Богатый, насыщенный вкус практики

Арлетта была не сторонницей того, чтобы объединять учеников в группы без острой надобности, отдавая предпочтение индивидуальному обучению, когда можно сосредоточиться на одном ученике и не отвлекаться, не оглядываться по сторонам. Но в этот раз - ученицы прямо-таки напрашивались на то, чтобы взять их на занятие обеих сразу, а там устраивать тотализатор, кто кого не только на своём поле переиграет, но и на чужое успешно забраться сможет.
Евгения шатко ориентировалась в теории чакр, зато была неплохо подкована в анатомии и прочей немагической медицине. Джулиет, наоборот, с теории чакр своё обучение начинала и хорошо с этой теорией была знакома, зато как раз анатомия у неё усердно прихрамывала. Так и тянуло столкнуть этих таких разных, но, безусловно, очень толковых учениц лбами и посмотреть, которая из них окажется более толковой. Что Давенпорт, поддавшись соблазну, и проделала, когда пригласила обеих учениц в лазарет в один и тот же день и к одному и тому же времени.
Единственное, что пока омрачало хитросплетенную задумку Арлетты - так это то, что у неё не спешил вытанцовываться план занятия. По задумке, ученицы должны были в благородном соперничестве взаимно обогатить друг друга знаниями. Но вот как поставить занятие так, чтобы благородное соперничество действительно имело место - это пока был вопрос мутный. Арлетта уповала на то, что обстоятельства в ходе занятия как-нибудь особо удачно сложатся и подбросят ей благодатную тему для соревнования.
А если и нет, так просто придётся быстро что-нибудь придумать. В самом деле, в первый раз, что ли.

Джулиет зубрит теорию врачевания давно и старательно. Но с какого-то момента ей становится очевидно, что это не совсем то. Вот ещё день, неделю, месяц назад ничего лучше, чем зазубривание теории, пласт за пластом, в природе и не было - а теперь уже на лучшее времяпрепровождение это не похоже, лучшее явно лежит где-то за горизонтом и к нему надо как-то подбираться. Теории, лежащей в голове без дела мертвыми грудами информации, требуется найти выход, хоть какой-нибудь - а Джулиет традиционно не знает, какой бы это мог быть выход, и не придумывает ничего лучше, чем нагрузить этой задачей мастера Давенпорт. Получает встречное приглашение на занятие в лазарете, совершенно на том успокаивается и просто ждёт, когда же наступит счастье.
Самого счастья ещё пока и нет, но вот его предчувствие накатывает мощными волнами, когда Джулиет поднимается по ступенькам, ведущим в лазарет, и проходит в комнату. Мастер уже здесь, поэтому бразильянка почти от самого порога радостно говорит: - Добрый день! - и без приглашения, но заранее догадываюсь, что это приглашение вот-вот прозвучит, берет циновку и подсаживается за низенький столик, к мастеру Давенпорт. Мастер не спешит начинать занятие, а Джулиет не вправе её торопиться, поэтому терпеливо ждёт. И от нечего делать вяло гадает: а может, мастер ожидает кого-то ещё, может быть, всё дело в этом?
Тогда это звучит интересно. Хорошо бы, чтобы это и впрямь оказалось правдой, из этого может много хорошего выйти.

Евгения вгрызалась в теорию врачевания с не меньшим увлечением и старанием, чем ее пока незнакомая оппонентка. В первую очередь - потому, что сама чувствовала: это на данный момент ее главное уязвимое место. Ахиллесова пята, в которую неизменно будут и будут попадать молнии, причем строго вопреки поговорке, и не два даже раза, а и три, и десять, и вообще сколько понадобится. Ровно до тех пор, пока уязвимое место не перестанет быть уязвимым, на эти грабли можно наступать бесконечно.
Лантайн в последнее время начала грезить о том, что с теорией у нее все наладилось. Что теперь-то она разбирается, помнит, не ошибается и понимает. Проверить это можно было, например, напросившись на занятие, где тебе зададут сотню каверзных вопросов и немедленно выяснят, где со знаниями все в порядке, а где они трещат и разваливаются по швам. Именно с этим замыслом на уме Евгения и начала ходить по пятам за мастером Давенпорт - чтобы выяснить, когда мастер будет готова поработать с ученицей и продолжить лепить из нее человека. Арлетта откладывать надолго не стала, назначив занятие в лазарете очень скоро.
Евгения только не планировала, что ей устроят очную ставку с другой ученицей, поэтому удивилась, обнаружив мастера Давенпорт уже в компании еще одной девушки. На миг Лантайн удивленно нахмурилась, с легкой вопросительной интонацией сказала: - Здравствуйте, сифу, - и тоже присела за столик, продолжая вопросительно смотреть.

Ждать учениц долго не пришлось - первой в лазарете показалась Джулиет, а вскоре после нее примчалась и Евгения. И, хотя девушки делали примерно одни и те же движения и произносили примерно одинаковые слова, но при этом ухитрились появиться совершенно по-разному. Если у Джулиет лицо было ласково-терпеливое, символизирующее, что ученица готова к ожиданию и не только, то у Евгении, наоборот, лицо было глубоко вопросительное, с удивленно поднятыми бровями. И даже голос был отчетливо вопросительный. Не "как вы посмели заниматься еще с кем-то, кроме меня", конечно, но явно куда-то туда.
- Добрый день, милые девушки. Сегодня занятие у нас сдвоенное, будете трудиться вдвоем, - сообщила Арлетта, сразу обозначая: выгонять она никого не будет, разделять, переносить, и так далее, и тому подобное. - Начинайте смиряться с этой мыслью сразу, не откладывая. Надеюсь, маленькая разминка вам в этом поможет. Джулиет, расскажи, пожалуйста, Евгении, что ты знаешь о балансе энергии в организме. Евгения, а ты, пожалуйста, расскажи Джулиет о кровеносной системе, то, что тебе кажется основным и самым важным. Прошу, начинайте. Я тоже вас внимательно слушаю.
В том, что у Джулиет не возникнет проблем с этим заданием, уж по меньшей мере, в части взаимодействия с другой ученицей, Арлетта не сомневалась. А вот Евгения, заломившая кожу на лбу упрямой складкой, вызывала некоторые опасения. Качественно встать на дыбы и поднять бунт у нее, конечно, не получится, но и непрерывная демонстрация упрямства и несогласия с мастером - тоже вещь неприятная.

Добраться до лазарета и предъявить наконец дежурному мастеру свои проблемы Эйнар собирается очень долго, по-прежнему лелея надежду, что всё как-нибудь рассосётся и разрешится само. Но дождаться такими темпами получается только того, что глазам становится ещё хуже. Зрение проседает ещё глубже, и ведь наверное делает это понемногу изо дня в день, но замечает это Эспеланд почему-то рывками.
И в таком восприятии — перемены, конечно, просто катастрофические. Это очень весомый повод начать что-то менять. Потому что, если затягивать, потом может оказаться, что спасать уже некого и нечего.

Когда Эйнар подходит к лазарета, изнутри слышатся звонкие голоса. И судя по тем словам, которые произносят эти голоса и которые норвежцу удается уловить, у девушек сейчас проходит что-то вроде экзамена — тогда сейчас ломиться внутрь вряд ли будет уместно. Но Эспеланд, настроенный на отчаянный прорыв, уже не готов думать про уместность или неуместность своих действий. Единственное, на что хватает юноши — дождаться, пока девушки произнесут всё, что хотят произнести, закончив говорить, и только тогда уже рваться внутрь. Так Эйнар и поступает, вклинившись в первую же мало-мальски подходящую паузу.

— Простите, — твёрдо говорит Эспеланд, входя в комнату, из которой доносятся голоса. Окидывает взглядом всех собравшихся в комнате — голосов было отчётливо слышно два, а людей в комнате оказывается трое, — останавливается на той девушке, что выглядит старше двух других, а потому больше остальных похожа на мастера, и вежливо говорит: — Здравствуйте. Я хотел обратиться к вам за помощью. У меня некоторые проблемы со здоровьем, которые я не способен решить сам. Могу я попросить вас о помощи? Или я не вовремя? — всё так же вежливо спрашивает Эйнар. Но при этом всем своим видом даёт понять: не уйдёт, даже если будут выгонять. Нельзя сейчас уходить.

Неожиданно для самой себя Джулиет оказывается чертовски права - да, действительно, есть вторая ученица, именно в ней все дело и ее-то они с мастером Давенпорт и ждут, терпеливо и преданно. Правда, когда вторая ученица появляется, у нее сразу по лицу становится отчетливо видно, что подобному соседству она не рада и вообще компания не ждала. Стремясь успокоить и расположить к себе девушку, Джулиет улыбается как можно ласковее, протягивает руку и дружелюбно говорит: - Привет, - но с таким же успехом можно попытаться со стенкой завести приятельскую беседу. Реакции в ответ ни какой. Ни враждебной, ни дружеской, ни хоть какой-нибудь.
Джулиет недоуменно пожимает плечами, не понимая, зачем пытаться поссориться сразу же, даже без повода, и переключает свое внимание обратно на мастера Давенпорт, из уст которой вот-вот должно прозвучать задание на сегодняшнее занятие.
Точнее, первое задание из, видимо, запланированного на сегодня цикла.
- В организме человека Анахата, сердечная чакра, отвечает за равновесие, - бодро говорит Джулиет, поворачиваясь к Евгении так легко, как будто светловолосая ученица не играла обиженно бровями и вообще ничего такого не было. - И именно через Анахату и происходит воздействие на организм пациента энергией целителя. Остальные чакры можно разбить на пары, где энергия одной чакры будет оказывать на организм воздействие, прямо противоположное энергии второй чакры. В нормальном состоянии организма эти чакры должны находиться в равновесии, а значит, излишнюю активность одной из чакр нужно гасить цветом противоположной чакры. Муладхара по своему воздействию противоположна Вишуддхе, Аджна - Манипуре, а Сватхистхана - Сахасраре, - перечисляет Джулиет. Выслушивает ответный рассказ Евгении, а затем удивленно оборачивается на неожиданный мужской голос. Несколько секунд смотрит на вошедшего в комнату юношу, потом оборачивается к мастеру Давенпорт и осторожно показывает пальцем себе через плечо, пытаясь без слов спросить: и как теперь быть? что с этим страдальцем делать?

Протянутую к ней в приветственном жесте руку Евгения проигнорировала. Начисто. Наглухо. В данный конкретный момент дружелюбие в блондинку не помещалось никак, и ей было не до того, чтобы вежливо пожимать руки, расшаркиваться, раскланиваться и вести светские беседы о дивных погодах, которые нынче стоят на дворе.
У неё тут внимание мастера пытаются отобрать. Шутка ли.
Ведомая этими нехорошими эмоциями, Евгения сперва повернулась было к Джулиет со скукой на лице. Но очень быстро скука сменилась выражением внимательного интереса - Евгения просекла, что ей рассказывают правильную, полезную информацию, которой сама Лантайн пока еще не владеет, но которую было бы весьма неплохо запомнить. Запоминать оказалось не так просто, как хотелось бы, потому что какой-то единой закономерности ни с первого, ни со второго взгляда уловить не получилось. Евгения постаралась как можно прочнее связать противоположными знаками у себя в голове Муладхару с Вишуддхой, Сватхистхану с Сахасрарой, а Аджну с Манипурой. Легче всего было с нейтральной Анахатой - она сама по себе, держит на своих плечах равновесие, как несгибаемый атлант. Евгения задумчиво кивнула, прикидывая, что вроде бы всех запомнила как надо, и вызвала в памяти свои университетские знания, готовясь тоже взять слово.
- Кровеносная система, как следует из её названия, обеспечивает кровообращение в организме, - начала Лантайн. - Кровь переносит по организму кислород, участвует в теплообмене, а также связывает все части организма в единое целое. Главный орган кровеносной системы - это сердце, оно перекачивает кровь и заставляет её двигаться по разветвленной сети сосудов, охватывающей всё тело человека. В артериях кровь движется под высоким давлением, в венах, наоборот, под низким, а капилляры выполняют основную функцию снабжения организма кислородом. В строении системы кровообращение выделяют два круга: большой и малый. Большой круг кровообращения охватывает всё тело, малый, он же легочный, проходит через легкие, как следует из его названия. В качестве вспомогательных органов кровеносной системы выделяют красный костный мозг, селезенку и печень, - доложила девушка. - И вот, пожалуй, и все основные моменты, которые я бы наскоро подчеркнула.
На внезапно заговорившего у нее за спиной юношу Евгения в первый миг обернулась с искренним восхищением - вот это здоровая наглость, аж в занятие вмешаться не побоялся. К восхищению очень быстро прибавилось сочувствие, поэтому Евгения вновь посмотрела на мастера Давенпорт и серьёзно спросила: - Может быть, мы с Джулиет можем чем-то помочь?

Арлетте почудился то ли шорох, то ли легкий стук шагов у входа в лазарет даже чуть раньше, чем девушки начали делиться своими знаниями. Давенпорт навострила было уши, но повторения этого звука не услышала - хотя, возможно, ученицы просто заглушили его своими рассказами, - а потому посчитала, что ей это попросту померещилось. И в итоге появление в лазарете юноши застало американку врасплох точно так же, как и Джулиет, и Евгению.
В первый миг Арлетта растерялась и даже позабыла, что хотела сказать ученицам по поводу их ответов. Схема занятия, конечно, и так вырисовывалась еле-еле, вся кривая и косая, но пациент в неё на первый взгляд не вписывался совсем никак.
И лишь спустя очень долгую минуту Давенпорт поняла, что как раз наоборот, юноша ей в этом случае для продолжения занятия подходит идеально. Пациент, который не умирает на глазах, не истекает кровью и которого не требуется срочно спасать вот прямо сейчас. Которому нужно вдумчиво поставить диагноз и определить план лечения. Заполучить бы его к себе в объятия, и у учениц получилось бы самое настоящее практическое занятие. Тем более что ученицы и сами, кажется, вовсе не против.
- Как ты видишь, я сейчас несколько занята, - прямо сказала Арлетта. - Но предлагаю заключить небольшое соглашение. Позволишь девушкам попробовать поставить тебе диагноз? Тогда сразу после этого мы в шесть рук окажем тебе всю помощь, которая в наших силах. Идет? Тогда проходи, пожалуйста, в следующую комнату и садись на циновку. Только, умоляю, не подсказывай барышням! - попросила Арлетта. И кивнула ученицам: - Барышни, у вас пациент. Его надо осмотреть. Прошу, займитесь.

Эйнар замечает, что он озадачил девушек своим явлением и своей просьбой — и потому молча и терпеливо ждёт решения, не спеша дополнять свой рассказ ещё какими-то замечаниями и откровениями. Чтобы не озадачить девушек ещё сильнее и ещё глубже. Издалека, размытым зрением — Эйнару кажется, что суровой непреклонности на лицах девушек нет. Что у него есть все шансы получить если не полноценную помощь, то хоть какую-нибудь консультацию. Совет, что ли.

С тем, что мастер сейчас очевидно занята, Эйнар не спорит — послушно и смиренно кивает. Не поспоришь: мастер сейчас по колено в учениках, в самом что ни на есть прямом смысле слова. Но то, как в воздухе интригующе повисает окончание этой фразы, позволяет норвежцу с полным на то правом ждать продолжения разговора. И, действительно, Эспеланд его дожидается.

Первое побуждение — согласиться. Сказать "Боже, да, осматривайте меня хоть как, только не бросайте" и немедленно упасть в ласковые девичьи руки. На второй секунде Эйнар задумывается о том, что это всё-таки ученицы. Пока не полноправные целительницы — а стало быть, могут оказаться не очень умелыми в деле, хоть теорию и рассказывают звонко и бойко.
На третьей секунде является и добивает любые сомнения мысль о том, что мастер гарантированно не хочет убить заглянувшего к ней пациента, а значит, паранойю можно отбросить.

— Согласен, - твёрдо кивает Эйнар. Послушно проходит в соседнюю комнату, там садится на первую попавшуюся циновку возле ширмы и от того окончательно приобретает вид смиренного пациента. Ноги юноша сперва вытягивает, потом подбирает под себя, затем снова вытягивает — и вопросительно смотрит на девушек: как им будет удобнее? Чтобы эти костыли валялись или не валялись поперёк дороги? Эйнару не принципиально, он здесь по другой причине, с ногами у него всё в порядке, эти конечности не требуется непременно раскладывать так, чтобы их со всех сторон посмотреть и пощупать можно было.