаз брызнули слезы.

Сил стоять на ногах не было. Итальянка вновь опустилась на циновку, на этот раз в полнейшем бессилии. Ей было страшно. Нет, эта боль, что она испытывала, она ей была не страшна, ей было страшно за него. Дани понимала, что то, что чувствует она – всего лишь отголоски его боли. Она не видела ни что с ним, ни где он… Она даже не могла сказать выжил ли Чин. Страх и паника парализовали. Нет, только не это, только не так, только не сейчас. Тело девушки начало содрогаться в подступающей истерике. Она боялась самого худшего. Ей начало казаться, что она даже уже видит его бездыханное тело, бледную-бледную кожу с отблеском синего, закрытые глаза… Даниэла вздрогнула. Ей было страшно. Нет, она не может его потерять, только не сейчас, только не по ее же вине. Глупая маленькая девчонка, возомнившая себя такой самостоятельной… Глупая девчонка, которая сейчас даже не может подняться на ноги. А ведь наверняка ничего неизвестно.

Сознание итальянки было будто в тумане. Тело содрогалось от истерики, ее бросало то в жар, то в холод. Она не понимала уже где реальность, где абсолютно непонятные теперь ей видения, а где просто страхи и сон. Даниэла пыталась цепляться сознанием за реальность, пыталась убедить себя, что с ним все в порядке, но та ли это была реальность? Правда ли это было? Девушка металась, ее сознание внутренний взор пытался увидеть, почувствовать, но ничего, кроме боли она не осознавала. Боль была не только физической, но и душевной, словно кто-то всадил кол в сердце, повредив не только физическую оболочку. Сознание металось в поисках Чина, но сил было слишком мыло, как и опята, чтобы суметь его отыскать. Дани, сама того не осознавая до конца, тратила свои жизненные силы, отправляя их в пустоту, потому как вряд ли что-то сможет достичь Чина – слишком далеко он был. Но силы продолжали покидать ее, пока она просто не провалилась в темноту.

Девушка не чувствовала и не слышала, как кто-то ее звал по имени, не чувствовала как кто-то аккуратно укрыл ее одеялом и поставил на столик поднос с едой и водой. Она не слышала обращенный к ней слов о том, что все в порядке, что он жив, что они уже скоро вернутся. Девушка спала крепким сном, который восстанавливал ее силы. Проснулась девушка только через полутора суток ранним-ранним утром. Голова болела, а глаза отказывались открываться. Все тело ломило и сковывала усталость. Итальянка так и лежала, как заснула, от того все мышцы затекли и теперь неприятно покалывало все тело. Усилием воли она заставила себя подняться. Безумно хотелось пить – все горло пересохло, словно земля в пустыне. Дани еще не поняла что происходит. Она была в комнате Чина, она видела как его ранило, она пыталась увидеть жив ли он вообще… Но ничего этого она пока что не помнила – девушка отдала слишком много сил. Потому и сон был таким долгим. Чуть пошатываясь, девушка встала на ноги и подошла к столу, на котором откуда-то взялся поднос… Она с жадностью осушила кувшин с водой, пролив часть живительной влаги на себя. Но это помогло немного прийти в себя. Дани удивленно сморгнула, наконец-то поняв, что находится не в своей комнате. Перед глазами неожиданно пронеслись события вчерашнего (как она думала) дня. Девушка закусила нижнюю губу, сдерживая слезы. Не плакать. Нельзя. Нельзя позволять самым страшным мыслям заполонить разум. Надо верить в то, что с ним все в порядке. Дыхание вновь сбилось, а в глазах щипало, но она старалась успокоиться. По щеке скатилась одинокая слеза. Взять себя в руки. Девушка заставила-таки себя уйти из его комнаты, направляясь к озеру. Да, там родная стихия, она успокаивает и помогает видеть вещи такими, какие они есть.

Примерно неделю спустя.

Уже прошла практически неделя с тех пор, как вернулись Чин и сифу Бо. За жизнь тигрицы можно было уже не волноваться, а вот за ее нервное состояние… А также за психическое равновесие всех остальных жителей монастыря, стоило побеспокоиться. Но Даниэлу больше заботило состояние ее возлюбленного. Чин очень плохо спал, его постоянно мучили кошмары, отчего он не высыпался и с каждым днем выглядел все хуже и хуже. Нездоровый цвет лица ее ласкового тигра теперь уже начал бросаться в глаза даже ученикам. В первую же ночь девушка сидела рядом с ним, надеясь, что ее присутствие хоть как-то облегчит его мучения, хотя бы сколько-нибудь избавит от кошмаров, но нет. Чин только разозлился и настоятельно просил больше не появляться ночью в его комнате. Дани не обижалась – она понимала, что он просто не хочет выглядеть слабым и уязвимым в ее глазах. Поэтому девушка теперь каждую ночь втихушку пробиралась в его комнату где-то через полчаса после отбоя, когда Чин уже спал, и сидела с ним всю ночь, держа за руку и всячески пытаясь ослабить его кошмары, чтобы он хоть немного поспал. А когда чувствовала, что он вот-вот проснется, то быстренько выходила из комнаты. В крайнем случае, можно было спрятаться за ширмой, но не факт, что Чин ее там не обнаружит. А злить и расстраивать любимого не хотелось. Но и для девушки подобные ночные посиделки не прошли даром – она, естественно, совершенно не высыпалась, постоянно клевала носом днем и каждую свободную минуту старалась скрыться ото всех в своей комнате и хоть немного вздремнуть. Она даже научилась просыпаться каждые 15-20 минут, чтобы не пропустить ничего важного. Это было похоже на то, как они с подружками отсыпались на пляже – каждые 10 минут просыпались, переворачивались и спали дальше. Только вот на пляже была музыка, и мозг ориентировался на 3-4 песни. А сейчас это было как-то совершенно само по себе. Правда девушка скорее вскакивала каждый раз, а не просыпалась, как это делают нормальные люди. И вот, очередная ночь.

Даниэла подремала положенное ей время и отправилась в соседнюю комнату, где спал Чин. Итальянка аккуратно плотно прикрыла за собой дверь и села рядом с возлюбленным, ласково проведя рукой по растрепавшимся волосам и беря его за руку. Девушка вновь попыталась оплести Чина в своеобразный кокон, состоящий из энергии Аджны, которая пыталась всасывать в себя его тревоги, любые эмоции и образы, которые могли его побеспокоить. Только вот энергии у самой девушки оставалось не так много из-за постоянного недосыпа. И просыпался ее возлюбленный как раз в те минуты, когда она сама ослабевала и не могла больше толком держать это сплетение этих энергетических нитей. Дополнительную нагрузку давало еще и то, что она все эмоции пропускала через себя, за неимением достаточного опыта. Но тут помог опыт врачевателя – девушка, пропустив все через себя, не скапливала это внутри, а скидывала с помощью стихий. Сначала с помощью Воздуха, а днем, когда это было более всего удобно, остатки скидывала с помощью Воды. Даниэла старалась не вслушиваться в эти эмоции, понимая, что Чин вряд ли хотел бы, чтобы она знала все это. Но некоторые образы волей-неволей все же задерживались в памяти… А итальянка совершенно не рассчитала собственные силы – она превращалась в подобие зомби, о которых пишут в книжках. В этот раз девушка упорно старалась держаться до последнего, чувствуя, что силы уходят еще быстрее – она боролась за каждую минуту спокойного сна для Чина, но и итоге просто заснула, все также держа любимого за руку. Благо, что головой не ударилась об пол, когда отключалась.

Каждая ночь становилась подобием проклятья. Стоило закрыть глаза, как вновь снились одни и те же сны, будто те несколько минут, что длилось сражение, успели вобрать столько образов, что их хватит на всю оставшуюся жизнь. Эти образы сплетались, путались, разбавлялись новыми красками, становясь ещё невыносимее. А ещё Чин знал, что при первой возможности к нему приходила Дани, чтобы сидеть возле него, как возле немощного инвалида, и это его особенно злило. Он видел, что девушка не высыпается, что целый день она не то спит на ходу, не то слишком занята своими мыслями, и от этого ещё становилось страшно, что она, не сдержав обещание, видела какие-то из образов. И вновь ночь, и вновь сон…

Грохот лопастей вертолета, за окнами – пламя и все залито странным красным светом. Полный вертолет людей, обожженных, обезображенных, среди них Чин судорожно пытается увидеть хоть кого-то из знакомых. Вновь глаза противника, полные ненависти и страха, но он начинает смеяться, и от этого смеха становится жутко, хочется кричать, но не хватает воздуха. Открывается дверь вертолета. Снова пламя, кровь, крики, дом Рё Шэ, вокруг все залито кровью. Из дома выходит Рё. Снова панический страх, Чин понимает, что на поясе нет меча. Страх сковывает, кругом пламя, но его нет в дыхании. Он испуганно озирается, видит, как Рё Шэ бьет кулаком по воздуху, сейчас должна быть спасительная огненная вспышка, но пламени тоже нет. Грохот автоматных очередей. Чин всматривается в лицо женщины, и от осознания по всему телу пробегает волна ледяного оцепенения, это – не Рё…

- Дани! – Чин резко сел на кровати, судорожно выравнивая дыхание. Он не знал, сон это или нет, кругом темнота, он ничего не замечал, не почувствовал даже, что девушка держит его за руку. Панический страх, зверя, а не человека. На поясе нет меча. Чин рванулся в сторону, чувствуя, что его кто-то держит. Он на ходу перекинулся в тигра, и резким прыжком оказался в другом конце комнаты. Тигр зарычал, прижимая уши, по-прежнему ничего не понимая. Он развернулся в сторону циновки и припал на четыре лапы, как перед броском. Золотистая шерсть вздыбилась вдоль позвоночника. Хищник резко дернул хвостом, почувствовав, что на каменном полу неудобно выпускать когти, и оскалился, громко зарычав.

Последнее, что чувствовала, было то, как не очень удобно легла ее левая рука, чуть придавленная ее же телом. Девушка на треть оказалась лежащей на циновке Чина, как-то не очень удобно распластавшись на полу. Ноги были поджаты, волосы растрепались и теперь были чуть ли не повсюду. Дыхание было ровным и спокойным. Девушка спала, только сон ее был тревожен. Ей ничего не снилось, но чувство тревоги не покидало даже сейчас. Даже мимика на лице выражала некую настороженность, словно девушка чего-то ждала. Она не почувствовала, как рука Чина выскользнула из ее руки, не услышала то, как он выкрикнул ее имя, ни, тем более, как тот перекинулся в тигра и сейчас, глядя на нее из угла комнаты, рычит. Итальянка лишь еще больше нахмурилась – какой-то образ в ее сне никак не мог открыться. Словно она его уже практически видела, она его ощущала каждой клеточкой тела, но никак не могла разглядеть, словно был напущен густой туман, из-за которого даже руки собственной было не рассмотреть.

- Пожалуйста… - прошептала во сне девушка, пытаясь увидеть то, что скрыто за молочной пеленой тумана.

Девушка заворочалась, отчего волосы, упавшие на лицо, теперь разметались по циновке. Лицо выглядело напряженным, но девушка все еще спала. Она не могла вырваться из этого непонятного сна, чувствовала, что должна, нет, просто обязана рассмотреть лицо того, кто скрыт за пеленой тумана, но не получалось. Дани начала различать сторонние звуки, которые были похожи на чье-то рычание, отчего еще сильнее хотелось вырваться из этого странного мира сновидений, но не получалось. Она чувствовала, как подступил ком к горлу, а внутри нее начал зарождаться панический страх остаться тут, в этом странном сне, навсегда.

Тигр продолжал скалиться и рычать, в то время как человеческое сознание, ошпаренное ночным кошмаром, силилось разобрать хоть что-то в происходящем, хотя бы отличить сон от яви. В темноте чуткий взгляд хищной кошки различил силуэт лежащей частично на полу, частично на циновке девушки. Пока от этого становилось только страшнее. Тигр вновь зарычал, уже на собственные мысли, а шкура на загривке несколько раз дернулась. По спине пробежал холодок, когти с неприятным звуком царапнули по каменному полу. Чин махнул хвостом, медленно делая шаг в сторону девушки. Быстрое превращение в то время, когда звериный облик хоть и подчинен сознанию, но стал непривычен из-за отсутствия практики, мешало нормально думать. Тигру было страшно, он из-за этого злился и хотел избежать встречи с человеком. И лучше испугать человека, чтобы он оставил в покое логово. Человеку было страшно. От осознания беспомощности во время сна, от той ужасной картины, на которой оборвалось сновидение, от все ещё сбившегося дыхания, которое помешал восстановить рык хищника. Постепенно Чин начинал осознавать происходящее. Он в своей комнате, он спонтанно перекинулся тигром, из-за того, что во сне не мог рассчитывать на магию или оружие, и перед ним находится Дани. Она спит, хотя он наверняка поднял много шума. Она что-то говорила во сне. Тигр медленно подошел к девушке, перестав скалиться. Он отряхнулся, чтобы вздыбленная шерсть улеглась на спине, после чего склонился к Дани, касаясь влажным носом её щеки. Чин даже не подумал о том, чтобы перекинуться обратно. Он все ещё находился в смятении от сна, сейчас ещё и перевранного вызванным трансформацией изменением сознания, что простая догадка о том, что вид бенгальского тигра – не самое умиротворяющее зрелище после пробуждения, его разум не посетила.

Даниэла продолжала пристально вглядываться в того, чье лицо никак не могла различить сквозь туман. Она уже понимала, что это наверняка мужчина, но кто же он? Итальянка начала разгребать пелену тумана руками. Сначала это было совершенно бесполезно, но спустя какое-то время, приложенные во сне усилия дали о себе знать. Лицо было знакомым. Только вот что-то было не так. Девушка продолжила разгонять туман. Это был Чин. Ее Чин, только вот взгляд у него был какой-то не такой. Уставший, но не совсем его. Это был взгляд его Зверя. Тигра, того самого бенгальского тигра, наверное, благодаря которому и начались их отношения. Они, наверное, и так начали бы встречаться (это же можно так назвать, верно?), только вот сколько времени ходили бы еще вокруг да около – неизвестно. Девушка резко открыла глаза и встретилась все с тем же тигриным взглядом. С губ сорвалось некое подобие стона – итальянка испугалась, что так и не смогла вырваться ото сна. Ей даже показалось, что это был сон во сне, только теперь не только взгляд был тигриным, но и вид. Девушка почувствовала, точнее услышала, что с губ сорвался какой-то хриплый не то стон, не то крик. Итальянка судорожно пыталась понять сон ли это все еще или нет, ведь ощущения от прикосновения носа тигра к ее щеке были такими реальными, слишком реальными. Дани попыталась пошевелиться и хотя бы чуть приподняться и отползти назад, но рука затекла до такой степени, что она ее вообще не чувствовала. Страх начал опутывать сонный разум итальянки. Она понимала, что это Чин, но эта мысль была слишком тихой, на фоне остальных. Даниэла нервно сглотнула, продолжая смотреть в эти красивые, но от этого пока что не менее страшные тигриные глаза. В ее взгляде читался страх. В голову пришла мысль о том, что она все заснула в комнате Чина. Голова девушки резко повернулась в бок, где, как она думала, должен был лежать ее возлюбленный, но его так не оказалось. Она тут же посмотрела в другую сторону, но никого, кроме тигра так и не увидела в комнате.

- Чин? – чуть осипшим после сна голосом, все еще не очень уверенно, спросила девушка, теперь уже настороженно глядя на тигра. Ведь действительно, почему он на нее не напал?

Дани проснулась, посмотрев ему в глаза. Она была напугана. Чин рефлекторно прищурился, так тигр выражает свое дружелюбие. Он все ещё не мог понять, что его внешний вид не очень располагает к доверительным беседам. После того, что он видел во сне, он все ещё не хотел превращаться обратно, просто щурился, продолжая смотреть на девушку. Она позвала его по имени, узнала, но все равно продолжала бояться. Не удивительно, в прошлый раз он был готов на неё броситься. Тигр отошел на полшага, чтобы не пугать Дани, и медленно лег на пол, положив голову на передние лапы. Все это время он не отрывал взгляд от глаз девушки. Сон оказался сном, все хорошо. Дани здесь, рядом с ним, просто снова вместо того, чтобы спать, пришла сторожить его сон. Тигр обвился хвостом, кончик которого пару раз дернулся в ответ на смутные воспоминания о приснившемся кошмаре. Сейчас среди ночи в темноте он чуть было не поверил, что увиденные во сне образы реальны, а не плод его больного сознания, все еще не смирившегося с мыслями, вызванными поездкой с сифу Бо.

Хищник по-прежнему был недоволен, что в его логово зашли без разрешения. Он чувствовал страх девушки, который провоцировал азарт охотника. Неприятное оцепенение после плохого сна хотелось прогнать резким рыком, или вновь отряхнувшись. А лучше и то, и другое. Человек испытывал смесь тревоги и благодарности за то, что Дани о нем беспокоится. Он был в ужасе из-за того, что подобное могло привидеться ему во сне, из всех кошмаров, что он помнил, сегодняшний был особенно невыносимым. Человеку хотелось спрятаться от собственных мыслей, почувствовать контроль над ситуацией, убедить себя в том, что сны нереальны, и не могут мешать его жизни. Из них двоих человек был сильнее, его воля уверенно контролировала желания зверя, хотя в тигриной шкуре было легче и спокойнее. Тигр коварен, ему нельзя давать волю, и человек ему этой воли не давал.

Девушка молчала, прикусив губу. Руку начало колоть по мере того, как к ней начала возвращаться способность нормально шевелиться. Неприятная это штука, когда случается. Тигр прищурился. В любой другой момент, она бы приняла это за какое-нибудь недоверие, но она внимательно следила за его взглядом, потому и не видела в нем никакой опасности. Более того, животное чуть отошло и улеглось на пол, продолжая внимательно смотреть на нее. Даниэла было открыла рот, чтобы что-то сказать или простить, но тут же вновь прикусила губу. Было все еще тяжело шевелиться – мышцы словно одеревенели во время недолгого сна, а все потому что спать надо в своей постели, или даже если не в своей, то так, чтобы было удобно, а не черти как, в раскоряку на полу. Итальянка уже поняла, что это был Чин, ее ненаглядный Чин, но сейчас он был тигрой. Девушка успела окончательно проснуться. В голову даже закралась мысль, что ее поймали на месте преступления, причем еще и с поличным. Но раз тигр пока что не высказывал никаких фи в ее адрес, значит надо потихоньку сделать так, чтобы он даже не подумал о том, чтобы отругать ее за очередное ночное дежурство около него. Итальянка невинно улыбнулась, все же заставив себя пошевелиться и даже двинуться в его сторону. Аккуратно, небыстро (иначе у нее все равно пока что не получалось), практически на четвереньках, но все ближе к своему ласковому тигру. Чуть склонив голову вбок, Даниэла продолжала смотреть ему в глаза. Она старалась не делать резких движений, прекрасно понимая, что зверю подобное поведение не понравится.

- А я тебя люблю, - прошептала девушка, аккуратно, немного неуверенно касаясь пальцами его шерсти на затылке.