Прогулка

Шура задала сложный вопрос. Орлов обычно сам не понимал, чего он хочет в тот или иной момент, но точно не мог сказать, что все шесть лет искал подход к Уэзенби. Он не был упрям, и любые препятствия предпочитал просто обходить стороной. Для него было проще вот так вот сорваться с места незнамо зачем, чем попытаться понять раньше, что ему на самом деле нужно.

- Саш, я не знаю, куда и зачем я шел, - признался Орлов и чуть растерянно улыбнулся. – Наверное, эта русская душа загадка даже для меня. Просто вчера я решил, что мне тебя будет не хватать. Ты необычная. Не из-за магии, просто необычная. Скажи, сейчас ты о чем-нибудь мечтаешь?

Орлов по натуре был фантазером, но именно мечтать он не любил, потому что, сбываясь или нет, мечты обычно приносят разочарования. Проще ничего не ждать, тогда получается радоваться внезапному везению или успеху. Он обычно дожидался какого-то момента, когда находиться на одном месте было невыносимо, после чего просто резко менял что-то в своей жизни, повинуясь ветру перемен. Отсутствие серьезных привязанностей позволяло менять все быстро, и каждый раз создавалось впечатление, что сейчас будет лучше. Приехав в Лондон из Питера, он не жалел о принятом решении, не пугался чужой культуры и не смущался того, что английский язык знал на том уровне, на котором когда-то освоил в обычной школе. Привыкнуть к новому всегда проще, чем разобраться со старым. И сейчас он не пугался случавшихся перемен, просто пока не принимал никаких окончательных решений.

Алекс глухо хихикнула. Орлов как-то слишком уж серьезно подошел к поставленному вопросу. Он вообще, вопрос этот, скорее был так, просто, вслух произнесен, для какого-нибудь сбивчивого неразборчивого ответа, просто в знак того, что он ее слышит и понимает о чем она говорит. Он понимал, но, видимо, считал нужным ответить. И она это ценила, как и каждую минуту, проведенную рядом с ним.

- Спасибо, - она улыбнулась, после чего закопошилась в его объятиях, сползая ниже, в итоге вообще улеглась, положив голову ему на ноги и довольно улыбаясь. – Наверное, ни о чем, - тихо хихикнула девушка, - ну, разве что о мааааленьком таком поцелуе.

Она тихо рассмеялась собственной ребячливости, потому как сопровождала свои слова соответствующим жестом. И смеялась очень выразительно, пусть и одними только глазами. Зато щеки залил легкий румянец, а весь ее вид говорил сейчас не о тяжелом дне, а о том, что сил хватит еще на двоих, а то и троих. Либо на очень сложную тренировку. Хотя, конечно же, это скорее был какой-то внутренний прилив, второе дыхание, так сказать. Просто было хорошо, и ничего лучше она сейчас просто представить себе не могла. Хорошо и спокойно, несмотря на приятный трепет в груди и невероятное ощущение щекочущего вакуума в животе. Мифические бабочки?

Смех Уэзенби был искренним и заразительным, с ней было сейчас удивительно легко говорить обо всем и ни о чем одновременно. Просто отбросить условности и сомнения и наслаждаться этими минутами здесь и сейчас. Орлов провел рукой по волосам Шуры, с искренней улыбкой глядя на то, как смех играет искрами в её взгляде. Она казалась сейчас очень красивой, и яркости её образу прибавлял легкий румянец на её чуть загорелых щеках. Он склонился к ней и легко поцеловал в губы.

- Тебе очень идет, когда ты смеешься, - сказал Александр, с улыбкой заглядывая в светлые глаза Шуры.

Становилось холоднее и понемногу начинало темнеть. Этот период заката в горах длится недолго, ночь и утро наступают за считанные минуты, во время которых можно смотреть, как оранжевая полоса пробегает по заснеженным хребтам, краснея и угасая. Вместе с тем поднимался холодный ночной ветер, разгонявший с пересохшей земли остатки дневного зноя. Лунный климат во всей красе.

- Ты не замерзла? – спросил Орлов, проведя тыльной стороной руки по щеке девушки.

Легкий поцелуй. Стоило девушке только подумать о том, чтобы обнять любимого мужчину, как он уже буквально испарился. Ну ладно, не испарился, а просто отстранился, ведь она же просила легкий поцелуй, а не что-то другой. Ну вот, в следующий раз надо не забывать о том, что мечты сбываются и целиться на Луну, как говорилось в одной хорошей книжке.

- Ты же рядом, - она игриво пожала плечами и вновь закопошилась, все же умудрившись обнять этого русского с непонятной, но такой интересной душой. – Самую малость, ведь ты же рядом.

Она вновь закопошилась, но на этот раз немного приподнялась на локте, заглядывая к такие добрые и ласковые глаза Орлова, изучая их несколько секунд, прежде чем вновь коснуться его губ. Оказывается, он очень ласковый и заботливый. Нежный. Но от этого еще более любимый. Но следующий вопрос, который ей хотелось задать, пожалуй, казался ей довольно серьезным, хоть и события, о которых она вспомнила, происходили пару лет назад.

- Послушай… - чуть неуверенно начала англичанка, чуть нервно кусая губы, - помнишь тот вечер, когда мы всей командой сидели в баре, а в итоге все разошлись и мы остались одни? Выпили мы тогда так много, что когда я поднялась со стула, то поняла, что даже в кедах ходить проблематично… Я тогда тебя поцеловала, когда мы стояли у двери в мою квартиру. И ты ответил. Почему на этом все закончилось? Я не в укор тебе или что-то еще, просто… мне правда интересно…

Честно признаться, тот вечер Орлов помнил очень смутно, потому что выпили они тогда очень много. Спьяну можно много всего сделать, в том числе ответить на поцелуй девушки, которая полезла первой. Более того, проснись они следующим утром вместе, он бы не сильно удивился, потому что это была Уэзенби, а не, к примеру, мужик. Больше удивляло, что она сейчас задалась этим вопросом, да ещё и помнила тот случай.

- Наверное, было не время. Зачем тебе было быть женщиной, с которой у меня что-то случилось из-за того, что мы слишком много выпили? На следующий день на работе нам нужно было бы как-то друг с другом общаться, потом мы бы привыкли делать вид, что ничего такого не помним, и черт его знает, к чему бы это все привело, - он обнял Шуру за плечи и заглянул в её глаза. – И вообще, русские офицеры не злоупотребляют доверием перебравших дам, - добавил он, самодовольно улыбнувшись.

А теперь Орлов уже откровенно врал, зато звучало пафосно. Любит Уэзенби попрекать его национальностью, нужно на это что-то отвечать. Спросит про медведей в шапках-ушанках на Красной площади – расскажем про них, напомнив, что они при этом хотят напившиеся водкой и играют на балалайках.

- Саш, а можешь мне объяснить, о каких правилах мне сказало несколько человек?

И все-таки они действительно странные, эти русские. Возможно, что это лишь совпадение такое, что ей вот такой вот экземпляр перепал, но ей откровенно нравилась эта мысль. Мысль о том, что ее целует настоящий русский офицер. А также обнимает и вообще приехал за ней и к ней на другой конец света. Тем не менее, его ответ отдавал философией, в то время как его «Наверное, было не время» более чем устроило бы ее. Но он решил пояснить. И ей это, откровенно говоря, льстило, за что мужчина получил еще один легкий поцелуй.

- Сколько благородства у русских офицеров, - хихикнула она, вновь едва коснувшись его губ, - Я даже сделаю вид, что верю такому счастью, выпавшему на мою долю. Благородный русский офицер. Я сорвала Джек Пот.

Алекс снова рассмеялась, не переставая обниматься со своим тезкой, однако, как оказалось, она настолько накрутилась уже в его объятиях, что уже умудрилась оказаться у него на коленях, очень нагло обхватив его ногами. С одной стороны, она не планировала, да и не думала, потому что некогда даже было, спешить или что-то такое, но как-то так само вот все получалось. Совершенно не специально, будто разум отключался, и действовала она так, как было угодно сердцу и телу, да и вообще.

- Ну, полагаю, одно из них мы с тобой сейчас злостно нарушаем, - вновь хихикнула девушка, - тут же монастырь, и строгие китайско-тибетские правила поведения, а мы вот так вот нагло целуемся, даже не пытаясь прятаться. А вообще, тут есть время подъема и отбоя, а также расписание завтрака-обеда-ужина и всякие дежурства и занятия, но Руж сказала, что новичкам дают время освоиться немного.

Чем-то перечисленные правила напоминали армейский устав, только в последнем не было ничего о межгендорных отношениях. А Шура тем временем села очень удачно, так, что было довольно сложно просто разговаривать с ней, не отвлекаясь на прочие мысли.

- Мы же сейчас не на территории монастыря? – Орлов хитро улыбнулся, затем поцеловал Уэзенби, обнимая её за талию и крепче прижимая к себе. – Или эти правила нужно на всем Тибете соблюдать?

Иногда хорошо быть иностранцев в чужой стране: тебе очень многое прощается за то, что ты этого якобы мог не знать. В Англии к русским вообще относились особым образом, считая, что все, кто внезапно к ним приезжает, либо очень богаты и прячутся от родных властей, либо просто странные. И тут вопрос уверенности в себе: если умеешь косить под Ванюшку-дурачка, тебе прощают все ошибки, если пытаешься обижаться - сожрут. Ещё приятно льстило, что русских многие боялись, думая, что среди них много бандитов. Эту легенду Орлов тоже не опровергал, а пару раз, когда приходилось объясняться на кулаках, доказал всем сомневающимся, что лучше сначала разговаривать нормально.

Интересно, как будут обстоять дела на Тибете. Эта культура вообще казалась Орлову непонятной, и он пока не знал, обижаются ли китайцы на незнание их традиций, или воспринимают философски.

- Не знаю, - пробормотала она в поцелуй, довольно щурясь.

Это было все так мило и чудесно, что даже как-то не верилось в то, что такое возможно в принципе. И ведь даже самые смелые ее фантазии относительно возможной близости с Орловым не были настолько смелыми. Они бывали более откровенными, но не были пропитаны такими эмоциями, которые и создавали это невероятное трепетное чувство. И хочется столько всего ненормального совершить сразу: кричать, смеяться, веселиться, даже летать. Да, расправить крылья и взлететь навстречу ласковому солнышку, подставляя лицо прохладному ветру.

- В любом случае, нас же никто не видит, - хитро прошептала англичанка, перебирая чуть растрепанные волосы мужчины и глядя на него влюбленными-влюбленными глазами. – Поэтому можно нарушать эти правила сколь угодно, - девушка вновь поцеловала любимого, глухо посмеиваясь.

И словно мира вокруг не существует. Просто есть два человека и их чувства и эмоции, которые создают целый мир на двоих. Как говорилось в одной рекламе: «И пусть весь мир подождет». Только вот не устанет ли он ждать, пока эти двое закончат вести себя как маленькие дети, целуясь и обнимаясь? Ну, не как маленькие дети, но взрослые состоятельные люди так себя явно не ведут такое продолжительное время. А Уэзенби была готова пропустить все на свете, лишь бы вот так вот продолжать сидеть и обниматься с любимым, которого она ждала шесть лет.

- Ты просто чудесный, - тихонечко прошептала она ему на ухо, словно кто-то еще мог ее услышать, или украсть эти слова. А щеки вновь залил легкий румянец стеснения.

Сложно сказать, что за сегодняшний день было более невероятным: существование магии или вот такое поведение влюбленной Уэзенби. Она очень хорошо скрывала свои чувства, раз только сегодня смогла дать им волю, не давая даже повода задуматься об этом прежде. Шура была далеко не подростком, не было ощущения, что находишься с влюбленной тебя юной девой, которая, начитавшись романов, горит желанием встретить в реальной жизни Ромео, Мориса или абстрактного принца на белом коне. Орлов понимал, что эти чувства относятся лично к нему, и было немного не по себе понимать, что она ждала этого момента много лет, в то время как он не воспринимал её как потенциальную подругу.

Странные люди эти англичане. Они не чопорные, они просто больные на голову, потому что в мире, где женщины стремятся сначала отвоевать независимость, потом дорого себя продать, и лишь после этого вспомнить о том, что они могут просто любить и быть любимыми такие признания стоят дорогого.

Орлов не хотел сейчас переходить от поцелуев к более тесным ласкам, потому что обстановка и прошедший путь к этому как-то не располагали. У них впереди было ещё много времени подумать о том, что было, могло быть и будет в их жизни. Орлов коснулся губами чуть покрасневшей от смущения щеки Шуры, затем улыбнулся.

- Ты тоже, - негромко сказал он. – Я рад, что нашел тебя.

А ещё он боялся той ответственности, что сейчас почувствовал на себе. Если её чувства были сильнее, чем ему показалось, он просто не имел права не быть уверенным в том, что правильно поступил, отправившись следом за ней. А Орлов никогда не относился к категории людей, любящих уверенно принимать окончательные решения, ему было привычнее маяться в собственных догадках и сомнениях.

Мир сам по себе полон чудес, но не каждый умеет их, эти чудеса, видеть. А ведь они окружают нас повсюду: улыбки прохожих, отражение солнца в чьем-то взгляде, радуга, смех… Их очень много, они повсюду, надо просто раскрыть глаза и заметить их за слоем дел, кучей нестиранных вещей и навалом срочных дел. Уэзенби, не то поглощенная своими чувствами, не то в вечных попытках избавиться от этих самых чувств, успела забыть о таких маленьких радостях. Не совсем забыла, конечно, скорее просто воспринимала это как должное, как неотъемлемую часть жизни и радовалась не так искренне, как было бы логично это делать. Просто так должно быть, вот и все. Но сейчас, сегодня, когда внезапно открылась… она даже не смогла бы сформулировать что это было, но, кажется, самое большое и грандиозное чудо в ее жизни, она словно очнулась от легкого забытья, в котором находилась в последние годы, погруженная в свои мысли и переживания. Это был ее Орлов и, она искренне надеялась, что ничего в этом простом сочетании двух слов «ее Орлов» не изменится. Правильно говорят, что любовь окрыляет, а взаимность дает невероятный прилив сил. Правда, вместе со всем этим она, эта коварная любовь, может отключить мозг, что тоже довольно опасно. Для окружающих.

- Спасибо, что искал, - девушка прижалась лбом к его лбу и просто какое-то время наслаждалась такой интимной близостью. Она не думала о физической близости в полном смысле этого понятия, она просто наслаждалась этими тонкими чувствами, которые сейчас испытывала, которые возникали благодаря именно такому положению дел, легким взглядам, мягкому полушепоту и искренним признаниям обоих. Просто хотелось быть рядом с ним, чувствовать его нежные прикосновения и поцелуи. Но желания контролировать довольно сложно, если ты дал им волю, поэтом Александра вновь коснулась его губ в поцелуе, млея от тех невероятных и головокружительных эмоций, что приносил этот невинный, по сути, поцелуй. Кто бы мог подумать, что она окажется настолько романтичной особой?

За те шесть лет, что они были знакомы, оба пытались казаться более циничными, чем были. Ни Орлов, ни Уэзнби не были похожи на Ромео и Джульетту, которые могут упиваться романтизмом юношеской влюбленности, сейчас было что-то другое. Серьезное, важное, правильное. Единственное, что прежде мешало им быть вместе – их же собственные тараканы в головах.

Солнце быстро зашло за горы, и сразу стало резко холоднее. Морозный ветер дул с озера, его зеркальная гладь покрылась мелкой рябью. Глаза слипались, потому что большая часть дня прошла в дороге, в том числе было два перелета. Даже три, если считать пересадку в рейсе от Пекина до Лхасы.

- Уже поздно. Завтра в шесть утра вставать, да? – спросил Орлов с какой-то долей обреченности.

Он умел просыпаться рано, но не любил. Армия приучает ко многому, в том числе придерживаться режима. Казалось, что это все осталось в далеком прошлом, но некоторые привычки легко вспоминать.

- Пойдем спать? – предложил он, не спеша выпускать Шуру из объятий.

Можно было не сомневаться, что этой ночью Орлов не заснет. Ему предстояло очень многое переосмыслить, и он с мазохистическим наслаждением любил копаться в собственных мыслях, когда они находились в состоянии творческого беспорядка.

Холодный порыв ветра ударил четко в спину, отчего девушка тут же вздрогнула и поежилась, заерзала, стремясь укрыться в объятиях любимого мужчины. И про пледы-то она напрочь забыла, ведь рядом был он, значит все остальное просто не нужно. Это, конечно, зря она так решила, потому что Орлов телогрейкой в подобных коварных условиях явно никогда не подрабатывал, а простудиться обоим было довольно легко. Неприятно, даже несмотря на то, что вылечить такую гадость не так уж сложно для довольно опытного врачевателя.

- Да, наверное, - она нехотя отстранилась от него, самую малость, и с таким глубоким сожалением произнесла эти несколько слов, будто это был тот самые позавчерашний разговор в лондонском кафе, когда она объявила ему о своем отъезде. Тем не менее, хитрый огонек во взгляде давал понять, что все не настолько плохо, как могло показаться. – Но, думаю, я просплю. Мммм… скажем, на пару часиков. Я ведь новенькая, да еще и лаовайка, как нас, европейцев, называют китайцы, а это уже просто диагноз.

Александра негромко хихикнула, после чего легонько чмокнула Орлова в губы и резким движением (ох, как же пришлось себя заставить это сделать) поднялась на ноги, подхватив один из пледов и накинув его себе на плечи.

- Надо будет придумать чем бы заняться завтра… Предложения или пожелания есть?

Орлов встал следом, затем свернул обе циновки и второй плед. Было холодно, но в пледе ещё и неудобно, а до жилых корпусов дорога была довольно близкой.

- Пока у нас нет никаких дежурств, думаю, этот день мы можем просто провести вместе. Предлагаю посмотреть, что ещё есть вокруг монастыря, - сказал Орлов, улыбнувшись. – Мне кажется, тут должно быть красиво.

Он не любил сидеть в четырех стенах, особенно на новой для себя территории. Намного любопытнее осмотреть все вокруг, да и с Уэзенби вдвоем намного лучше, чем в окружении китайцев, которых не понимаешь ты, и которые не понимают тебя. Если первые несколько дней дают на то, чтобы тут освоиться, глупо просиживать их в маленькой комнате жилого корпуса. Опять же, не хотелось лишний раз мозолить глаза почитателям местных традиций и разводить лишние сплетни. Руж и Эрик целыми днями заняты с тренировками и с дочерью, их тоже особо не хочется отвлекать, заводить новые отношения с теми, кто говорил на английском, можно позже.

Они пошли по тропе в сторону монастыря. Орлов обнял Шуру за талию и особо не торопился, несмотря на ночной холод. Было уже за полночь, и лишь горевшие где-то вдалеке бумажные фонари, освещавшие ворота монастыря, подсказывали верный путь.