Слежка

Сколько времени Сайлас уже ищет своего старого напарника? Того сослуживца, с которым они прошли девять кругов ада и вышли победителями, с которым утонули в крови и с которым совершили столько славных убийств, работая на благо и пользу Соединенный штатов. А потом этот придурок, внезапно повторно слетев с катушек, свалил в голубые дали, оставив после себя лишь воспоминания о былых неплохих днях. Убивать стало скучно. Не с кем делиться радостью от чужой боли. Не с кем решать, кто умрет следующим. Мэверику одному было неинтересно. Пытались дать другого напарника, но он, не проработав и недели, попросился перевести его в другой отряд. Работал один - но не получал радости от заданий, начал увиливать от работы. Нужно было вернуть Мэтта, чтобы вернуть себе смысл в жизни.

А обнаружился Хаммер в одной маленькой деревушке на Тибете. В мире всегда найдутся люди, у которых можно купить все, что угодно - выпивку, наркотики, женскую ласку, информацию, оружие, жизнь. В этот раз альбинос ограничился информацией. И получил ее пропорционально той сумме, которую выложил на прилавок. Тибет. Дикое место.

Следить нетрудно, если следишь за олухом. Однако Хаммер таковым не являлся, иначе они бы так никогда и не сработались вместе. Кошачья осторожность, немного приправленная ментальным внушением, и можно открыто передвигаться по улице. Жаль, что напарника так не проведешь. Темная фигура, закутанная в плащ, жалась к одному из заборов, прячась в утренних сумерках и тени, отбрасываемой густой древесной кроной.

Очередное утро очередного дня. Мэтт уже пообжился в деревне, привык каждое утро делать примерно одно и то же - рынок, дом, лошади, импровизированный душ, обед в баре, а потом долгое сидение с Николь вокруг поломанной мебели. В деревне его приветствовали почти, как своего. С пинка девушки он тут не в одном доме побывал... Выходя из бара, американец отчего-то настороженно обернулся - складывалось ощущение, что его преследуют. Никого не было в поле зрения, местные занимались своими делами. Такое случалось уже не в первый раз, и все чаще Хам стал списывать это на прогрессирующую паранойю. Учеными, будем надеяться, что не британскими, даже почти доказано должно быть - чем лучше у тебя идут дела, тем чаще ты убеждаешь себя, что это затишье перед бурей, и ожидаешь подвоха.
Сейчас он сидел в саду местного старосты, ждал его уже битых полчаса, и все равно ощущал неприятный тяжелый взгляд. Поднялся на ноги, вытянул шею, огляделся - никого. Как в шутках... Видишь суслика? нет? А он есть!
Действительно, если ты чего-то не видишь, это не значит, что этого нет.
- У тебя паранойя, - убедил себя Хаммер, снова усаживаясь на скамью. Лучший способ убедить себя в мании преследования, а не в самом преследовании, это начать говорить сам с собой. Тогда, спустя какое-то время, ты назовешь себя сумасшедшим и тяжелые взгляды мерещиться перестанут.
Мэтью снова обернулся.

Не перестали мерещиться. Фигура не сдвинулась с места, ловя разноцветными глазами, скрытыми капюшоном, каждое движение бывшего напарника. Хаммер волновался. Чувствовал. Ждал. Сайлас тоже жал подобно опытному хищнику, готовый простоять без движения до самого вечера, чтобы потом, невидимый под покровом ночи, проследовать за Мэттом.

Что заставило Хаммера остановиться в этой деревне? Почему он не бежит дальше, изгнанный из страны и преследуемый по закону. Он может быть чего-то ждет. Или кого-то. Прячется от прошлого и что пытается забыть? Убийства? Кровь? Боль? Она не забывается. Убив один раз, ты - не убийца. Два раза - уже становишься им пожизненно. Не закономерность - это просто жизнь. Это война. Когда смотришь в глаза своей жертве и убиваешь ее после продолжительных пыток. Не забыть, не стереть, не предать. Память - штука назойливая и коварная. Забывая одно - вспоминаешь другое.

Дождавшись, пока Хаммерт отвернется, старательно убеждая себя в том, что ему мерещится, Сайлас сдвинулся с места, делая несколько шагов вперед, оказавшись позади телеги, груженой дровами, прикинулся еще одним бревном, замерев рядом с колесом, и позволяя меланхоличной лошади себя обнюхать. Похлопал ее по крупу, сделав вид, что впрягает кобылу, отвернулся, чтобы ментально приказать что-то стоявшему подле и обалдевшему от подобного сюрприза хозяину чалой.

Терпеливо, почти лениво повернулся назад к Хаммеру, все еще сидевшему в саду. Губы напарника шевелились - он говорил сам с собой или общался ментально - но Сайлас не видел никого, с кем бы мог перекидываться сообщениями сослуживец. Нужно было подобраться еще ближе.