На честном слове

Дурной, конечно. Неужели только что заметила? С ней хорошо. Спокойно. Даже сейчас она ласковая и нежная, в то время как он незнамо что рассказывает её о своей жизни. Несмотря на то, что Цирилла, как выяснилось, обладала какими-то необычными способностями, Гунмао все равно был уверен, что она слабее него. У неё, на её счастье, не было той школы жизни, что проходит всякий, кому довелось выживать по законам изнанки Поднебесной.

- Спасибо, - он проводил мутным взглядом пепел, упавший на диван, затем затушил сигарету и лег на спину, положив голову на колени девушки. – Дурной я, я не спорю, - Кот чуть улыбнулся. – Но зато я знаю, чего я хочу. Вот когда-нибудь в Пекине наступит мир и порядок. По понятиям, что там по закону – мне без разницы. Будем решать всякие мелкие вопросы, чтобы не было совсем скучно, но, в целом, я буду знать, что в любой момент могу уехать из города, даже одновременно с лунтао. Смогу тебе когда-нибудь что-нибудь обещать. Например, что через неделю куда-нибудь сходим, или что сегодня вернусь домой пораньше. А Ху будет править городом так долго, как сам захочет, и ему на смену когда-нибудь придет Син. По нему уже видно, что из него растет лунтао, - сказал Гунмао, глядя в потолок.

Отношение бойцов триады к сыну Ху было особым. Особенно тех, кто помнил ещё лихие времена работы на Цзин Вана и был лично знаком с Ю Линь. Эту тему обычно не обсуждали, но у каждого было свое особое мнение и свои причины служить будущему лунтао.

Цирилла села поудобнее, когда Кот умостился у нее на коленях. Одна рука легла на грудь мужчины, другая зарылась в волосы, тихонько перебирая и словно убаюкивая. Девушка убрала волосы назад со лба Гунмао и аккуратно провела пальцем по царапине на скуле, стараясь не бередить ранку. Бывают такие кошки, которых отталкиваешь от себя - а они все равно к тебе лезут, трутся и мурлычут, показывая, что вот, какой я хороший, ну посмотри же, погладь, ведь тебе же это понравится, а стоит только их взять к себе на руки или обнять - как они тут же высвобождаются и уходят, как будто удовлетворившись тем, что получили желаемое. Цирилла чувствовала, что они с Мао - оба как этот самый кот. Стараются сохранять свою свободу, но с каждым разом получается все хуже и хуже, потому что чувствовать чьи-то объятия в стократ приятнее, чем быть одному. Цирилла не знала, чем и когда все это закончится - может быть завтра, а может быть уже и никогда.

- Конечно, Мао, так все и будет, - глядя мимо лица Кота и ласково улыбаясь, проговорила англичанка, автоматически перебирая его волосы. Почему от его слов так щемит внутри, и хочется в это так сильно верить? Ты ведь не мальчик - тебе не двадцать пять и даже не тридцать, а тридцать восемь. Ты собираешься жить вечно, бегать, как савразка, горбатиться ради какого-то эфемерного порядка, которого никогда так и не будет? Конечно, мир. Дружба, жвачка и вечное равноправие.

Сначала подумала, что Син - это врач, но, вспоминая нынешнего лунтао и сравнивая его с апатичным лекарем, понимала, что речь идет о каком-то другом претенденте на царские лавры. Неужели кто-то добровольно соглашается на эту должность, зная, что это ведь навсегда, от этого уже не открестишься? Неужели дело только во власти и деньгах? Или есть что-то еще, чего она никак не может понять, потому что цвет волос не тот, да и росла по-другому. Они наверное никогда не смогут понять друг друга, потому что слишком разные, и думают по разному, но даже это не уменьшает той нежности, которую она готова ему дарить.

Гонит, конечно, но все равно приятно, что она рядом и слушает. Бывает так, что тебе без разницы, что скажет собеседник, лишь бы слушал, потому что накипело и хочется, чтобы слова были произнесены вслух. Стало легче. Нельзя сказать, что Кот стал трезвее, даже сейчас больше расслабился, но противная тяжесть этого дня потихоньку ослабляла свою хватку.

- Здесь власть давно не переходила так, как положено. После смерти Цзин Вана должен был править Ху, а его подстрелили и какое-то время считали мертвым, начался бардак. Никто не считал, сколько народу тогда полегло, особенно в тот день, когда сложилась новая триада. Я тогда первый раз столкнулся с магией, было страшно. Это даже не в кошку превращаться, - он усмехнулся. – А расскажи мне лучше о себе, а? Что-нибудь хорошее, о своем мире, а не об этом.

Гунмао посмотрел вверх, пытаясь в плавающих картинках потолка и стен различить лицо Цириллы. Он ничего толком о ней не знал, да как-то и не спрашивал раньше. А сейчас стало интересно, насколько разными могут быть части одного мира. Она же правильная, чистая, светлая, не такая, как те, кого он привык видеть вокруг себя. Он даже не интересовался у неё тем, кто был отцом близнецов, ограничившись признанием Тео. Но ведь это странно, что европейская аристократка вдруг оказывается на Тибете, а потом живет в пекинским уголовником, при этом никто её не ищет, ни на какие рауты её не взывают, а ведет она себя как кошка, что привыкла гулять сама по себе, а сейчас решилась какое-то время пожить здесь с ним.

Хорошее о своем мире. Цирилла задумалась. Она много раз представляла себе этот момент, готовила слова, чтобы рассказать ему все так, как оно есть на самом деле, чтобы получилось красиво и понятно, а теперь...сидела и думала, что ничего хорошего рассказать не может.

- У меня всегда было все, что я только могла бы захотеть. Да и магия рано проявилась - года в три наверное, от родителей передалась. Как раз после того, как они погибли в автокатастрофе. Я их не помню почти даже, особенно отца. В одиннадцать лет меня отдали в школу, где учились такие как я, а потом в другую школу, и еще в одну. Я никогда на месте не сидела, может быть поэтому и выросла такая самостоятельная. Знаешь, в Лондоне мне больше всего туманы нравились - такие прохладные, густые-густые, красивые. Кошкой я впервые стала в пятнадцать лет, а спустя два года поступила в Академию, там с Шири познакомилась. Мы ведь с ней учились на боевом факультете, так что считается, что я могу постоять за себя. Я закончить не успела, как дядя меня уже готовился выдать замуж за какого-то лордика местного - ему все хотелось породниться с какой-нибудь аристократией, а я взяла и сбежала на Тибет, чтобы только подальше от всего этого быть. В монастыре тихо. Мне там нравится, потому что спокойно. Там время как будто вообще не движется. И графиней не сразу стала - в прошлом году дед наследство мне оставил. А потом я случайно оказалась в Пекине...

Цирилла усмехнулась, не продолжая далее. Помнит, наверное, как все начиналось, а вспоминать и приятно, и стыдно, напилась, после перелета повело мозги, не смогла себя проконтролировать. Только вот не жалеет об этом - кто же знал, что теперь все так обернется.

- Хочу когда-нибудь вернуться в Лондон, чтобы не так - бегом-бегом, по делам, чтобы с дядей не встречаться, а просто на туманы посмотреть, по набережной пройти. - Цирилла провела кончиками пальцев по щеке Гунмао. - Я бы и тебе все показала.

Гунмао слушал странный рассказ девушки, понимая, что ему сложно все это представить. Она всю жизнь училась, потом удрала от свадьбы. Кошка, которая гуляет сама по себе. Услышав о боевом факультете, он фыркнул, понимая, что это признание совершенно не убеждает его в том, что Цирилла способна постоять за себя. Она говорила о другом мире, какой был в европейских фильмах, а не в пекинской реальности. Лондон, вроде, в Англии, а аристократка она французская… Сам черт не разберет. Росла без родителей, и это важнее чем возможность иметь все, что захочется. Кот почувствовал, что ничего особо светлого и радостного в этом рассказе не было, раз уж из всего, что было на её родине, ей хотелось увидеть только туманы.

- Когда-нибудь покажешь, если меня пустят в Англию с уголовной судимостью, - улыбнулся Гунмао. – Здесь тебе лучше, чем на родине?

Он редко выезжал из Китая, в основном для того, чтобы сопровождать Ху в его поездках на Филиппины и в другие страны, с которыми шли переговоры о поставках. Гунмао привык к Пекину и никогда не думал отсюда уезжать надолго, он почти всю жизнь прожил в Северной Столице, где дел хватит на несколько жизней. Поэтому ему было сложно понять, каково это: уехать из родной страны на Тибет, потом оказаться в Пекине. Может, ей было проще лезть во все эти авантюры вместе с подружкой, которой довелось связаться с паяцем. Вряд ли тоже от хорошей жизни. Пора европейской аристократии задуматься, почему юных графинь тянет на матерых китайских уголовников. В этом было что-то забавное.

- Не знаю, - честно призналась девушка, пожав плечами и задумчиво глядя на Кота. - В Лондоне я не помню ничего хорошего, чтобы хотела вернуть, кроме туманов. Дядя всегда хотел от меня отвязаться, поэтому замуж и выдавал, а во Франции я бываю только по делам, когда нужно решить какие-нибудь вопросы, вроде выведения гончих или количества винограда, которое стоит отправить на изготовление вин. Не моя это жизнь. В Европе не намного проще, чем в Китае. Просто проблемы другие.

Получалось почти так же уныло, как и рассказ Гунмао о тайнах изнанки Пекина. С разницей в том, что ей не приходилось каждый день выживать - угрозы жизни не было. В нее не стреляли, не пытались докопаться законники, не приходилось прятаться. Зато психологически давили - будь здоров. Порой Цири задумывалась о том, а что бы было, если, к примеру, она осталась в Лондоне и покорно вытерпела брак с нелюбимым человеком, которого она не знала и ни разу не видела. Ксавьер всегда был активным деятелем, ставящим во главу угла поклонение золотому тельцу и высокому авторитету. А она была бы этаким щедрым подарком для победителя, готового предложить за нее большую цену. Ее продали как на аукционе, не спрашивая ни ее желания, ни ее мнения. Только она оказалась такой же своенравной, как и ее мать - юркнув через прутья золотой клетки, исчезла в неизвестном направлении.

- Мне с тобой лучше, - улыбнувшись, сказала англичанка. И сейчас это было чистой правдой - даже если задумываться и сравнивать. - А давай мы тайно переберемся через границу Англии и будем всю ночь гулять по набережной, до тех самых пор, пока туман не опустится? А когда встает солнце, туманы становятся розовыми, персиковыми, сиреневыми. Красиво... Пустят, конечно. У тебя же в паспорте не написано, что ты какой-то там бандит.

Сейчас Кот был не в том состоянии, чтобы думать об особенностях визового законодательства. В крайнем случае, Чжэнь что-нибудь придумает, потому что ловили его давно и по мелочам.

- Там, наверное, справка от Кима понадобится, а меня пару раз ловили, - признался Гунмао. – Но что-нибудь придумаем, чтобы ты могла показать мне эти туманы, - добавил он, улыбнувшись. – А тайно перебираться через границу Англии – это вплавь, да?

Кот не был силен в географии, но он что-то слышал о том, что Англия – это остров где-то в Европе. Если не путал с Францией. Есть такие знания, которые не нужны для выживания в ночном Пекине, следовательно, запоминаются неточно и не надолго. А уж спьяну только мировую географию вспоминать. Сейчас была такая приятная расслабленность, при которой можешь говорить, можешь не говорить, а можешь просто в любой момент заснуть, сквозь сон чувствуя, что рядом находится твоя женщина, которая только что сказала, что ей лучше с тобой, приползшим домой по стеночке вдрызг пьяным, чем дома в поместье. Наверное, это нужно было считать очень серьезным комплиментом.

Утром может появиться неприятное сожаление из-за того, что сейчас наговорил много лишнего, но до утра ещё есть время, хоть сгустившиеся за окном сумерки и подступавшая тишина говорили о близости рассвета. Ночь наступает тогда, когда ложишься спать, до этого даже четыре часа ночи – вечер. Новый день наступает в тот момент, когда просыпаешься. А календарь – это условность.

- Да, вплавь, - негромко усмехнувшись, ответила англичанка, чувствуя, что говорит всякие глупости, только чтобы не возвращаться к тяжелой правде, которая никому не нужна. - Ничего, Кима мы уговорим, главное мне с ним с глазу на глаз потрепаться.

Уж не совсем же она никчемная магичка, уж уговорить-то какого там мужчину сможет. И что-то разум ей подсказывал, что простой милой внешностью прелестной куколки тут не обойдешься. Придется уговаривать несколько иным путем - ничего, где наша не пропадала. Все же это были просто глупости, которые она говорила пьяному мужчине, своему мужчине, чтобы только ему было хорошо. Самый оптимальный вариант - рассказал и забыл, потому что иногда утром бывает еще хуже от того, что кто-то вызывает тебя на откровенный разговор, и ты ведешься, как впервые напившийся подросток. Только Цирилла бы могла пообещать, что все, что она услышала, останется навсегда при ней, что бы не произошло.

- Поздно уже, ты устал, - проговорила англичанка, поглаживая Кота по груди. Пришел поздно, так еще и не сразу спать лег. Завтра будет в разбитом состоянии лежать на диване, изображая из себя великомученика, поэтому нельзя отнимать у него еще хоть немного времени на отдых. С утра помучается - хватит с него на сегодня. - Извини, Мао, но сегодня ты будешь спать один.

Своеобразное наказание, но еще и забота не только о нем, а еще и о себе. Утренние миазмы перенести может не каждая кошка, а Цири всегда была чувствительна к запахам. Открытое окно все равно не поможет - проверено, и не раз. Цири выкарабкалась из-под Кота, сходила на кухню и вернулась с графином, полным воды, который поставила на столик - чтобы утром умирать было чуточку легче, чем в адовых муках.

Кот хотел было возмутиться несправедливо тяжелому наказанию, но лишь промычал что-то невнятное вслед уходящей на кухню Цирилле. Когда она принесла воду, он уже спал крепким пьяным сном, в котором вместо внятных образов были лишь невнятные вертолеты, при этом было лень пошевелиться, чтобы лечь удобнее. Он не мог заметить, включен и в комнате свет и что происходит вокруг, потому что в таком состоянии спал нечутко.

Проснется он только к обеду, даже если близнецы попытаются разбудить его раньше, а на следующий день даже суровый Ху не будет просить его куда-то ехать. Разговор с Цириллой Гунмао с большой долей вероятности вспомнит, но в общих чертах и не сразу. Чем старше становишься, тем мене услужлива память с бодуна, а предыдущий день, если не считать его окончания, хотелось просто забыть, хоть и нельзя. Многие вопросы будут решать младшие по рангу, дело Кота – воевать, а не убирать следы войн. Завтра Гунмао будет болеть, а остальные - работать.

И все же хорошо, что живешь со своей женщиной, которая догадалась поставить на столик возле дивана графин воды, который в какой-то момент станет центром реальности и самой вожделенной мечтой пекинского пьяницы, в то время как та, что догадалась эту воду оставить – милостивой Белой Тарой, спасительницей людей. Даже если утром она будет ворчать или ругаться – не важно, сама призналась, что ей приятнее жить в Пекине с бандитом, чем быть графиней в Европе.