Другой день

Суббота. По-китайски – шестая на неделе. День, с виду похожий на предыдущие. Николь со своей повседневной суетливостью – проспала! – проталкивается через толпу на рынке. Такая хрупкая, такая женственно слабая, здесь по привычке превращается в дракониху, чьи сокровища расхищают другие деревенские ящерицы. Сегодня день забоя скота, и люди стоят в очередях за мясом.
Она покупает персики, затем заходит в лавку со специями и берет пару мешочков мелиссы и кориандра, после чего с интересом проходится по лоткам с разноцветным шелком, выискивая что-то новое, но – увы, дальше врезается в толпу детей, предлагающих купить щеночка. Пес милый, ему страшно и он лижется, показывая, какой он беззащитный. Девушка гладит его, видно, что хочет взять с собой, но мнется и отходит.
Солнечный день. Такие после грозы – всегда, а ночью было не заснуть от раскатистого боя грома. Хотя… кого ты обманываешь, Николь? Твой день, шестой на неделе, больше никогда не сможет стать таким, как предыдущие.
Присмотреться: она уже не улыбалась столь беззаботно. Маска на лице, в глазах сумятица, боль, в душе тоска и неразбериха. Девчонка обшаривала толпу глазами, сталкивалась с веселыми, злыми, озабоченными, бестолковыми, гнусными, приятно добродушными лицами, - и понимала, что нет искомого. Нет холодного, жесткого, безразличного. А она пришла за ним, иначе для чего ей было днем совсем не такой как обычно субботы подниматься и идти на рынок.
Она шагала, немного заплетаясь босыми пятками. Со стороны не заметно, если не всматриваться. Просто в толпе все кричат и толкаются – может, кто-то пару раз на ногу наступил? А по правде, у нее внутри все болело. И Николь шла, медленно, нацепив на лицо непонятную приветливость, продавчихам кивая сочувственно, и была такая хорошая милая девочка – а самой так хотелось нырнуть в чье-то теплое, широкое плечо, закрыться огромной рукой и сделать вид, что снит это непохожее на другие утро. Ведь она – почти такая же как вчера. Почти такая же, только не невинная более.

Рейес зевнул, прикрывая ладонью рот. Он так устал от того, что не спал почти всю предыдущую ночь, не говоря уже о схватке с бывшими коллегами, что с трудом передвигал ноги. Преследуемый чередой запахов от приятных до отвратительных, он пробирался в толпе по людному рынку убогой тибетской деревушки. Скайларк был сильным мужчиной. Смуглым и удивительно ловким. Мышцы у него все еще были напряжены от недавней «деловой» встречи. Все прошло хорошо, сказал он себе. Хотя его собеседники не сообщили ему ничего существенного, бывший убийца считал делом чести проверить даже те скудные данные, которые ему сообщили. Неужели от моего последнего контакта с лже-маркизом прошло уже четыре года? Скайлак до сих пор помнил каждое слово из того разговора…
Рейес ткал свой путь мимо бедно одетых лоточников, продающих горшки с сухими кореньями или садки с мясом и рыбой, мимо гончаров и углежогов, толкающих перед собой тележки со своей продукцией и нараспев выкликающих цену, проходил мимо сыроваров в ярких оранжевых безрукавках, мимо мясных лавок, мимо продавцов соли, предлагавших ее в разных видах и упаковках, мимо пекарей, продающих хлеб, пироги и пирожные, мимо торговцев птицей, пряностями, зерном, и тысячами прочих товаров, выставленных в витринах или прямо на улице. Рядом грузчики, извозчики, проводники, торговцы и дельцы занимались повседневной рутиной. Громко крича на китайском, они предлагали свои услуги. Иногда пробираться сквозь толпу было затруднительно и Скайларк опасался чтобы в этой суматохе его карманы не остались пустыми.

С виду казалось, что девочка была чутка к происходящему и внимательна. На деле Ник искала ЕГО – и все остальные лица смазывались, оставляя сырой туман в голове. Прекрасная мишень для беспризорников, крутившихся под ногами. Тем более, не способная бегать, ходящая так… в раскоряку.
Мэтт мог о себе позаботиться. Да и она – могла о себе. Много лет до их встречи он дрался и получал ранения, описывая свою историю некрасивыми узорами из шрамов по телу. А она много лет была простой деревенской девушкой, без никого: только бабушка, мама, клиенты и козы. И субботние походы на рынок.
Но сегодня Николь была не такой, как вчера. Она была напуганной. Страх усугублялся и не хотел проходить, хотя солнечный день был приятен и улыбчив. Страх поселился в желудке и прогрызал там дыру. Пустота. Она чувствовала себя одинокой, даже хуже, чем прежде – когда его теряла. Девушка стала женщиной, а никто не объяснил ей, как с этим жить. И Никки дрожала под своим тонким серым платьишком, незаметно, не телом – сердечком. Она рыскала голодными глазами в поисках того, кто совершил это зверство и позволил себе убежать.
Повернув голову влево, засмотревшись на драку петухов в клетках, китаянка продолжала идти через толпу не тех людей. Возможно, она оступилась, возможно, кто-то толкнул – и девочка вдруг напоролась на странного с виду мужчину, больно ударившись об него плечом и не удержавшись на ногах. Отрешенно подняла глаза и… дежавю.
Он был высокий, каменная глыба под два метра ростом. Глаза – ох, она не видела его глаз за темными очками, но по выражению лица и позе почувствовала: такая же пустота и холод внутри. И Николь так же замерла, выжидая, пока он уйдет – потому что вселял в нее что-то… трепетное. У них было мгновение, оценив друг друга, оба внутренне хмыкнули. Девчушка поджала губы и бросила:
- Извини, господин. – а сама спрятала взгляд в песок, ковыряясь пальцами. Она не выронила корзинку с продуктами – и на том спасибо, даже не покалечилась. Стала подниматься, чувствуя его тень на себе и какое-то тяжелое чувство, сосущее под ложечкой.

Местные жители отчаянно торговались, жалуясь на завышенные цены, — и вдруг Рей сообразил, что неприятное ощущение, которое он испытывает почти всю дорогу, это предупреждение: за ним следят. Встревоженный, он огляделся; среди множества лиц вокруг не было ни одного знакомого. Свой меч Скайлар предусмотрительно скрыл под плащом, чтобы не привлекать внимания. Во всяком случае, вездесущие торгаши не особенно им интересовались, хотя некоторые ускоглазые поглядывали на Рея с таким видом, словно чувствовали опасность, но не могли определить ее источник. Скайларк ускорил шаг.
Ощущение было довольно слабым: вероятно, преследователи держались на расстоянии, и он не мог их увидеть. Но тогда как же узнать их в толпе? Скайларк остановился и оглядел ближайшие крыши, но ничего подозрительного не обнаружил. Он следил за толпой, текущей вверх и вниз по улице, в надежде заметить преследователей, но опять не нашел ничего, что могло бы его насторожить. Он отвлекся от своих наблюдений только тогда когда на него налетела какая-то растяпа. Хрипя от раздражения, он одной рукой схватил зеваку за шкирку, поднял вверх и, поставил на ноги.
– Ну, ты! Под ноги-то смотри! - сердито огрызнулся Рей, услышав слова извинения. Только сейчас он внимательно рассмотрел девушку, которая налетела на него. Девчонка была симпатичной, но одежда была явно не по росту, а хотя может это стиль такой. На вид ей было не больше восемнадцати, но Рейес не был силен в определении возраста у женщин, особенно если они молоды и смазливы.
Скайларк еще раз оглядел улицу и, глубоко вздохнув, полез во внутренний карман. Направляясь в это Богом забытое место, он за две недели почти не останавливался, чтобы поесть, и до сих пор ощущал некоторую слабость. Но денег у него было достаточно… Вот именно было? Его кошелек самым магическим образом исчез. Думать мужчине долго не надо было, он быстро сообразил и тут же крепко схватил девчушку за руку и прорычал со злобой:
– Отдай, а то хуже будет…

Никки не дали самостоятельно подняться – и может, оно к лучшему: шевелить ногами было неприятно. Тяжелая лапа легла на спину, твердым движением сжала ткань платья и клок попавшихся в кулак волос, очень «галантно» поставила девушку перед собой на землю. Он как котенка рассматривал ее в воздухе, прежде чем отпустить, а у Николь не было сил сопротивляться: покорялась очередному европейскому идиоту. Похоже, вне Китая все такие.
Пришибленно кивнув, мол, спасибо что поднял, девчушка рванулась поспешно уйти чтобы не мозолить странному парню глаза. Ей не нужны были неприятности в своей деревне, хотя она навлекла их еще месяц назад, в день знакомства с Мэттом. Делая шаг в сторону и поспешно забывая нового «знакомого», Ник неожиданно ощутила тяжелую хватку пальцев на руке повыше локтя.
- А! – он сжал слишком больно для предупредительного раза. Даже американец так не сжимал, если не злился слишком. Китаянка обернулась, в недоумении вскидывая к чужестранцу лицо, и застыла, вперившись в жесткие очертания губ. Слова, четко и раздельно сказанные, показались ей обрывком фразы, начало которой она не услышала.
- Извини? – вскинула бровь, не догоняя. Своим рывком он вытряхнул пару персиков из ее корзины, и ребятишки с небывалой скоростью смели фрукты с дороги.
Чего хотел этот жесткий человек, на полном серьезе угрожающий ей прилюдно? Ограбить? Отыметь? Это было бы по меньшей мере странно.
Но Николь не рыпалась, даже не пыталась привлечь хоть кого-то из разномастной толпы. Как уже было сказано, в ней глубоко сидел комплекс жертвы: она покорялась просто оттого, что считала себя никчемной. Кому надо вступаться за такую? Простушка, деревенщина. Разве только, чтобы как Мэтт, потом хорошенько оттрахать себе в удовольствие.

Девица попалась или слишком тупая и несообразительная или просто решила, что строить из себе дурочку будет слишком умно. Рей снял очки и теперь с сомнением взирал на китаянку. Филиппинец свободной рукой приподнял ее подборок, заставив взглянуть себе в глаза, и устремил на девушку напряженный, пронизывающий взгляд. Он приблизился почти вплотную и заговорил тихо, выделяя каждое слово.
- Ты не похожа на идиотку, но ведешь себя именно так. И что мне тащить тебя к констеблю или кто тут у вас служитель закона?
Закон Скайларк уважал только в своем лице, а в клоунах, которые называли себя служителями правосудия, он не нуждался, но может эту деревенщину можно этим припугнуть.
Рейес оценивающим взглядом осмотрел Николь, которая стояла, не шевелясь, следя за каждым его движением. Рей видел, что она его боится больше, чем чего-то другого. Скайларк нахмурился было, но потом вдруг ухмыльнулся, взглянув в глаза девушке. Мужчину злила ее непринужденность, и в то же время он ощущал ее странную привлекательность.
- Так и быть прощу тебе, но если не отработаешь украденных денег, тогда…
Было почти смешно, если бы не было так нелепо. Рей сам бы взял, что хотел и не обращал бы ни на что внимания. Разврату, конечно, лучше предаваться по ночам. В темноте, но и днем это делать Рей не брезговал, а эта воришка вполне сгодится.
Он на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь к снедающей его внутренней жажде. У него давно не было женщины и эта ему бы не помешала. Она утолит его желание. Для этого некоторые женщины и предназначены. Но Рей был не обыкновенным животным, как другие мужчины, которые к примеру, просто взгромождаются на женщину, через пару минут удовлетворенно хрюкают, и все дела.

Кажется, ему не нравилась ее непонятливость. И он становился тем смелее и раздражительнее, чем больше растерянности появлялось в ее глазах. И без того потерянных, испуганных глазах. Никки сжалась в комочек, вцепившись руками в корзинку как в единственное спасение. Не держи она ее на уровне живота – и мужчина приблизился бы вплотную, и ей пришлось бы ощущать его своим пустым, не таким как вчера пахом. А она не хотела никого туда подпускать, но уже не из страха, как перед бандитами в забегаловке, а потому, что девочку пометили. Девочка привязалась к другому.
- Отпусти. – она испуганно рванула подбородок из его руки, не желая смотреть в эти жесткие глаза – нет, не такие, как у американца. И лицо, и губы, и скулы – не такие, хотя общие черты жестокого прошлого отложились на обоих. Просто Мэтью вроде как закончил. А этот еще жил и питался кровью.
Он сжал подбородок еще сильнее, искажая податливые черты ее губ и щеки, решительно делая больно. Девочка не понимала, чего он хочет, не понимала, в чем провинилась. Может, оттого, что не могла ходить ровно? Но она не хотела, черт возьми, ей не улыбалось раздвигать ноги! Каким образом, Мэтт, за одну ночь ты сделал ее похожей на шлюху, даже без макияжа и пошлого платья?
Николь замерла в его руке, перестав реагировать на слова. Он был безумец – это же видно, и не понятно, чего пристал. Раньше в такие минуты внезапно встревал американец. И разве сейчас не появится?
Китаянка бегала по толпе глазами. Хотела помощи, но боялась попросить. Мужчина с силой сжимал ее руку, и прохладная колкость пошла по ладони: он перекрывал ток крови. И с каждой секундой девчонка холодела и повторяла про себя одну только бессмысленную фразу: «Ну за что это мне?..»

Поведение девчонки изменилось, и он замечал и наслаждался этой разницей. Когда ее рот раскрылся в испуганном вопле, он пожалел, что нельзя заткнуть его каким-то кляпом или на худой конец скатанными в комок грязными трусиками. Он отпустил подбородок девушки, но мгновенно коснулся рукояти меча и слегка вынул его из ножен, чтобы припугнуть китаянку. Скайларк раздраженно сунул меч в ножны, желая показать, что он не переменит решения.
- Следуй за мной! – сказал Рейес, все еще не выпуская запястье девушки из своей руки. Николь съежилась от страха. – Иди за мной, не то я проткну тебя!
Он с удовольствием бы послушал ее душераздирающие крики о помощи здесь на рыночной площади, но это положило бы преждевременный конец наслаждению. Ему нравились крики, вопли. Они всегда искренни. К тому же у него были свои планы на эту барышню, и в них входило не только бездумное желание утолить свои особенные потребности.
Рей потащил все еще упирающуюся воровку за собой в ближайший переулок. Дойдя до ближайшего мусорного бака, он остановился и прислушался. Мужчина осмотрелся по сторонам, тщательно изучая обстановку. Он вглядывался в черные тени, отбрасываемые домами, наблюдая, как гнутся и раскачивается белые на веревках от порывов ветра. Рей втянул носом воздух и продолжал отыскивать признаки опасности. Какое-то насекомое больно впилось ему в шею. Скайларк раздраженно прихлопнул ее и выругался. Он швырнул китаянку вперед, прямо на какие-то картонные ящики, которые кто-то как попало, сложил возле кучи ненужного хлама.
Рей остановился и, лизнув пальцы, пригладил ими бровь.
- Как твое имя?

Никки снова споткнулась, но он так держал руку, что не дал ей упасть. Плечо заломило, в глазах потемнело, и девчушка уже не среагировала на угрозу с мечом – хватило железной хватки его ладони. Без всякого сопротивления, повиновалась, засеменив ножками следом, едва поспевая за его большими твердыми шагами. А с ним даже легче было идти: толпа сама расступалась, давая дорогу, а силища мускул практически подкидывала девушку в воздух, когда она по каким-то причинам мешкала, боясь ступить. Почти всегда Ник ходила босиком, и кожа стоп была не нежной, как у младенца, но это не делало ее невосприимчивой к острым выступам камешков на дороге. Девушка предпочитала ходить плавно, прощупывать землю, выбирать, куда поставить ногу. И когда она лишалась этой возможности - становилась еще более забитой.
Мужчина приволок ее в заулок, место мусорщиков и отбросов. Как джентльмен, швырнул в груду коробок вместо голого щебня. Китаянка упала, все так же сжимая корзину, и уставилась на него. Мусорный бак за спиной, хищный оскал впереди – она была зажата, хотя один вскрик посреди толпы мог бы избавить ее от теперешнего положения. Но вне общества были и плюсы. Она могла в открытую применять огонь.
Сейчас девушка озиралась, как и Скайларк, исследуя движения тени. Она была подавлена: его взгляд, его рост, его положение говорили ей об опасности и необходимости покорно льнуть к его ногам, чтобы пощадили. Но ведь Мэтт зачем-то сделал ее не такой, как вчера. Мэтт зачем-то наделил ее… пустотой.
Никки дернулась, решительно поднимаясь. Что-то дерзкое взметнулось в ее глазах, и маленькая девочка посмотрела на мужчину сверху вниз, вместо привычного снизу вверх.
- Ты запутался, господин. Устал и запутался.
Она не ответила на его вопрос, потому что почувствовала себя смелой, чтобы не делать этого. Она боялась к нему приблизиться, но уже проникалась чувством симпатии. Если люди такие – значит, их жизни такие.
- Я не брала твоих денег.
И она посмотрела ему в глаза – за очками, трогая пустоту его колкой души и чувствуя умиротворение. У нее же было два дня, чтобы стать другой. Трепетом тела она ощущала убийцу – родного, чудовищного убийцу.

Переулок был узким и безлюдным. Темные глаза убийцы горели от нетерпения. Услышав голос девчонки, он улыбнулся. Он не спал всю ночь, однако о сне он и не думал. Сон это удел для слабых. Он же, как и его предки, воин. Вкус к земным утехам он унаследовал от предков. Они увлекались марихуаной и прочей наркотой, а он любил наслаждение другого типа. Он гордился своим телом – этим отлаженным, смертоносным механизмом – и он не желал отравлять его наркотиками. Он пристрастился к чему-то более полезному и эффективному, чем обычная наркота…
Ощущая, как внутри нарастает знакомое возбуждение, убийца сделал несколько шагов вперед к девушке. Он наклонился над девушкой. В его стране женщины совсем не похожи на тех, которые родились на материке. Здесь они любят притворяться сильными и независимыми. Это его привлекало и несказанно веселило.
- Я не говорил, что у меня пропали деньги.
Длинные, грубые пальцы Рейеса снова прикоснулись к подбородку Николь, и он очень медленно наклонил голову. И он почувствовал, как она вздрогнула, ощутив его горячие настойчивые губы на своих губах. Он целовал её яростно и грубо, а потом еще сильнее. Его губы силой раскрыли ее, и он почувствовал ее естественный аромат, в то время как его собственное горячее дыхание передавалось ей. Это длилось достаточно долго… и наконец, когда Рей отпустил. Но это простое для него прикосновение лишило его самообладания. Он произнес:
- Не предлагай себя так просто и не стесняйся, если секс тебе не нравится и не доставляет удовольствие, мужчина это почувствует как собака, которая чувствует страх и даже самый романтический и влюбленный в тебя идиот будет ненавидеть тебя за это.
Неуловимое, скоротечное нечто, дарующее невероятные ощущения. Благодаря своей необычной чувственности, древнейшем знаниям Скайдарк коллекционировал эти драгоценные мгновения и хранил в памяти, придавая этому эфемерному ощущению иллюзию постоянства. Он полагал себя счастливцем, ибо мог понимать такие вещи и полностью удовлетворить не только себя, но и женщину. Женщину существо, которое создано, чтобы дарить наслаждение.
Не дожидаясь разрешения, он проник под платье своей «рабыни», настойчиво поглаживая её бедра и ягоицы. Её губы притягивали к себе и он, вновь наклонившись к ней, насладился их пухлостью.

Она попятилась от него, вжимаясь тельцем в рельефную кладку стены, защитой выставляя вперед корзину. Объективно – он был не настолько высок, как Мэтт, но казался выше него. Выше, стройнее, изощреннее, жестче. Он шел на нее, а у нее пропала вся смелость и вообще, желание дальше стоять. И ноги подкашивались, как уже случалось, от страха.
«Не говорил о деньгах? Разве?» - Николь с сомнением поверила, что ей привиделось это. Как тогда – мертвая дочка на фотографии. Он прижал ее, понюхал ее – их присылают в Китай как в психушку? Средь бела дня он делал с ней то, что диктовал его голодный дружок. Он лапал самку.
Николь перестала держать корзину – пропала необходимость: мужчина был так близко, что та застряла между их телами. Она едва приоткрыла ротик – становилось трудно дышать – а он впился в нее губами. Девушка рыкнула, дернулась, вырываясь: ей было страшно, да даже с Мэттом. Она была профаном в поцелуях, и это было едва ли не более интимным, чем позволить трогать себя за бедро. Сжалась, ударила хлипкой рукой по груди – стальная машина не заметила. Ник не отвечала на поцелуй, но вместе с тем боялась разгневать его, укусив.
Ей требовалось расстояние. Какая-то дистанция, чтобы почувствовать себя увереннее. Так он давил, не оставляя пространства для личной территории, гасил все ее попытки почувствовать себя не беспомощной крошечной девочкой. И некуда было отступать.
Шелл пискнула от страха, когда он вдруг отстранился и заговорил о сексе и желании, но ей это было мало понятно. Кажется, он просил не прикидываться, будто она не хочет – или наоборот, иначе бы это его взбесило. И девочка восприняла фразу, как подсказку: действуй.
Возможно, она была похожа на мышонка, которому дали шанс убежать только чтобы поймать его снова. Когда Скайларк потянулся к ее губам снова, Николь уже не стояла, бездействуя. Она собирала энергию, желтую с примесью красного, взрывая внутри и выталкивая неровным потоком. Пламя в руках. Сначала горячие точки, и кожа розовеет на ладонях. Ты можешь выпускать огонь любой частью тела, но физиологически через руки комфортнее, проще. Воздух начинал сгущаться и пахнуть неприятно паленым, но не долго – прежде чем вспыхнуть и наконец уничтожить попавшиеся ему пылинки. Девчонка предупредительно отстранилась от лица чужака, сталкиваясь с ним взглядом: не вожделеющим, - возмущенным. Он мог не крутить головой по сторонам: боковым зрением вспышки пламени было прекрасно видно, а девчушка и виду не подавала, что не сможет держать этот огонь слишком долго.
- Еще хочешь тронуть меня? – спросила с вызовом, сама удивляясь возникшей силе в голосе. Она могла за себя постоять. Она больше не была безвольной куколкой. Она стала женщиной.

Чувства клокотали в Скайларке как в кипящем котле. Вдруг внутри у него возникли неприятные ощущения и связаны они были отнюдь не с предстоящим ему половым актом. Наконец-то они исчезли и оставили его наедине с похотью. Он не знал толком, что это за чувства, но был уверен, что может слышать их исключительно благодаря своему развитому чувству самосохранения. Он может ловить эти эфемерные послания, потому что у него очень острое восприятие и потому, что его всегда интересуют детали. Еще, перед тем как поцеловать эту распутницу он почувствовал исходящий от нее запах другого мужчины. Чувствовал вонь его похоти. Хотя запах духов девушки смешивался со слабым ароматом мыла и талька, но недавний запах чужого тела и спермы были сильнее всего. По мнению Рея у каждой шлюхи были свои обычаи. Некоторые не любят соблюдать гигиену, но это, как правило, более старые, которым платят ломаные гроши, и им на это все ровно. Он давно заметил, что молоденькие и красивые девушки, которые получают больше, моются после каждого клиента. Он предпочитал тех, что моются, но в данном случае это было не важно. К тому же что-то было в этой девчушке и возможно именно то, что он искал. Она уже не проявляла страха, и кажется под этим платьем скрывалось не только бестолковая сущность женщины, но и кое-что невидимое для глаз. Рейес Скайларк был сейчас во всем оружии, со здоровенным мечом на поясе, но такой опытный убийца не обходился лишь одним клинком в своих путешествиях.
Рей почувствовал, что с девицей что-то не так. Сейчас в ее лице за чарующей красотой проглядывала жесткость. Но видимо мужчины видели лишь смазливую мордашку, а всего остального не замечали. А он заметил. Он всегда замечал все детали, а эта встречалась довольно часто. Всегда одно и то же. Свойства характера, которых нежные черты не могут скрыть от такого проницательного человека, как он. Заметил он и вспышки огня, которые появились будто из воздуха возле его головы.
- Ты другая? — спросил он, хотя и так это знал. - У тебя руки дрожат, но ты кое-что не заметила возле своей ноги.
Руку, которая ласкала девушку под платьем, быстро дополнил острый кинжал, спрятанный в тугих наручных повязках. Теперь холодное лезвие ласкало ногу незнакомки. Он скрыл самодовольную ухмылку и заглянул в ее карие глаза.
- Убивать нужно сразу, а не болтать попусту. Твои фокусы быстрее человека, но они не быстрее клинка.
Рейеса не страшила смерть, но он даже не боялся, что эти два огонька смогут отправить его на тот свет, а вот он подрезав артерию этой девице мог запросто лишить ее значительного объема крови, что угрожало не самыми лучшими последствиями.

Его любовная прелюдия была мгновенно прервана, а может, только начиналась – в зависимости от того, что именно возбуждало убийцу. Николь ощутила холодок лезвия у бедра, и по ее спине побежали щекотливые мурашки. Мороз по коже… Еще вчера она разбрасывалась громкими словами, вторя «маньяк» о Мэтте, но похоже, именно сейчас встретила настоящего. Румянец сошел с ее щек, а зрачки сузились от непонятного ощущения в паху. Да, она другая. И эта другая, кажется, теряла контроль над своей магией.
Никки не чувствовала землю. Опора под ногами стала просто шершавой коробкой, на которую наступили босой ногой. Она могла бы потрогать кирпич стены – и осознать, что это всего лишь кирпич. Исчезла уверенность в себе, исчез смысл сражаться – и огоньки в руках заколебались, исчезая, погасли. Пропал внутренний стержень, заглохло движение жизни, посерело буйство красок. Мир стал одноцветным, и только стук сердца звенел в ушах нарастающим темпом.
Она не знала, насколько нож у ее ноги опасен. Она не обучалась этому и не имела представления об этом. Упрощенно, своим детским мироощущением, она чувствовала, что нож у горла или у живота может пресечь ее жизнь. Но если бы она подумывала о самоубийстве, в ее мыслях не возникло бы идеи перерезать вены. Николь ужаснуло другое. Она представила, как он всадит нож ТУДА. А уверенность его голоса, хищная, любопытная, но не страшащаяся реакция на волшебство тем паче уверяли ее в этом. Он был маньяк, и наслаждался этим.
Девочка сглотнула, чувствуя, как комок подступает к горлу. Ломался едва заложенный фундамент ее самостоятельности. Она не может себя защитить. Не может. Как бы ни старалась. Не получается. Они всегда сильнее ее. А она слабая. Слабая.
Ее губы дрогнули, изображая гримасу, как будто она начала рыдать. Но она не плакала. Высокий статный мужчина ломом дробил ее психику. Так грубо. Только за то, что она на него упала.
Есть две грани привязанностей у женщин. Первая – когда ломают их хрупкий девственный барьер. Испытав шок преломления, они следуют за тем самым мужчиной в поисках уверенности: они обрели, а не потеряли. И те, кто по каким-то причинам не получает подтверждения, затем обречены страдать, пока кто-то другой их не убедит.
Вторая грань проявляется, когда ты переходишь к осознанию своей никчемности и того, что вот любой человек способен решить твою судьбу, не важно, пытаешься ли ты сделать что-то ему в угоду или идешь наперекор. Мэтт подорвал первую планку, просто убежав. А холодная сталь у бедра и внезапно затухшая магия сорвали вторую границу.
Ник сникла. От взметнувшегося в сознании только что признания – я могу, я женщина, сильная, - осталась размытая горстка пепла, даже не теплого, чтобы быть способным разгореться. Слабачка. Никудышняя. Уже почти мертвая. Смертница.
И вот так, внезапно сломавшись, она вдруг рухнула ему на плечи, практически завыв, как в тех криминалистических сводках, что вы с упоением поглощаете за тарелкой макарон на диване:
- Господин, я прошу, я ни в чем не виновата, не троньте! Я дам вам денег, я заплачу, правда, я принесу все что есть из дома, я буду вас ублажать - только скажите, но не троньте… Сохраните мне жизнь, пощадите!
Это не стыдно – просить не у бога, а у человека. Это всего лишь пара шагов в глубокую пропасть. И нет рядом того, кто мог бы подхватить. Кроме самого убийцы, с ядовитой ухмылкой на лице распоряжающегося твоей короткой жизнью.

Смуглый убийца стоял рядом с девушкой, слегка разочарованный, и любовался своей живой наградой. Интересно, думал он, она на самом деле говорит правду или просто притворяется, чтобы избежать дальнейших неприятностей? В конце концов, ему было это безразлично, потому что он насытился. Он не удовлетворил свою плоть, но он всегда получал огромное удовольствие, принуждая вот таких своенравных девиц к физическому повиновению. Сейчас у него было другое желание, убийца почувствовал, как оно все больше нарастает внутри. Он давно не убивал. Не убивал и не калечил, а это ведь действовало на него как его персональный сорт героина… Каждая новая схватка удовлетворяла только на мгновение, а потом появлялась еще большая потребность убивать. Он не убивал уже давно, а лишь наносил тяжелые раны. Сейчас же чувство эйфории прошло. Жажда убивать вернулась.
Он внимательно посмотрел на Николь, которая просила о пощаде находясь прямо перед ним, провел рукой по её тонкой шее. Размышляя, что он может в момент оборвать нить ее короткой жизни. Эта мысль его возбуждала. Правда, какая от этого будет польза? Сильные пальцы обхватили нежное на ощупь горло, Скайларк почувствовал её неровный пульс, который все быстрее забился под его пальцами. По её лицу не текли слезы. Но её брови сошлись на переносице и из-за этого ее лоб покрылся морщинами. Он тщательно пересчитал их, потому что он обожал детали. Испуганными карими глазами она смотрела на него, боясь предположить, что он предпринимает дальше. Скайларк все еще сжимал одной рукой горло девушки, в то время как другая была под платьем. Он медленно и аккуратно вытащил ее из под самых интимных мест, и теперь маленький нож коснулся лезвием горла. Девушка застыла. Рей легонько надавил кончиком ножа, а на шее мгновенно появилась тоненькая как нитка струйка алой крови.
- Упс, смотри царапина, - произнес Рей, однако, пересилив желание, убрал руку. У него есть дела поважнее. Его цель куда приоритетней, чем личные прихоти. – Мне не нужны деньги и ты тоже не нужна, но сейчас твоя жизнь принадлежит мне. Давай начнем сначала, как твое имя?