Моя семнадцатая осень

Васильково-синяя гладь, близкая и одновременно бесконечно далекая, реальная – казалось, стоит лишь протянуть руку, и ты сможешь коснуться её прохладной, идеальной гладкой поверхности – но в действительности своей иллюзорная, существующая везде, и вместе с тем нигде конкретно. Белоснежная пушинка, десятки, сотни и тысячи пушинок, выходящие на васильковую гладь и танцующие на ней свой дивный танец – порой стремительный, порой плавный, преисполненный томной, величавой медлительности, но неизменно прекрасный и не прекращающий будоражить воображение. Изабель вздохнула – тихий, едва слышимый звук среди шелеста пролетающего мимо ветра – и открыла глаза, направляя взгляд золотистых глаз в небеса, картины которого могла до самой мельчайшей детали прорисовывать в своем сознании. Васильково-синее пространство в вышине, бледнеющее по мере приближения к линии горизонта; ровные, молочно-белые полосы облаков, пересекающие воды необозримого воздушного океана. Внезапно мелькнула и столь же внезапно исчезла тень, пронеслась под облаками величественная птица, с силой взмахивающая своими смольными крыльями, – Изабель рефлекторно зажмурилась, словно опасаясь нападения, но в следующее же мгновение вновь взглянула на небо, с благоговейным трепетом и со странной, какой-то сладостной тоской в глубине янтарных глаз. Воздух, наполнивший её своими качествами, мыслями, мечтами, как вода наполняет совершенно пустой, девственно-чистый сосуд, одновременно с этим всегда отдалял её от неба, напоминая, что только он способен достичь той далекой границы, где холод космического вакуума смешивается с едва уловимым теплом земной атмосферы. Бескрылая птица, она тщетно пыталась взлететь, и каждый раз падала, падала на каменную твердь, но ни на мгновение не расставалась со своей мечтой оказаться среди облаков. Изабель обеими руками потянулась вверх, как словно бы хотела дотронуться хоть до кончика проплывающего мимо облака, дотронуться до призраков своих желаний, могущих исполниться, но упорно не желающих исполняться... Сегодня настал первый день её семнадцатой осени.